Флагманский алкоголик нашего дивизиона капитан-лейтенант Казанцев, в трезвом виде любил прикалываться. После истории с «Московским вареньем», он, в ожидании приказа об увольнении, скучал и нежился на солнышке когда заметил командира разъездного катера мичмана Петрушкина, и решил развлечься.
Петрушкин был оставлен нам на память его отцом, тоже Петрушкиным и тоже мичманом, до недавнего времени трудившемся на нашей бербазе и слывшем большим прохиндеем. Сын был не в отца, Вёл полусонную жизнь и считался «шлангом».
— Ты всё спишь? — говорит Казанцев подошедшему мичману — А, между прочим, весь дивизион в Афган перебрасывают! Меня, вот, увольняют, а вам придётся повоевать!
— Ну да??? — не верит Петрушкин, но сомнения уже поселились в его душе — Там ведь моря нет!
— Зато реки есть! — говорит Казанцев и щурится от удовольствия — Будете по ним наши войска перебрасывать. Опасное, я Тебе скажу, занятие. Я специально увольняюсь, чтобы туда не попасть! Пожить еще охота! А если мне не веришь, спроси у начальника штаба. Вот он на крыльце курит.
— Правда, что нас в Афган отправляют? — подбирается ко мне мичман, и смотрит, как смотрит дворняжка на прохожего, в надежде на подачку.
— Правда! — сразу понял я в чём дело.
— А я не хочу! — кипятится мичман — Я на это подписку не давал.
— А на что давал? — продолжаю я потому, что мне уже интересно заглянуть ему в душонку — На Нарген и обратно пассажиров возить?
Ты военнослужащий, можно сказать защитник. Куда Родина прикажет, туда и пойдёшь! Тебе за это деньги платят. А когда переводится вся часть, согласия не требуется.
— Я не пойду!!! — визжит Петрушкин, выпучив глаза — У меня дети! Вы холостой, Вы и идите!!!
Каков поганец. Его жену и детей должны защищать холостые и бездетные, а он уже тем хорош, что этих детей настрогал. Кстати, весьма распространённое мнение. Правда, до обсуждения этого вопроса в условиях военного времени не доходило, но с перекладыванием праздничных и не только нарядов, сидением на кораблях…получением квартир сталкиваться приходилось неоднократно.
Всё это я высказал Петрушкину, и, вволю налюбовавшись на его истерику, сказал, что Казанцев пошутил, а я нет.