С Виктором мы познакомились на теплоходе «Украина», который перевозил пять сменных экипажей сейнеров в районы интенсивного рыбного промысла у берегов Дакара и Кейптауна в Африке.
Теплоход «Украина» совершал каботажные рейсы на Крымско-Кавказской линии с невизированным экипажем. Невизированными были моряки, которым за различные провинности КГБ закрывало визы – разрешения плавания на судах, совершающих рейсы за пределы СССР. Закрыть визу могли за любые, часто мелочные, проступки. В составе команды любого советского судна была должность первого помощника капитана или «помпы», как называли ее моряки. «Помпой» назначался представитель парткома пароходства, который в соответствии с партийными инструкциями и инструкциями КГБ зорко следил за поведением моряков. На каждого моряка периодически составлялась характеристика и отправлялась в партком, и если в ней было что-то настораживающее, моряк лишался визы и направлялся в каботаж, в котором было необходимо прилежным поведением и безупречной работой заслужить повторное открытие визы. Так как рейс с рыбаками был срочным, а кроме «Украины», другого подходящего теплохода в данный момент не было, то весь невизированный экипаж сняли и заменили находящимися в резерве моряками, называемыми на морском жаргоне «бичами», которые после отпуска ожидали возвращения на свои суда или отправки на приемку новых судов.
Виктор так же, как и я, ожидал приемки теплохода «Тарас Шевченко», строительство которого заканчивалось на одной из верфей ГДР. Он был высококвалифицированным специалистом по перемотке электродвигателей, поэтому старший электромеханик Бубликов постарался взять его в состав электрослужбы теплохода «Тарас Шевченко», а пока мы оба оказались электриками теплохода «Украина». И Виктор, и я были распределены вахтенными электриками в машинное отделение, где я, отстояв четыре часа, сдавал ему вахту на следующие четыре часа. Четырехместная каюта, располагавшаяся в корме на нижней палубе, стала местом обитания электриков. На нижней кровати двухъярусной койки располагался Виктор, на верхней я. Спокойный, дружелюбный характер и общность интересов способствовали нашему сближению. Я стоял вахту вместе с механиком Аркадием Хазиным, известным одесским маринистом, сумевшим создать в своих произведениях характерное описание жизни советских моряков. Кроме образцового несения ходовых вахт в машинном отделении, Аркадий запомнился мне как замечательный чтец произведений Бабеля на вечере самодеятельности экипажа в этом рейсе. Ни до этого, ни после я не слышал такого красочного и эмоционального чтения рассказа о Мишке Япончике.
По окончании «рыбацкого» рейса на «Украине» мы с Виктором в составе подсадной команды были направлены в Ригу, куда должен был прийти теплоход «Тарас Шевченко» из Висмара с перегоночной командой, бывшей на приемке судна. Так как к нашему приезду теплоход «Тарас Шевченко» задерживался, нас поселили в одном из домов отдыха на Рижском взморье, пустовавшем в конце апреля. Мы с Виктором проводили свободное время в поездках в Ригу и знакомстве с достопримечательностями этого красивого старинного города. Иногда отдыхали с другими моряками на берегу моря, песчаные пляжи которого были окружены красивыми высокими соснами. На пляже наше внимание привлекла белокурая стройная девушка, что-то собиравшая на прибрежном песке. Заинтересованные ее необычным занятием, мы спросили, что она ищет на пустынном берегу. Девушка раскрыла ладонь и показала нам красивые крупинки янтаря, которые выносит на берег морской прибой. И сказала, что только безгрешные души могут найти эти замечательные дары моря. Заинтересовавшись этой легендой, наша компания разбрелась по берегу в поисках янтаря. Действительно, кто-то нашел немало красивых древних окаменевших слез соснового леса, а кому-то не удалось найти ни одной крупинки янтаря. Может быть, действительно это были грешники…
Теплоход «Тарас Шевченко», вскоре пришедший в Ригу, был после «Ивана Франко» вторым судном, составлявшим флот из однотипных теплоходов «Михаил Лермонтов», «Александр Пушкин», «Шота Руставели». Эти почти двухсотметровые восьмипалубные современные суда с командой в 350 человек принимали в комфортабельные каюты 750 пассажиров. Широкие прогулочные палубы, музыкальный салон, крытая веранда на верхней палубе, вместительный плавательный бассейн, многочисленные бары, библиотека, кинозал и шикарный ресторан, а также умелая организация обслуживания пассажиров способствовали успешному выходу этих судов на международную арену туристических круизных рейсов.
Наш теплоход совершал частые рейсы вокруг Европы, по Средиземноморскому и Африканскому бассейну, по местам пребывания знаменитого пирата Моргана в Карибском море. Немецкие, французские и итальянские туристы на борту приносили значительный валютный доход государству.
С Виктором я продолжал поддерживать дружеские отношения. Мы старались попасть в одну группу в увольнениях в город, чтобы увидеть красоты заморских стран и сфотографироваться на фоне достопримечательностей. Вечерами мы часто собирались веселой компанией где-нибудь на палубе, проводя время за интересными разговорами или просто отдыхая на свежем воздухе после нелегкого трудового дня. Виктор старался проводить больше времени в обществе судовых администраторов и расспросах об их работе. В обязанности судового администратора входило обеспечение организации быта и отдыха туристов как на теплоходе, так и на берегу, наблюдение за поддержанием кают классными служительницами в надлежащем состоянии и целый ряд других функций по обслуживанию пассажиров. Администраторами были в основном женщины, владеющие одним или несколькими иностранными языками с неплохим гуманитарным образованием. На мой вопрос, почему Виктор так тянется к администраторам, он ответил, что их работа, состоящая в общении с иностранцами, ему больше нравится, чем восемь часов в жарком, шумном машинном отделении, в бесконечном обслуживании электрооборудования. Он проходил воинскую службу в Румынии и неплохо изучил язык, а румынский схож с итальянским, поэтому в общении с итальянскими туристами он хочет овладеть в достаточной степени их языком, а затем поступать на курсы администраторов, которые созданы при учебно-курсовом комбинате пароходства. Туристический бизнес был новым в Советском Союзе, ни один из вузов не готовил специалистов этого направления, и Черноморское пароходство было вынуждено, как говорится, «воспитывать ведьм в собственном коллективе», направляя туда желающих из плавсостава.
Когда на борту были немцы или французы, Виктор проводил время в нашей компании, купался в бассейне и загорал под тропическим солнцем, читал книги. Чаще всего его можно было увидеть с русско-итальянским словарем в руках, с помощью которого он совершенствовал язык.
При появлении итальянских туристов Виктор преображался. Отстояв вахту в машине, он спешил помыться, переодеться и быть в местах нахождения гостей, проводя как можно больше времени в разговорах с ними. Администраторы, владевшие распространенным на флоте английским, а также французским языками, но с трудом объяснявшиеся на итальянском, охотно привлекали Виктора к своей работе, а помполит по их просьбе не препятствовал этому.
В одном из рейсов на смену немецким туристам явились итальянцы. Обычно туристическая фирма, нанимавшая теплоход, направляла на него свою дирекцию, сотрудничавшую с пассажирским помошником капитана и администраторами по всем вопросам обслуживания. Виктор часто выступал в роли переводчика между нашими администраторами и дирекцией круиза.
В составе дирекции оказалась красивая молоденькая итальянка. Она с первого взгляда влюбилась в Виктора – стройного, смуглого, симпатичного, веселого парня. Кроме общения в служебной обстановке, где Виктор старался побольше времени провести с черноглазой замечательной девушкой, он вечерами встречался с ней в укромном уголке на пеленгаторной палубе, куда никогда не заглядывал наш помполит . На флоте он был известен прозвищем «знаете-понимаете». Отчитывая за какую-нибудь провинность очередного моряка, он любил говорить:
– Вы думаете, знаете-понимаете, я не знаю, чем вы занимаетесь? У меня в каюте телевизор, по которому я всех вас вижу, знаете-понимаете.
Палубой ниже находился верхний бар, где барменом работал наш общий друг Коля Мартынов, нередко посылавший меня отнести влюбленной парочке, устроившейся обычно в затемненном месте за надстройкой мачты, пару стаканов заморского мартини.
После нескольких круизов, обычно начинавшихся и заканчивавшихся в Неаполе или Венеции, рейсы с итальянскими туристами закончились. Вечером они сошли на берег, а рано утром теплоход покидала дирекция круиза. Виктор проводил красавицу Джульетту до трапа, где она бросилась к нему на шею, осыпая страстными поцелуями. Когда Виктор выпустил Джульетту из объятий и повернул голову, то увидел позади себя Помпу «знаете-понимаете». Помполит ничего не сказал Виктору, но, как говорится, «затаил в душе некоторое хамство», положенное ему по долгу его собачьей службы.
Витя прибежал ко мне в каюту и рассказал о случившемся. Я успокоил его как мог. После этого рейса мы с французскими туристами зашли в Одессу, где я сошел в отпуск, а Виктор, к чести помполита, ушёл в круизный рейс по африканским странам Средиземноморья. Через время я вышел из своего дома на углу Дерибасовской и Пушкинской и вдруг увидел Виктора, шедшего навстречу. У меня пробежал мороз по коже, так как я подумал, что вижу привидение – ведь теплоход с Виктором на борту был в далёком плавании. Но Виктор приближался, приветливо улыбаясь своей обаятельной, так хорошо знакомой улыбкой. На мой вопрос, как он оказался в Одессе, он сказал, что и сам не знает в чем дело, и идёт в отдел кадров узнать, почему его срочно доставили в Одессу. Теплоход стоял в Танжере, а он был в машинном отделении, когда услышал по громкой связи объявление: «Электрику Коростылеву с вещами срочно прибыть на трап».
Не понимая, в чем дело, Виктор собрал вещи и у трапа увидел Спиричева и еще двух незнакомых мужчин. Спиричев сказал, что он с этими мужчинами должен отправиться в аэропорт. Один из незнакомцев пошел первым вниз по трапу, потом пропустили Виктора, а за ним спустился второй. Виктора усадили в стоявшую у борта машину, отвезли в аэропорт и посадили в самолет, отлетавший в Москву. В Московском аэропорту его встретили и пересадили на рейс в Одессу. Он думал, что что-то случилось с его семьей и ему не говорят, чтобы не расстраивать. Но дома оказалось все в порядке. И теперь в отделе кадров он хочет узнать, почему его сняли с теплохода. Как выяснилось позже, Джульетта, по-настоящему крепко влюбившись в Виктора, возвратилась в Неаполь и о своем романе рассказала родителям. На семейном совете было решено поступить, как это принято у них: при очередном заходе теплохода в Неаполь, который предполагался в скором времени, встретить Виктора, познакомить его с родителями и показать достопримечательности города. Машина Джульетты должна была быть у борта теплохода при заходе в Неаполь. Письмо, отправленное Джульеттой, было адресовано Виктору на судно и, конечно, попало к Помпе, который усмотрел в этом измену Родине и принял меры к немедленному отправлению Виктора в Одессу.
Через несколько дней меня вызвали в отдел кадров, где со мной встретился сотрудник КГБ, курировавший пассажирские суда. Он сказал, что мне поручается ответственное почётное (а, по-моему, мерзкое) задание: встретиться с Виктором, с которым, как им известно, я дружу. И в интимной обстановке за бутылкой водки выяснить его планы по поводу бегства за границу!
Железный занавес, отделявший нас от остального мира, был слишком крепок, и выезд любого за пределы СССР рассматривался как измена Родине. Поэтому так сильно всполошился КГБ, снявший Виктора с рейса, навсегда закрыв ему визу за границу. Сказать особисту, что отец меня воспитал на поговорке «Доносчику первый кнут» – это равносильно тому, чтобы собственными руками закрыть себе визу. Поэтому я заверил, что выполню все, что от меня потребует Родина. Обрадованный субъект сыскной службы вручил мне деньги для посещения ресторана, которые я с удовольствием пропил вместе с Виктором на Крымской пристани – на Капитанском мостике – как называли его моряки. КГБисту я сообщил, что у Виктора нет никаких намерений бежать за границу, что он настроен патриотически и готов трудиться на благо своей Родины.
Но трудиться на благо Родины было невозможно, так как из пароходства Виктора уволили, устроиться на хорошую работу ему не удалось. Последний раз мы встретились с ним на Пересыпи, на улице Московской, где он обучался на курсах водителей, чтобы стать таксистом. К сожалению, больше с Виктором я не встречался.
Вот так печально закончилась история любви итальянской девушки Джульетты и моряка-черноморца Виктора. Кованый сапог недалёких государственных чиновников растоптал светлое и красивое чувство. Интернета и мобильной святи в те времена не было.
Виктору и Джульетте не суждено было встретиться. Интересно, как сложились их судьбы, смогли они вновь полюбить?
Красивая и печальная история! Надеюсь, что ВРЕМЯ выполнил свою лечебно-профилактическую работу, и молодые не остались одинокими до конца…
Да, грустная история