Трофимов Н. Сказание об «Отрадном» Корабли — как люди». 1984 год

Я прибыл лейтенантом на Северный флот в августе 1983 года. В отделе кадров Кольской флотилии разнородных сил мне сообщили о назначении командиром зенитно-ракетной батареи №2 (или, в просторечье, комбатом кормовой «Осы») сторожевого корабля 1135М проекта «Громкий». В коридоре отдела кадров я услышал, что один такой же новоиспечённый лейтенант убывает в 176 бригаду кораблей резерва в Сайда-губу на эскадренный миноносец «Отрадный». «Надо же, жив ещё папин корабль, пережил своего командира!» — подумал я и решил обязательно найти время и побывать на эсминце.

Отец погиб в 1974 году в Сирии, когда он, контр-адмирал А.А.Трофимов, служил Военным советником Командующего Военно-Морским флотом Сирийской Арабской Республики – старшим группы советников и специалистов Военно-Морского флота. Такая вот длинная должность!

Но я так и не побывал на «Отрадном» — служба закрутила всё в тугой узел учений тренировок, допусков к управлению, к обслуживанию, выходов в море, дежурств. Краем уха, потом, в следующем 1984 году я услышал, что 15 марта на старом, но всё ещё новом по техническому состоянию эскадренном миноносце спустили Военно-Морской флаг в связи с исключением из списка корабельного состава ВМФ СССР.

Как я ругал себя потом за то, что так и не прошёл по его палубе! Но неожиданно судьба эсминца заканчивалась совсем рядом со мной. Эсминец не отдали на распилку на металл – ему была уготована судьба погибнуть в море – как компенсация от корабельных богов за те недобеганные по морю мили, за то, что его, ещё новенького, отправили в консервацию. Его избавили от ужаса шипящих газовых резаков, метр за метром срезающих обшивку, как будто сдирающих с живого лоскутами кожу и обнажающих рёбра корабельных шпангоутов. Ему дали возможность погибнуть в бою!

В апреле 1984 года «Отрадный» проснулся от того, что его стали отшвартовывать от причала и заводить буксирный конец на непривычный, незнакомых по его корабельной молодости очертаний, буксир. Коротко рявкнув электрической сиреной, буксир потащил «Отрадный» к выходу из Сайды. «Неужели я опять выйду в море?» — думал корабль.

После короткого перехода его поставили к причалу 35 Судоремонтного завода в посёлке Роста. На борт поднялись рабочие завода и с корабля стали демонтировать всё ценное, что могло ещё пригодиться флоту. Заваривались забортные отверстия, снималась арматура, клапана, насосы, электродвигатели, всякие дельные вещи.

Простым поворотом крана подачи мазута прекратили работу вспомогательного котла, мелькнул в последний раз и потух язычок пламени в топке и жизнь стала уходить из остывающего корпуса корабля.

Это была так называемая конвертация – корабль заваривали так, чтобы обеспечить максимальную непотопляемость, чтобы он мог принять своим корпусом большее количество ракет и снарядов, чем он смог бы это сделать в боевом состоянии и с экипажем на борту.

«Отрадный» готовили для его последней службы – кораблём-мишенью для боевых пусков ракет современных кораблей флота. В первых числах сентября 1984 года корабль, превратившийся в мишень, приняли два буксира и неспешно потащили его к Новой земле (помните, я говорил о том, что он ещё вернётся к Новой Земле!) в район мишенной позиции.

Утром 5-го сентября я во главе ютовой швартовой команды был отправлен на 7-ой причал обеспечивать отход от причала бпк «Маршал Василевский». «Интересно, куда они идут?» — подумал я, прохаживаясь вдоль строя матросов «Громкого», ожидающих моей команды на отдачу с кнехтов швартовых концов «Василевского».

У таких же, как и я, летёх (лейтенантов) с готовящегося к бою и походу корабля мне удалось выяснить, что идут они к Новой земле кораблём закрытия района мишенной позиции для обеспечения проведения боевых пусков ракет «Москит» эскадренными миноносцами 56-ой бригады эсминцев. А стрелять они будут по бывшему эсминцу проекта 30бис «Отрадный», который для такого случая конвертовали в корабль-мишень.

«Ну вот и всё,» — подумал я, — «прощай, «Отрадный», ты пережил одного из своих командиров на целых 10 лет! А я так и не смог постоять на твоей палубе.» Мы сняли с кнехтов швартовые концы и «Василевский», весело свистя турбинами, побежал к Сальному, обогнул его и лёг на курс выхода из Кольского залива. Отправив с мичманом швартовую команду обратно на корабль, я долго смотрел вслед уходящему кораблю.

На мостике большого противолодочного корабля 1-го ранга «Маршал Василевский» в высоком командирском кресле сидел капитан 2 ранга Юрий Николаевич Шальнов.

Было 8-е сентября 1984 года. Корабль последний раз описал крутую циркуляцию вокруг стоящего на двух якорях – становом и верпе – бортом к вероятному пеленгу стрельбы ракетами «Отрадного». Даже сейчас, неподвижный, он поражал своей стремительной красотой обводов предназначенного для лихого боя корпуса. «Славный корабль!» — подумалось Шальнову.

Приближалось время стрельбы, привязанное к тому временному окну, когда над районом огневых позиций не будет разведывательных спутников нашего супостата. «Василевский» полетел на выход из района мишенной позиции, легко набрав своими мощнейшими газовыми турбинами формулярные 30 узлов.

Сыграли «Учебную тревогу». Корабль приготовился к стрельбе по крылатой ракете в случае её схода с траектории стрельбы по «Отрадному». Радиометристы прилипли к экранам «Лесорубов» в готовности к обнаружению ракет и выдаче целеуказания стрельбовым комплексам.

«Время «Ч»!» — доложил Шальнову вахтенный офицер. Всё прошло штатно. Два «Москита» один за другим были запущены с новейших ракетных эсминцев 956-го проекта и на высоте 7 метров над гребнями волн стали пожирать расстояние до цели на скорости, более чем в два раза превосходящей скорость звука.

Как дальний отблеск молнии мелькнули ракеты на горизонте, стремясь к цели – растянутому на якорь-цепях «Отрадному». И он вдруг вернулся к жизни и вспомнил тренированной памятью старого ветерана, каким-то верхним чутьём тот удивительный миг, когда на тебя летит что-то, несущее тебе смерть. И ты должен выстоять! «Отрадный» хотел развернуть навстречу ракетам свои многочисленные пушки и отразить удар – но вдруг понял, что он уже не боевой эсминец, а беззащитно стоящий на якорях корабль-мишень, предназначенный принять в свой борт от своих молодых и гораздо более сильных и крупных наследников смертоносные ракеты. Он должен был смертью своей дать урок людям, сидящим за приборами управления ракетной стрельбой, дать навык, чтобы в настоящем бою они не допустили ни одной ошибки!

«Быстрее, быстрее,» — думал проснувшийся «Отрадный», — «летите в мой борт, ломайте мои переборки, сколько там мне секунд осталось? Пять, четыре, три, две, одна…»

Остроносая ракета вошла в борт «Отрадного» чуть ниже верхней палубы в районе первого торпедного аппарата, прошила прочнейшую сталь и стала сокрушать внутренние переборки. С положенным замедлением сработал взрыватель начинённой 150-ю килограммами взрывчатки ТГАГ (тротил + гексоген + алюминий + головакс) проникающей боевой части ракеты. Чудовищной силы взрыв разорвал сталь палубы и на десятки метров вверх швырнул многотонный пятитрубный торпедный аппарат №1. Мгновенно раскалились добела листы обшивки борта и вскипела белыми облаками пара вода.

Ослепительная боль судорогой пронзила израненное тело эсминца! «Скорей бы…,» — подумал корабль. И в этот момент во всё ещё дрожавший от первого удара борт прямо под носовую надстройку вошёл второй «Москит»! В тысячную долю секунды все сто пятьдесят килограмм взрывчатки превратились в струю раскаленного до нескольких тысяч градусов газа, который, мгновенно расширяясь, прожёг сталь противоположного борта и выбросил в небо серо-белую смесь водяного пара и газов. В образовавшуюся дыру влетело то, что ещё мгновение назад было сверхзвуковой хищной красавицей-ракетой и выломало из борта своей невероятной инерцией листы сварной обшивки вместе с обломками шпангоутов. Если входное отверстие в правом борту «Отрадного» практически точно повторяло проекцию ракеты – круглая дыра, почти совпадающая с диаметром ракеты и даже с четырьмя крестообразными лучиками от крыльев и вертикального оперения, то с левого борта образовалась дыра размером 3 на 4 метра! Часть газов устремилась в стороны и вверх, пытаясь сокрушить водонепроницаемые переборки в нос и корму, и сминая палубы и помещения подброшенной вверх надстройки. Вырвавшись на свободу, облако раскалённых газов рвануло в зенит, догоняя дымный столб от взрыва первой ракеты.

После оглушительно мощного звукового удара наступила звенящая тишина, которая сменилась пронзительным визгом рвущегося металла корабельных конструкций и лязгающего скрежета трущихся друг об друга изуродованных листов обшивки. Внутрь пробоины хлынула вода и охладила раскалённую сталь. Но дальше повреждённого отсека вода пройти не смогла – великолепная корабельная сталь выдержала натиск ударной волны! «Отрадный», крича от боли, немного осел за счёт принятой воды, получил лёгкий крен около 3 градусов на левый борт. Из кратеров, образовавшихся на месте торпедного аппарата №1 и на месте исчезнувшей командирской каюты и ходового мостика эсминца, струился лёгкий дымок. Издалека его даже можно было бы принять за дым из носовой и кормовой труб корабля.

По крайней мере, так показалось Шальнову, когда он подошёл на «Василевском» для объективного контроля результатов стрельбы. «Отрадный» не хотел тонуть! Все имеемые на «Василевском» бинокли, визиры, прицелы были направлены на гордый своей живучестью «Отрадный». Он слегка покачивался на идущей с веста зыби, издавая иногда мучительный и долгий скрежет. Шальнов доложил по связи обстановку руководителю ракетной стрельбы.

«То есть как это – не тонет? После попадания двух «Москитов» — и не тонет?» — раздалось из динамика аппаратуры засекреченной связи.

«Не тонет, товарищ адмирал!» — подтвердил Шальнов.

«Значит так, Металл-13, наше полигонное время заканчивается, скоро опять американские разведывательные спутники будут проходить над районом. Приказываю: корабль-мишень уничтожить торпедой, приём!» — поставил точку адмирал.

«Понял, я – Металл-13, приём!» — ответил Юрий Николаевич. Он выскочил на крыло сигнального мостика, взглянул на нежелающего уходить под воду ветерана и сморщился, как от зубной боли.

«Командира БЧ-3 ко мне!» — приказал командир вахтенному офицеру.

Буквально через несколько секунд на ходовом появился капитан-лейтенант Халевин и доложил Шальнову: «Товарищ командир, командир БЧ-3 по Вашему приказанию прибыл!».

Шальнов до побелевших косточек сжал руками подлокотники командирского кресла.

«Значит, так, Андрей! Готовь торпеду 53-65К в варианте прямоидущей для стрельбы по «Отрадному», — приказал Юрий Николаевич и всмотревшись во вдруг распахнувшиеся голубые глаза своего командира БЧ-3, раздражённо добавил – «да, да, Андрей, иди готовься и без всяких там сантиментов!»

«Отрадный» в трёх кабельтовых от «Василевского» устало покачивался на зыби, периодически оглушительно-резко скрипя металлом.

Румыны (так называют на кораблях специалистов минно-торпедной боевой части, БЧ-3) отработанными до автоматизма действиями готовили торпедный аппарат к стрельбе боевой противокорабельной торпедой – 53-65К. Торпеда была самонаводящейся по кильватерному следу корабля противника, но в данном случае целью был неподвижно стоящий на якорях эсминец.

Поэтому Андрей решил стрелять из развёрнутого перпендикулярно борту торпедного аппарата с наводкой кораблём. Торпеда, с отключённой головкой самонаведения, должна была вылететь из торпедного аппарата, нырнуть и помчаться к цели на установленной заранее приборами глубине по зафиксированному гироскопами курсу, пройти под килем корабля и только тогда сработает электромагнитный взрыватель.

Вполне понятное волнение будоражило кровь. Всё – дальше писать не могу! Дальше – слова моего прекрасного друга – Андрея Халевина.

Из его письма: «Я уже Никите писал. После лихих атак двумя боевыми «Москитами» миноносец почти 2 часа держался на плаву с легким креном и дымил по верхней палубе. Когда вышло полигонное время, определяемое нахождением атакующих кораблей в зоне тени супостатского спутника над Карским морем, это безобразие надо было заканчивать. В торпедную атаку с дистанции трех кабельтовых боевой 53-65К вышел бпк «Маршал Василевский». Для перестраховки и 100% гарантии попадания было так — торпедный аппарат траверз, наводка кораблем, стрельба в аварийную с торпедной площадки. Исполнял лично, будучи командиром БЧ-3. Связь через гарнитуру с ходовым постом. На заднем кольце и носовой части трубы ТА (торпедного аппарата – примечание Трофимова Н.А) поставил два болта (вспомнил как Шабалин во время войны целился, только катерники болты приваривали от тряски). Командир подворачивал, а я в импровизированный створ из двух болтов докладывал на ходовой: «ТА на нос Отрадного…, на ходовой…, на мидель» — «Залп!» — это с ходового и рывок аварийной рукоятки на себя. 30 секунд торпеде до миноносца, столб взрыва с разломом по миделю, плавающие отдельно нос и корма минуты три и через пять минут чистая вода — все кончено.

Страшное оружие торпеда, когда 400 кг морской смеси с неконтактным взрывателем под ватерлинию…

Почему так подробно? До конца жизни этот эпизод в мозг впечатался и когда вспоминаю, как будто вчера было, а ведь 35 лет прошло…»

Разве можно сказать лучше?

Прошли годы. Я рос как офицер, учился и последовательно прошёл путь от комбата до командира большого противолодочного корабля 1-го ранга «Удалой». Это был головной корабль 1155-го проекта. «Маршал Василевский» — его младший брат. Сейчас я в отставке. Форму капитана 1-го ранга надеваю 22 февраля – в День рождения «Удалого» и 9 мая – на Бессмертный полк. Но прошлое никогда не отпускает нас и иногда дарит нам неожиданные волнения.

В прошлом году один безмерно уважаемый мной человек вызвал меня к себе и указал мне на лежащий на столе тяжеленный прямоугольный свёрток, тщательно перетянутый тонким сизальским тросом. Когда я справился с узлами и развернул старые газеты «На страже Заполярья», передо мной предстала блестящая темной благородной латунью ЗАКЛАДНАЯ ДОСКА ЭСКАДРЕННОГО МИНОНОСЦА «ОТРАДНЫЙ»!

Я не верил своим глазам! Это было так же невозможно, как и увидеть сейчас «Отрадный» вживую! Но теперь эта доска, с которой начинается постройка любого корабля, висит на подкладке из красного дерева на стене моего дома, рядом с фотографией моего отца в адмиральской форме, фотографиями «Отрадного» и его точной копией, сделанной руками и талантом выдающегося мастера-моделиста в масштабе 1:300.   

Если мне повезёт, и дети наградят меня внуком – я передам всё это ему. А на дне Карского моря лежит погибший в последнем бою эскадренный миноносец 30бис проекта «Отрадный», который даже гибель свою поставил на службу флоту и который покоится там, где он больше всего стремился быть – в море!

Спасибо моим друзьям, нашедшим для меня неизвестные мне фотографии эсминца «Отрадный».

Отдельная благодарность капитану 1-го ранга Андрею Халевину – моему старшему товарищу и другу.

Деревня Телези, Лен.область                                                                        2020 г.