Дементьев Ю. Экзамен

            Преподавателю

марксистско-ленинской

философии в ВМА им.А.А.Гречко

Когда с кораблей я попал в преподаватели, то меня послали учиться этому нелегкому делу.

Учиться надо было в Военно-морской академии, которую я закончил несколько лет назад. Послали учиться на курсы преподавательского состава, но для молодых преподавателей.

Группа была большая – человек тридцать. Там было пять полковников, в смысле  — один полковник из ВВМУРЭ с кафедры черных полковников – тактики морской пехоты — и четыре капраза. В основном – командиры частей, например, бывший командир атомного стратега, бывший командир бригады погранцов из Кувшинки и т.д., ну, а остальные  участники – все кому не лень – в основном кап три.

Учеба шла своим чередом. Был там и курс марксистко-ленинской философии. Ну, как же без него! Он всегда с нами.  Кто не конспектировал первоисточники? Скажу честно: я почти не конспектировал! Ненавидел это дело, но и то – приходилось.

А философию читал, между тем, интересный и симпатичный капраз. Он, еще, когда я в академии слушателем был, нам лекции читал. И я его в лицо запомнил.

И вот он снова со мной в одной компании. Человек он был не такой, как парни с политмарсоса. Не боялся острых вопросов, не стучал. Грамотно защищал устои ленинизма. Интересные аргументы приводил. И все – легко, без тягомотины. Видно было, что дело знал крепко, а с IQ у него было всё в порядке. И как-то в один прекрасный день читает он лекцию.  Без бумажки, активно, с живинкой и шуткой, с аргументами, конечно. В тот день он сел на своего конька. Был в ударе. И я – молодой преподаватель, но много учившийся человек, искренне восхитился его работой. Главное, лёгкостью общения, весёлостью какой-то. Он, играючи, доброжелательно и неожиданно отвечал на вопросы такого плана, какие уже пытались задавать: вектор политический  повернулся! Вот и стали задавать, а он – отвечал. И даже, помню, доказал позитивную роль социалиста Чан Кай Ши, преданного нами анафеме. Но всему приходит конец, как справедливо заметил когда-то бравый солдат Швейк.

Лекция закончилась. Слушатели разбежались на перекур, а наш преподаватель гулял по коридору: его ждала в нашем корпусе очередная пара.

Что-то меня дёрнуло: я подошел к нему, представился, напомнил, что он учил меня когда-то. Капраз, конечно не мог меня помнить, но мое напоминание было ему приятно. Я же поблагодарил его за прекрасную лекцию и выразил признательность его таланту педагога. Мне тогда на этом поприще  было до него далеко. Искренне я это сделал, безо всякой задней мысли. Ну и приятно было встретить человека, который запомнился в прошлой жизни.

Мои слова лектора тронули. Он посмотрел на меня как-то особо и поблагодарил за добрые слова.

Больше мы с ним и не общались. Время шло. Скоро уже выпускные экзамены. В том числе и по философии. А надо сказать, что у подавляющего большинства ребят в группе академии за спиной не было: в лучшем случае высшие офицерские классы. Но классы – не Академия!  И учиться они толком не умели. Школярства в них было много.  Но это от недостатка школы. И многие откровенно боялись экзамена.

Мы как-то в классе задержались, и я к слову сказал:

-Ну, чего вы трясетесь? Сдадите.

Мои слова приняли за браваду.

Тогда на полном серьезе я предложил:

-Вот тут вам сто пятьдесят вопросов закатали, вы и дрейфите. Хотите, я вообще не открою книжку, а конспектов я не пишу, вы знаете. Так вот, готовиться я не буду, а экзамен сдам на минимум четыре балла. Кто хочет пари на бутылку, скажем?

-И еще, чтобы не было глупых вопросов: под одеялом и втихаря готовиться я не буду.

Уже и не помню, поспорил я с кем или доброжелатели побоялись. В группе был один парень из нашей же системы. Папа его в Литве академиком работал, а он у нас каплеем существовал.  Моря не нюхал, понятно, но будущее в образовательных сферах у него было. Несомненно, он, как я позже узнал, на меня в систему стучал постоянно.

А когда Союз развалили, и его литовские родственники всплыли на верхушку своего национального политического Олимпа, наш Назельскисуникас забыл и о присяге и о нашем флоте мгновенно. Стал рулить во флоте Литвы кем-то. Говорили – в самых морских верхах. Ценный нацкадр рулил в океанском флоте Литовской Республики.

Ладно, экзамен близится, народ готовится.  А тут пренеприятнейшее известие: нашего преподавателя посылают в командировку! Как серпом по… Группа приуныла. А на его место назначили тоже капраза.

Его я помнил тоже по учебе. Очень неглупый, но педант, буквоед, лицемер, ханжа. Были такие в военном партаппарате! Страшные люди. Сожрут без соли. И, демонстрируя преданность партии и начальству, он был опасен для слушателей. Но времена менялись явно. И то, что в нашей калининградской системе еще и не проклевывалось, в Питере цвело махровым цветом. Люди на улицах говорили открыто и скверно о партии, хреновой жизни и порядках.

В то время художники продавали свои картины в на Невском в Катькином саду, так, помню, кто-то выставил картину. Она собрала толпу: корабль с надписью «Брежнев», ощетинившийся орудиями, по самую ватерлинию увяз  в … пустыне.

Ну, и комментарии толпа отпускала соответствующие… К чему я это, а просто так – вроде фона к истории.

Да… Вот и день экзамена. Меня поставили дежурным.

Группа собралась в классе, шпоры наготове. Входит назначенный капраз и заявляет, что наш преподаватель оставил ему список из пяти наиболее активных и подготовленных человек, которым экзамен сдавать не надо: у всех отличные оценки. И оглашает список.

Здесь всегда все понятно: у нас в группе пять капразов, значит они самые активные и подготовленные.

Вот читаются фамилии. И точно: первые четыре – наши полковники подготовленные. Тут преподаватель делает выверенную паузу и … да, да, не удивляйтесь. Называет фамилию вашего покорного слуги!

Тут всех как холодным душем. Ни себе чего! А пятый полковник пошел тянуть билет. А поскольку он рассчитывал быть в числе великолепной пятерки и вместо напряженной работы в кабинетах, библиотеках и лабораториях, занимался вопросами личными, то блистать могли только звезды на погонах. Впрочем, свои пять баллов он получил.

Но в момент оглашения моей фамилии, победа была полной!  Нокаут чистой воды.

Наш старший – тот самый бывший командир бригады морских погранцов, а ныне – замначкафедры тактики в училище Фрунзе, только и сказал:

-Ну, Юра, ты даешь!

А вот наш  Назельскисуникас соорудить ничего не сумел при ответе. Не помогла и шпора, и ему объявили три шара.

И тогда Назельскисуникас заплакал. Ей богу, не преувеличиваю. Позор, конечно. Этого и экзаменатор наш никак не ожидал. Смутился даже. Дали Назельскисуникасу ещё билетик и поставили с божьей помощью четыре балла.

Правда, почувствовав почву под ногами, он заявил о претензии на отличную оценку. Но это было уже слишком, и не прокатило. Но чувство брезгливости и неловкости, у меня лично, осталось

И только через несколько лет, я вспомнил разговор в коридоре.

Калининград

7 мая 3 часа ночи  2008г.