«Амини» (INS «Amini«)
Прелюдия:
Следующим летом наш экипаж опять отбыл в Хабаровск, где принял и перегнал во Владивосток очередной СКР («93-й заказ»). Затем, после комплекса ходовых испытаний, мы встали на 33-й причал в ожидании индусов. В пятницу 22 ноября я пошел в Техупр, а когда вернулся, то не увидел там ни своего СКРа, ни других кораблей, которые по боевой тревоге были рассредоточены в различных малозаметных местах. Причиной послужила историческая встреча Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева и президента США Джеральда Форда, состоявшаяся 23-24 ноября 1974 года во Владивостоке.
Корабли вернулись к причалу только в понедельник 25-го после убытия высоких гостей. Как оказалось, наш корабль болтался все эти дни на внешнем рейде за Русским островом почти без пресной воды и продовольственных запасов…
Это был последний (10-й) СКР, приобретаемый ВМС Индии. Именно поэтому индусы «привязали» к его приёмке все свои нереализованные «хотелки», главной из которых было, безусловно, желание получить у СССР технологию расстыковки, дефектации и ремонта газовых турбин. По ряду косвенных признаков мне это стало понятно уже с первых дней приемо-передачи. О своих подозрениях я доложил одновременно и представителю особого отдела, и флагманскому механику Решетову.
I.N.S «AMINI». Слева – приглашение на прием по случаю передачи корабля Индийским ВМС, справа – эмблема корабля.
«Металлик патиклс»
Поэтому, когда ближе к завершению приемо-передачи всплыл вопрос о появлении в масляных фильтрах ГТУ неких «металлик патиклс» (металлических частиц), мы были к этому готовы и морально, и технически…
На фоне ярких, запоминающихся впечатлений от работы с экипажем «Андамана», экипаж «Амини» воспринимался уже достаточно буднично, и с офицерами «Амини» у нас уже не возникло таких тёплых и дружеских отношений, как с «андамановцами». Возможно, и потому, что изначально они были заточены под достижение своих «хотелок».
Главную партию, безусловно, вёл прибывший с экипажем индийский флагмех – коммандер Салван, человек опытный, умный и хорошо говорящий по-русски. Запомнился так же и экзекъютив-офисер – лефтенент-коммандер Монгия, импозантный бородатый
мужик и к тому же – чемпион Южных морей по яхтингу, голубой мечтой которого было погонять по льду на буере. Это удовольствие мы ему устроили – тут поработали наши политрабочие, которые достучались до Крайкома, а уж тот дал соответствующую команду.
Ниже, по индийской иерархии, были уже люди помельче – те, с которыми мне приходилось работать непосредственно. Это, прежде всего:
— инженир-офисер – сеньёр лефтенент Гупта, ничем особо не запомнившийся, так как почти все значимые вопросы и задавались, и решались флагмехом Салваном.
— электрикал-офисер – лефтенент-коммандер Джон-Арчибальд-Робин Динз, о котором ниже придётся поговорить особо.
Вопрос с появлением т.н. «металлик патиклс» был закрыт нами достаточно быстро и квалифицированно, тем более, что к появлению чего-то подобного мы готовились. Появление подобных мельчайших (почти пылеобразных) металлических частиц на масляных фильтрах турбин было явлением рядовым, характерным для начала эксплуатации новых механизмов и систем – масло вымывало из полостей те частицы, образование которых при сборочных работах было технологически неизбежно.
О неординарных методах приема-передачи матчасти:
Не останавливаясь на рядовых случаях решения проблем приемо-передачи технических средств и предметов снабжения, расскажу об очень неординарном – он стоил мне большого количества загубленных нервных клеток. Дело было в том, что мы никак не могли сдать индусам один из пунктов программы проверки технических средств БЧ-5 – «работа вспомогательного котла на самом полном ходу (при работе всех трёх главных двигателей)». И вопрос-то вроде был плёвый, т.к. котел и все его системы были в отличном состоянии, но… вот как-то не шло.
На очередном выходе я строго-настрого проинструктировал котельного машиниста старшего матроса Сахаровского как и что делать, а сам расположился в запасной кабине управления (ЗКУ) носового машинного отделения (НМО), в котором находился котел.
Наконец, телеграфом был задан режим «самого полного хода», и в НМО заревело 30 000 лошадиных сил. Выждав некоторое время, я двинулся к котлу, но та сцена, которую я увидел на посту управления котлом, заставила меня мгновенно выскочить из машинного отделения, чтоб не оказаться юридическим свидетелем происшедшего на моих глазах …
А произошло следующее. В момент, когда я заглянул на пост, Сахаровский со всего размаха заехал в челюсть индусу, принимающему работу котла. Это был сикх – от удара с него слетела чалма, сам он ударился о сетчатое ограждение поста, а его длинные волосы развязались и разметались веером…
Ни жив – ни мёртв, я прибежал в ПЭЖ и в совершенно подавленном состоянии стал ждать развития событий и последующего международного скандала, от которого я не ждал для себя ничего хорошего. Медленно тянулось время тягостного ожидания последствий увиденного мною инцидента, но меня никто и никуда не вызывал…
Наконец, мы ошвартовались и собрались в кают-компании на разбор полётов. Но и тут мне никто и ничего не сказал. Результаты выхода зачитывал командир индийского экипажа. Наконец, очередь дошла и до котла: «Стим бойлер – коррект» (значит, замечаний нет, и работа котла принята). Я ничего не понимал, но на всякий случай помалкивал…
Дня через три, когда уже стало окончательно ясно, что последствий не будет, я осторожно поинтересовался у Сахаровского о том, что же там произошло…
«Товарищ старший лейтенант, я ввел котел, пар до марки, а этот х*р взял и снял питание с пульта автоматической системы защиты, и котел вырубился, я сказал ему «Ноу гуд», ввел опять котёл, а этот х*р опять взял и снял питание с пульта, и котел опять вырубился. Я ему еще раз сказал «Ноу гуд» и ввел котёл, а этот х*р опять снял питание, тогда я ему и врезал…». Я молча проглотил информацию, но намотал её себе на ус…
Была у нас одна проблемка – командир отделения газотурбинистов Коля Анипер мне все время жаловался, что индусы, которые в море питались на боевых постах, не желая выходить на верхнюю палубу, выбрасывали объедки на расположенный в одном из закуточков НМО насос забортной воды. Я с этой проблемой выходил и к Гупте, и к экзекъютив-офисеру – бесполезно…
И вот, когда Анипер в очередной раз вышел на меня с жалобой, я посоветовал ему обратиться к Сахаровскому за консультацией. Дня через три я у него поинтересовался: «Ну, как там дела у забортника?» – «Всё нормально, товарищ старший лейтенант, я там двоих «положил», теперь чисто…»
Подъём индийского флага на «Амини»:
На церемонию подъёма флага и передачи «Амини» в ВМС Индии, состоявшуюся 13 декабря 1974 года, прибыл уже не Посол Индии, а военно-морской атташе кэптэн Тадани с женой, он же устроил и приём в ДОФе от имени индийского посла Джалванкара.
История с Джоном-Арчибальдом-Робином Динзом
В отличие от большинства индусов, имеющих по нашим (европейским) представлениям правильные, зачастую, благородные черты лица, несмотря на свое звучное Ф.И.О., Джон-Арчибальд-Робин Динз был тщедушный, но высокомерный человечек с ярко выраженной (карикатурной) восточно-азиатской внешностью. Думается, что в колониальные времена его на стороне нагулял какой-то «белый сагиб»…
Гупта и Динз жили в бывшей моей 2-й каюте, при этом Динз, пользуясь старшинством в звании и возрасте, еще и спал на моей (командира БЧ-5) нижней койке. Проблема возникла на почве моих добрых отношений к офицерам «Андамана», которые я перенёс и на этих новых индусов.
Несмотря на то, что ЗИПом и расходными материалами индусы были укомплектованы полностью я (по возможности) старался выполнять и некоторые их дополнительные неофициальные просьбы. Пользуясь знакомствами в органах снабжения, я путём различных ухищрений получал и передавал индусам то, что чаще всего выходит из строя, но всегда очень необходимо.
Незадолго до отхода в Индию Гупта и Динз вручили мне два больших списка тех деталей и материалов, которые они хотели бы получить дополнительно. Я с пониманием отнёсся к их просьбам и постарался добыть на складах Техупра всё то, что было в моих силах (не всё, но многое). При этом Динз, не мудрствуя, влепил в свой список и ряд позиций по номенклатуре РТС (радиотехнической службы), которые я, по вполне понятным причинам, удовлетворить не смог…
Когда я вошел в каюту, там находился только Динз, который, закинув ногу на ногу, сидел в моём любимом кресле. Открыв портфель, я вытащил оттуда всё, что смог достать для него и выложил на стол… Динз достал список и, сверившись с ним, начал тыкать пальцем в его отсутствующие позиции и глядя мне в глаза, почти кричал: «Вэа? Вэа? Вэа?.». В ответ я развёл руками и ответил, что «зис ис эртээс» и «ай эм кэннот», тогда он, картинно откинувшись в кресле, небрежно показал мне рукой на дверь и теперь уже выкрикнул: «Гоу эвэй!»..
У меня от такой неблагодарности даже дыханье перехватило, а уж затем во мне проснулся и «белый сагиб». Резко наклонившись, я выдернул Динза из кресла, пару раз хорошо «приложил» его спиной о дверцы шкафа и выпалил в его испуганную мордашку весь запас индийских и английских ругательств, которым меня научили друзья-офицеры с «Андамана». Затем толкнул его обратно в кресло и вышел из каюты, хлопнув дверью…
Проведённая мною воспитательная работа дала положительный — вплоть до самого отхода «Амини» в Индию Динз при встрече со мной испуганно шарахался в строну…