На практике на Северном флоте мы, курсанты 3-его курса ВВМУРЭ имени Попова, выходим в море на четыре дня.
Задача наших маленьких сторожевых кораблей проекта 50 и 159а – проводка конвоя из шести транспортов и танкеров из Мурманска в Белое море. Флот проводит большие учения. Наши конвои должны атаковать несколько подводных лодок, задача которых уничтожить транспорта и танкера, наша задача не дать им этого сделать.
Мы, СКР-73 — проекта 50. Мы –это флагманский корабль сил охранения. У нас на борту идет легендарный капитан 1 ранга Волобуев командир бригады – непосредственный начальник всех наших кораблей. Одно его имя приводило в страх опытных командиров кораблей. На сигнальном мостике нас учили, что если идет на причал сам Волобуев, то жди беды. Все разнесет и размажет по переборкам.
Задача, поставленная старшиной команды радистов двум курсантам (мне и Валере А.) – обеспечивать радиовахту связи с подводными лодками в радиосети тактического взаимодействия надводных кораблей, подводных лодок и авиации ВМФ.
Так коротко объяснил нам нашу задачу старшина 2 статьи Рома Высоцкий. Стоять придется четыре дня на вахте по двухсменке. Людей не хватает для флагманского корабля бригады, поэтому наше присутствие, это большое подспорье для БЧ-4 (боевой части связи).
Старшина команды радистов показал нам выписку с радиоданными и объяснил, как их набирать. Это мы более или менее умели делать и сложного ничего не увидели, а кое-что даже показали и самому Роме. Самое сложное для нас это азбука Морзе. Мы в училище учились и умели принимать сигналы азбуки Морзе. Но здесь в боевой обстановке совсем другое дело. Это не учеба, а боевая работа. Подводные лодки передают сообщение один раз, и повторений или исправлений не будет, поэтому надо все принять с первого раза. Ошибся, значит пропустил радиограмму. Не дошла до командования информация могут погибнуть люди или корабль не выполнит боевой задачи или выполнит не так.
Мы кинули с Валерой на «морского» (бросили на пальцах), и мне выпало заступать на радиовахту первым. Рано утром все наши корабли охранения отошли от причалов и взяли курс на выход из Кольского залива.
Я заступил на вахту в радиорубке. Это была моя первая боевая вахта по специальности. Сколько их потом будет? На сторожевых кораблях 50 проекта (или как их на флоте называли любовно «полтинниками») радиорубка располагается в надстройке недалеко от ходовой рубки. Радиорубка была относительно просторная, так, что одновременно можно было на радиовахты посадить сразу 8 человек. Мы все сидели по периметру радиорубки рядом с приемниками «Оникс» с головными телефонами на ушах. И в центре оставалось еще место.
А есть наушники? — спросил я.
— Не наушники, а с головные телефоны — учил меня Рома Высоцкий – наушники – это те, кто командиру, особисту и замполиту стучит, а головные телефоны – это то, что ты одеваешь на уши на радиовахте.
У входа в радиорубку находился стол дежурного по связи с документами. Там весь поход работал наш старшина команды Рома Высоцкий. Рома объяснил мне, как правильно надевать головные телефоны, что бы слышать и эфир и команды дежурного по связи.
Я надел телефоны на голову, как учил Рома не на сами уши, а перед ними, что бы было слышно, что происходит в радиорубке. Настроил радиоприемник на рабочую частоту и стал слушать эфир. Шло легкое потрескивание, и в эфире слышались какие-то шумы, скрябания, трески. Я ждал, что подводные лодки выйдут на связь сразу, но он не выходили. Рома пояснил, что лодки выйдут на связь только когда атакуют благополучно конвой.
Корабли отошли от причала и начали выход в море по Кольскому заливу. В приоткрытую дверь радиорубки было видно, как остаются сзади сопки, и мы потихоньку движемся на выход.
— Смотрите остров Сальный, это Полярный, это Гаджиево, а там Гранитный, там ракетные катера стоят и остров Кильдин — показывал нам Рома Высоцкий.
Параллельно нам шел какой-то малый десантный корабль. Мы его обгоняли.
Валера сидел рядом со мной и тоже внимательно смотрел за пробегающими мимо сопками из огромных валунов и чахлыми деревцами на них. Вон какая-то бухта проскочила мимо. В двери видно несколько стареньких облупившихся домов и у причалов приткнувшиеся малые десантные корабли.
В иллюминаторе по левому борту виднелись далекие причалы с подводными лодками.
Мы подходили к выходу из Кольского залива, и нас начинало серьезно покачивать. Некоторые матросы побледнели, в том числе и мой напарник Валера.
Растаял по правому борту вдалеке какой-то крупный остров с высокими сопками.
— Это остров Кильдин. Там дисциплинарный батальон — пояснил мне радист, сидевший на радиовахте рядом.
— А что это такое?
— Это тюрьма! Военная тюрьма. Совершишь преступление и тебя туда посадят.
— Сейчас выйдем на рейд Кильдин Западный – там точка сосредоточения конвоя – точка рандеву. Транспорта и танкера уже находятся уже в этой точке. По команде Волобуева мы начнем движение — объяснял громко нам нашу диспозицию Рома Высоцкий.
— Рома можно я до гальюна — спросил матрос с Западной Украины Саша Пинчук.
— Давай — глубоко вздохнул Рома – уже два года отслужил, а все никак не может привыкнуть к качке.
— Что ему плохо? – удивился я.
— Да это каждый раз – пояснил Рома.
За Пинчуком выскочило еще несколько матросов, сидевших на подвахте. Побледневший Валера еще некоторое время сидел рядом со мной, а затем не выдержав тоже понесся вниз по трапу.
— И это будущие офицеры? — с каким-то сарказмом сказал сидевший слева от меня на радиовахте с кораблями москвич Коля Петренко и спросил меня – вы, что же в море не ходили?
— Не юродствуй, себя не помнишь – сколько ты привыкал. Только сейчас начал нормально вахту стоять. Все потихоньку привыкают — резко оборвал его Рома.
— Почему не ходили? Ходили. Два года на крейсерах штурманская практика, потом была практика на катерах и шлюпках. Теперь не боевых кораблях. Только нас никогда еще, так сильно не качало. Везло нам. Это первый раз ,так сильно — ответил я, пытаясь оправдать курсантов в глазах матросов.
-Так хватит болтать. Всем слушать эфир. Если кто что пропустит – будет под пайолами масла качать до ДМБ — приказал Рома Высоцкий и углубился в изучение документов.
В радиорубку зашел капитан 3 ранга, жестом остановил пытавшего привстать Рому:
— Что тут у нас Роман? Все нормально? Я не смогу с вами, но ты опытный радист – тебе хоть завтра мичманские эполеты надевай. Кстати подумал насчет сверхсрочной?
— Нет товарищ капитан 3 ранга. Я сначала в Минск с родителями посоветуюсь, а потом решу — хитровато улыбаясь ответил Рома.
Мы сидели отвернувшись к приемникам, но весь разговор был отлично слышан, так как головные телефоны не давали на уши, а были одеты немного сзади за ушами. Великолепно было слышно эфир и разговоры в радиорубке.
— Ну что ж решай, советуйся — вздохнул капитан 3 ранга и вышел из радиорубки.
— Флагманский связист. Толковый мужик – все хочет меня в мичмана сосватать. Но меня на Родине ждут, да и в институт я хочу поступить — пояснил нам их разговор Рома.
Качка усилилась от того, что мы пошли малым ходом, и корабль стало класть с борта на борт.
— Бортовая качка самая хреновая – проинформировал нас Роман.
В иллюминаторе и в открытой двери стали видны танкера и транспорта стоящие на якорях в какой-то бухте. Мы потихоньку обходили их по дуге большого круга, становясь то бортом, то носом к волне. Корабль кренился то на один борт, то на другой.
— Рома. Я больше не могу. Побежал, а то вывернет прямо здесь — внезапно побледнел Саша Пинчук, и прикрывая рот руками, выскочил через дверь и понесся вниз как антилопа на водопой.
— Вот мариман – презрительно сказал Рома — над другими смеется, а сам туда же. Опять прорвало его – продолжил он, надевая головные телефоны Пинчука себе на голову. Внезапно он быстро схватил карандаш другой рукой, и стал что-то писать на бланке радиограммы. Закончив принимать, он вырвал радиограмму из брошюры бланков, и стал оформлять ее прием в журнале.
Затем просунул радиограмму в какое-то отверстие и застучал кулаком по стенке:
— Шаман принимай депешу. По твою душу пришла депеша!
Открылся маленький лючок, показалась заспанная физиономия шамана Миши Доброва:
— Ну чего там у вас поспать не дадите! Только уснешь, а тут сразу шаман, да шаман. Что без меня не обойдетесь?
— Не обойдемся Мишка. Ты у нас самый главный человек на корабле – улыбнулся Рома
Мы сидели тихо, стараясь внимательно слушать эфир. В руках у меня был остро отточенный с двух сторон карандаш, рядом лежал на всякий случай другой.
— Карандаш радиста должен быть отточен с двух сторон. Сломается одна сторона и ты сразу переворачиваешь. Сломается вторая, радом лежит другой карандаш – учил нас опытный Рома.
На корабле по корабельной трансляции дали отбой боевой тревоги и объявили команду:
— Первой боевой смене заступить. Подвахтенным от мест отойти. Команде обедать!
— Сейчас ребята обедают. Скоро меняемся и в койку – подумал я
— А меня в море совсем не тянет обедать. Даже на еду смотреть не могу — обратился ко мне вернувшийся снизу весь бледный Саша Пинук.
— А я не знаю. Я первый раз в такой качке. Посмотрим. Вроде пока могу, а вдруг … что-то не получиться. Но от обеда отказываться не буду — ответил ему я.
Через полчаса пришла смена вахты. Молодой матросик первого года службы принес обед Роме Высоцкому прямо в радиорубку. Моего сменщика Валеры не было. Все матросы сменились и ушли.
— А где твой сменщик» — спросил меня, ловко уплетая флотский борщ Рома, держа тарелку на весу, чтобы не разлить содержимое.
Я пожал плечами. Съев первое и второе, Рома приказал одному из матросов вызвать в радиорубку моего сменщика Валеру, а мне в это время приказал слушать радиовахту этого матроса параллельно. Я надел на голову вторые головные телефоны поверх первых и стал ждать результата. Матрос вернулся минут через десять.
— Все упал. Не встает. Полный отруб! Лежит трупиком и даже сказать ничего не может — сказал, забирая у меня свои головные телефоны, матрос.
— Что ж такое бывает, но редко. Это считай до конца похода — вынес свою резолюцию опытный в этих вопросах Рома — Витя извини. Лишних матросов на вахту у меня нет. Хотя ты и годок по нашим параметрам. Стоять будешь, пока сменщик не придет в себя и не сможет заступить на вахту. А ты как думал? Боевая задача» — жестко закончил он свою речь.
Я пожал плечами, ну что ж море есть море – понятно, тем более, что я будущий офицер и мне надо поднимать подмоченную репутацию и свою и Валерину и всех офицеров:
— А с обедом как быть? Я есть хочу!
Матросы посмотрели на меня с уважением.
Рома заулыбался, заулыбались и другие матросы:
— А мы думали – ты пропустишь обед. Никуда не тянет, как Пинчука? Я на вахте за тебя послушаю.
— Пока не тянет никуда. Есть хочется сильно – засмеялся я.
— Что ж отлично сгоняй ка курсанту за обедом — приказал Рома молодому матросу — здесь главное пересилить себя и не слечь. Дал себе слабину и все. У нас все молодые слегают как правило. Потом ничего оклемаются. Надеемся, что и твой придет в себя и сможет заступить на вахту. Но это если у него сила воли и ответственность есть — учил меня и своих матросов.
Через некоторое время молодой матрос принес мне тарелку вкусного борща и гречневую кашу с паровой котлетой. Дополнял натюрморт стакан компота и два куска черного хлеба.
— Если захочешь добавки – давай. Я еще принесу. Там полкубрика лежит трупиками – сказал, улыбаясь мне матрос – осталось много, не выбрасывать же за борт!
Я с удовольствием все это съел, и попросил добавки второго, сам внутренне сомневаясь в своих способностях.
Мне принесли сразу две котлеты — оказывается много народу отказались от обеда. Некоторые матросы отворачивались, чтобы не видеть, как я ем. То один, то другой они отпрашивались у Ромы выйти. Приходилось слушать эфир за них в это время.
К ужину Валера снова не пришел на вахту, и мне пришлось стоять еще одну смену. Ужин мне, как и Роме также принесли в радиорубку.
Ночью Рома учил, сев рядом со мной, набирать позывные и выбирать частоты для связи, оформлять радиограммы. Я с удовольствием сидел на вахте и изучал приказы по организации связи, это было лучше нежели просто уткнувшись в журнал думать непонятно о чем.
К ночи все наши корабли снялись с якорей, и начали свой путь по какой-то дуге в горло Белого моря. Качать стало еще сильнее, и тут у меня разболелся зуб.
Рома разрешил мне сходить в туалет, и я по пути вышел на верхнюю палубу глотнуть воздуха. Стояла светлая полярная ночь и в небольшой дымке виднелись затемненные огоньки кораблей и наших охранявших конвой сторожевых кораблей.
Наш корабль шел относительно конвоя по правому борту. Внезапно что-то закричали на ходовом, и я увидел, как из под танкера шедшего недалеко от нас выскочила вверх прямо из воды ракета и затем чуть дальше еще одна. На кораблях зазвенели звонки боевой тревоги.
— Боевая тревога! Атака подводной лодки глубинными бомбами — донеслось из динамиков.
— Это КСП. Контрольно-сигнальный патрон от торпеды. Лодки потопили один наш танкер. Сейчас будет информация в твоей сети. Следи внимательно — приказал Рома, когда я прибежал в радиорубку.
По тревоге прибежали другие матросы. После всех еле шевеля ногами, пришел на пост мой сменщик Валера. Он сел рядом со мной и чтобы не слышали другие, еле слышно сказал мне:
— Витя извини, я не могу. Все, что было, морю отдал. Не думал, что так будет плохо. Как только смогу приду на вахту. А так меня каждые пять минут тянет в гальюн. Уже не знаю чем – может к доктору сходить?
— Да ладно Валера. Не бери в голову я постою. Выздоравливай! — попытался я успокоить напарника.
Внезапно в телефонах запищала морзянка, и я стал быстро принимать. Боялся сбиться. Когда закончил, то Валеры уже рядом не было.
Я записал ее в вахтенный радиожурнал, оформил и отдал радиограмму Роме. Он улыбаясь, взял листок, и стал сравнивать. Оказывается, он параллельно принимал эту же радиограмму для проверки меня.
— Вот это да – проверяет. Не доверяет, значит плохо мое дело. Может и правильно — подумал я.
Рома поколдовал, что-то исправил в моей радиограмме и потом сказал:
— Ну что ж всего две ошибки в пределах нормы, но надо вообще принимать без ошибок. Каждой искажение текста, особенно координат может привести к гибели корабля в боевых условиях невыполнению кораблем боевой задачи.
И просунул в щель окошка к шамана мою радиограмму:
— Шаманище, просыпайся. Принимай депешу. Тебе пишут поэму с подводной лодки.
Миша Добров открыл окошко, показав свою заспанную физиономию.
Проводка конвоя продолжалась еще почти двое суток, и все это время я стоял на вахте. Зубная боль превратилась в дикое мучение. Мне приносили обеды, какие-то таблетки, а я сидел в каком-то полусне, принимая как сомнамбула радиограммы и машинально фиксируя смены вахт, тех кто сидел слева и справа от меня. Лишь я и Рома сидели на вахтах бессменно. Несколько раз заходил в радиорубку флагманский связист, Рома тот еще присыпал потихоньку, когда не было большой нагрузки. Дремал, прислонившись спиной к переборке, н, как ни странно, слышал все что происходило в радиорубке и быстро реагировал. Мне же мешала нести вахту дикая зубная боль.
Качать корабли стало поменьше – наверно мы вошли в Белое море, и внезапно в радиорубку пришел мой сменщик Валера.
— Давай иди спи, мне стало полегче — предложил он.
Я сдал вахту, и полетел в санчасть к врачу по поводу больного зуба.
— Ну чего тут у тебя зуб? Я вообще-то терапевт по образованию. Зубы лечить не могу. Учился только удалять. Ишь как разнесло тебя — недовольно рассказывал мне обстановку старший лейтенант медицинской службы, которого я вырвал из крепких объятий сна и который с помощью непонятных мне зубных инструментов, поковырялся у меня во рту.
— Что ж удалять так удалят» — после пары суток дикой боли я был согласен на все.
Не буду описывать всех своих мучений, но зуб он мне вырвал, и даже подарил его на долгую память. Хотя корень, как потом выяснилось остался и его пришлось удалять уже в училище. Ну что ж он все же терапевт, а не стоматолог.
Десна после удаления разболелась еще сильнее, и я вышел на борт немного передохнуть. Постоял немного на сигнальном мостике рядом с радиорубкой посмотрел на огоньки кораблей и думал о том, как вернемся из похода и я наконец такой весь оморяченый поеду домой отпуск.
Внезапно меня вырвал из раздумий чей-то очень резкий, скрипучий голос:
— А кто у нас здесь размечтался во время флотских учений? На леера не облокачиваться. Это признак морского бескультурья.
Я повернулся и увидел, стоящего сзади невысокого и худощавого капитана 1 ранга в черной пилотке и синей куртке с резким и запоминающимся голосом.
— Курсант Блытов, товарищ капитан 1 ранга.
— Курсант? А почему я не знаю, что на корабле есть курсант? Почему мне этого никто не доложил? — спросил он у стоящего сзади командира корабля, невысокого черноволосого капитан-лейтенанта.
В ответ тот лишь пожал плечами.
— Какой курс? Какое училище? Проспал, небось весь поход, а теперь вылез воздухом дышать? И сразу разлегся локтями на леерах.
— Закончил третий курс ВВМУРЭ имени Попова, факультет радиосвязи товарищ капитан первого ранга. Стоял на вахте в радиосети подводных лодок, куда был определен старшиной команды радистов. Сейчас вырвал зуб и вышел на пару минут на борт. На леера качнуло случайно — ответил я, немного морщась от непрошедшей еще боли.
— Третий курс ВВМУРЭ. Хм. Связист. Это считай офицер военного времени – обратился он к капитан-лейтенанту — мог бы уже дублером вахтенного офицера стоять. А матросская вахта ему зачем, после третьего курса? Я не знал. Плохо это. Надо будет флагсвязиста наказать – продолжал скрипеть своим голосом капитан 1 ранга – но радиосеть назвали мне неправильно. Правильно в регламенте радиосвязи называется радиосеть тактического взаимодействия подводных лодок, надводных кораблей и авиации ВМФ и у нее есть номер. Вот так и надо отвечать. А пройдемте ка со мной гардемарин со мной в штурманскую рубку — с какой-то ехидной улыбкой, проговорил он – посмотрим какую оценку за практику вы заработаете?
— Вот и все вахты насмарку. Сейчас чего-нибудь завалю и за практику получу двойку — думал я, идя как на эшафот, за неизвестным мне капитаном первого ранга.
Капитан 1 ранга, подойдя к прокладочному столу, взял в руки циркуль и стал спрашивать меня по вопросам штурманского дела. Я отвечал неплохо. По кораблевождению у меня было пять и то, что он спрашивал, я знал.
Потом начались вопросы по совместному маневрированию кораблей, сигналов поднимаемых и подаваемых при совместном плавании, знанию боевого эволюционного свода сигналов.
Я старался отвечать сначала коротко, но он требовал подробных разъяснений.
Выяснилось, что ничего страшного, все вопросы простые и ответы на них я знал.
Затем он начал спрашивать совсем несложные вопросы, например сколько миль в градусе на экваторе и на полюсах, как определять место корабля по различным радиосистемам. Какие сигналы подаются при маневрировании и как действовать вахтенному офицеру.
Ответил я практически на все его вопросы. Тем более, что вопросы маневрирования были свежи в памяти с практики месяц на зад на училищных катерах.
— Да ты гардемарин знаешь вопросы маневрирования не хуже вахтенных офицеров. Я тут пару человек снял с вахты и отправил учить. А тут у меня такая подпруга оказывается, а я не знаю ничего – проскрипел он и потом скомандовал командиру корабля – флагсвязиста на мостик и командира БЧ-4.
С флагманским связистом, я практически до этого не общался. Так видел издалека. Приходил он на вахту, но ничего не спрашивал.
Он сам очень удивился, узнав, что на корабле в БЧ-4 есть курсанты.
— Надо будет командира БЧ-4 наказать. Он мне ничего не доложил – прошептал флагсвязист.
Но, так как он видел меня несколько раз на радиовахте, то доложил капитану 1 ранга, что в курсе мой практики и я показал себя только с положительной стороны и он оценивает меня мои знания и навыки на отлично.
— Оценку за практику гардемарину утверждаю! Так держать гардемарин. Надеюсь, что мы с вами еще встретимся на кораблях в другом статусе. Идите несите вахту — отпустил он меня.
Я довольный сданным экзаменом вылетел из штурманской рубки, и от греха подальше, спрятался от начальства в радиорубке.
— Ты чего там попался Волобуеву? За что? Арестовал за что-нибудь? — спросил меня Рома откуда-то уже знавший о том, что я был в штурманской рубке.
— Так это, что сам Волобуев был? А я не знал. Нет не арестовал, а поставил пять за практику вроде — остолбенел я услышав имя известного на весь флот начальника о котором слагали легенды и которого многие командиры боялись как огня.
Через некоторое время в радиорубку зашел флагманский связист и стал предъявлять претензии Роме Высоцкому:
— Ну вы даете? На корабле целый гардемарин- связист, а я ничего не знаю.
— Не один гардемарин, а целых два — заулыбался Рома Высоцкий и показал взглядом на Валеру, сидящего с телефонами на голове на радиовахте – Молодцы ребята хорошо вахту несли.
— С вами не соскучишься ребята. Ну ладно хорошо, что хорошо кончается — сказал флагманский связист и вышел из радиорубки.
А я отправился спать и уснул так крепко, что даже не слышал тревоги для захода в базу.
Проснулся и увидел, что на соседней койке спит мой напарник Валера.
Когда он проснулся, то рассказал, что нашу радиовахту закрыли, и Рома отпустил Валеру поспать.
Через несколько дней закончилась и наша практика на корабле. Мы получили с Валерой за практику отличные оценки и вместе со своим командиром роты отправились в обратный путь в Ленинград.
Уходили из Североморска на буксире в Мурманск. На причал нас пришел провожать Боря Лиханов, отчисленный из нашего класса и служивший сигнальщиком на одном из сторожевых кораблей
Он потом долго махал нам в след своей бескозыркой, с высокой сопки.
— Желаю счастливого плавания» — писал он нам флажным семафором – Ребята я люблю всех вас!
Мы читали его семафор, и я вскочил на какую-то надстройку и просемафорил двумя бескозырками ему в ответ:
— Счастливо оставаться. Мы тебя любим тоже. Приезжай, будем рады.
Слезы катились у нас из глаз. Только недавно он учился вместе с нами и вот, не сдав экзамен, был отчислен на флот.
— На флоте бабочек не ловят. А если ловят то больших и вкусных – сказал нам мичман – инструктор по сигнальному делу, сопровождавший нас на практику.
Наконец сопка вместе с Борей, продолжавшим махать бескозыркой скрылась где-то за поворотом.
Впереди нас всех ждал Ленинград и долгожданный отпуск и наши родные и близкие.