С утра следующего дня 22 февраля пошел мокрый снег. Все небо затянуло тучами, и погода была нелетной.
Летчики собрались в столовой и обсуждали сложившуюся ситуацию. Сидели пили чай.
— Господа, господа! Ну почему нам так не везет? Пехота будет уже воевать, а мы опять сидим и ждем от неба погоды! — горячился наблюдатель Александра Строганов.
— Погоди, молодой, еще навоюешься! — с улыбкой сказал, прихлебывая чай, капитан Светлов, — на всех Гансов хватит.
Они пили чай, летчики рассказывали интересные случаи, и никто не обращал внимания, что обстановка далеко не та, что была ранее.
На столах не было скатертей, чай приходилось наливать самим офицерам. Правда это с удовольствием делали молодые наблюдатели.
И лишь в окно было видно, как метет снежная поземка.
— Зима никак не может уйти! — сказал Александр, поглядывая в окно.
На улице послышались какие-то голоса, ржание коней. Дверь в столовую распахнулась и в помещение ввалилось несколько офицеров в шинелях, тулупах и папахах.
Александр с удивлением увидел отряхивавших снег и снимавших башлыки подполковника Вараховского, генерала Кажельницкого, есаула Железнова, сибирского есаула Ковалева, ротмистра Хренникова, терского есаула Валуйскова, контрразведчика штабс-капитана Даниленко.
«Значит вторая полусотня прибыла из Петрограда, — подумал Александр, — раз Железнов здесь. Эх, жаль Алексей не приехал».
— Что, летуны, чаек попиваете, пока мы там воюем? — спросил, строго глядя на авиаторов, генерал Кажельницкий.
— Никак нет, господин генерал! — ответил с улыбкой Чернов, протягивая для рукопожатия руку, — погода не позволяет летать пока. Но мы готовы. Самолеты готовы. Пилоты готовы.
Прибывшие веником стряхивали снег с сапог.
— Хорошо, что и германцы не летают. Чайком угостите? — спросил капитан Незлобин.
— Приглашаем к столу! — сказал капитан Чернов, помогая генералу снять шинель.
Когда все разделись подполковник Вараховский сказал:
— Мы прибыли к вам посовещаться, что нам делать дальше. Поэтому прошу оставить в столовой только командиров. Совещание секретное и освободите стол для карты.
Наблюдатели сноровисто убирали со стола все, что там стояло.
— Остаться здесь поручику Воронцову, капитану Светлову, подполковнику Свербееву, подпоручику Ежову! Остальные пока свободны! И наберите воды в самовар и разогрейте чай — попросил он Строганова.
С шумом и шутками пилоты покидали здание столовой. Хлопала дверь в помещение, врывались хлопья идущего снега и холод.
«Холодает, — подумал Алексей, — это плохо».
Последним вышли из столовой Строганов с Рождественским, унося самовар.
— Господин генерал, извините, но чай почти кончился. Весь выпили.
— Ну вы и водохлебы! — усмехнулся Вараховский, садясь за стол, — а что будете делать, если в полете захочется по малой нужде? Про большую не спрашиваю.
— Так мы это, баночку из-под тушенки с собой берем в полет! — ответил с улыбкой Чернов, — и в нее, если приспичит, а потом вниз на германцев выливаем.
— Вниз на германцев? — рассмеялся генерал, — это здорово!
Все рассаживались за большой круглый стол.
Александр встал и задвинул кресло за севшим генералом, а потом сел сам.
Капитан Незлобин расстелил карту на столе.
— Диспозиция такая! — начал подполковник Вараховский с мрачным лицом, — германцы наступают с двух сторон. Со стороны Острова наступает 318 и 320 дивизии генерала фон Ремова из корпуса фон дер Гольца, а с юга от Острова наступает 315 и 11 дивизии под командованием генерала фон Штадница из 3 германского армейского корпуса под общим командованием Людендорфа. Мы здесь зажаты здорово. Задача их прорваться на Петроград и решить проблему войны с Россией. Наша задача не пропустить. Часть корпуса фон дер Гольца идет на Нарву, кратчайшим путем на Петроград, часть высадилась в Финляндии для захвата кораблей нашего флота, что сделать наверно не сложно, учитывая уровень разложения матросов. Германцы, наступающие от Острова, будут уже завтра здесь, а вот их силы, идущие с запада от Валги, будут только через два дня и это надо использовать. Бить по разделениям. Наши силы: сводные отряды из офицеров и добровольцев, оставшихся верными присяге. Это остатки 70 пехотной дивизии 277 Ингульского, 278 Бердянского, 279 Ялтинского и 180 Балаклавского полков, 1-ой пехотной дивизии 1-ого Невского, 3-его Нарвского, 4-ого Копорского, 2-ого Софийского полков, 110 пехотной дивизии 1-ой бригады 437-ого Сестрорецкого и 438-ого Охтенского полков, а также 110 артиллерийского дивизиона под командованием штабс-капитана Бржезицкого, 210 артиллерийского дивизиона под командованием штабс-капитана Изыльметьева, батареи лейтенанта Николаева и наша вся конница — это 15 кавалеристской дивизии 15 драгунский Переяславский, 15 гусарский Украинский, 15 Уланский Татарский в основном офицеры и сотня рядовых, сотня донских казаков есаула Железнова, сотня сибирских казаков с батареей Ковалева, сотня терских казаков есаула Валуйскова и ваша авиация, а также кадеты псковского кадетского училища генерала Кажельницкого. Полки наши, понятно, что не полные, а если взять, то и десятой части от положенного нет в них. Но все проверенные воины войной под Ригой. Подъехали по железной дороге в помощь нам из Петрограда бывшие дезертиры, а теперь солдаты 1-ого Красногвардейского полка под командованием полковника генерального штаба Пеклеванова, 2-ого красногвардейского полка под командованием Черепанова, а также 6-ой Тукумский и 2-ой Рижский латышские стрелковые полки под общим командованием полковника Вацетиса. А также ожидается прибытие 1-ой революционного корпуса под командованием бывшего генерала Посохова — начальника штаба 12-ой армии матросского полка под командованием Дыбенко и двух ударных отрядов 1-й Финляндской стрелковой дивизии — командир полковник Бахтин В. В. — и Ревельского морского батальона смерти под командованием матроса Елисеева, также подошли три отряда псковских красногвардейцев под общим командованием большевика Вислогузова. Назначен Лениным с Троцким чрезвычайный военно-революционный штаб обороны Пскова в составе Позерна, Гея, Иванова, и Ушарнова! — фамилии Вараховский зачитал, глядя в блокнот, — штаб обороны Пскова сейчас разместился в левом крыле Псковского кадетского корпуса. Комиссары штаба находятся в передовых частях, в том числе и у нас. Командиром всей обороны Лениным назначен полковник Пеклеванов. Мосты через Великую взял под защиту красногвардейский отряд рабочих и солдат дезертиров под командованием фельдфебеля Ивана Ляшкевича, мост в Пскове взяла под охрану пулеметная команда 2-ого латышского Рижского полка. Кадетское училище генерала Кажельницкого прибыло к нам в Кресты, и казаки тоже, артиллерию мы оставили Ляшкевичу. Одними пулеметами германцев не сдержишь. Сложность состоит в том, что мосты, которые мы заминировали, они разминировали уже по приказанию чрезвычайного комитета. Кстати, представители чрезвычайного штаба у вас на аэродроме были? — спросил Вараховский.
— Пока не были! — коротко ответил, усмехнувшись, Чернов.
Генерал Кажельницкий согласно кивнул головой и коротко сказал:
— Значит, приедут. Ждите!
— Ситуация очень сложная. Получается один наш боец против десяти германских. Приблизительно у них такое преимущество. Артиллерия, не буду говорить, но на одно наше орудие приблизительно три германских, на один наш пулемет — четыре германских. Снарядов в лучшем случае на сутки интенсивного боя, больше в Пскове нет, все под Ригой бросили. Надежда на помощь Петрограда, но большевики все силы бросают сейчас на Нарву, где считают более сложная ситуация. Туда отправили четыре бронепоезда, латышских и эстонских стрелков, матросские бригады. Действительно, от Нарвы до Петрограда приблизительно сто двадцать верст, а от Пскова двести сорок верст. В два раза дальше. И тем не менее они здесь идут тоже, и мы должны встать у них на пути.
«От Нарвы до Гдова всего шестьдесят верст по прямой!» — подумал Александр и сердце его закололо при мыслях об отце и сестрах.
— Здесь мы создали, — продолжал Вараховский, — выгодную оборонительную позицию на стыке рек Великой и Черехи. Вчера мы взорвали все три моста через Череху и лед по Черехе и держим ее под артиллерийским прицелом. Просто так не пройти, переправу создать им не дадим. Маленькая речушка, но какой ни есть рубеж обороны. А сейчас вроде зима еще. А вот через Великую два моста – железнодорожный и простой — их нам взрывать не разрешил Пеклеванов. Оставили все Ляшкевичу.
— А кто такой этот Пеклеванов? — спросил подполковник Свербеев, закуривая, — что он разрешает или не разрешает что-то делать для обороны?
— Как я уже сказал, Йордан Георгиевич по национальности болгарин, назначен Лениным начальником обороны Пскова! — спокойно ответил на вопрос Вараховский, — это заслуженный офицер, закончивший вместе со мной академию генерального штаба, кавалер Георгиевского креста и золотого оружия «за храбрость», за подвиги на фронте произведен из капитанов сразу в полковники, был командиром батальона лейб-гвардии Московского полка, участвовал в революции. Замечен Лениным и Троцким. Болгарский офицер, приехавший с началом войны воевать против германцев. Почему не разрешает взрывать мосты? Потому что получил приказание военно-революционного штаба обороны с запретом это делать. Мало того, мне уже попало от Черепанова за то, что я рванул мосты через Череху. Но уровень Пеклеванова на уровне в лучшем случае командира роты, судя по всему. Генерала Кажельницкого с пулеметами и артиллерией я отправил к железнодорожному вокзалу – обеспечивать нам тыл, если германцы по мосту ворвутся в Псков и буду угрожать нам с тыла. Хотя бы перехватить все дороги, ведущие сюда.
— А какой смысл чрезвычайному военно-революционному комитету влезать в оборону? Они что, не понимают, что по этим мостам, как по маслу, пойдет германская пехота на Псков и Петроград? — спросил Свербеев.
— Они там фантазеры, мечтают о мировой революции! — вытер нос платком Вараховский, — извините, господа, не хочу даже об этих фантазиях и говорить. А мосты им нужны, чтобы наступать, оказывается, на Европу, когда германские солдаты повернут штыки против своих генералов и офицеров.
— Да? — Свербеев стряхнул пепел папиросы на пол, — скорее по этим мостам, пока у нас нет армии, германцы пойдут к нам, нежели мы к ним. А кто этот Черепанов?
Ваарховский посмотрел на Кажельницкого и тот кивнул головой.
— Черепанов окончил школу прапорщиков, командовал на фронте взводом и ротой! — продолжил Варахровский, — штабс-капитан по чину, с декабря 1917 года в Петрограде создавал по приказу Ленина отряды Красной гвардии, с одним из которых и прибыл сюда. Уровень мышления также не слишком.
— Вчера проехали германские парламентеры на Петроград к Ленину с ультиматумом. Мы им дали сопровождающих из числа красногвардейцев Черепанова и Пеклеванова. Просили и меня дать им в провожатые офицера, я категорически отказался. Зачем подставлять своих офицеров, тем более что мне каждый человек важен. Теперь о сложном. Во-первых, нас заставили всех снять погоны. Во-вторых, вчера матросы какого-то Кучерука! — он посмотрел в блокнот, видимо, чтобы убедиться, правильно ли он произнес фамилию, — хотели арестовать лейтенанта Николаева. Мы им не дали этого сделать, но нам пришлось против них развернуть пулеметы.
Только теперь Александр обратил внимание, что на присутствующих нет опять погонов.
— А кто такой этот Кучерук? — спросил Свербеев, — какие у него полномочия?
— Он комиссар с чрезвычайными полномочиями при Пеклеванове, — пояснил Вараховский, потирая руки, — чай-то будет у нас? Ждем! — спросил он Чернова, — а то продрогли мы.
— Сейчас принесут! — сказал Чернов и попросил Ежова проверить готов ли чай.
Александр хорошо помнил Фому Кучерука и представлял, как он начнет им всем мстить.
Строганов и Рождественский внесли самовар и поставили его на стол, предварительно сняв и свернув карту Вараховского.
Незлобин убрал карту в планшет.
На стол были поданы чистые стаканы, которые вымыли наблюдатели, и сахар.
— Чай заваривали прямо в самоваре! — сказал Строганов с улыбкой.
Все стали наливать себе чай.
В помещение столовой зашел с мороза Алексей Воронцов в своей белой бекеше, отряхнул сапоги, обвел взглядом всех присутствующих, спросив разрешения у Вараховского., увидев Александра, приветливо махнул рукой, подошел к Железнову и начал что-то горячо говорить на ухо.
Железнов, выслушав его доклад, сказал, чтобы он раздевался и садился к столу.
Алексей скинул бекешу и папаху и сел рядом с Александром. Они приветливо пожали друг другу руки.
Когда все разлили чай, Вараховский продолжил:
— Ситуация сложна не тем, что противник впереди, но он, оказывается, еще и сзади и среди нас. Никто не поручится, что матросы или солдаты-дезертиры не покрошат нас сзади под благовидным для них предлогом. Этот Кучерук сказал, что у них есть указание Троцкого убивать бывших офицеров. Не стесняясь, сказал.
— Этот может! — сказал угрюмо генерал Кажельницкий, — я его знаю. Он ненавидит офицеров!
— Так что будем делать? — спросил Вараховский, — ситуация такая, что если мы отобьем противника, то нас потом расстреляют в спины свои солдаты и матросы? А что делать?
— Понятно, что Псков и Петроград защищать надо. Но в такое обстановке погибать я не хочу от рук своих же солдат – сказал Кажельницкий.
— Мы приняли решение, что, когда закончится это сражение, мы уйдем на Дон! — громко сказал Железнов, — мне стало известно, что немцы идут на Дон и украинцы их пропустили без боя, нам надо защищать наши станицы. Такое же решение приняли терцы и сибиряки. Простите нас, но это факт. У нас оказывается свои проблемы. Мы не бежим, но и оставлять свои станицы в руках врага для нас очень сложно.
— У меня вопрос – как гимназист поднял руку Чернов и глядя на Вараховского спросил – а что делать нам, если германцы прорвутся в Псков и попрут мимо вокзала на нас?
Вараховский задумался.
— Наверно надо вам будет улетать дабы наши самолеты не достались германцам – сказал Незлобин.
— Сил выделить защищать аэродром я не смогу – сказал Вараховский – нам бы фронт удержать. А юнкера генерала Кажельницкого, против регулярной армии выдержат недолго. Поэтому я думаю, что вам надо перелетать на ближайший аэродром. А где у нас ближайший оборудованные всем необходимым.
— Это Петроград.
— Значит надо планировать туда, а здесь, если придут германцы, надо все уничтожить. Но все это согласуйте со штабом обороны. Я бы если командовать, то отдал бы вам такие приказы. Но я защищаю Псков лишь на самом сложном участке со стороны дороги на Остров и через Железнодорожный мост со стороны Лифляндии или как там ее теперь называют Латвии.
Чернов нахмурился и посмотрел на Ежова. Тот только усмехнулся.
— Пойдешь с нами? — толкнул коленом Александра Алексей, — или будешь ждать, когда тебе этот Фома пулю в спину пустит? Я видел здесь этих наших старых знакомых Неижмаму, Гордиенко и прочих. И они видели меня.
— Нет, Алексей-братишка, извини, мне надо в Гдов и спасать своих! Германцы идут и на Нарву, а там до моих шестьдесят верст! — ответил тихо Александр.
— Понимаю. На нас там тоже прут германцы, хохлы пропустили, — шепнул на ухо Алексей так, что Александр почувствовал его горячее дыхание. — Тогда наши дорожки расходятся, братишка! Мне жаль расставаться с тобой, люб ты мне, как брат родной, но мы готовы уйти. Все казачьи полки уже ушли из Петрограда на Дон. Мы на севере остались одни. Там тоже будет горячо, а вот что будет с Петроградом меня мало интересует, когда родные станицы в опасности. Своего вахмистра Филимонова я тебе дам, он за своей любушкой собрался. Легла ему на душу эта Агафья Филимонова. Увезти хочет ее на Дон. Я с ним всю войну вместе, и сейчас он останется с тобой. Не обидишь?
— Не обижу! Мне тоже жаль, брат, расставаться! — сказал Александр, чувствуя, что слезы наворачиваются ему на глаза. — Но сейчас время такое, что мы обязаны защищать свои дома, хаты, курени.
Алексей под столом сжал ему руку своей рукой.
— Мы посоветовались с офицерами, — продолжил Вараховский, — и приняли решение, что если будет продолжена политика Пеклеванова, Черепанова, латышей и этого чрезвычайного комитета по защите Пскова по игнорированию наших предложений по дискредитации и преследованию нас, то мы уйдем тоже. Сейчас мы предпринимаем кое-какие меры и понимаем, что просто так уйти нам не дадут! — он посмотрел на генерала Кажельницкого.
— Весь вопрос куда уйти? Где нас ждут? —сказал вслух Незлобин и оглядел всех и добавил – то, что нас не ждут в Петрограде – это точно.
Генерал Кажельницкий поморщился. Было видно, что он не согласен с решениями Вараховского и Незлобина, но вслух ничего не сказал.
Снег не прекращался и в окно было видно, как солдаты и офицеры со смехом расчищают деревянными щитами взлетную полосу.
«Что будет с Россией? Что будет со всеми нами?» — думал Александр.
Когда гости собрались уезжать, то к Александру подошел генерал Кажельницкий, надевавший шинель с красными генеральскими отворотами.
— Александр Степанович! Ваш матрос Орлов боится оставаться со мной. Там на фронте он может пересечься с Кучеруком и его ребятами. А это нам не надо. Все же мы ему жизнями обязаны. Забери его к себе на аэродром, чтобы он не попался на глаза этому Фоме! Сам понимаешь, чем ему это грозит!
Александр кивнул головой. Он понимал, что матросы не простят Орлова.
— Вот и ладненько. Жаль расставаться. Хороший парнишка. Привык я к нему. Он со мной здесь.
И только выйдя на улицу Александр увидел бывшего матроса Орлова, одетого в серую солдатскую шинель и папаху. Куда делся разбитной матросик в бескозырке?
— Здравствуй, Николай Северьянович! — сказал Александр и обнял матроса.
За ним обнял матроса и Алексей, вышедший за всеми.
— Что, пилоты, завтра с утра у нас начнется. Без вас сложно! — сказал Вараховский, обращаясь к пилотам, — надо летать! Без вас нам сложно.
— Постараемся взлететь! — улыбнулся и ответил за всех Чернов.
— Ну что, братишка, попрощаемся? — сказал Алексей.
— Попрощаемся!
— Попрощаемся! – ответил, вздохнув Александр, обнимая Алексея, — я тоже здесь не задержусь, если германцы прорвутся в Псков. Уйду к своим в Гдов, коли жив останусь.
— Филимонова не обижай! Я его пришлю сюда с твоим конем!
— И мне и для Орлова дай коня и казачью справу, чтобы вопросов не было ни у кого. Я его с собой заберу в Гдов. Семь бед — один ответ.
— Дам! С Филимоновым пришлю двух коней и казачью справу.
Они еще раз обнялись, и Алексей вскочил на коня.
Через полчаса после отъезда офицеров на аэродром с пронзительным гудком въехала машина.
В машине вышли два человека в новых кожаных куртках, кожаных кепках. Один с узким лицом и маленькой бородкой и усами, второй широкоскулый с белесыми бровями.
«Делано-Бельвиль!» — машинально отметил марку автомобиля Александр.
Из дома выскочил капитан Чернов и представился.
— Член чрезвычайной комиссии по обороне Пскова Гей Самуил Яковлевич! — представился узколицый.
— Позерн Ян Вальдмарович! — представился второй.
Чернов пригласил их в столовую.
Александр пошел с Орловым к Насонову устраивать того на постой и работу.
— Был моряком стал пилотом! — усмехнулся Орлов, — и куда нас судьба не заведет?
Рабочие руки на аэродроме были всегда нужны, и Насонов с удовольствием взял к себе Орлова.
Душой Александр был уже в Гдове. И почему-то в сне этой ночью перед боем снились не отец, сестры Татьяна, Елизавета и Пелагея, а та Наталья Матвеева, которую он с сестрой Прасковьей отвез в Гдов.
С мыслями о Гдове он уснул.
Рано утром с двумя оседланными конями на аэродром приехал вахмистр Филимонов.
— Здрав будешь, Александр Степанович! — обнял и расцеловал Воронцова, — Алексей Степанович кланяться велели!
— Спасибо, Никифор Петрович! Вы как к нам окончательно или потом придешь?
— А чего потом? Теперича за своей любушкой в ваш Гдов собрался. Кому тут справу здесь и шашку Крышеватова?
— Погоди, я сейчас позову! — сказал Александр и побежал за Орловым.
Утро было пасмурное, но снег не шел.
«Будут полеты» — подумал Александр.
Со стороны Крестов загрохотали первые орудийные выстрелы.
— Завтракать и первой группе приготовиться в сторону Острова на разведку! — прокричал Чернов с крыльца. — Александр Степанович, идите завтракать и первым в полет!
Александр кивнул головой:
— Сейчас приду!
Орлова он нашел в конце поля, расчищающего снег.
— Пойдем со мной! — приказал он.
Он отвел Орлова к Филимонову, а сам побежал завтракать.
Где-то рядом гремели выстрелы — техники проверяли пулеметы. Со стороны Крестов усиливалась артиллерийская и пулеметная стрельба.
В столовой Александра уже ждал Строганов.
— Александр Степанович чай горяченький с блинами. Угостили нас соседи. А вы на брата похожи. Я думал вы граф, а вы оказывается настоящий казак.
Отвечать Александр не стал и лишь похлопал Строгонова по плечу.
На аэродроме суетились техники, приготовляя самолеты к вылету.
Александр, обжигаясь, стал пить горячий чай с блинами, думая уже о вылете.
Через полчаса Воронцов, Огрубеев, Викторов, Строганов в меховых кожаных куртках и шлемах направились к готовым к вылету самолетам.
У самолета Александра уже стояли Чернов и Ежов.
— Александр Степанович! Ваша задача только разведка. Будет их авиация — задача их отогнать! – инструктировал Александра Чернов, — разведали и возвращайтесь и вылетаем мы со Светловым, а может и «Ильюша», но его надо очень хорошо прикрывать. Будьте готовы это делать. «Илью» доверю только вашей группе.
— Понял! — сказал коротко Александр.
Перед вылетом он проинструктировал пилотов его авиагруппы.
— Ты, Станислав Георгиевич, идешь сзади и выше нас метров на сто, а ты, Юрий Викторович, идешь за мной метрах в тридцати. Строго следовать за мной! Понятно?
— Так точно!
— И повторять мои маневры. Не отрываться. Держать меня. Я атакую, и вы атакуйте, я бросаю бомбы, и вы бросайте, я отхожу, и вы отходите. Если понятно, то по самолетам! Павел Александрович! — обратился Александр к Строганову, — бомбочки, фланшеты?
— Все взял! Пулеметы проверил!
— Тогда надеваем парашюты и садимся!
Усевшись в свой самолет, проверив все, Александр закрепил свою шашку на уже привычном месте и, вздохнув, скомандовал:
— От винта!
Разбег и все три самолета поочередно взяли курс туда, откуда уже полчаса раздавались артиллерийские залпы.
Аэродром и все заботы остались позади.