- Перемены в Черноморском флоте
17 февраля 1832 г. контр-адмирал Михаил Петрович Лазарев назначается начальником штаба ЧФ и портов вместо контр-адмирала В. И. Мелихова.
В декабре 1832 г. по Высочайшему повелению был сформирован отряд из пяти кораблей, трёх фрегатов, корвета и брига с целью отправки в Босфор под начальством контр-адмирала М. П. Лазарева. Михаил Петрович с чрезвычайной ответственностью отнёсся к полученному заданию и, вступая в командование отрядом, издал 1 января 1833 г. приказ за № 1. «Хотя я уверен, что все гг. штаб и обер-офицеры на судах Черноморского флота командованию мною порученного состоящие, руководствуясь законными постановлениями и благоразумными распоряжениями главного командира, в приказах и предписаниях его изложенными, в предстоящую кампанию исполнять будут с надлежащим усердием и ревностью; но за всем тем признаю небесполезным ввести во всеобщее употребление на флоте составленную мною инструкцию вахтенным лейтенантам, которой руководствовались на эскадре в Средиземном море находившиеся (т.е. участвовавшие в Наваринском сражении 8.10.1827 и в дальнейшей блокаде Дарданелл – прим. авт.).
Объявляя у сего оную, предоставляю гг. командирам объяснённые в инструкции правила наблюдать в точности. Вместе с тем поставить в непременную обязанность каждого флотского офицера иметь при себе копию такой инструкции, дабы впоследствии никто незнанием заключающегося в оной отзываться не мог. При чём, однако же, наблюдать, чтобы все действия, на произведение коих по высочайшему повелению изданы особые правила под названием “командные слова”, производимы были по сим последним правилам без малейших изменений, а по составленной мною инструкции, у сего объявляемой, только то, что в командных словах содержится» [70].
Затем были последовательно объявлены 39 адресных, детальных административных приказов, направленных на приведение в надлежащую готовность судов и команд перед походом в Босфор. На 22 января были назначены учения, во время которых суда эскадры должны были подвергнуться депутатскому смотру Главного командира Черноморского флота и портов адмирала Грейга.
Говоря о Черноморском флоте в эпоху Николая I, спустя почти 190 лет, следует признать, что приказы и инструкции начальника штаба ЧФ М. П. Лазарева явились единственно возможным в той безысходной обстановке всеобщего запустения флота и отчаянным средством встряхнуть командиров судов, подчинённых им офицеров и команды, перед исполнением ответственного задания.
2 февраля отряд вышел из Севастополя и 8 февраля, беспрепятственно войдя в Босфор, бросил якоря в Буюкдере напротив резиденции российского посланника.
Решительные действия Лазарева, расположившегося без приглашения со своим отрядом у азиатского берега Босфора, и выверенные дипломатические шаги российского посланника графа А. Ф. Орлова (с 8 апреля 1833 г.) возымели своё действие.
Прибывший незадолго до этого в Константинополь со специальной миссией генерал-адъютант Н. Н. Муравьёв так высказал М.П. Лазареву свои впечатления: «Внезапное появление этой эскадры крайне поразило турок и недружелюбных нам миссии Европейских дворов, едва веривших тому, что происходило пред их глазами. Грозные северные союзники Султана навестили его столицу и владения в самый день мусульманского праздника Байрама, когда с открытием новой луны, они расположились предаться в беззаботности пресыщению и увлечениям всякого рода после утомительного воздержания» [71].
«До 4 марта ничего особенного здесь не случились. В сей день, будучи приглашен обще с посланником нашим с генерал-лейтенантом Муравьёвым на конференцию к рейс-эфенди (министр иностранных дел), и мы отправились и прибыли туда около 11 часов дня. После взаимных приветствий, рейс-эфенди объявил от имени Порты, что присылкой эскадры Государь Император наш доказал то искреннее участие, которое Его Величество принимает в бедственном положении их отечества, Австрия, Англия и Франция одновременно послали к Мухаммеду-Али уполномоченных чиновников своих с требованиями о немедленном прекращении военных действий и соглашения его на предложенные Оттоманской Портою кондиции; а потому как, так и министры его уверены, что Мухаммед-Али не осмелится упорствовать противу четырёх великих держав, полагают дело поконченным и просят, чтобы российская эскадра, согласно прежнего предложения при первом южном ветре, удалилась в Сизополь. Но сколь было удивление сим полученное известие, что требованные Портою войска приказано в Одессе посадить на суда и немедленно отправить в Константинополь, которых ожидать должно со дня на день. К сему я прибавил, что после таковых известий эскадра, мне вверенная удалиться отсюда не может: ибо по прибытии войск к Босфору она должна будет находиться при них неразлучно до тех пор, покуда не получит дальнейших повелений о возвращении их в Россию, на которой они и отправятся.
Рейс-эфенди в смущении отозвался, что сам собою ничего на сиё сказать не может, но по внимательном рассуждении в имеющем состояться для сего совете он о мнении оного уведомит вас.
Не получив ещё никаких от рейс-эфенди по сему предмету известий, я, пользуясь отправляющимся сего числа курьером, имею честь донести Вашей Светлости о том, что сделалось мне известным» [72].
На время наступление египетских сил приостановилось, но уверения французского посланника на скорое склонение египетского паши к примирению на условиях турецкого султана не подтверждалось, и Россией, в дополнение к отряду Лазарева, были сформированы ещё две особые эскадры под начальством контр-адмиралов М. Н. Кумани и И. И. Стожевского для транспортировки войск из Одессы в Босфор на зафрахтованных специально коммерческих судах. Они прибыли в Босфор 24 марта и 11 апреля соответственно. Высадка их на азиатский берег Босфора производилась в предместье Стамбула.
«15 апреля Султан с двумя пашами, по предварительному объявлению желания своего, сделал смотр войск наших, расположенных на азиатском берегу, к коим я присоединил ещё тысячу матросов. По смотре всех войск, с коими они здоровались по-русски, выговаривая “здорово, ребята”, все проходили мимо него церемониальным маршем два раза, повзводно и колоннами и, не взирая на то, что уже три месяца ноги матросов не были на берегу, включая сапёров и гренадёрскую роту, они оказались и лучше выправленными, и маршировали лучше прочих; в особенности преимущество это было заметно против батальона турецкой гвардии, который шёл впереди нас» [73].
Поскольку турецкий батальон открывал торжественное прохождение, то бравых своих матросов, по всей видимости, Лазарев поставил за ними во главе колонны русских войск.
Неприкаянный вдали от благодетеля М. П. Лазарева лейтенант В. А. Корнилов будет стараниями Михаила Петровича 18 января переведён в 34-й экипаж ЧФ.
17 марта в Одессе он взошёл на борт корабля «Память Евстафия», отправлявшегося с десантом в Босфор. Первое же его появление в судовой кают-компании вызвало отторжение обществом господ офицеров: «…Неприязненно смотрели новые сослуживцы на (высокомерного) «балтийского выходца» и, не подозревая (особых) отношений его с начальником (М. П. Лазаревым), весьма жёстко приняли. На корабле всё решалось сеймом, и новичка при первом случае, откомандировавши на жалкое, зафрахтованное под войско купеческое судно. На нём явился (25 марта) Корнилов в Босфор и был тотчас же назначен для особых поручений к начальнику эскадры, исполняя в то же время обязанности вахтенного лейтенанта. Как, видимо, Михаил Петрович имел особенный способ отмечать своих любимцев, не всем свойственный» [74].