Правильно было бы взять название в кавычки … Художником я не стал … Ведь художник, даже непризнанный – глубоко творческий человек, способный через образы дойти до глубины души зрителя (созерцателя) и влиять на его эмоции-чувства, вызывать ответные реакции, вплоть до перестройки сознания!
Ещё в детстве я, как и каждый ребёнок, пытался приобщиться к художественному творчеству. В три года начал неистово использовать для этого пластилин. По иллюстрациям из книги А. Брэма «Жизнь животных» старался вылепить образы понравившихся мне зверушек. Даже скульптором себя представлял … Тянуло и к рисунку.
Лет до 14-ти продолжалось это увлечение, но не хватало для художественного роста ни времени, ни учителей. Семья постоянно была в разъездах, в неустройстве, а самыми близкими к живописи педагогами – учителя рисования в школе. Помню, как в четвёртом классе после прочтения поэмы «Руслан и Людмила» изобразил бой Руслана с Головой. Показал своей учительнице, ей понравилось, и она предложила представить рисунок на городской конкурс юных художников — какой там … Самоучка! Творение вернули обратно.
В течение жизни неоднократно видел талантливых людей – художников от Бога, которые умели не просто держать карандаш или кисть, но и способны были гениально переложить на бумагу или холст результаты своих ощущений, переживаний. Даже не обучаясь. Таких немного. А многие таланты исчезают – то не хватает наставников, то пропадает желание в житейских буднях и передрягах, суете, проблемах, а то и зависимостях. Но остаётся генетическая способность мыслить образно и передаваться в поколениях.
Глубокомысленные учёные определяют это преобладанием энергетики правого полушария головного мозга как «иррациональной субстанции». Такие иррационалисты обречены на «художественность» в жизни, вот и выписывают «кренделя» то на холсте, то на асфальте, то мошонку свою к крыше прибивают … в отличие от «рационалистов-левополушарников», увязших в теориях, структурах, формулах бытия и разных «орднунгах», заботясь об устройстве человека в виртуале путём рейтинга (пропади они в своих трЭндах и брЭндах!).
Видимо левое полушарие мешало мне полностью отдаться художественному творчеству, но правое периодически толкало отобразить окружающее на каком-либо листочке бумаги или картонке, камушке, облечь в форму пластилиновой или глиняной фигурки, в резьбе по дереву или чеканке по меди. С увлечением ходил на художественные выставки, приобретал книги об искусстве, с любовью посещал музеи разных городов …
Такая «правизна» в целом не только уравновешивала логику построения жизни «левизны» военной головы, но и как-то окрыляла, звала в просторы чувств … Короче, упорядочивала психику в условиях влияния факторов корабельной службы. Поэтому был короткий период в жизни молодого моряка-офицера, на протяжении которого рука вдруг потянулась к кисти и краскам для того, чтобы отразить своё восприятие службы на картоне маслом в формате А4.
Первый шаг был сделан ещё после окончания Военно-медицинской академии в 1973 году. Распределение получил на Черноморский флот, в Севастополь с назначением на строящийся в г. Николаеве первый советский авианесущий крейсер «Киев». Тогда «Киев» вслед за противолодочными крейсерами (ПКР) «Москва» и «Ленинград» тоже входил в плеяду ПКР.
Однако мой штат на крейсере не был ещё открыт и я оказался в бригаде строящихся и ремонтирующихся кораблей на видавшем виды эскадренном миноносце проекта 30-бис «Беспощадный» в качестве начальника медицинской службы. Корабль боевой, принимавший участие в арабо-израильском конфликте 1967 и 1973 годов на стороне Египта. На одном из причалов завода им. Серго Орджоникидзе он, скучая, ожидал своей участи бок- о- бок с собратом-близнецом – эсминцем «Солидный».
Участь приближалась неумолимо – на «Солидном» одного из провинившихся матросов, как было принято во флоте, однажды послали навести порядок в трюме – чистить днище от ржавчины … тщательно! Виновник рьяно принялся за дело, но вскоре шабер чуть не выскочил у него из рук, провалившись за пределы корпуса. Навстречу матросу хлынула забортная вода. «Солидный», обидевшись, решил несолидно затонуть прямо у пирса! Вот так, служба в южных морях чревата ржавчиной …
Сыграли тревогу, на рану поставили пластырь, и служба раненого в тихой гавани корабля-воина продолжилась …, но в трюм провинившихся матросов больше не посылали. А романтика корабельной жизни дополнялась иногда выходными, которые использовались на поиски доступного жилья для семьи, т.к. в те времена квартиры прибывшим служить в Севастополь никто не собирался предоставлять. Служишь – служи, платят – живи — в частном секторе! И пытайся встать в очередь на квартиру.
Столица Черноморского флота не просто южный город – порядок в ней наводился строго. Патрули зорко следили за многочисленными военнослужащими, не допуская ни малейших нарушений во внешнем виде и поведении. Поэтому поведение было безукоризненным, в связи с чем, в период «схода на берег» проходить по улицам «черноморской столицы» лучше было в «гражданке» — чувство свободы полноценнее …
Далее продолжилась зимняя кампания с прохождением интернатуры в Главном госпитале № 1472 Черноморского флота, которая завершилась в марте следующего года. Так как уже с 01.01. 1974 года моя штатная должность на ПКР открылась, мне предстояло в неё вступить. Поэтому 14.03.1974 года я прибыл в г. Николаев на Черноморский завод — строитель советского вертолётоносно-авианосного флота СССР.
Первый месяц проходил в глубокой адаптации. Правое полушарие оказалось не только невостребованным, но и вообще за бортом – это всё, что может кратко охарактеризовать ситуацию внедрения в штатное расписание. Тем не менее, подобные условия часто подвигают разум к самосохранению, а кроме того и к творчеству. Для этого Господь даёт человеку некоторое время, пространство и вдохновение! А мне на майские праздники дали «вольную» — отпускное предписание в Севастополь для решения семейных вопросов.
Эти дни семейная пара использовала для прогулок по городу, в том числе и по его Северной стороне, тогда ещё не очень застроенной «каменьем», в частных домах, садах, с выходом на пляжи, куда в выходные стекались уставшие от службы и городской суеты жители Севастополя.
Ощущение свободы, майское солнце, море и цветущие деревья после будней первых дней службы, принятия дел, суеты с жильём продвинули моё сознание в романтические кущи. В результате родилось непреодолимое желание перенести это весеннее черноморское состояние в красках на какой-нибудь лист.
Впечатление от цветущего яблоневого сада в масляных красках легло на попавшуюся в руки картонку, которая впоследствии была передана московским друзьям. Уж какая у этого «произведения» была художественная ценность – сказать трудно.
Следующий всплеск эмоций, заставивший взять палитру, родился через два года. «Киев» 17.07.1976 года поднял якорь на рейде Севастополя, а 10.08.1976 года бросил его в Кольском заливе на рейде г. Североморска. А по пути было много впечатлений, самым ярким – проход Босфора, Стамбул, остатки Царь-града с величественной Ая-Софией.
По приходу на Север краски в руки, опять картонка …
Когда уже в 1990-х годах я показал эту картонку знакомому члену Союза художников в Санкт-Петербурге, он совершенно серьёзно, ничуть не смущаясь … промолчал. Мудро, интеллигентно, профессионально.
А на Северном флоте корабль продолжил прохождение испытаний. После Николаева и Крыма, солнца и тепла, цветов и фруктов членам экипажа пришлось привыкать к суровым условиям Арктики – хорошо, что начали с лета. Хотя и шторма, сдача задач без схода на берег, без жилья и, конечно, без семьи. В сентябре пошли в Белое море – стрельбы, приёмка главного ударного комплекса. В одних своих заметках я уже описывал этот эпизод – прошу простить за повтор, правда, с некоторыми художественными уточнениями.
В так называемое «горло» Белого моря входили под вечер. Картина поразила меня – на фоне «северных» эмоций и напряжённой деятельности воображение разыгралось. А вот и самоцитата: « Во второй половине дня при совершенно чистом небе солнце стало клониться к горизонту, стало понятно, почему море так названо. Полный штиль, небо приняло цвет молока, и такое же молоко разлилось по гладкой воде, отразившей небо. Горизонт исчез – где море? Где небо? Слились! Тишина, корабль шёл — в безбрежном белом космосе …».
Творческий зуд не давал мне покоя, я представил себе, как бы наложил краски на холст, в каком порядке … И наложил! Выпросил в соседней каюте у связистов (один из них увлекался живописью) набор масляных красок, кисти, кое-как загрунтовал очередную картонку, и пошло … Дело оказалось сложным, ведь художественного образования как и опыта для отражения подобной действительности у меня не было. Беломорское белое небо попытался соединить с такого же цвета морем.
В конце концов, из-под кисти вышел «Белый квадрат». Переплюнуть Малевича не удалось – мой явно не дотягивал до гениального «Чёрного», да и размером был гораздо меньше. Но на психику действовал не менее напряжённо, поэтому впоследствии «произведение» было в сердцах ликвидировано. А Малевич молодец – его холст напряжение не только выдержал, но и стал востребованным, духовным примером для многих последователей. Что, маринист состоялся? Нет, конечно, но полезно …
Вот что делает смена климатических условий, служба на море и дефицит привычных восприятий на фоне беспокойной деятельности при диктате левого полушария. Организм включает романтически настроенное правое – для разбавления действительности! Ведь равновесие психики – основа её стойкости в испытаниях. Жаль, что далее стало не до художеств …