![](https://voenflot.ru/wp-content/uploads/2020/07/s1200-5.jpg)
Наш теплоход заканчивал погрузку в Одессе. После предыдущего длительного рейса многие из экипажа пошли в отпуск, а вместо них отдел кадров прислал новых моряков на подмену. В отпуск ушёл любимец команды артельщик Петрович –старый моряк, много лет проработавший в Черноморском пароходстве плотником, боцманом, а к нам в экипаж пришёл артельщиком. Он отлично справлялся с этой должностью. В «Торгмортрансе», снабжавшем продуктами пароходство, находил общий язык со снабженцами и заполнял перед рейсом склад и морозильные камеры нужными для камбуза продуктами, умел взять хорошего сухого вина, которое нам выдавалось как приложение к коллективному договору, тропическое довольствие, которое моряки называли «тропическим удовольствием». Причем, умел заказать количество вина с избытком, которое мы в рейсе могли брать за свой счет по случаю дня рождения или других событий в нашей нелегкой морской жизни. Петрович безотказно записывал и выдавал каждому пару бутылок вина и хорошую закуску к нему. Учитывая, что нагрузка артельщика в рейсе небольшая – выдал продукты на камбуз, да сделал заметки в книге учета, Петрович в свободное время не отдыхал, а переодевался в рабочую матросскую робу и шёл помогать палубной команде скалывать ржавчину или красить. Вся команда любила Петровича.
Особенно мы почувствовали его значение в нашей морской жизни, когда вместо Петровича пришел надменный заведующий продуктами.
Все в этой жизни познается в сравнении. По трапу поднялся толстый мордатый мужчина, неся впереди солидный живот. Он объявил, что он новый заведующий продуктами и его следует величать Борисом Харитоновичем. Вскоре четвертый помощник, готовивший документы к отходу, сообщил нам, что в судовой роли нет Бориса Харитоновича, а есть Борух Хуконович.
С легкой руки нашего судового хохмача, старшего моториста, все стали за глаза называть заведующего продуктами Боровом Хрюковичем или просто Боровом. Мы привыкли, что вездесущий в торгмортрансовых делах Петрович обычно извещал, что из дефицитных продуктов можно выписать со склада и доставить на теплоход.
Поскольку у моряков на отходе вместо денег «в кармане была вошь на аркане», то все выдавалось в счет будущей зарплаты. В предыдущем рейсе он снабдил экипаж дефицитным пивом и не менее дефицитной сухой «Московской» колбаской. Два ящика пива взял, и я и разместил их в ящики под койкой.
На четвертый день после отхода из Одессы я поднялся из машинного отделения и зашел в каюту. Когда проходили греческий Матапанов пролив, где море всегда неспокойное, я забыл набросить крючки ящиков на скобки. Ящики под весом полных бутылок выскочили из-под койки, бутылки выкатились на палубу и в ритм качке гонялись друг за другом. Несколько бутылок разбилось, и по каюте распространился запах божественного эля. Пришлось срочно отловить беглянок и расположить по периметру койки под матрасом, чтобы потом с удовольствием пить вкусное пиво, особенно в тропиках.
«Московская» колбаса очень выручала нас во время сильной качки. Моряки дальнего плавания, как и все люди, укачиваются, но у них качка проявляется по-особому, она вызывает зверский аппетит. Только моряк вышел после сытного обеда из столовой, а ему опять хочется есть.
Чтобы как-то утолить морской голод укачивания, на камбузе делали мелко нарезанные квадратики сухарей. И мы, набив карманы, грызли их, как семечки. Ломтик сухой колбасы отлично на некоторое время утолял голод, и я берег колбасу на случай качки.
![](https://voenflot.ru/wp-content/uploads/2020/07/s1200-6.jpg)
Подходило время отхода, а Боров Хрюкович ничего дефицитного заказать в Торгмортрансе не предлагал. Когда моряки подошли к нему с просьбой узнать, что можно заказать из вкусного, то услышали такую брань, что у них уши завяли. Боров кричал, что мы не на Привозе, а на советском сухогрузе, а он обязан снабжать продуктами камбуз, а не нас, а кому надо, пусть идут в гастроном на Дерибасовскую и покупают, что кому надо.
Только после воспитательной работы, проведённой старпомом и помполитом, Боров кое-что заказал для экипажа. Мы не сказали Борову ничего, но, как любил говорить один мой знакомый, «в душе затаили некоторое хамство».
В рейсе Боров в определенное время выдавал продукты на камбуз, а потом либо спал в своей каюте, либо загорал и купался в бассейне. Упросить его спуститься в артелку и выдать что-нибудь экипажу было невозможно, пока старпом не заставил повесить расписание артелки.
Мы во второй раз затаили на него в душе неприязнь. Боров стал нашим врагом №1, когда выяснилось, что он не получил в Торгмортрансе сухофруктов для компота, поскольку традиционно утром и вечером давали чай, на обед и ужин компот. На наши недоуменные вопросы кок объяснил, что Боров по незнанию морских традиций (поскольку до этого он где-то работал на берегу и с нами пошел в первый рейс) сухофрукты не заказал, а запасы Петровича закончились и до конца рейса вместо компота будет только чай.
Когда пересекали Атлантичекий океан и поднимались по реке Святого Лаврентия, мы пили на третье чай с большим неудовольствием и частым поминанием Борова. В Монреале чаша терпения переполнилась, и моряки устроили профсоюзное собрание, на которое пригласили капитана. Выслушав моряков, наш добрейший капитан Анатолий Иванович принял решение закупить за валюту свежие фрукты и ананасы и варить из них традиционный компот. А мы в третий раз затаили в душе неприязнь на Борова.
Рейс подходил к концу, наш теплоход, загруженный кубинским сахаром, следовал в Гибралтар, традиционное место «отоваривания» советских моряков – покупки различных колониальных товаров за мизерную валюту, выдаваемую морякам. Я получал 24 валютных рубля, матрос – 18 рублей, капитан 50 рублей в месяц.
Зайти только за покупками руководство пароходства не разрешило, поэтому придумывались разные причины. Капитан послал радиограмму с просьбой разрешить заход, так как топлива до Одессы может не хватить и надо в Гибралтаре пополнить его запас. Ответа не было.
Обычно разрешение приходило тогда, когда по времени судно уже проходило Гибралтар – в пароходстве тоже сидели не лыком шитые и старались не дать захода, чтоб сэкономить валютную зарплату моряков для пароходного торгема с залежалыми товарами.
Неожиданно двигатель теплохода остановился и судно замерло на крупной мертвой зыби, приходивший откуда-то из океана, где море штормило. По трансляции прозвучала команда: «Вахтенному электрику прибыть в тоннель гребного вала и обеспечить освещение в районе третьего подшипника». Я прибежал с переноской в тоннель. У третьего подшипника никого нет, вернулся в машину и спросил у вахтенного механика: – Что случилось? – Сильное биение гребного вала в районе третьего подшипника, разбираем подшипник. – Но в тоннеле никого нет, кто же разбирает подшипник и куда подводить безопасное освещение напряжением в 12 вольт.
В вахтенном журнале машинного отделения: Ожидаем разрешения на заход в Гибралтар, которое дадут, если не постоять в океане, после прохода Гибралтара, а вернуться назад не разрешат. Вот и тянем резину…
Наступило время обеда, прошло еще несколько часов, а добро на заход в Гибралтар не давали. Разумное время для ремонта подшипника истекло, а если начать движение, то Майн Стрит с магазинами для советских моряков нам не видать.
По трансляции раздался сигнал шлюпочной тревоги и команда: – Экипажу покинуть теплоход! Мы надели спасательные пояса и головные уборы и бегом побежали на шлюпочную палубу, где матросы с обоих бортов вываливали шлюпки за борт. Заняли места в шлюпках – и вот мы на воде в объятьях мертвой зыби. Дружно навалились на рукоятки качалок, вращающих гребной винт, и наша шлюпка начала описывать круги вокруг теплохода. Прошло полчаса, час, второй, морская прогулка начинает надоедать, у всех моряков появился морской голод – результат укачивания, а сухарей в карманах не было.
Наш Боров висел на борту шлюпки и отдавал дань Нептуну из своего огромного живота.
Все с надеждой смотрели на радиорубку, но радиста на палубе не было – он был в рубке и ждал долгожданное «добро» на заход в Гибралтар. В конце третьего часа на палубу выскочил радист и радостно замахал листом бумаги. – УРА! Заход разрешен!
Подошли к борту, уставшие от работы на качалках и от надоевшей качки. По штормтрапу поднялись на борт. Уставшие, но довольные одержанной над пароходством победой. Под равномерный стук машины наш теплоход покидает Атлантический океан.
Команда собралась в «Клубе Моряков» – на кормовой швартовой палубе, куда не попадали лучи знойного тропического солнца и где так ласково обдувал ветерок, что собирал влагу от работающего винта. Все обсуждали, в какой магазин лучше зайти на Майн Стрит, что купить и почем, чтобы уложиться в скудный запас валюты и не превысить таможенные нормы. Боров с интересом прислушивался к разговору моряков, он первый раз в море и ни разу не отоваривался.
Вдруг первый электромеханик, глядя на Борова, сказал: – Надо зайти в 47 Аптеку и купить усатых. – А что это такое? – спросил Боров. – Ну как, разве ты не знаешь, что есть презервативы с усиками, и если с таким провести время с женщиной, то она будет на седьмом небе от удовольствия и будет желать только тебя. Глаза Борова радостно заблестели. Мы обратили внимание, с каким пренебрежением обращалась с Боровом его молодая красивая жена, и электромеханик точно вычислил, как можно разыграть Борова и излить на него затаенную в душе неприязнь.
Вечером следующего дня после отхода из Гибралтара моряки собрались на корме и делились результатами посещения города. Матрос, который был в одной группе с Боровом, со смехом рассказывал, как Боров искал 47-ю Аптеку. За рубежом так же, как теперь и у нас, нет номеров аптек, а есть только названия. Не найдя 47-ю Аптеку, Боров стал заходить в другие, попадавшиеся на пути, и, не зная ни слова по-английски, стал мимикой объяснять аптекарям, что ему надо. Он складывал большой и указательный палец в виде кольца, а толстый кулак начинал двигать в сторону этого кольца, причем он издавал при этом звуки, напоминающие звуки движущегося паровоза. После этого он двумя руками вращал под носом, пытаясь объяснить, что это усы. Все умирали со смеху.
![](https://voenflot.ru/wp-content/uploads/2020/07/s1200-1-1-1024x683.jpg)
На кормовую швартовую палубу вскоре пожаловал Боров.
Электромеханик спросил, купил ли он усатых.
Боров набросился на него и стал кричать, что его обдурили, так как в Гибралтаре не было 47-й Аптеки.
Электромеханик спокойно ответил, что такая аптека есть и Олег, то есть я, купил там усатого.
Боров начал допытываться, где же эта Аптека, так как на Майн Стрит точно её не было.
Я объяснил, что она расположена не на Майн Стрит, а на третьем повороте в сторону Гибралтарской скалы под рощей, в которой живут обезьяны.
Боров начал уговаривать меня уступить ему один усатый. На что я ответил категорическим отказом, ведь на самом деле я ничего не покупал.
Раздосадованный Боров удалился в свою каюту, а я упрекнул электромеханика за его шутку, так как теперь мне не будет покоя. Кто-то из моряков сказал, что если усатого нет, то его надо сделать и продолжать разыгрывать Борова.
– Но как? – спросил я. – Очень просто, возьмем советский презерватив и приклеим к нему усы.
Нашелся отечественный презерватив Бакинского завода. У меня была новинка – тонкая рыболовная леска, фирмы «Супер-Домул», переливаяющаяся на свету всеми цветами радуги, которую я купил для отца, страстного рыболова. В кладовой механиков взяли «88» клей, а токарь выточил оправку, на которой раскатали презерватив. Изготовление усов началось с завязывания топового узла, у которого от центра отходило больше всего концов. Завязанный топовый узел приклеили на самом конце презерватива, а по бокам разместили с десяток сложенных вдвое кусочков лески с загнутыми, после подогрева, в разные стороны концами. Когда изготовление и сворачивание усатого было закончено, кто-то принес упаковку от входивших в моду женских сеток на голову, у которого в центре была прозрачная окружность нужного диаметра. В такой упаковке наш усатый принял настоящий фирменный вид. Упаковку поместили в коробку, наполненную гибралтарскими красивыми косынками, и положили в рундук моей каюты. Перед каютой, где изготавливался усатый, установили вахтенного, чтобы отвлечь Борова, и заперлись на ключ, а Боров бегал по теплоходу и разыскивал меня.
Вскоре Боров нашел меня и начал просить показать ему усатого. Я долго не соглашался, а потом все же показал наше изделие, которое имело самый настоящий фирменный вид. Боров начал уговаривать меня уступить ему усатого, на что я ответил, что он мне самому нужен и торг неуместен. Боров не отставал, но чтоб избавиться от него, я назначил цену – 4 бутылки шампанского. Боров сказал, что в артелке всего 2 бутылки, но он не может их отдать, так как одна пойдет как презент лоцману при проходе Дарданелл, а вторая при проходе Босфора. Боров назначил цену – 4 ананаса, которые закупили для компота, но не израсходовали. Я согласился.
Ароматные украсили каюту, а Боров получил усатого. На следующий день в каюту к Борову зашел старший моторист, который больше всех не любил его, и сказал, что он написал заявление в судовой комитет профсоюза. В заявлении требовалось рассмотреть поведение Борова и закрыть ему визу за разбазаривание имущества в обмен на презерватив. На самом деле заявления не было, но повод продолжать отыгрываться за все обиды на Борова был. Боров ответил, что он не менял ананасы, а старший моторист спросил, откуда у Олега пять ананасов, если у остальных по одному.
Боров до самой Одессы уговаривал поодиночке моряков не выносить решения о его визе на собрании, на что все с удовольствием пугали Борова, что будут выступать против него.
В Одессе на теплоход вернулся Петрович, а Боров поспешно сдал ему дела, чтобы избежать собрания, и навсегда исчез с теплохода. Мы даже не успели его предупредить, что усатый – самоделка и рыболовная леска может повредить интересное место его супруги.
Через год, вернувшись из очередного рейса, я шёл по Дерибасовской к заведению Бабы Ути на углу Ришельевской. Неожиданно встретился с еще более располневшим Боровом, одетым в шикарный костюм. Увидев меня, он с радостью бросился навстречу, стал трясти мою руку и благодарить.
![](https://voenflot.ru/wp-content/uploads/2020/07/22222.jpg)
Я не мог понять, в чём дело, за что он меня благодарит, и собирался попросить прощения за розыгрыш с усатым.
А он мне рассказывал, что давно ушел из ЧМП и имеет отличный бизнес на изготовлении усатых по образцу того, который я ему променял на ананасы! Вот такие истории приключаются в дальних рейсах