27 июня 1941 г. начальник Отдела политпропаганды эскадры ЧФ бригадный комиссар ШИЛОВ представил начальнику Главного Управления политпропаганды ВМФ армейскому комиссару 2 ранга РОГОВУ и начальнику Управления политпропаганды ЧФ дивизионному комиссару БОНДАРЕНКО «Донесение о гибели лидера э/м «Москва» при выполнении боевой задачи», в котором говорится: «что 26 июня при выполнении боевой задачи в районе Констанцы от попадания снаряда береговой батареи или от взрыва на мине погиб л/д «Москва».
Обстоятельства гибели следующие:
В 5 час. 05 мин. 26 июня л/д «Москва» открыл артогонь по нефтяным бакам противника Констанцы, где вскоре возник большой пожар.
В 5.09 – 5.10 по л/д «Москва» был открыт огонь береговых батарей противника. Попаданий долгое время не было. Только после того, как корабль блестяще выполнил свою задачу и начал отход в 5.15 из средней части корабля в районе торпедных стелажей вырвался огромный столб огня и дыма. Когда дым рассеялся стало заметно, что л/д «Москва» переломлен пополам – полубак и ют сошлись вместе.
В это время над кораблем появились самолеты противника. Было заметно, что на л/д «Москва» даже в таком его положении кормовая зенитная батарея открыла огонь по этим самолетам.
Участвовавший вместе с лидером «Москва» в операции л/д «Харьков» не мог в это время заняться спасением личного состава л/д «Моск-ва», так как сам находился в очень тяжелом состоянии:
а/ Береговые батареи перенесли огонь на л/д «Харьков».
б/ Отсечены параваны.
в/ В результате падения тяжелого снаряда около правого борта от сотрясения выведены из строя два котла. Корабль потерял ход с 32 до 8 узлов.
Весь личный состав л/д «Москва, геройски сражаясь, погиб.
По предварительным данным на л/д «Москва погибли 234 чел. Из них членов ВКП (б) – 19, канд. ВКП (б) – 11, комсомольцев – 130 (число погибших и комсомольцев дописано от руки позднее ШИЛОВЫМ– ББ).
На л/д «Харьков» видели отдельных плавающих с «Москвы». Возможно, что они были подобраны и взяты в плен.
С семьями погибших через женорганизацию ведется разъяснительная работа. Сообщение о гибели л/д «Москва» доведено до личного состава кораблей эскадры. На кораблях, участвовавших вместе с л/д «Москва в операции, проведены митинги. Настроение личного состава по – прежнему боевое.» 11 -12 июля были отправлены политдонесения «О распространении лож-ных слухов некоторыми командирами 3 ДЭМ в связи с потоплением л/д «Москва» и «О политико — моральном состоянии личного состава эскадры ЧФ», в которых приводились факты разговоров моряков о событиях в районе Констанцы и намеченных мерах по их недопущению впредь. (1)
(1) ЦВМА, ф.2092, оп.1, д.41, лл. 16-17, 42-43, 50-54.
4. ВЗГЛЯД С ДРУГОЙ СТОРОНЫ
Летом 1947 года командование Военно-морских сил Румынии передало в Главный штаб ВМС СССР документы о деятельности румынского флота во время второй мировой войны. Вместе с документами, захваченными нашими войсками в августе 1944 года в Констанце, это позволило восстановить подробности боя у Констанцы 26 июня 1941 года.
В описании, составленном с учетом некоторых расхождений в документах и показаниях как советских, так и румынских моряков, опущены подробности, не имеющие прямого отношения к вопросу о влиянии минной опасности на ход боя и обращено главное внимание на выяснение обстоятельств, повлекших за собой подрыв на мине и гибель лидера «Москва». (1)
В 04:42, на рассвете, когда лидеры по счислению находились в 23 милях от берега, а в действительности примерно на 2-3 мили ближе к нему, прямо по носу открылись очертания берега.
Все, что в это утро произошло в дальнейшем, может быть изложено только схематически, так как нет полноценных материалов, по которым можно было бы с достаточной точностью воспроизвести на карте линию пути лидеров. В имеющихся наших отчетах, а также румынских данных, полученных в главном штабе ВМС летом 1947 года и в восстановленных по памяти подробностях, рассказанных спасшимся после гибели лидера «Москва» офицером, отдельные события различаются на несколько минут. К тому же имеются неточности, несколько затрудняющие анализ боя.
В 04:58, когда головной лидер «Харьков» находился примерно в 13 милях восточнее Констанцкого маяка, близ линии минного заграждения «S-9»,(2) правый параван лидера был потерян в результате встречи с минным защитником. Ход был уменьшен до малого, а лидеру «Москва» было приказано стать головным. Командир лидера «Москва» тотчас исполнил приказание, хотя и на его корабле правый параван был потерян еще в 20 милях от Констанцы.(3) Ни на том, ни на другом лидере не стали терять времени для замены параванов.
В 05:00, когда лидеры ложились на боевой курс 221°, у лидера «Харьков», увеличившего скорость хода до 26 узлов, оборвался и левый параван. По видимому, в это же время лидер «Москва, а вслед за ним и лидер «Харьков» пересекли линию минного заграждения «S-9». Теоретически вероятность встречи лидера с миной не превышала при этом 20%, а вероятность подсечения мины уцелевшей левой тралящей частью охранителя лидера «Москва» составляло около 35%, но практически не произошло ни встречи кораблей с миной, ни подсечения мины.
Командир ударной группы знал, что его корабли вошли в мино-опасный район и что на двух кораблях из четырех тралов уцелел лишь один, и этот единственный уцелевший трал представлял с этого момента единственное и при этом неполноценное средство самозащиты от мин. Кораблям после артиллерийского обстрела предстояло еще выйти из загражденного минами района, поэтому следовало бы уменьшить скорость хода до положенного предела в 22 узла, чтобы не оборвать последний параван. Но в первую очередь нужно было не дать пристреляться береговым батареям противника, которые, несомненно открыли бы огонь по лидерам. Поэтому артиллерийский обстрел, в 05:02, начатый лидером «Харьков» и вскоре поддержанный лидером «Москва» был произведен на ходу в 28 узлов.
В ходе обстрела, продолжавшегося в течении 10 минут, были замечены в 3-5 милях южнее Констанцы две вспышки орудийных выстрелов. На лидере «Харьков» создалось впечатление, что по лидеру «Москва» стреляла дальнобойная двухорудийная крупнокалиберная батарея. Первые залпы упали с перелетом, затем произошло накрытие. Это заставило командира дивизиона начать отход под прикрытием дымовой завесы. В 05:12 по сигналу с лидера «Харьков» лидер «Москва», прекратив огонь и ставя дымовую завесу, повернул на курс 123°, который вел прямо на минное заграждение «S-10». Лидер «Харьков» несколько отстал, повернул на курс отхода в 05:14 и вскоре увеличил скорость хода до 30 узлов, чтобы не выйти в дыму из кильватерного следа лидера «Москва». Одновременно были замечены по корме три миноносца противника, державшие курс «норд» и открывшие по лидерам беспорядочный артиллерийский огонь. Их залпы падали с большими недолетами, однако лидер «Москва», по которому ранее пристрелялась береговая батарея противника, отходил на зигзаге. В 05:21, очевидно, при пересечении линии «S-10», лидер «Москва» подорвался на мине и через 4-5 минут затонул.
Таким образом, судя по данным советских историков, прекращение артиллерийского обстрела порта Констанца и отход лидеров в море были вызваны тем, что батарея противника пристрелялась по лидеру «Москва». По румынским же данным, которые нельзя, однако, считать во всех отношениях достоверными, из всех береговых батарей, имевшихся в то время в районе Констанцы, в бою участвовала одна лишь немецкая батарея «Тирпиц», вооруженная 280-мм орудиями. Однако, несмотря на то, что на этой батарее велось постоянной наблюдение, она открыла огонь с большим запозданием, сделав первый залп только в 05:19 (4), за две минуты до взрыва, погубившего лидер «Москва».
Этот залп упал перелетом и влево от наших кораблей. Истинной же причиной поворота наших лидеров на курс отхода, судя по румынским данным, был довольно точный артиллерийский огонь, открытый в 05:09 с эскадренных миноносцев «Regina Maria» и «Marasti». Для большей ясности необходимо привести некоторые подробности, заключавшиеся в упомянутом выше румынском ис- точнике.
В ночь на 26 июня в дальнем дозоре, вне пояса минных заграждений находились канонерская лодка «Giculescu» к «норд-осту» от мыса Мидия и миноносец «Sborul» на параллели порта Мангалия, а в ближнем дозоре, под прикрытием минных заграждений – два эскадренных миноносца в районе мыса Мидия, два минных заградителя и одна канонерская лодка в районе Констанцы и, наконец, эскадренные миноносцы «Regina Maria» и «Marasti» в районе маяка Тузла.(5)
Около 05:00 с эскадренных миноносцев «Regina Maria» и «Marasti» заметили далеко в море наши лидеры, следующие с большей скоростью на «зюйд-вест». Миноносцы легли на курс 10° и в 05:09 открыли огонь по головному лидеру «Москва» (на фоне берега с наших лидеров миноносцы были не сразу обнаружены, почему на обоих кораблях и создалось впечатление, что огонь открыт дальнобойной береговой батареей).
Далее в румынском источнике утверждается, что огонь их миноносцев в 05:13 заставил наши лидеры повернуть в море, и в результате этого маневра лидеры попали на минное заграждение «S-10». После поворота лидеров влево они скрылись за дымовой завесой, поэтому огонь с румынских миноносцев был прекращен. Через 4 минуты, в 05:17, лидеры стали просматриваться сквозь дымовую завесу; поэтому огонь с румынских миноносцев возобновился и продолжался до момента взрыва, после которого один лидер «мгновенно исчез под водой». Что касается немецкой батареи «Тирпиц», то по тем же румынским данным она продолжала вести огонь и после гибели лидера «Москва», сделав по лидеру «Харьков» 35 залпов.
Такова румынская версия, которую можно было бы считать вполне достоверной, если бы не было некоторых расхождений с нашими данными, согласно которым ответный огонь противника был открыт береговой батареей «на второй минуте стрельбы» с наших лидеров, т.е. примерно в 05:04, на 5 минут раньше, чем (согласно румынским данным) был открыт огонь с румынских миноносцев. Впрочем, не исключена возможность того, что в 05:04 открыла огонь зенитная батарея противника, так как около 05:00 в порту Констанца была объявлена воздушная тревога, и вслед за тем над городом появился один наш самолет типа СБ.
Есть и другие расхождения между нашими и румынскими данными, затрудняющие точный анализ боя, но в целом картина достаточно ясна. Наши лидеры проникли в район, прикрытый минными заграждениями, которые оказались вынесенными в море на расстояние, превышавшее дальность артиллерийского огня лидеров. Перед началом артиллерийского обстрела порта Констанца выяснилось, что лидеры в результате потери трех параванов остались, по существу, безоружными против якорных мин противника, наличие которых уже не вызывало сомнения, но было уже поздно отказываться от выполнения поставленной задачи Лидеры произвели артиллерийский обстрел, не давший существенных результатов, главным образом по той причине, что огонь лидеров не корректировался с воздуха. Встретив противодействие со стороны пристрелявшихся миноносцев (а, может быть, также и батарей) противника, лидеры повернули на курс отхода; при этом все усилия командования сводились к скорейшему выходу из-под огня. По этой причине была поставлена дымовая завеса и лидеры отходили на артиллерийском зигзаге, в котором в это время не было необходимости, так как после постановки дымовой завесы огонь с миноносцев противника прекратился. Находясь на курсе отхода, на лидере «Харьков» вспомнили о минной опасности, о которой в пылу боя позабыли, и в 05:20 командир дивизиона, полагая, что лидеры уже вышли из загражденного минами района (6), приказал передать на лидер «Москва» сигнал: «Больше ход, идти прямым курсом». Первая часть этого приказания свидетельствовала о том, что командир дивизиона больше не видел надобности в сохранении паравана, может быть, еще и уцелевшего к тому времени на лидере «Москва». Приказание «идти прямым курсом» следовало отдать не после (мнимого) выхода из минного поля, а до этого выхода, так как на зигзаге увеличивалась вероятность встречи с миной.(7)
Практически этот запоздавший сигнал командира дивизиона, по видимому, уже не сыграл роли, так как почти одновременно, менее чем через минуту, лидер «Москва» подорвался на мине.
Если лидер «Москва» пересекал линию «S-10» на прямом курсе, то угол встречи был около 80° и вероятность встречи с миной не превышала 30%; если же лидер шел на зигзаге, то вероятность встречи могла быть несколько больше 30%, но все же не настолько, чтобы эта случайность была неизбежной. Следовательно, после благополучного форсирования обоими лидерами минного заграждения «S-9» подрыв на мине на линии «S-10» произошел в результате сочетания неблагоприятных случайностей.
Мина, стоявшая на заданном углублении в 2,5 метра, взорвалась между 70-м и 75-м шпангоутами, на расстоянии одной трети длины корпуса от форштевня лидера «Москва», ближе к левому борту. Несомненно, что уцелевшая ранее левая тралящая часть параванного охранителя к этому времени из-за большой скорости хода лидера была уже оборвана; если бы она действовала, то мина, стоявшая прямо на пути лидера, вероятно, была бы подсечена и всплыла бы близко к борту без последующего взрыва, так как мины типа «UC» и «Wickers», из которых состояло минное заграждение «S-10», не снабжались прибором для самовзрыва мины после ее подсечения.
Но если считать, что в потере параванного охранителя и заключалась основная причина гибели лидера «Москва», то нельзя все же винить командира ударной группы за то, что обстрел Констанцы производился на большом ходу, не допускавшемся правилам использования параванного охранителя «К-1», но зато сбивавшем пристрелку противника.(8)
Что касается действий лидера «Харьков», то они были такими, какими и должны были быть действия советского корабля, личный состав которого был проникнут высоким духом патриотизма и горячим чувством товарищества.
Лидер «Харьков» обогнул подорвавшийся корабль слева и при этом благополучно пересек линию «S-10». Для спасения плававших людей на нем застопорили машины и остановились на расстоянии 1-2 каб. от места тонувшего корабля. Но через минуту близ лидера «Харьков» начали падать крупнокалиберные снаряды (с немецкой батареи «Тирпиц»), в котлах сел пар, и пришлось отказаться от надежды спасти погибавших товарищей. Еще через две минуты, когда лидер «Харьков» уже отходил на «ост», у борта упали два снаряда, взрывы которых вызвали сильное содрогание корпуса. Снова сел пар, и ход уменьшился до малого. Лидер вышел из-под обстрела батареи только в 18-19 милях от берега, примерно в 5 милях восточнее места гибели лидера «Москва».
В 06:43, когда лидер «Харьков» находился в 60 милях восточнее Констанцы, в районе патрулирования румынской подводной лодки «Delfinul», были замечены пузырь воздуха и след выпущенной торпеды, от которой удалось уклониться, хотя в это время скорость хода лидера из-за повреждения котлов не превышала 5 узлов.
По румынским данным, относящимся к описанию боя у Констанцы, на подводной лодке «Delfinul», находившейся в ночном дозоре в погруженном положении, ничего не знали о происходившем бое.
В другом румынском источнике в описании действий «Delfinul» сказано, что в 01:15 26 июня в 60 милях восточнее Констанцы была замечена ракета (к этому району вскоре подошли наши лидеры, оставшиеся не обнаруженными лодкой), а в ночь на 27 июня, при возвращении в Констанцу, в районе маяка Тузла были обнаружены спасательные пояса и доски, видимо, с лидера «Москва», однако ничего не упоминается о происшедшей утром 26 июня встрече с лидером «Харьков» и о выпуске торпеды, замеченной с лидера.
Ничего не сказано в румынском источнике и о второй атаке, якобы произведенной подводной лодкой 26 июня в 07:00, когда к лидеру «Харьков» присоединился высланный ему в поддержку миноносец «Сообразительный», с которого заметили две выпущенные торпеды, не обнаруженные, однако, с лидера «Харьков». Возможно, что командир «Delfinul» умолчал и об этой своей неудачной атаке, а, может быть, и донес о ней, но румынское военное командование, представляя Союзной контрольной комиссии свои первые сведения, датированные 1945 годом, намеренно преуменьшило долю участия румынских военно-морских сил в войне против Советского Союза. Такая тенденция, несомненно, существовала в первое время, о чем свидетельствуют данные, помещенные в более поздних документах, переданных нам румынским народно-демократическим правительством.
Таким образом, фальсификация документов вполне возможна. Отсюда, подверглись ли наши корабли 26 июня атаке румынской подводной лодки, сказать затруднительно. В 1996 году в Бухаресте вышел трехтомник «Военно-морские силы Румынии во второй мировой войне (1939-1945)», в первом томе которого рассказывается о событиях 26 июня 1941 года в районе Констанцы следующее: «Еще 7 ию-ля 1940 года и 20 февраля 1941 года в печати были опубликованы официаль-ные сообщения о постановке минных заграждений в районе Констанцы. Опасным для мореплавания был объявлен район от румынского берега до долготы 29° 02´ Е и с севера на юг от 44° 21´ N до 43° 58´ N (от Мидии до Тузлы). 15-19 июня 1941 года на подходах к Констанце было поставлено еще пять минных полей из полученных весной из Германии 1000 мин и более 1800 минных защитников. (Приложение № 2)
Ночь со среды 25 июня на четверг 26 июня как в порту, так и на море прошла спокойно. Как и в предыдущие ночи, служба наблюдения была внимательна к береговым или городским огням, оставленным без маскировки «большевистскими агентами». Они служили ориентирами для бомбардировок.
В 02:54 (разница с московским временем – 1 час, здесь и далее время Констанцское — ББ) минный заградитель «Regele Carol», находясь северо-запад-нее Констанцы, начал выбирать якорь и направился в порт. Когда корабль достиг входа в порт, раздалась воздушная тревоге (время 03:55) и вскоре появились белые облачка разрывов зенитных снарядов, мишенью которых оказался единственный самолет. В 04:08 самолет, сбитый зенитчиками, взорвался над портом.
Тем временем, все корабли в море подняли якоря и начали обычные ежедневные перемещения.
«Marasti», будучи на траверзе отеля «Беллона», не спеша направился патрулировать к Тузле, где встретил «Sborul». Но в 03:58 с эсминца «Regina Maria», который шел следом с левого борта заметили на горизонте над-стройки двух кораблей. Как только рассвело стало ясно, что это миноносцы из Мидии. Они резко набрали скорость, взяли курс на юго-запад и открыли огонь с максимальной дистанции.
Два залпа, по всей вероятности самые первые, пришлись на акваторию порта. Минный заградитель «Regele Carol», который готовился к швартовке к 13 причалу, получил: «… три попадания в корму с правого борта, другие два снаряда пронзили в корму с левого борта. Несмотря на это все-таки швартовка закончилась благополучно» (свидетельства курсанта Виктора Дочюлеску, походный журнал от 6 июня).
«Marasti» в 03:59 повернул на север.
«В утреннем беловатом свете от тех двух черных силуэтов на горизонте вспыхивали короткие огни, появилось много дыма. Оба корабля оказались двухтрубными, не снижая скорости стреляли очень быстро. Что это «Regele Ferdinand»? Нет, это «Ташкент» («Ташкент» был прототипом больших советских миноносцев, которые румынские моряки видели в 1939 году в Стамбуле во время похорон Ататюрка).(9)
Но как они прошли через заграждения? Я находился на ГКП корабля, возле командира зенитной батареи капитана Пауля Бэлнеску. В течении 4-5 минут с широко открытыми глазами я следил за этим уникальным зрелищем впервые в своей жизни моряка-контрактника» – вспоминает Николае Косински (походный журнал от 26 июня).
«Marasti» увеличил скорость до 250 оборотов и искал возможность стать в один ряд с «Regina Maria», которая тоже повернула к северу. У «Marasti» были 4 спаренных 120-мм артустановки фирмы «Армстронг» и, теоретически, превысить скорость в 22 узла он не мог, так как рубашка ротора турбины имела трещину, запаянную пластырем. «Regina Maria» — более новый и большой корабль имела 5 120-мм орудий «Бофорс» и могла развивать скорость 35 узлов. Но корабль пришел из арсенала в Галаце только 10 июня и необходимо было решить ряд технических проблем, да и экипаж был укомплектован в основном молодыми матросами. Оба корабля располагали современным оборудованием для централизованного управления стрельбой.
Опознанные русские корабли были по размерам больше и более современнее. Но они не стреляли в румынские корабли, которые были неразличимы на фоне темного и высокого берега.
Два разрыва снарядов в одно время, очень близкие и очень мощные, в какое-то мгновение заставили меня поверить, что по нам ведут огонь. Наши пушки в 04:12 открыли огонь на расстоянии, которое уменьшилось с 14800 метров до 11400 метров. Вела огонь и «Regina Maria». Вначале я не видел орудийных вспышек, позже различил три, где-то по корме противника. Правда не понял, идут они от нас или с берега. Руководителем стрельбы на «Marasti» был опытный офицер – капитан Ион Тогиняну, который преподавал в Морском училище. На «Regina Maria» руководил стрельбой более молодой офицер, пользующийся авторитетом – капитан Ион Михача. Стрельба корректировалась классически «как в Ютландском бою». Капитан Тогиняну и его помощник в артиллерийской команде младший лейтенант Думитру Пырвулою обратили внимание на то, первый бортовой залп получился с недолетом и они ввели двойную поправку: по азимуту и дальности. Третий залп оказался удачным. После первого залпа треснули стекла рулевой рубки, где оставался только командир – капитан-командор Еужен Деляну и рулевой — сержант из резервистов Ион Бурлеску.
Бой продолжался, потом один из русских миноносцев повернул кормой в сторону берега (время 04:15), начал постановку дымовой завесы и под ее прикрытием направился в открытое море. Тогда я его разглядел хорошо. Корабль был трехмачтовый, с двумя трубами. Передняя – была приподнятой. Запомнился мощный силуэт и большая скорость корабля. Сначала он направился на восток, потом поменял курс, выпуская толстые клубы дыма.
«С плавбазы «Constanta», стоящей у нулевого причала, в 04:11 были замечены силуэты двух кораблей, идущих курсовым 110°-115° на юго-запад (запись командира минно-торпедной группы лейтенанта-командора Виктора Войнеску). У одного корабля типа «Москва» было заметно пламя от стреляющих орудий. В 04:12 мы зафиксировали падение снарядов вокруг советских кораблей. Это стреляли наши миноносцы, идущие курсом на северо-запад».
Советские корабли поставили дымзавесу и повернули левым бортом, взяв курс приблизительно на северо-запад.
Во время огневой дуэли раздался первый залп батареи «Тирпиц» (в 04:24). Второй залп мы услышали где-то через минуту.
Русские корабли удалялись в море и казались невредимыми. Последние выпущенные ими снаряды упали вокруг «Admiral Murgesci». Несколько снарядов разорвалось на территории восточнее маяка Carol.
Ведя огонь через дымовую завесу, в район вражеских мачт, румынские миноносцы постепенно прекратили стрельбу на дальности 16000 метров («Marasti») и 18000 метров («Regina Maria») (время 04:19 и 04:22 соответственно).
Тем временем открыли огонь тяжелые германские орудия, находящиеся южнее Констанцы (батарея «Тирпиц» 280 мм), залпы которых ощущались через определенные интервалы.
Взошло солнце и два русских корабля, появившиеся из дымовой завесы были хорошо видны на западе с мостика «Marasti». С носового дальномера мож-но было различить даже части надстроек.
«Я только устремил свой взор к русским кораблям, как громадное пламя появилось над первым дымом. Когда оно погасло, мы заметили только лишь один корабль. Это нас поразило. Раздались крики «Ура!». Наверно вражеский корабль наткнулся на мину и развалился на части, как самолет. Мастер Чобану, который в это мгновение наблюдал через большой дальномер, сказал мне после взрыва, что корабль тонет, корма быстро уходит под воду». (Николае Косински).
Между 04:12 и 04:19 «Marasti» успел сделать 6 орудийных залпов, израсходовав 19 снарядов, лег на курс N10°Е, наблюдая корабли противника на курсовом углу 80°.
До 04:15, когда вражеские корабли повернули почти одновременно, были произведены 3 залпа из обеих спаренных пушек, после которых стрельба была перенесена на второй корабль. Миноносец сделал еще три залпа. Четвертый залп кормового орудия дал осечку. Последние несколько залпов оказались не прицельными и только из носового орудия (4 выстрела). Потом цель скрылась в дыму. «Regina Maria» открыла огонь одновременно с «Marasti», идя курсом N5°Е с расстояния 14000 метров. Снаряды первого залпа упали с правого борта второго корабля, находящегося справа. В 04:16 «Regina Maria», находясь на курсовом угле по отношению к «Marasti», взяла курс N20°Е с меньшим наклоном по отношению к противнику, который повернул примерно на 180°. После четырех залпов стрельба была прервана на короткое время из-за появления впереди ««Admiral Murgesci». В 04:22 был произведен последний пятый залп с расстояния 18000 метров. Произошли две осечки. Залпы в целом были редкие. «Не открываешь огонь, друг?» — спрашивал с некоторым раздражением помощник командира Сэвулеску руководителя стрельбы, увидев, что первый залп запаздывает. «Regina Maria» в целом израсходовала 23 снаряда.
На румынских кораблях сложилось впечатление, что один из советских миноносцев получил повреждение. Это заставило корабль прекратить огонь и сменить курс, чтобы уйти под прикрытие дымовой завесы. Гибель головного корабля произошла между 04:23 и 04:25 и сопровождалась громадным пламенем, похожим на «перевернутое солнце» — что возможно было последствием взрыва артиллерийского погреба, вызванного в свою очередь пожаром. По наблюдениям лейтенанта – командора Войнеску «перед тем, как залп батареи «Тирпиц» достиг цели, произошел огромный мощный выброс дыма, и на горизонте вырисовался тонущий корабль …»
Левее дыма вышел другой корабль, по которому вела огонь батарея «Тирпиц». Наблюдались вспышки от стреляющих орудий «Лонже Бруно», снаряды которых ложились намного левее.
Северная группа эсминцев «Marasesti» и «Regele Ferdinand» (на борту последнего находился командующий эскадрой Аугуст Роман), покинувшая после 03:30 ночную якорную стоянку у мыса Мидия, медленно шла курсом приблизительно на юго-запад. Около 04:00 на боевые посты были переданы сигналы о наличии каких-то вражеских кораблей в юго-западной зоне Констанцы. Командующий посчитал, что по всей вероятности враг предпринял двойную атаку, с большим привлечением сил и приказал возвратиться к северному входу заграждения, который оставался открытым после ухода эсминцев (время 04:10). Где-то к восходу солнца с «Regele Ferdinand» заметили со стороны солнца, к северо-западу мачты и надстройки других кораблей, находящихся на горизонте. Ближе к 04:30 по направлению к юго-западу были замечены две мачты на дистанции около 25000 метров. Артиллерийская команда наблюдала вспышки стреляющих орудий одного вражеского корабля южнее Констанцы направленные в сторону берега, а в 04:24 – взрыв, похожий на срабатывание мины.
«Как руководитель центрального поста управления стрельбой, я был в курсе того, что происходило за пределами поста, следя за донесениями артиллеристов. Неожиданно в наушниках услышал: «Попал!… Попал!… Взлетел на воздух!…». Я открыл водонепроницаемую дверь, ведущую на бак, и увидел на юге почти у горизонта взрыв. К небу поднялся громадный и высокий столб огня. Мне показалось, что это был взрыв, характерный для мины». (Раймонд Стэнеску – личные записи 1941 г.).
Около 05:00 началась новая воздушная атака на Констанцу. Она должна была, по всей вероятности по времени совпадать с корабельной. Авиация из Мамая поднялась в воздух. Вел огонь и эсминец «Marasesti». После шестого выстрела русский самолет загорелся и начал падать. Летчики пытались выровнять машину, но она продолжала валиться вниз. Один летчик пытался выпрыгнуть, но его парашют загорелся. Самолет вспыхнул еще сильнее и, перед тем, как упасть в море, разломился на несколько частей, которые попадали в воду. С моря вел огонь из 102-мм орудий «Admiral Murgesci». Другой бомбардировщик, уйдя в сторону Мамая тоже загорелся. Третий оставил только шлейф дыма. Этим завершилась воздушная атака.
Из сброшенных бомб одна упала в зоне морского вокзала возле продуктового магазина.
«Marasti» и «Marasesti» вскоре зашли в базу для пополнения запасов горючего и воды. «Regina Maria» должна была вернуться после обеда и приступить к монтажу изоляции в котельном отсеке.
В это время в Констанце лейтенант-командор Виктор (Нице) Войнеску, командир группы подводных лодок, плавбазы и сторожевиков по тревоге около 04:00 отправил в море «Vijelia» и «Viscolul». Однако, большая дистанция и высокая скорость русских кораблей заставили его отозвать сторожевики. Сторожевики не менее часа преследовали вражеские корабли, выжимая максимальную скорость. Двигатели типа «Исота Фраскини» сторожевых кораблей такую нагрузку не смогли бы выдержать. Однако после взрыва в открытом море, лейтенант – командор Войнеску решил сам на «Viscolul» (командир Ион Захария) в сопровождении «Vijelia» (командир лейтенант Игнат Штефан) отправиться на место взрыва советского корабля. «Viscolul» вернулся около 09:00 со шлюпкой на буксире, в которой находились 12 оставшихся в живых русских моряков и несколько кусков корабля. «Vijelia» доставила не берег других оставшихся в живых моряков, среди которых был летчик одного из бомбардировщиков капитан Чебанов, сбитый еще утром. Русские моряки были подняты из большого пятна мазута, вытекшего из поврежденных цистерн. Все они был отправлены в казарму плавбазы. Здесь пленные выстирали и высушили свою белую летнюю одежду. Здесь же их и покормили. Все моряки были здоровыми, крупного телосложения, но смотрели боязливо. С помощью двух курсантов Морского училища, которые владели русским языком, советские офицеры, среди которых находился командир Тухов и старший механик (видимо командир БЧ-5 инженер-капитан-лейтенант В. И. Голубов – ББ) были переведены в офицерскую штрафную команду. Таким образом стало известно, что потопленным оказался лидер «Москва», водоизмещением 2895 тонн, имеющий 5 130-мм орудий и 9 торпедных аппаратов (так в тексте – ББ), скорость 35 узлов (по «Морскому альманаху» 1939 года). Другой корабль того же типа принимавший участие в набеге был лидер «Харьков». Таким образом из воды было поднято 69 человек, оставшихся в живых, 26 из них спасли сторожевики, а 41 человек – гидросамолетами типа «S-52» из Мамаи.
Огонь велся в течении 10 минут.
Ритм в три орудийных залпа в минуту свидетельствовал о натренированности артиллеристов. Стрельба производилась прицельно или по площадям.
В слабом утреннем свете, когда солнце еще не взошло, берег выглядел толстой черной линией. Два снаряда упали в акватории порта, остальные поразили видимые объекты – вокзал «Палас» и дальше, где находились нефтехранилища и эшелон с боеприпасами. Эшелон был разбит, много вагонов горело, пожаром были охвачены нефтехранилища. Вокзал и железнодорожные пути также были разрушены. Прекратив огонь корабли отошли под прикрытием дымовой завесы. После выхода из дымзавесы по ним открыла огонь тяжелая немецкая батарея «Тирпиц». Советские корабли изменили курс, чтобы выйти из боя. При этом лидер «Москва» затонул от взрыва, переломившись пополам. Пламя, дым и столб воды поднялись на 30 метров.
«Харьков» продолжил движение, обстреливаемый береговой батареей («Тирпиц» выпустил, кажется, 53 снаряда), и на какое-то время потерял ход вероятно по причине близкого падения снаряда.»
Румынские авторы ссылаются на советские источники, в частности на книгу Г. И. Ванеева «Черноморцы в Великой Отечественной войне», который пишет, что противовоздушные средства кораблей сбили два самолета.
Журнал боевых действий ВМС Румынии не подтверждает вмешательство румынской или германской авиации в эту операцию. Речь возможно шла о немецких гидросамолетах типа «Арадо». В 05:50 румынский гидросамолет, совершающий разведывательный полет южнее Тузлы, обнаружил корабль типа «Ташкент» и в 06:40 два военных корабля в 30 милях южнее Мамаи. Речь шла о двух советских кораблях, которые удалялись от румынского побережья.
Действия советских кораблей были тщательно спланированы и налет проведен был внезапно. Воздушная же бомбардировка опоздала. Одна группа из трех, состоящая из семи самолетов, смогла приблизиться к Констанце, потеряв при этом несколько бомбардировщиков. Ранняя морская атака кораблей привела к ощутимым потерям на вокзале Палас. Операция завершилась неожиданной гибелью лидера «Москва» из-за незнания зоны минного заграждения.
Советская историография критиковала отсутствие синхронности в действиях кораблей и авиации и направление лидеров на обстрел Констанцы вместо крейсеров, которые своими 180-мм орудиями могли поразить военные объекты, находясь на внешней стороне минного заграждения.
Советские корабли не стреляли в румынские миноносцы. Некоторые наблюдатели, находившиеся в то время на борту румынских кораблей утверждали, будто один из советских кораблей получил повреждение, предположительно кормовой надстройки. Как свидетельствуют записи в бортовых журналах и сами участники этих событий «Marasti» вел огонь по лидеру «Харьков», а «Regina Maria» по лидеру «Москва».
Авторы не принимают во внимание версию потопления лидера «Москва» по ошибке. То есть советской подводной лодкой. Эта версия считается маловероятной, опубликованной, кстати в журнале румынского ВМФ №12 за 1992 год. Кто же будет умалять значение своих вооруженных сил и отрицать их эффективность в обороне военно-морской базы?
Спасенные моряки с лидера «Москва» сначала были отправлены на плавбазу, а потом в лагерь для военнопленных. Офицеры вместе с тремя летчиками — всего поднято 12 человек — были отправлены в Штаб ВМФ в Бухарест (в то время он находился на площади Амзей). Там их допросили пытаясь узнать причину гибели корабля.
Командование немецкой 280-мм батареи утверждало, что одним снарядом попали в корабль. Немецкий офицер – техник-координатор минного заграждения записал на свой счет потопление советского корабля. В конечном итоге и румынские офицеры с миноносцев высказывали, что снаряд, попавший в лидер «Москва», мог вызвать пожар, который привел к взрыву артиллерийского погреба.
Вполне естественно, советские офицеры не смогли сказать что-либо конкретного. Они находились на своих боевых постах и не владели обстановкой. После взрыва они оказались в воде. На немецком корректировочном посту с прекрасной базой обзора батарей «Тирпиц» южнее Констанцы и «Ланге Бруно» севернее города – находящимся на крыше отеля «Карлтон» (Констанца) находился и румынский лейтенант ВМФ Николае Тудор.
Позднее он рассказывал, что немецкий офицер с поста, который немного опоздал при объявлении тревоги, застал батареи уже готовыми к бою. Сперва советские миноносцы приняли за румынские, но увидев два миноносца из Аджиджи, скомандовал открыть огонь.
«Москва» в момент взрыва пересекла границу минных заграждений со стороны Тузлы. Корабль налетел на мину, которая вызвала взрыв кормового артиллерийского погреба.
О допросе офицеров с лидера «Москва» рассказывает капитан Георге Мокану (Свидетельские показания капитан — командора Г. Мокану, Бухарест – 1985 год) из Штаба ВМФ. Он позаботился о размещении офицеров, организовал им «улучшенный рацион питания за свой счет». Советские офицеры выглядели озабоченными как судьбой своих семей, так и возможностью потерять зрение после плавания в мазуте.
Капитан Мокану старался подбадривать их, говоря им, что их действия (имеется в виду действия советских кораблей) безупречны с военной точки зрения и они как пленные пользуются всеми правами, предусмотренными международной конвенцией. Их допрашивали и немецкие офицеры в казарме Малмайсон. Потом офицеров направили на грузовой машине под охраной унтер-офицера на место временного тюремного заключения в Фьербинци-Ильфов.
Исход операции 26 июня стал наукой для обоих сторон. Впоследствии, до конца войны Констанца не обстреливалась со стороны моря. Генеральный штаб румынской армии планировал летом 1941 года осуществить набег против советских кораблей, которые обстреливали румынские позиции в районе Одессы.
Но командование ВМС доказало бесполезность операции с использованием эсминцев «Marasti» и «Marasesti». В прибрежной зоне могли быть выставлены минные заграждения, а стрельба кораблей в течении 4-5 минут по Одессе дала бы низкий эффект, несоразмерный с тем риском, которому подвергались корабли. Поэтому в Одесскую бухту ночью хотели послать только торпедные катера, осадка которых позволяла пройти над минами.
В полдень 26 июня авиация, прилетевшая с севастопольских аэродромов, попыталась выяснить результаты набега и бомбардировок Констанцы. После 13:00 в порту еще три раза звучал сигнал воздушной тревоги.
Эсминцу «Marasesti» было приказано сменить позицию, сняться со швартовых и встать на якорь. Воздушная тревога совпала с эволюциями и корабль поторопился выйти из порта. Спустя 10 минут, убедившись, что опасность миновала, эсминец вернулся.
«Я смотрел на лица моряков. Сколько в них было тревоги, когда они входили в порт – заметил капитан – командор А. Пелимон – командир корабля, — наверное это чувство было естественное и оно было присуще всем экипажам стоящим в порту кораблей. В качестве убежища могли быть использованы подвалы морского порта и зернохранилище».
Вечером, получив все необходимое, «Marasesti» должен был вернуться на свой пост наблюдения у Мидии, а «Marasti» стать на якорь на свое обычное место южнее Констанцы.
Примечание:
(1) И.А. Киреев «Влияние минно-заградительных действий противника на усло-виях боевой деятельности ВМФ СССР в Великой Отечественной войне». Военно-морское издательство. Москва 1951 г. ч.2, стр.316-321.
(2) Вероятное место лидера «Харьков», определенное на основе анализа всех имеющихся сведений, в 04:58 было в трех милях западнее счислимого места, указанного в отчете командира дивизиона в точке: Ш=44°10´,6 и Д=29°02´.
(3) По существовавшим в 1941 году правилам скорость хода с поставленным параванным охранителем «К-1» не должна была превышать 22 узлов. Наруше-ние этого правила на всех наших морских театрах неоднократно влекло за собой обрыв тралящей части. В данном случае скорость хода была превышена, так как еще не накопилось из опыта соответствующих данных, а по обстановке и по характеру поставленной задачи скорость хода в 22 узла признавалась не-достаточной.
(4) В румынском источнике сказано: «в 04:22». Здесь взята поправка на разницу с московским временем и на расхождение в 3 минуты в записях по румын-ским часам, опережавшим часы, по которым велась запись на лидере «Харьков».
(5) Из этого перечня видно, что почти все силы румынского флота были раз-вернуты на подходах к Констанце. Румынское командование, по всей вероятно-сти ожидало ответные меры Черноморского флота. Об отсутствии элемента внезапности в действиях наших лидеров имеется указание и в румынском источнике. В Морскую дивизию Румынии на Черном море входили 4 эсминца, 3 миноносца, 3 канонерские лодки, плавбаза, подводная лодка, 3 торпедных ка-тера, 2 минных заградителя, 2 вспомогательных крейсера, 12 тральщиков и 10 катеров-тральщиков.
(6) Как уже упоминалось, границы опасного района были грубо вычерчены на карте в виде произвольного контура и при этом на разных картах по-разному. В 05:20 лидеры еще не дошли до объявленной румынами восточной границы опасного района.
(7) Причина, по которой лидер «Москва» не шел прямым курсом, объясняется по-разному. В отчете командира дивизиона сказано, что лидер «Москва» отходил зигзагом «с целью уменьшения эффективности огня пристрелявшейся батареи противника», а спасшийся с лидера «Москва» офицер пишет, что «подво-рот» делался для того, чтобы войти в дымовую завесу, сносившуюся норд-остовым ветром. Вероятнее всего, что в течение девятиминутного отхода в первое время сказывалась первая причина, а после – вторая.
(8) Румынские эскадренные миноносцы пристрелялись на третьем залпе. После первых больших перелетов лидер «Москва» был накрыт, причем снаряды упали в 0,25 каб. от борта корабля. Но при переходе на поражение противник, видимо, не правильно учел скорость хода лидера, и все залпы ложились за кормой.
(9) На похороны Ататюрка советскую делегацию доставил лидер «Москва».