Весь передний край обороны был окутан дымами. Гремела артиллерия, строчили пулеметы.
Александр посмотрел на самолет, идущий рядом. Лицо подпоручика Викторова было строгим и напряженным.
«Наверно, первый бой, — подумал Александр, — хотя, кто их знает, эту гвардию?»
Викторов увидел, что на него смотрит командир, приветливо улыбнулся и качнул в знак приветствия крыльями.
Александр ответил тем же.
Позиции сражающихся разделяла река Череха. Лед был взорван и была видна черная вода и белые льдины, да и мост у пересечения тоже был взорван, так что не было центрального пролета. Везде копошились германцы, таскающие бревна. Видимо переправу налаживают.
Артиллерия и пулеметы обороняющихся явно не давали атакующим подойти к Черехе и по пути от леса валялось уже много трупов.
В лесу рубились сосны и постоянно появлялись новые и новые фигуры. Лес был скорее лиственный, без листьев и кое-где были видны зеленые со снегом сосны и ели.
— Александр Степанович! Конница! — прокричал сзади Строганов и показал рукой на выступающих из леса неторопливых германских драгун.
— А причешем их бомбочками! — прокричал Александр и, развернувшись, пошел вдоль кромки леса. Викторов пристроился сзади. И когда внизу раздались взрывы бомб, Александр, поняв, что отбомбились, стал резко набирать высоту. За ним наверх пошел Викторов. Снизу гремели выстрелы винтовок и пулеметов, отгоняющих назойливые самолеты.
Набрав высоту метров в пятьсот, Александр повернул в сторону Островской дороги.
«Где-то там Михайловское, Святые горы, — подумал он, — места Пушкина, а сейчас уже под германцами».
Мысль, что германцы уже почти в центре России и теперь рвутся к Петрограду — сердцу России, остро кольнула сердце.
Он оглянулся, пытаясь найти взглядом самолет лейтенанта Огрубеева, но облачность была низкой, и он не увидел его.
«Видимо, идет в облаках или выше. Как бы не потеряться!» — подумал он.
— Германцы! Фоккеры! — стукнул Александра по плечу Строганов.
Александр повернул голову и увидел, что сбоку к ним приближается пятерка германских самолетов с черными крестами.
Александр резко повернул на врагов и для себя машинально отметил, что Викторов четко повторил маневр ведущего.
«А как Огрубеев?» — подумал он.
Сзади загрохотал пулемет Строганова. Рядом строчил пулемет Викторова.
Германцев было пять самолетов, шедших на них строем фронта.
«Хорошо, что Строганов их заметил, — подумал Александр как-то отстраненно, — а то бы их уже сбили, наверное».
Германцы стреляли тоже и пули рвали обшивку крыльев.
Внезапно мелькнула сверху тень и один из Фоккеров, задымив, пошел почти вертикально вниз.
«Огрубеев! — подумал машинально Александр, — теперь четверо против троих».
С ревом самолеты разошлись на встречных курсах. Александр умудрился уже на сближении выстрелить из своего пулемета и увидел, как его пули рвут обшивку еще одного Фоккера.
Пролетев, Александр стал разворачивать самолет. Рядом разворачивался Викторов.
Огрубеев, махнув крыльями, прошел на скорости рядом и снова начал набирать высоту.
Против Викторова и Александра было видно три германских самолета.
«Я сбил или он ушел на базу? А если он сверху?» — подумал Александр.
Опять застрочил пулемет Строганова.
— Береги патроны! — крикнул Александр Строганову.
И опять пятерка самолетов мчались на огромных скоростях навстречу друг другу. Германцы тоже стреляли, но Александр старался маневрировать, чтобы не смогли попасть.
Наверху раздался стук пулеметов. Александр увидел хищные силуэты двух самолетов, обстреливающих друг друга.
«Огрубеев с германцем, — подумал Александр, — нет, не сбит, просто хотел атаковать сверху».
Самолеты второй раз на огромных скоростях разошлись друг с другом.
— Как рыцари на турнире! — заорал сзади Строганов, поливая пулеметным огнем пролетающий мимо германский самолет.
Александр тоже сумел всадить в проходивший германский самолет очередь.
Германский самолет клюнул носом и пошел вниз.
Александр оглянулся и увидел раскрасневшееся довольное лицо бывшего пажа.
Пилоту безусловно сложнее управлять самолетом и стрелять из пулемета. У германцев были одноместные самолеты и пилотам приходилось выбирать или стрелять, или управлять самолетом. На двухместном Сикорском преимущество было на стороне Александра. Все же Строганов мог стрелять прицельно.
Александр стал поворачивать и вдруг поймал себя на мысли, что ему не слышно звуков мотора самолета Викторова.
Он оглянулся и увидел дымящийся самолет Викторова, идущий над самыми верхушками деревьев.
Затем он стал искать глазами германцев и нигде их не увидел.
— Где германцы? Не видишь? — прокричал он назад Строганову.
Тот отрицательно покачал головой, следя взглядом, видимо, за самолетом Викторова.
После этого Александр стал искать взглядом самолет Огрубеева. Не увидел.
Внезапно услышал звук мотора и увидел в пристроившемся сбоку самолете довольное лицо Огрубеева.
— Патроны есть? — спросил он у Строганова.
— У меня все! — прокричал тот в ответ.
— А фланшеты и бомбочки?
— Тоже нет! Все высыпал!
И Александр махнул Огрубееву в сторону своего аэродрома.
Тот ответно махнул рукой и стал набирать высоту.
Александр старался найти взглядом самолет Викторова, но не находил.
Вот линия фронта, Череха и он увидел самолет Викторова, стоявший почти вертикально оперением вверх сразу за линией наших окопов.
Сверху ничего разглядеть было нельзя. Было видно копошившихся людей у самолета.
И Александр пошел на посадку на свой аэродром.
Он сел первым и пока самолет катился по аэродрому, он думал, что сказать про Викторова Чернову.
Когда самолет остановился он выключил двигатель, наступила тишина.
Опять стали слышны выстрелы в районе Черехи.
Подбежали солдаты, помогая вылезти из самолета.
Оглядев аэродром, Александр увидел, что к самолету бегут Чернов, Светлов и другие пилоты.
Сзади послышался звук мотора севшего за ним самолета.
И Александр скорее почувствовал, чем увидел, что рядом с его самолетом затих самолет Огрубеева.
Нетвердым шагом Александр направился навстречу Чернову.
Господин капитан! — начал он.
Чернов поморщился и прижал палец к губам.
Александр понял и продолжил:
— Господин военлет! Первая группа с вылета вернулась! Потерян один самолет подпоручика Викторова. Сел, видимо, или упал в районе наших позиций. Вдоль всех позиций идет сражение. Германцев сдерживает наша артиллерия и пулеметы. Мы отбомбились по коннице, готовой к переправе. Потом пришлось иметь бой с пятью германскими самолетами. Два мы точно сбили!
— Не два, а три! — добавил подбежавший лейтенант Огрубеев, — сам видел приземленные все три, а два драпанули!
— Три против одного — арифметика явно в нашу пользу! Жалко Викторова! — сказал, задумчиво держась за подбородок, Чернов, — а тактика? Что, один сверху?
— Нормально! Отлично! Лейтенант Огрубеев нас фактически спас, когда мы выходили вдвоем против пятерых германцев.
— Кстати, нам сообщили о падении Викторова. Я уже отправил туда на машине Насонова с людьми. Вот что, Александр Степанович! Отправь своих казачков к Кажельницкому! Ежели германцы в Псков прорвутся, пусть скачут сюда и нас предупредят.
— Хорошо! — сказал Александр, отыскивая взглядом бекеши Филимонова и Орлова.
Они сидели в районе столовой на скамейке и смотрели на самолеты.
— Я считаю, что надо «Ильюшу» сейчас отправлять к островскому мосту через Череху против конницы. Они там скучились на границе леса, ждут готовности переправы.
— Ты, Александр Степанович, давай греться, пейте чай! А второе звено и Михаил Кузьмич, — он увидел в толпе подполковника Свербеева, — готовиться к вылету! Летчики в столовую на инструктаж! Третьей группе быть готовыми к вылету!
У столовой Александр подозвал Филимонова и Орлова.
— Давайте, друзья, седлайте коней и к генералу Кажельницкому! Возьмите моего коня! Если там пойдут германцы, задача спасти его и нам сообщить, что германцы прорвались в Псков.
— Сделаем! — ухмыльнулся в черную бороду Филимонов. — Николай Северьянович, а седлай коней! — приказал он Орлову и тот побежал исполнять, путаясь ногами в болтающейся шашке.
Александр усмехнулся. Он знал, что при ходьбе и беге надо придерживать шашку левой рукой.
— Не казак! — махнул Филимонов, — но я за неделю сделаю из него настоящего казака и лозу будет рубить и стрелять из седла. Мы ж казаки. Так я гутарю, Александр Степаныч?
— Так, Никифор Петрович! — кивнул Александр Филимонову.
Где-то рядом со столовой Строганов с упоением рассказывал о бое другим наблюдателям.
Александр в столовой показал на карте позиции германской конницы.
— Нельзя дать им переправиться! — сказал он.
Подполковник Свербеев что-то сверял, зарисовывал на карту.
— Ваша задача, Сергей Иванович, — обратился Чернов к командиру второго звена Светлову, — охрана «Ильи Муромца»! Никого к нему не подпускать! А вот когда он отбомбится и уйдет на базу, тогда сбивать все, что летает у германцев.
— Понял! Сделаем, Виктор Иванович! — усмехнулся Светлов, — мы пскопские! Мы дом обороняем. Имейте ввиду.
— Понятно! Тогда по самолетам!
Летчики с шумом вышли к самолетам, а в столовой остались лишь Огрубеев и Воронцов.
— Попьем чайку? — предложил Александр.
— Сейчас бы марсалы стаканчик! — усмехнулся Огрубеев.
За окном слышался рев моторов. Улетали самолеты.
Через полчаса приехал Насонов.
— Жив ваш Викторов! Лицо разбито и ноги простреляны. Отправили в госпиталь. Самолет потерян. Жалко. Мотор заберем.
У Александра стало легко на душе. Викторов жив. Надо будет навестить его в госпитале.