Ней И. Радиация

Никакой миллирентген не согнет …

 (После Чернобыльской аварии)

— Открывай выгородку! Чего ждать дозиметриста? Может этот чудак, вообще не придет, а мы тут будем париться! – уговаривал управленец, капитан — лейтенант Лисицын, Николая Донцова. Раз в месяц офицеры мыли спиртом реакторные выгородки — приборы, механизмы, системы, переборки, чтобы удалить всяческую пыль и уменьшить “наведенную” радиационную активность.   Выгородки  на замках и опечатаны. Открываются только в присутствиидозиметриста службы радиационной безопасности для замера уровня радиации и определения допустимого времени работы в них. Часть выделенного для помывки спирта справедливо достается    “мойщикам”   для   “дезактивации”  организма после работы c ядерным реактором. Святое дело! Оно негласно даже как -то узаконено. Лисицын в предвкушении  личной  очистки организма от  радиоактивной  пыли торопил напарника:

— Чем скорее сделаем, тем скорее на “дезактивацию”. Сегодня отмоем одну, завтра другую.  И  давай  без  перекуров, а  то –  переодеваться, мыться…

— Здесь же печать! – резонно заметил дисциплинированный Донцов.

— Плевать, мы ее аккуратненько лезвием, а потом пришлепнем на место! — старшина отсека, Миронюк, уже суетился у пластилиновой печати.

          Пять часов без перекура Лисицын и Донцов скрупулезно отмывали реактор и всю начинку выгородки бязью, смоченной в спирте.

— Жарко! – смахнул пот со лба Тимофей.

 — А ты что хотел?  Всего пять суток, как вывели реактор. Чувствуешь – импульсные трубки еще теплые!

— Вылезайте, товарищи офицеры, на ужин пора, — заглянул старшина Гриша Миронюк.

         Пропустив перед ужином  по паре  рюмок “дезактиватора”, мойщики почувствовали себя бодрее и вечер в компании примазавшихся к  “дезактивации” прошел весело.  

Утром дозиметрист все-таки пришел. Ему открыли обе реакторніе выгородки и отметили этот факт в журнале. Матрос обследовал обе выгородки и доложил, что во вчерашней можно работать 8 минут, во второй 6 часов! Результаты записал в свой документ. У Лисицына морда вытянулась:

— Ничего себе! Сколько же мы схватили?

— Я тебе говорил, охломон, что это нельзя делать! А ты? Тебе бы только нажраться поскорее, долбо…дятел! — выругался Донцов.

 — Ну вот что теперь прикажете делать? Докладывать? — Лисицын прикидывал:

— Да уж не так-то и много – всего по 42 рентгена! Хрен с ними!

— Хорошее дело, немного!   С 50-ти уже лучевая болезнь!  А ты посчитай еще на какое время нас отстранят от работы на лодке и сколько это будет нам стоить. Доплату-то за особые условия при этом снимут, не говоря уже о выговорах.

— Посчитал уже, освободят примерно на полгода, а в деньгах где-то около тысячи рублей на нос!.  (рубли 1970г)

— А-а… провались… Чего уж теперь! Не будем докладывать! Как – нибудь обойдется! — только “карандаш”* в нагрудном кармане или пластинка с негативной фотопленкой регистрируют излучение, дозу которого раз в сутки вычисляет  химик Крапивин и заносит в свой совершенно секретный журнал без права “обрадовать” тебя ее количеством. 

     Химик не может самостоятельно объявить “радиационную опасность“, что бы там не показали его приборы. Только с разрешения командира во избежание паники. А если командирские санкции запоздают? Бывало… С радиацией шутки плохи! Ее безмолвное действие  создает  предательскую  иллюзию  безопасности, хотя радиация имеет запах, появляющийся с вводом ядерного реактора, знакомый всем подводникам, и цвет, правда, в рентгеновском диапазоне.  И если бы глаз мог его воспринимать,  то  экипаж  представлял  бы  из  себя компанию светящихся человечков.    

       По личному отношению к радиации экипаж делится на две неравные части. Одни панически боятся ее, невидимой и неслышимой и пробегают реакторный отсек галопом, или вообще стараются в нем не бывать. Другие относятся к правилам слишком беспечно, как Лисицын с Донцовым и примкнувшим к ним старшиной Миронюком.

Вторых, к сожалению, больше. Но если, бывало, погибали сразу от переоблучения, то  в официальных медицинских заключениях в расследованиях писали — от поражения электрическим током, а если  улетели со временем, то  от  какой-нибудь банальной патологии. Это и есть – результаты позже, даже через несколько лет.

И тогда уже ничто не поможет!  Какие уж там 15 Бэр в год!

*карандаш  — газоразрядная трубка для замера дозы облучения