Как известно, в любой работе полагаются по КЗОТу и выходные дни. Вспомогательный флот ВМФ тоже не являлся в этом случае исключением.
Но перед начальством на берегу всегда стояла проблема — как сократить количество отгулов, положенных морякам за проведённые в море выходные дни. Ибо пребывание на боевых службах в Индийском океане, бывало, затягивалось на год с лишним, и если действовать по закону, то на судах обеспечения ТОФ половина экипажей гуляла бы минимум полгода, а полупустые пароходы стояли бы у пирсов Владивостока.
Поэтому умные головы из Главного штаба ВМФ придумали интересную новацию — проведение выходных дней в море, непосредственно на судах. Наверняка кто-нибудь из штабных чинов «Арбатского военного округа» получил за это внеочередную звёздочку на погоны, но на флотах этому, мягко говоря, не обрадовались. Чтоб им, крысам сухопутным, свои отпуска в кабинетах проводить!..
В 8-й оперативной эскадре (зона ответственности — Индийский океан и Красное море) это выглядело так. Судно обеспечения, «нагулявшее» наибольшее количество выходных, на недельку направлялось на архипелаг Дахлак или на остров Сокотра, где становилось на якорь на внешнем рейде.
По судну объявлялся выходной день (или несколько), народ нёс стояночную вахту, а остальные погружались в крепкий сон в собственных койках, отвлекаясь лишь на приём пищи и рыбалку.
Этакая бесконечная сонная одурь, когда теряется чувство времени, а морально больше устаёшь, чем отдыхаешь…
Любители порыбачить кайфовали — возле фановой трубы и слива камбуза постоянно толкались разнообразные рыбы, включая хищных барракуд и тунцов. Причём более крупные рыбы поедали более мелких, и всеобщее пиршество шло круглосуточно.
Изредка на этот праздник жизни заплывала парочка акул, внося некое разнообразие — поедая всех подряд. Для развлечения моряки иногда ловили и акул. Но это уж так, на любителя…
У борта, несмотря на чистейшую воду, купаться было опасно, поэтому два раза в день спускали на воду рабочий катер, на котором по очереди доставляли экипаж на ближайшие необитаемые островки, где на отмелях произрастали кораллы и водились ракушки и лангусты — сырье для нехитрых морских сувениров, украшающих каюты.
Вот и в этот раз от борта танкера «Владимир Колечицкий» отвалил рабочий катер с десятком моряков. У многих были маски, трубки и ласты. На руле стоял второй помощник Слава Чуприн с трубкой в зубах, невозмутимый, как всегда. Катер, попыхивая дымком выхлопа, неторопливо шёл к одному из песчаных островков, где и предполагалось отдохнуть.
Надо сказать, что отдых на голом песке (ни единой травинки) при температуре плюс 45 — понятие весьма относительное, чреватое солнечным ударом, поэтому предполагалось провести время, в основном, в воде (там температура была плюс 35 — всё же как-то прохладнее). Потом приходилось на пароходе долго отлеживаться под кондиционером, потому что прибывали на борт в состоянии «вареной макаронины», с тру[1]дом добираясь до коек.
Нос катера, мягко прошелестев, уткнулся в отмель, метрах в пяти от берега. Дальше — вброд, оставив на катере моториста с рацией и санитарной сумкой.
Пляж островка огласился радостными воплями, хохотом, послышались удары в мяч, большая часть народа полезла в воду — замелькали ласты. Дальше всех заплыл молодой четвёртый штурман Андрей, парень азартный.
Вся эта идиллия длилась не больше часа. Моторист с катера заметил несколько акульих плавников, направлявшихся к острову. Сразу закричал, предупредил…
Народ начал выскакивать из воды, теряя ракушки и кораллы: все слишком хорошо знали, что такое акульи зубы! И только Андрей увлечённо нырял и нырял, не слыша криков и не замечая плавников, угрожающе приближавшихся к нему.
Народ на берегу аж взревел хором:
— Андрюха! Акулы! — Ну и матами, соответственно (для лучшего восприятия).
Андрей, наконец, услышал крики, оглянулся и, увидев приближающиеся плавники, со скоростью торпедного катера рванул к берегу, выскочил на отмель и в туче брызг влетел на песок. Промчавшись метров пятьдесят по песку, как-то странно задирая ноги, он сел на кучу песка, ошалело закрутил головой — и истерически захохотал…
Оказалось, что он бежал стометровку, не снимая ласт!!!
Моряки тоже с облегчением засмеялись — на этот раз обошлось! Но тут уж всем стало не до отдыха, хотя акул и отогнали, запустив в их сторону пару сигнальных ракет.
Загрузив в катер добычу, вернулись на танкер, оживлённо обсуждая случившееся. Дальше радисты разнесли весточку по эскадре, и Андрей проснулся знаменитым, превратившись из обычного четвёртого помощника в чемпиона 8-й оперативной эскадры по бегу в ластах на стометровку. Такое практиковалось — наряду с бегом в мешках.
По степени известности он тогда сравнялся со штурманом с БДК «Вилков», которому лангуст прищемил клешнями мужское достоинство на острове Сокотра.
Хотя, положа руку на сердце, на месте Андрея так поступил бы каждый в ситуации, когда за спиной маячат приближающийся акулий плавник и перспектива (в лучшем случае) лишиться какой-либо из конечностей.
Правда, вскоре у Андрея появился шанс отыграться — на следующий день старшим на катере по графику был он. По карте заранее определился с местом высадки — это была коралловая отмель с несколькими мелкими песчаными островками. Разумеется, никакой растительности там не наблюдалось и укрыться в тенёчке никоим образом не получилось бы.
Но догадливые морячки из боцманской команды захватили с собой несколько больших кусков брезента и алюминиевые трубки, чтобы сделать хотя бы навесы от палящего солнца, Температура, как обычно, была по-утреннему бодрящей — плюс 46. Народ с радостными воплями разбежался по островкам и шустро начал нырять за кораллами и ракушками. Андрей с мотористом остались на катере, ведя наблюдение во все стороны — акулы могли появиться неожиданно.
Акулы архипелага Дахлак во времена итальянской оккупации (да и после неё) лакомились умершими заключёнными местной каторжной тюрьмы, так что к «человечинке» были приучены генетически.
Наши офицеры с базы, собираясь на рыбалку, всегда брали с собой оборонительные гранаты и пару пистолетов или авто[1]мат с несколькими магазинами. Обычная офицерская рыбалка начиналась с профилактического гранатометания, а затем следовал сбор оглушённой морской живности.
Но морякам «Колечицкого» стрелковое оружие по штату не было положено, хотя несколько самодельных острог в катере лежали, и, в крайнем случае, сигнальные ракеты тоже могли бы пригодиться.
Жара на катере была невыносимая, борта раскалились, и даже в забортной воде невозможно было охладиться. Это был просто тёплый рассол…
Не спасали и соломенные вьетнамские шляпы, припасённые ещё с Камрани.
Андрей, помня, как экипаж реагировал не его бег в ластах, решился на коварную месть. Достав мегафон, нажал тангенту, и над морем разнёсся зычный, с нотками искренней тревоги, голос:
— Братва, акулы! Всем на борт!
Народ среагировал адекватно — все дружно, с матами, по[1]выскакивали на островки, теряя на ходу ласты, тапки и прочее барахлишко. Тем более что поблизости действительно маячили какие-то плавники. В панике никто не вспомнил, что акулы на мелководье не заплывают. Всё столпились на четырёх островках и бежать по воде на катер абсолютно не желали.
Андрея несколько подвела собственная хитрость: пришлось ему подходить на катере, царапая днищем о кораллы, к каждому островку и снимать моряков вместе с их добычей — кораллами и ракушками.
На обратном пути Андрей стоял за штурвалом, и на его загорелом лице играла довольная ехидная улыбочка. Месть всё-таки удалась! И, главное, никто его не заподозрил в злом умысле. Все в катере дружно ржали, вспоминая как они, в туче брызг скакали по мелководью. Что называется, хватили адреналинчика…
Андрей пришвартовал катер к борту танкера, дождался, когда люди сойдут, доложил старпому о прибытии. Боцманская команда подняла катер на борт.
По трансляции объявили об окончании выходных. После обеда снялись с якоря и пошли в Аден. Служба продолжалась.