«Мужчине необходимо пережить что-то настолько важное, что могло бы сказать, кто он и откуда родом, хотя и так ясно, что все мы родом из детства…»
(Андрей Николаевич Кочергин)
Судьба военного переменчива. После окончания Военно-Морской академии прослужив ровно две недели в гарнизоне Остров Псковской области, я получил приказ убыть к новому месту службы в гарнизон Чкаловск, что под Калининградом. Приказ мне лично зачитал Зам. Командующего ВВС БФ генерал Пироженко Иван Семёнович, который специально для этого прилетел в Остров, видно для того, чтобы я не вздумал отказаться. На мой «детский лепет», что я только вчера разобрал вещи, пришедшие поездом в контейнере, и переезжать никуда больше в мои планы не входило, он веско заметил: «Чечельницкий, мало того, что Вы должны переехать, Вы должны это сделать завтра, Командующий даёт самолёт АН-26. У Вас целые сутки на сборы, что из вещей не поместится, бросайте, в Калининграде купите новые. После катастрофы начальника штаба 15 одрап подполковника Аникушина на ТУ-22р идёте на усиление полка.» После этих слов Ивана Семёновича я понял, что мне оказано доверие, которое ещё надо оправдать, и сопротивляться переезду бесполезно. Опять же, чем хорошо в армии — заходишь в кабинет начальника со своим мнением, выходишь с мнением начальника…
Ровно через восемь месяцев мне вручили ордер и ключи от трёхкомнатной квартиры в новом доме и одновременно зачитали приказ о переводе меня обратно в гарнизон Остров, мол обстановка в полку нормализовалась, и я тут больше не нужен. Правда обратно переводили «с иллюзией повышения» — с зама командира полка по безопасности полётов я шёл на зама по лётной подготовке, что правда никак не сказывалось на окладе.
Случай, о котором хочу рассказать, произошёл через небольшое время, как я доложил командиру 12 омрап полковнику Мордовалову Н.А., что подполковник такой-то прибыл к «новому» месту службы. Сидим в салоне, завтракаем, все в парадной форме одежды, т.к. по плану в гарнизоне генеральная репетиция перед строевым смотром всех частей, который завтра должен проводить Командующий ВВС БФ генерал-лейтенант Павловский Анатолий Иванович. Вдруг в салон без стука и разрешения войти влетел разхристаный прапорщик и, еле ворочая языком, с большими паузами, проговорил: «Тов. полковник… немедленно… тревога… девятку в воздух…» Полковник Мордовалов сам всегда был образцом уставного вида и неукоснительно требовал это от подчинённых. «Вон отсюда. Приведите себя в порядок, зайдите и доложите, как положено по уставу». Прапорщик «кубырем» выкатился обратно, а Мордовалов, ни к кому не обращаясь, проговорил:
— По-моему, он пьян. Да если бы тревога, тут бы уже оба телефона «надрывались»…
Мы все «почтительно» молчали и продолжали работать челюстями. «Командир не может ошибаться…» Но мне что-то мешало наслаждаться приёмом пищи. Будучи членом сразу четырёх сборных училища по лыжам, боксу, хоккею и лёгкой атлетике, я сразу понял, что, наверно, так должен был выглядеть воин, который пробежав 42 км и 200 метров до Афин, крикнул: «Радуйтесь, мы победили», после чего «благополучно» умер от перегрузки в беге. Но зато родилась новая дистанция — марафон. Все сидели, жевали, и я как самый молодой зам, понял, что должен «что-то»делать: «Тов. Командир, разрешите выйти, привести в порядок этого прапорщика, заодно и «повоспитывать». Полковник Мордовалов милостиво кивнул.
Я вышел. Прапорщик стоял перед дверью и никак не мог застегнуть пуговицы на шинели трясущимися руками. «Какая тревога? Почему телефоны не звонят?» — я потряс его за рукав. » Связь вышла из строя. Оба телефона не работают. Приказ Командующего — Поднять девятку, взлёт в кратчайшее время, задачу получите в воздухе. Я помощник оперативного дежурного, от КДП бежал, никак не могу отойти от этого бега.» Я подскочил к телефону в столовой. Телефон молчал. Сразу понял, что всё обстоит так, как говорит прапорщик. Сразу «куча мыслей» пронеслась в голове, как при особом случае полёта. Устав требовал всё доложить сначала командиру, а он уж пусть и принимает решения. Но я понимал, потеряется какое-то время, а обстановка требовала немедленных действий. С мыслями: «Ну, ты, Вася и ввязываешься в авантюру», — выскакиваю на середину зала лётной столовой. Кричу: «Прекратить приём пищи, Боевая тревога. Всем бегом через полосу. Командир, штурман в класс на указания, остальным по самолётам. Взлёт по готовности». Потом бегом пробежал на первый этаж, где питались техники. То же самое прокричал там, и какого-то прапорщика послал в матросскую столовую.
После этого прибежал в салон, доложил Командиру полка о «Тревоге» и о своих действиях, внутренне готовый получить «втык» за превышение своих полномочий при «живом командире». Но Мордовалов понял всё сразу.Тут же чётко поставил нам задачу: «Я на КДП. Максимов, Чечельницкий отобрать девятку самых боеготовых лётчиков. Дать указания и по самолётам. Взлёт в кратчайшее время. Впереди доразведчиком погоды и цели послать командира 3-ей АЭ подполковника Рыжкова С.К.» Выскочили из столовой «стройной группой». Дальше Мордовалов прыгнул в машину, а мы помчались 1,5 км через полосу, т.к. наш полк дислоцировался на той стороне аэродрома.
Бежим с первым замом Толь Толичем Максимовым, он «матерится» — «Вася, ты почему автобусы с базы не вызвал, как это всегда делаем, для перевозки? Я что тебе марафонец?» Я в ответ: » Толь Толич, в Базе сейчас обед, а она обед не бросит, это тебе не лётный состав, который в бой сейчас голодный полетит, потеряем время.» Максимова мой довод убедил. Бежим дальше. Гадаем, что могло произойти, одновременно на ходу прикидываем, кто готов к выполнению задачи, которую мы ещё не знаем. Решаем, три зама командира полка возглавят три отряда самых боеготовых экипажей. Первый отряд поведёт Максимов, второй — я, третий подполковник Геллерт Владимир Оскарович. Даём указания, одновременно рисуя плановую таблицу по тревоге. Дали Указания, «народ» помчался по самолётам, и тут до нас дошло с Толь Толичем, что в спешке мы забыли довести «пароль», т.е. набор цифр, который даётся каждому командиру корабля под роспись, для определения «свой-чужой», как резервное средство, в случае необходимости.
Да, я забыл сказать, что полковник Мордовалов уже уточнил боевую задачу у Командующего. В Балтийское море под покровом тумана с Атлантики вошёл американский линейный корабль «Айова». И ни береговая, ни авиационная, ни спутниковая разведка об этом не предупредила. Обнаружен крейсер был в разрывах облаков на траверзе Риги и куда он пойдёт дальше одному «Богу это было известно». А такого допустить было нельзя. В итоге выбор пал на наш полк, как самый боеготовый в то время на Балтике. Надо было найти крейсер, пройти над его мачтами, как мы говорим «побряцать оружием», другими словами — попугать и показать «супостатам», что мы их видим, и в любой момент можем уничтожить…
В общем, выписали мы с Максимовым пароли. Теперь надо довести их под роспись до командиров экипажей, а они уже все разбежались по самолётам. Толь Толич мне: «Вась, ты спортсмен, бежишь в дальний конец стоянки, ( это около 2,5 км туда и обратно), а я в ближний». Т.е. Толь Толичу тоже надо пробежать 1,5 км. Когда ты молод и в спортивной форме это не проблема. Но когда тебе под 45, да ещё в шинели — это уже нагрузка солидная. В общем, когда я добежал наконец до своего самолёта, на стоянке вовсю шёл запуск двигателей, а самолёт подполковника Рыжкова уже вырулил.
Прыгаю в кресло, не снимая шинели и кортика, некогда. Жму кнопку запуска левого двигателя. Техник помогает одеть лямки парашюта и привязные ремни. Втыкаю разъём шлемафона, слышу, как ведомые полковника Максимова докладывают, что у одного не запускается левый двигатель, у другого правый. «Кто запустил?» кричит Максимов. Мои ведомые отвечают: «Я… Я…» Масимов командует: «За мной». И выруливает. Мои ведомые тут же выруливают за ним. Я кричу: «А я с кем?» — «Моих возьмёшь» — отвечает Толь Толич.
Запускаю правый двигатель, одновременно слышу и вижу, как выруливает отряд подполковника Геллерта.
Запрашиваю ведомых Максимова: «Вы как?» Отвечают: «Со второй попытки запустили оба…» Даю команду: «Выруливаем…» Взлетаем с минутным интервалом, осуществляем сбор за облаками «На петле»…Ведомые занимают своё место в строю, ложимся на курс, чуть отстав от первых двух отрядов. Я всё решаю «рекбус» — снимать кортик или не снимать. Мне его как-то неудачно зажало лямками парашюта и привязными ремнями, давит в задницу. Но чтобы его снять, надо полностью расстегнуть все ремни. «А вдруг в этот момент, «по закону бутерброда» придётся катапультироваться» — мелькает мысль. «Ладно, потерплю, может позже сниму, пока не до того». Пока идём к морю, я постоянно кручу головой то влево, то вправо на ведомых. Ребята стоят в строю заправки, взяли то самых подготовленных и для них такой строй — это «отдых», по сравнению с самой заправкой, точнее с моментом уравнивания скорости и накладыванием крыла на шланг. Зрелище крайне необычное. Стоит в 15 — 20 метрах ТУ-16, а у него все шесть членов экипажа в орденах и медалях, белаые рубашки с галстуком, тужурки чёрные… Все, в отличие от меня шинели, да и кортики тоже, сняли. Я на них глянул, понял, надо хоть шинель на себе расстегнуть, медали тоже обнажить, да, и значок военного лётчика 1 класса — «Уж пугать супостатов, так пугать…Пусть знают с кем связались».
В это время доразведчик погоды и цели Сергей Константинович Рыжков докладывает координаты предполагаемого крейсера, и что он пошёл на пробитие облачности над морем. Через некоторое время от него доклад. «Нижний край 500 метров, неровный.» А потом разочарованный голос Рыжкова: «Это большой сухогруз, а не крейсер… Потом он прошёл ещё несколько целей, но это были или рыбаки, или торговые суда. Поскольку группа Максимова уже подходила к району, Рыжкову там оставаться уже было нельзя, и он ушёл, выдав рекомендации Толь Толичу, где искать злополучный крейсер. Отряд Максимова пробивает облака, проходит несколько целей, но это опять не «Айова». На подходе отряд Геллерта и Толь Толич освобождает район. Владмир Оскарович Геллерт тоже «Айову» не обнаруживает. Просто поразительно, куда она могла в Балтийской акватории затеряться? Это ж не океан какой-нибудь.Опять же это ж крейсер, а не «фелюга» какая-то. Но по локатору, которым мы ориентируемся, тип корабля определить практически невозможно.
Я понимаю, что вся надежда только на нас. У меня штурман Витя Басков, «старый зубр», на которого можно положиться. «Витя, — говорю, — строим маневр так, чтобы пройти через все цели, которые видишь, только учти, резко крутить не можем, у нас ведомые.» «На нас смотрит Родина»… Пришли на рубеж снижения. Пробивать облака по одному, как это положено, но потом можем «в кучу» не собраться. Решаю рискнуть. Даю команду: «Пробиваем строем, чуть-что, роспуск по схеме.» Облака не плотные, прошли нормально под облака. Идём под нижней кромкой на высоте где-то 400-450 метров. Выскакиваем на первую цель — «Рыбачёк» — СРТ. Крутим маневр на вторую, третью… и ещё Бог знает какую по счёту цель. Ребята стоят, как вкопанные, я просто любуюсь их выдерживанием строя. К сожалению, забыл уже, кто были моими ведомыми в том вылете, тем более они по плановой таблице не мои, а Максимова. И в то же время мысль: «Хоть бы найти…»
Наконец выскакиваем на «Айову». Я поразился мощи этого корабля. Три орудийных башни по три пушки калибра 406 мм, 10 башен по 2 пушки калибра 127 мм, 60 40 мм и 60 20 мм зенитных установок, натыканных по всему кораблю, 8 по 4 крылатых ракет типа «Томогавк», 4 по 4 крылатых ракет типа «Гарпун»… Экипаж более 1500 человек. Дальность стрельбы снарядами весом 1,2 тонны достигала 38 км. Всё это я естественно прочитал потом в справочнике, тогда было не до этого. Что ещё поразило за те несколько мгновений, когда мы проскакивали над крейсером, это количество народа на верхней палубе. Матросов было как «в муравейнике». Причём некоторые из них стали бросать в воздух бескозырки. Потом я догадался, почему матросов так много. Американцы по локаторам давно нас «засекли», если бы захотели, уже 10 раз сбили.
На корабле наверняка была объявлена боевая тревога, такая возможность «скрасить» суровые будни скучного морского похода — вот эта «куча» народа и повылазила на нас посмотреть, как на зверей в зоопарке. Когда уже проскочили «Айову», я вспомнил о «престиже страны» и оглянулся на ведомых, чтобы проверить строй. Точнее, я видел хорошо только того, который стоял слева от меня. Учитывая, что я сидел в кресле командира корабля, правого ведомого я не видел, но мне обо всём докладывал КОУ (командир огневых установок). Хотя я им такую задачу не ставил, ребята, и справа, и слева стояли в парадном плотном строю. А по-другому и нельзя было, форма одежды у всех парадная, жаль, американцам этого нельзя было показать. Я даже про свой кортик забыл, который мне весь полёт в задницу «тыкался».
Прошли мы «Айову», довольные как слоны после кормёжки, что эту «Аову» нашли… Залезли наверх, летим по верхней кромке облаков. Вдруг в эфире раздаётся шёпот, повторяю, именно шёпот, по-другому этот радиообмен не назовёшь: «Командир, видели?» Я узнал голос капитана Лебедева, ведомого Володи Геллерта. Володя так же шёпотом отвечает: «Да». Понимаю, что они видят что-то никак не меньше НЛО, иначе зачем такой тон. Жду реакции полковника Максимова, он же ведёт первый отряд и старший всей группы. Но Толь Толич молчит, видно «в кайфе», что хоть и не его отряд, но в целом группа свою задачу выполнила, американцев «попугала». «Опять мне больше всех надо, как в салоне за обедом»- вызываю Геллерта: «…доложите, что там у вас?»
Геллерт отвечает: «Однотипный борт только что вынырнул из облаков прямо перед нами, покачался с крыла на крыло и исчез. Запросто мог нас пропороть…» Я понимаю, что это мог быть только Рыжков. Он идёт один. Но как он там оказался? Он же идёт на 20 минут впереди отряда Максимова, это порядка 200 — 250 км должно быть между ними, а Геллерт вообще идёт сзади. Но думать над этим «рекбусом» долго времени не было. Вызываю Рыжкова: «301, где вы и ваши действия?» Сергей Константинович, старый, седой комэска 3 — ей эскадрильи, один из лучших инструкторов на заправку топливом в воздухе, любимом «спорте лётчиков», отвечает: «Да это я тут верхнюю кромочку облаков замерял. Но вы не волнуйтесь, я ж далеко.» Даю ему команду: «301, вы под группой 204-го. Ни в коей мере не поднимайтесь вверх, идите на своём нижнем эшелоне.»
… Оказывается Сергей Константинович всё пытался найти «Айову» и крутил «зигзаги», никого не предупреждая об этом, считая, что мы идём далеко сзади, и он свободен в маневре. А оказалось, что мы его догнали, а отряд Толь Толича Максимова даже обогнал, не заметив этого в облаках. Хорошо, что кончилось всё хорошо и то только благодаря нашей общей Удаче. А так бывает далеко не всегда. При полётах строем и в боевых порядках элемент риска всегда выше чем при полётах одиночно. Когда я сам стал командиром полка, как-то на предполётных указаниях сказал фразу: «Меры безопасности как прорабатывалм на предварительной подготовке.» не детализируя их. Полковник с ЦИБП (Центральной Инспекции по Безопасности полётов), который присутствовал у меня на полётах, после указаний отвёл меня в сторону и произнёс: «Запомни, Командир, сколько бы ты лет не летал, и какой бы опытный у тебя лётный состав не был, меры безопасности при таких видах полётов, как полёты строем, на предельно-малых высотах и ряде других ты обязан напоминать каждый раз, сколько бы вы на эти виды полётов не летали.» Этот урок я запомнил сразу и навсегда, пока летал и был командиром.
Но вернёмся к нашему полёту. Когда мы сели, зарулили на стоянку, посмотрев на свой живописный экипаж в парадной форме с кортиками, которые ребята одели сразу после покидания кабин самолёта, я подумал: «Эх, видели бы американцы, какие орлы над ними пролетают, сразу бы построились на палубе своего дредноута и стояли, отдавая честь по стойке «смирно», как это бывает на морских парадах, когда приветствуют Командующего флотом.» Я не знаю, какую оценку дали нашему вылету «В верхах», у нас это как-то прошло тихой «сапой.» Но цель вылета была достигнута -аппетит мы «нагуляли» и вернулись к нашему «прерванному обеду» с большим удовольствием. А я ещё при этом подумал: «Хороша всё-таки жизнь в авиации, будет что вспомнить, сидя долгими вечерами у камина…» Думаю, с этим согласятся все лётчики, особенно старого поколения, кому повезло летать долго и счастливо…
