Щекотихин О. Мурены

Вот как описывает этих морских обитателей, с которыми приходится встречаться любителям подводного плавания, Б.Холстед в книге «Опасные морские животные»:

«Мурены пользуются дурной славой сильных и злобных тварей, но они редко нападают, если не спровоцированы. Раненые, они могут наносить жестокие рваные раны, их узкие мускулистые челюсти вооружены крепкими, похожими на ножи зубами. Вцепившись бульдожьей хваткой, они не разжимают челюсти до смерти. Их мощное мускулистое тело покрыто плотной кожей, которую нелегко пробить ножом. Некоторые крупные виды достигают в длину свыше 3 метров при толщине 30 сантиметров. Они живут на дне, обычно скрываясь в расселинах, под кораллами  и камнями.»

С муренами мне многократно приходилось встречаться на Кубе. Обычно это были безобидные встречи при очередном погружении за раковиной или кораллом, или просто при погружении на дно. Это были встречи с одиночными тварями, сидевшими в расщелинах каменистого дна. Всё тело мурены помещалось в углублении скалы или рифа, а на поверхности была только уродливая голова с двумя маленькими глазами, расположенными с краю.

При приближении к мурене она на треть или на половину выскакивала на- встречу, совершая пугающее движение, как бы предупреждая – не приближайся к моим владениям. При этом иногда открывалась пасть, обнажая ряд острых зубов.  Взглянув  на эту омерзительную тварь и не желая с ней вступать в более близкие отношения, я обычно всплывал и обходил логово мурены стороной.

Неприятная встреча с муренами, грозившая закончиться не совсем счастливым исходом, состоялась в Южном Йемене в окрестностях города Мукалла. Этот район, где обитают арабы и выходящие из пустыни бедуины, долгое время был закрыт для европейцев. Первым, кому удалось побывать там и описать природу и быт обитателей Мукаллы, был известный путешественник средневековья Марко Поло.

Наш теплоход «Джузеппе ди Витторио» пришел в Мукаллу и производил выгрузку грузов для Южного Йемена на рейдовой стоянке, так как причалов и порта в этом городе нет. Рано утром к теплоходу подплывали длинные вместительные деревянные лодки и принимали наш груз. В окрестностях Мукаллы располагалась советская рыболовная экспедиция, которая по просьбе правительства Южного Йемена занималась изучением рыбных запасов этого региона. Единственным доступным развлечением экипажей советских судов в годы «холодной войны» был просмотр советских кинофильмов, которыми в большом количестве снабжались суда культбазами пароходств. Увольнение на берег разрешалось на несколько часов в светлое время суток в составе группы не менее трех человек под руководством кого-нибудь из комсостава. А после вечернего чая все собирались в столовой команды и в длительных рейсах по нескольку раз просматривали одни и те же фильмы. Особенной популярностью пользовались

«Чапаев» и «Когда казаки плачут», которые крутили чуть ли не каждый вечер. У рыбаков поломался киноаппарат, и они попросили нашего капитана, добрейшей души человека, помочь его починить. Нашим нештатным добровольным киномехаником был отличный электрик Володя Пошилов, крутивший кино еще при службе на крейсере «Красный Кавказ» и хорошо разбиравшийся в устройстве киноаппаратуры. А так как его одного послать на берег было нельзя, меня, электромеханика и непосредственного командира Володи, капитан послал старшим. Пропустить возможность понырять в Аденском заливе я не мог и захватил с собой маску и трубку. Пока Володя занимался ремонтом киноаппарата, я отправился за пределы арабской деревни к берегу моря.

Моё продвижение к морю началось с того, что меня окружила свора собак в несколько десятков средних размеров между овчаркой и дворняжкой. Собаки злобно лаяли и, оскалив зубы, пытались напасть на меня со всех сторон. Изрядно испугавшись, я, исполняя танец Святого Витта, подпрыгивал то на правой, то на левой ноге, увертываясь от злобных тварей. Выручил меня араб, большущим веслом начавший разгонять злобную, громко лаявшую стаю. Благополучно добравшись до берега, усеянного большими камнями, упавшими с гористого склона, я, вооружившись трубкой и маской и надев рабочие рукавицы, погрузился впервые в жизни в воды Индийского океана.

Дно возле берега оказалось каменистым и лишенным какой-либо живности. Несмотря на предупреждение, услышанное от рыбаков, что в этом районе много акул, решил немного отплыть от берега. Охота пуще неволи. На какой только неразумный шаг пойдешь, чтобы увидеть что-то необычное в морских глубинах. Проплыв несколько десятков метров, я увидел небольшую ракушку-конус. Какой подводный охотник откажется от возможности пополнить коллекцию морских трофеев этой необычайно красивой и смертельно опасной раковиной!

Брюхоногих моллюсков рода Конус коллекционеры любят за красивый узор их конической раковины. Существует более 400 видов конусов, и все они имеют хорошо развитый ядовитый аппарат. Конусы обычно держатся под камнями, кораллами или ползают по песку. Яд многих тропических видов бывает причиной гибели людей. Готовясь уколоть, моллюск выдвигает зубы радулы, чтобы вонзить их в тело жертвы. Конус наносит колотые раны. В тяжелых случаях у пораженного ныряльщика может воз- никнуть паралич, последовать обморок и в результате – прекращение деятельности сердца и смерть.

Раковины с живыми моллюсками следует брать осторожно, стараясь не прикасаться к мягким тканям животного.

Я осторожно взял конуса, удерживая его за основание и вершину раковины со стороны, обратной отверстию, и опустил его в рукавицу, используя ее как мешочек для подводной добычи. Воодушевленный редкой находкой, впервые встретившейся мне в моих подводных прогулках, я устремился дальше от берега. В расселине между двумя большими камнями на песчаном дне лежала большая раковина конуса. Устремляюсь в проем между камнями – и конус в моей рукавице. Пытаюсь развернуться   и выплыть из расселины, но не тут-то было. Стены двух больших камней, почти достигавших поверхности, усеяны прикрепившимися к ним морскими ежами.

Развернуться негде, не зацепив этих мерзких тварей. Одно из ныряний на Кубе, когда я задел сваю, на которой находилось несколько ежей, ногой, не защищенной ластом, закончилось попаданием в нее  десятка иголок, снабженных множеством зазубрин, по форме напоминающих рыболовный крючок, да к тому же еще и ядовитых. Первое ощущение – жгучая боль и одеревенение пораженного участка ноги. Вытащить иголки, не разрезав ногу, невозможно. Поэтому судовой врач сказал, чтоб я проковылял на больной ноге пару недель, пока остатки игл не рассосутся. Стоять вахту на такой раненой ноге, как говорят в Одессе, удовольствие ниже среднего. Но куда денешься – «бачили очі, що купували, їжте, хоч повилазьте».

Вот как описывает этих иглокожих Б. Холстед: «У ежей иглы длинные, тонкие, полые и острые, касаться   их чрезвычайно опасно. Благодаря острым концам и бороздкам эти иглы проникают глубоко в тело, а из-за своей хрупкости легко обламываются в ранке, и извлечь их оттуда очень трудно, иглы некоторых морских ежей ядовиты. Проникающие в тело шипы морского ежа немедленно вызывают ощущение сильного жжения. Вскоре появляется покраснение, опухоль и ноющая боль. Шипы морского ежа чрезвычайно трудно извлекать из тела, но они сами легко рассасываются через 24–48 часов.

Не следует трогать руками никаких морских ежей с длинными иглами». Однажды поймав с десяток иголок в ногу, я четко представлял, во что может обернуться попытка развернуться в узкой расщелине, и поэтому решил продолжить движение вперед вдоль узкого коридора, образованного огромными валунами. Проплыв несколько метров, я увидел, что песчаное дно сменилось на каменистое со многими отверстиями, в которых на каждом квадратном метре виднелось по несколько отвратительных голов мурен. Продолжаю двигаться вперед. Небольшие волны, которые я раньше не замечал, плавно поднимают меня, а за- тем опускают на головы мурен, которые при приближении моего тела к ним дружно высовываются с приоткрытыми пастями. Маленькие желтые глаза злобно наблюдают за моими движениями. Самочувствие препоганое, но куда денешься, надо двигаться вперед, чтоб вырваться из этой западни, тем более, что до выскакивающих мурен не менее полуметра. Еще несколько метров, и я с ужасом вижу, что дно стало ближе ко мне, – глубина уменьшилась, а гнусные твари, количество которых не уменьшается, почти подскакивают к моему животу. Состояние ужасное, но стараюсь собраться, не паниковать и продолжаю плыть к уже видимому впереди окончанию узкого коридора. Еще не- сколько метров – и глубина стала больше, а расстояние между мной и подскакивающими вверх гнусными тварями увеличилось и стало безопасным.

Наконец, я на чистой воде, а западня осталась со стороны берега. Как можно быстрее гребу к спасительному берегу, а оказавшись на нем, извергаю, в дань Нептуну, содержимое съеденного на судне обеда – такая реакция организма на пережитое волнение. Посидев некоторое время на берегу и придя в себя, направляюсь на базу рыбаков. В рукавице две раковины конуса. Из большой раковины с трудом извлекаю на судне тело моллюска и по приходу из рейса водружаю ее в состав моей многочисленной морской коллекции – как память о неприятном погружении в негостеприимные воды Индийского океана.