Группа советских кораблей из состава авианосной группы «Брест» готовится к заходу в порт Луи республика Маврикий и показу корабля Президенту Маврикия.
При заходе в заграничные порты на кораблях всегда разрабатывается маршрут показа на случай, если планируется посещение корабля иностранцами с целью его осмотра. На военных кораблях существуют правила посещения кораблей иностранцами и разработки маршрута показа. Имеются специальные документы, так как показать можно только то, что разрешено и нельзя показывать, то что не подлежит ознакомлению ни под какими предлогами.
Официальный визит преследует представительские цели и направлен на укрепление дружественных отношений с иностранными государствами. Визит вежливости подразумевает встречу с руководителями порта или государства. Помимо представительской части, как правило, планируется и пополнение запасов кораблями, отдых личного состава и ознакомление с портом захода.
На остров Маврикий — в порт Луи планировался заход нескольких кораблей авианосной группы во главе с авианосцем «Брест». К заходу готовились БПК «Уверенный», БПК «Яростный», БДК «Сержант Щепотьев» и военный танкер «Анна Щетинина». Тяжёлый атомный ракетный крейсер «Адмирал Грейг» и сторожевые корабли «Стерегущий» и «Страшный» направились с официальным визитом на Сейшельские острова в порт Виктория.
К визиту готовились тщательно, ибо планировалось посещение корабля Президентом и правительством государства Маврикий. С утра до вечера шла покраска корабля, драйка меди, приготовление корабля к показу. Замполит с его помощниками готовили художественную самодеятельность, для чего из всех боевых частей собирали танцевально-певческие таланты. Помощник командира и начальник химической службы (как заведующий флагманским блоком кают и салоном флагмана) готовили праздничное угощение гостей.
Командир эскадры, за двое суток до захода, собрал , командование корабля и командиров боевых частей и служб в салоне флагмана, с целью разработки маршрута показа корабля, его помещений и вооружения.
— Я понимаю, что всё показать мы не можем – начал свою речь командир эскадры контр-адмирал Смелков – но не ударить лицом в грязь и показать лучшее, что есть у нас, мы просто обязаны. Я считаю, что мы встречаем президента и его сопровождающих на полётной палубе. Должен быть построен экипаж, не все — человек триста хватит и почётный караул с автоматами. Командир обращаю особое внимание, чтобы патроны караулу не выдавали – обратился он к командиру – начальник караула с саблей должен отдать рапорт, чтобы не опозорить страну и всех нас чётко и разборчиво на английском языке. Саблей своей пусть машет не сильно, чтобы не напугать Президента.
— Не с саблей, а палашом товарищ адмирал – поправил адмирала командир, записывая приказание.
— Да не один ли чёрт чем? Вы ведь поняли, что я вам сказал? – почти заорал адмирал – а как называется оружие начальника караула значения не имеет.
Командир молча в знак понимания кивнул готовой, выразительно посмотрел на помощника командира капитан-лейтенанта Коноваленко, который глазами показал, что всё понял. Помощник командира отвечал за подготовку почётного караула.
Командир снова прервал адмирала:
— Я прошу прощения, а почему на английском языке? Здесь все же наша территория. Наши караулы отдают рапорт на своём языке.
— А я сказал на английском, чтобы Президент понял всё. Вам ясно?
— Так точно. Понятно – ответил командир, опустив голову.
Никто не хотел задавать адмиралу лишних вопросов. Было понятно, что он очень сильно раздражён.
— Возьмёте моего переводчика, и он переведёт вам всё, что необходимо.
Переводчиком адмирала был капитан-лейтенант Мишустин из отдела спецпропаганды флота, который великолепно знал английский и китайский языки и во время плавания и заходов выполнял роль переводчика, когда это было необходимо.
— Теперь показ авиационной техники на палубе. Командир подготовьте к показу вертолёт и самолёт на полётной палубе. И нам надо будет спустить Президента и сопровождающих его лиц в ангар на носовом подъёмнике. Я буду сопровождать Президента и если, что-нибудь в ангаре будет не в порядке, я очень строго накажу виновных.
Никто не сомневался, в том, что командир эскадры очень строго накажет виновных, Недопонимание с командиром эскадры сложилось у экипажа с первых дней похода. Адмирал, считал, что экипаж переведённый с Северного флота его не принимает, как начальника и всячески саботирует его приказания. Переубедить его в этом было очень сложно. Интеллигентный и выдержанный командир авианосца капитан 1 ранга Гиоев всячески сдерживал и себя, и всех офицеров корабля.
— Офицер должен быть выдержанным, не имеет права вести себя, как женщина – говорил он подчинённым, когда возникали сложные моменты, и они старались не подводить своего командира лишний раз.
— Это все равно, что делать малую надобность против ветра. Удовольствие среднее и себя забрызгаешь – шутил начальник химической службы.
И в принципе он был прав.
— Далее с полётной палубы мы поднимаемся в ходовую рубку – продолжал адмирал – осмотр гостями ходовой рубки.
Командир посмотрел на штурмана Клинцова и тот кивнул головой, что понял. Штурман отвечал за порядок в ходовой рубке.
— Сигнальные мостики со стороны полётной палубы – продолжал адмирал – чтобы там был порядок. Рыбины блестели. У сигнальщиков лучшая, поглаженная форма – адмирал посмотрел из-под очков на командира корабля.
Командир кивнул посмотрел на командира БЧ-4, который отвечал за сигнальные мостики.
Мансур Асланбеков кивнул головой, что понял и записал указание в блокнот.
— Потом спускаемся на лифтах в Центральный командный пункт корабля, осматриваем его. Там все операторы должны быть на своих местах у пультов. Старпом должен представить свой командный пункт. А из ЦКП мы переходим на мой флагманский командный пункт. Там должен быть готовым к показу пульт космической разведки, чтобы был виден весь Индийский океан и корабли. Это очень красиво и впечатляюще. Президент сразу поймёт, что мы можем.
Адмирал задумался, опустил голову вниз, видимо проверяя, что ничего не забыл, почесал правой рукой затылок и продолжил:
— Из ФКП мы переходим на ЦКП и оттуда поднимаемся на второю палубу и осматриваем кают-компанию офицеров и штаба. Потом поднимаемся на полётную палубу, там должен быть готов концерт для гостей. Кресла расставлены, опахала мух отгонять от высоких гостей должны быть готовы. Песни, танцы, стихи и так далее. Форма у всех матросов, офицеров должна быть идеальной, чтобы радовала мой глаз. Всё проверить, как следует. Тех, у кого нет нормальной формы, спрячьте поглубже, дабы не вылезали и позорили меня и СССР. Кстати опахала, шатёр, чтобы солнце не напекло головы высоких гостей должны быть готовы в лучшем виде. Сегодня с командиром обходим весь маршрут показа, чтобы все, кто участвует в показе были на местах и готовы были представить себя и свои заведования. Начинаем с момента прибытия вертолёта Президента, приёма катеров и проверяем готовность всех и корабля. Вопросы есть?
— Опахала готовы с захода в Луанду и я лично встречу их Президента — вставил замполит, оторвавшись от записей — мы на фанерках нарисовали пальмовые листья. Выглядит очень красиво.
— Вот это фанеркой вы не грохните Президента или его жену по голове случайно — процедил адмирал.
Замполит отрицательно покачал головой, покраснел:
— Ни в коем случае товарищ адмирал, матросы на опахалах проинструктированы лично мной. Махали надо мной и ни разу не коснулись головы. Лично проверил на себе.
— Ну ну — недовольно сказал адмирал — смотрите мне там внимательно. Если, что не посмотрю, что вы капитан 2 ранга
Внезапно для всех поднял руку командир БЧ-4, сидевший за дальним концом стола.
— Разрешите товарищ контр-адмирал – спросил он как бы извиняющимся тоном.
Рука его тянулась вверх.
— Что там у вас связист? Вечно у вас, что-то не так. Вроде я всё объявил. Задачи все поставил. Вы меня со своими антенным коммутатором и своей антенной уже достали. Если вопрос незначительный, то лучше его не задавайте.
Мансур встал, одёрнул куртку и представился:
— Товарищ контр-адмирал. Командир БЧ-4 капитан-лейтенант Асланбеков. Надо изменить маршрут показа.
— Что? Что вы говорите? — заревел адмирал — Вы ,что совсем обнаглели. Садитесь и слушать вас не желаю – лицо адмирала побагровело – у нас всё продумано, согласовано со всеми, а тут вы вылезаете ничего не зная и не представляя общей стратегии.
— Товарищ адмирал, давайте дослушаем командира БЧ-4 – успокоил адмирала командир – может в его предложении есть резоны?
Адмирал немного успокоился, пригладил на голове свой короткий ёжик:
— Ладно докладывайте, только быстро. Не отвлекайте нас. У нас времени и так мало — махнул он рукой.
Побледневший Мансур слегка заикающимся голосом стал докладывать:
— Товарищ адмирал ФКП надо исключить из маршрута показа. Там …
Адмирал резко прервал командира БЧ-4:
— Вы что здесь говорите. Это не ваше дело. Моё дело показывать Президенту мой командный пункт, как я командую соединением кораблей, и не вам это решать, что показывать, а что не показывать – и уже обращаясь к командиру корабля прокричал – товарищ капитан 1 ранга оградите меня от своего бешеного и недалёкого командира БЧ-4, который ни в чем не разбирается.
Вид адмирала выражал высшую степень недовольства.
Командир опустил голову, но твёрдо сказал:
— Капитан-лейтенант Асланбеков исключительно исполнительный и грамотный офицер и если он начал говорить, то наверно правильно было дослушать его резоны и потом делать выводы.
Адмирал задумался, а потом обратился к командиру БЧ-4 и уже другим тоном сказал с недовольным видом:
— Рассказывайте, что у вас. Если что-то незначительное, то я вас просто накажу.
Весь вид адмирала показывал его взвинченность и недовольство происходящим.
Мансур весь бледный начал докладывать:
— Товарищ адмирал, товарищ командир. Вы в курсе что на ФКП установлены пульты и информационные табло аппаратуры системы боевого управления Вооружёнными силами. Сейчас проходят государственные испытания этой аппаратуры. Выключить их в период государственных испытаний мы не имеем права, иначе можем пропустить сигналы. На табло приходят команды с ЦКП ВС, КП ВМФ и даже из кабинета Верховного главнокомандующего. На период госиспытаний команды идут только боевые. Сама аппаратура, установленная на ФКП имеет степень государственной секретности и не подлежит допуску не только иностранцев, но и даже наших офицеров допускаем по специальному разрешению, утверждённому Начальником главного штаба ВМФ.
— И что? Зачехлите и опечатайте эту аппаратуру на период осмотра корабля нашими высокими гостями. Это недолго. Какие проблемы товарищ капитан-лейтенант? – вид адмирала стал насмешливым.
— В том, то и дело, что сейчас мы работаем в этой системе сразу за три корабля — атомную стратегическую подводную лодку «К-265», за себя – авианосец «Брест» и ещё за БПК «Уверенный» по распоряжению начальника связи эскадры. Не получение одной из команд и нереакция на неё по этой системе, влечёт разбирательство на уровне ЦКП Вооружённых сил, ЦКП ВМФ и лично главкома, если не министра обороны. Если бы вы написали телеграмму на начальника генерального штаба, что в такой то период мы не сможем работать, то опечатать аппаратуру и закрыть чехлами, не было бы большой сложности.
Адмирал задумался.
Командир усмехнулся и покачал головой.
После некоторого раздумья адмирал спросил:
— Как часто вам приходят команды?
— По-разному. Иногда одна в час, а иногда по пять за час – ответил командир БЧ-4.
— Вот закройте всё, отключите и опечатайте. Пропустите команду, я вас накажу и об этом доложим в Москву, что командир БЧ-4 виноват и наказан – адмирал хлопнул ладонью по столу, показывая, что проблема решена и разговор закончен – ещё есть вопросы?
Встал капитан 3 ранга Шельмецов – представитель и сдатчик комплекса связи системы. Он был весь бледный:
— Товарищ контр-адмирал капитан 3 ранга Шельмецов, как член комиссии по приёмке и проверке комплекса связи системы боевого управления Вооружёнными силами, представитель научно-исследовательского института связи и управления ВМФ, докладываю, что выключить аппаратуру комплекса можно лишь, как минимум, с разрешения начальника генерального штаба, который лично руководит этими испытаниями. Только по его личному распоряжению. Второе наши документы категорически запрещают допускать иностранных граждан и людей, не имеющих специального допуска в помещения, где установлена эта аппаратура. Эта аппаратура имеет государственную степень секретности.
— Ну так снимите её, перенесите на свои посты и целуйте взасос, и не мешайте мне командовать соединением и принимать решения, не касающиеся вас — выкрикнул адмирал.
— Товарищ адмирал, — побледневший Шельмецов говорил тихим и спокойным голосом — аппаратура установлена стационарно там, где она должна стоять и это утверждено проектом корабля и планом государственных испытаний. Чтобы изменить проект требуется специальное разрешение начальника генерального штаба Вооружённых сил.
— Что, вы мне тычете всё время — начальник генерального штаба, да начальник генерального штаба. Я здесь начальник и я здесь решаю. Всё! Я приказал – вы выполняйте. Не нравиться посажу на баржу и отправлю в Союз. Они там всякие члены комиссии, представители науки уже командовать мной — командиром авианосного соединения, начали. Штафирки гражданские, привыкли там на берегу бездельничать, а здесь море, флот, живая работа. Вам её не понять.
— Товарищ адмирал – внезапно встал капитан-лейтенант Лебедев – оперуполномоченный особого отдела – товарищ адмирал я немедленно вынужден буду доложить своему командованию о принятом вами решении. Так нарушать государственные документы и секретность государственных испытаний не позволено, даже вам. Это не просто секретная аппаратура, а аппаратура государственной секретности, проходящая государственные испытания – будущее всей системы управления Вооружёнными силами.
Адмирал замер. Конфликтовать с особым отделом он явно не хотел.
— Ладно, ладно, ладно – растягивал он слова видимо решая, что сказать и сделать и потом продолжил – я понял вас, ФКП в маршрут показа не входит. Всё — я решил. Всем работать по остальным, обозначенным мной объектам. Приводите их в порядок. Через полчаса идём все проверять. Переодевайте всех офицеров и матросов в парадную форму. Всё, как на встрече Президента Маврикия. Буду всё смотреть. Всё, больше вопросов не принимаю.
Асланбеков, Гвезденко, Шельмецов, Лебедев спустились на ФКП. Там шла рутинная работы по проверке комплекса во всех режимах.
— Командир сказал, что надо быть готовыми ко всему. Адмирал злопамятен и не прощает ничего – сказал Асланбеков.
— Ну и стойте на своём. Ваша правда, а то вы сразу ручки вверх и сдались – со злостью сказал особист – эти секреты не ваши личные, а государственные и отстаивать вы их обязаны перед любым начальником, а если наступит момент, то и жизнь отдать за них.
Асланбеков стоял, опустивши голову.
Гвезденко Женя, бывший на ФКП, как бы незаметно пожал ему руку – типа я с тобой.
Шельмецов тяжело вздохнул и сказал, что тоже будет докладывать о произошедшем своему командованию.
— Надоело. Нельзя же быть таким дондуком, ничего не желающим знать и понимать — как бы оправдываясь сказал он — Президент Маврикия не будет знать, как я командую авианосным соединением — передразнил он адмирала.
Все дружно рассмеялись. Это как бы сняло напряжение.
Проверка маршрута показа прошла плохо. Адмирал остался недоволен готовностью. Взведённый на совещании адмирал выискивал к чему-бы придраться и естественно находил. Даже опахала заставил перекрасить другой краской. Всё было не так, как он хотел. Особенно досталось Мансуру на сигнальном мостике. Там было всё не готово и не так, как надо. Адмирал пообещал по прибытию на Дальний Восток разжаловать Мансура до лейтенанта.
Корабли встали на якоря на внешнем рейде порта Луи в назначенное время. На «Бресте» всё сверкало. Корабль был готов к прибытию Президента и сопровождающих его лиц.
Замполит бегал и проверял готовность шатра, цвета опахал. За неимением перьев опахала сделали из фанерок, насаженных на длинные палки, которые раскрашены умельцами под листья пальмы.
— Главное не ударить опахалом Президента или его жену и суметь отгонять мух, если они появятся – инструктировал замполит матросов-опахальщиков – а то адмирал из меня сделает главного болдухина. Смотрите у меня, а то я из вас сделаю много маленьких балдухинов.
Адмирал, командир, начальник походного политотдела и переводчик сразу после постановки на якорь, убыли в президентский дворец представляться Президенту.
Остальные члены команд кораблей ждали команды и устраняли недостатки. Корабль готовился к осмотру.
На рейд внезапно зашёл американский эсминец «Кевин Маккейн» (типа «Спрюэнс») под флагом командующего американским флотом. Он встал на якорь в непосредственной близости к «Бресту» и от него сразу отошёл катер, под флагом четырёхзвёздочного адмирала, и направился сразу к «Бресту». С катера несколько американских офицеров разглядывали борт корабля, надстройки, фотографировали и о чем-то оживлённо разговаривали между собой. Один на что-то показывал рукой.
— И кого это принесло на нашу голову? – стал рассуждать Женя Гвезденко, стоявший на сигнальном мостике рядом с Мансуром и Кузьмой Гусаченко и разглядывавшие нежданных гостей.
— Ничего хорошего от этого внезапного визита, наших потенциальных друзей я не жду – усмехнулся Кузьма Гусаченко – жди проблем. Командира и командира эскадры нет. Старпома вызвал? — спросил он вахтенного офицера.
— Вызвал. Он опять ночью куролесил. Спал, но я его разбудил — пояснил вахтенный офицер.
— У нас с адмиралом проблем хватает, а здесь ещё эти нас рассматривают, как в зоопарке – нахмурился Женя.
— Да уж и чего он на нашу голову свалился? Явно, что не просто так – сказал озабоченно, вахтенный офицер, отдавая честь, проходившему мимо катеру с американского корабля – вон как разглядывают. Посмотрите аж из штанов выпрыгивают.
Все рассмеялись.
Горнист, выскочивший на сигнальный мостик, встал рядом с вахтенным офицером и спросил:
— Играть захождение?
Вахтенный офицер, старший лейтенант Валиев из БЧ-3 посмотрел на Мансура, но тот лишь пожал плечами:
— Вроде он не к нам идут, тогда зачем?
— Честь отдать надо все-равно – подумав сказал Валиев, вышел на вынос сигнального мостика. Принял стойку смирно и приложил руку к фуражке, отдавая честь, проходившему вдоль борта, с кормы в сторону носа катеру.
На катере американские офицеры, рассматривавшие «Брест» тоже приняли стойку смирно и приложили правые руки к фуражкам и отдали честь советскому кораблю.
— Молодец. Наверно, так и надо. Этикет морской должен быть всегда – похвалил Мансур вахтенного офицера.
На сигнальный мостик вывалился слегка помятый, и видимо поднятый из койки старпом:
— Что тут у вас? – хриплым голосом спросил он.
— Да вот эсминец американский встал на якорь – показал старпому вахтенный офицер эсминец и какой-то их адмирал на катере обошёл нас. Я им отдал честь.
— Ну обошёл и обошёл. Меня-то зачем разбудил?
Вахтенный офицер смешался:
— Думал, что вы должны знать об этом.
— Индюк тоже думал, да в суп попал — процедил старпом в дверях и крикнул – меня не беспокоить до прихода командира корабля и адмирала — и хлопнув тяжёлой дверью, пошёл видимо досыпать
Катер уже обогнул нос «Бреста» и удалялся в сторону причалов.
Мансур и Кузьма знали, что по приходу во Владивосток старпома спишут с корабля. Он не смог сдать даже зачёт на управление кораблём на якоре командующему Черноморским флотом и теперь командирскую вахту, вместо него, нёс штурман капитан-лейтенант Боря Клинцов, сдавший этот зачёт.
— Вахтенному офицеру просьба прибыть в ходовую рубку – раздался по трансляции голос матроса, стоявшего на связи – нас вызывает по «Рейду» американский эсминец «Маккейн».
Вахтенный офицер выругался, чего никогда не допускал ранее. Во всяком случае Мансур никогда не слышал такого от него и открыв тяжёлую дверь пробежал в ходовую рубку. За ним последовали Мансур и Женя Гвезденко.
— Я пошёл свои объекты к показу готовить – сказал им Кузьма Гусаченко – у нас «рогатых» есть хороший закон – подальше от начальства, поближе к кухне. Это вы связисты всегда на виду. А я не хочу даже пробовать. Мне погреба мои ближе, чем ходовая рубка. На вахте хватает этих нам проблем.
Мансур и Женя пожали Кузьме руку, и он моментально скрылся за дверью, ведущей в корпус корабля, куда перед ним ушёл старпом.
В ходовой рубке «Маккейн» вызывал «Брест», а вахтенный офицер стоял столбом перед пультом радиостанции «Рейд».
— Они по-английски говорят, а я немецкий учил в системе, что ответить, что сказать, если я ничего не понимаю — растерялся вахтенный офицер — переводчик-то ушёл на берег с командиром эскадры.
Мансур взяло трубку:
— Я «Брест» — ответил он по-английски.
— «Я Макейн». У аппарата командир корабля капитан-командер Ричард Янсон. Кто у аппарата?
У аппарата капитан-лейтенант Асланбеков — командир боевой части управления – назвал Мансур соответствующую должность на американских кораблях.
Я прошу передать привет и мои добрые пожелания вашему командиру от меня.
— Командир сейчас у Президента острова Маврикий – ответил Мансур – когда он прибудет, то я ему передам, то что вы сказали мне.
— О-кей – ответил офицер с «Маккейна» и сказал, что связи конец.
В это время проснулся командный пункт связи. Ходовая рубка – КПС – вызвал дежурный по связи. У вас командир БЧ-4 есть?
— Есть – коротко ответил вахтенный офицер.
— Его вызывает на ФКП капитан 3 ранга Шельмецов.
Мансур дёрнул за руку Женю Гвезденко за руку, и они вдвоём побежали на ФКП
На ФКП раздавались звонки от табло приходящих команд. С приходом каждой команды на табло включались цветные транспаранты и звучали звонки.
— Тут у них запарка – пожал руку Мансуру Шельмецов – надо помогать лейтенанту Громову.
Действительно Громов метался по ФКП и не знал за что взяться в первую очередь.
— Так Александр Иванович, что тут у нас? — спросил спокойно Мансур.
В помещение ФКП влетел командир дивизиона радиосвязи Миша Колбасный:
— Зачем вызывали? – лицо его было озабоченно – мы там приводили в порядок левый коридор второй палубы. Сейчас же обход будет. Командир уже на корабле.
— Сейчас главное здесь – сказал строго Шельмецов – начались зачётные учения. Их нельзя завалить, иначе и вам и вашему командиру будет очень больно.
— Там Дьяконов справятся. Нам бы справится здесь сейчас.
— А здесь что? Громов в чём проблема – строго спросил Колбасный – с чем, ты не справляешься?
— Так мы работаем за себя, и за эту лодку и ещё за «Уверенный» — растерянно говорил Громов — Надо все подтверждать и доносить за все три корабля по учению. А я не успеваю и путаюсь. Все же три корабля и всё надо по-разному делать
— Черт бы их всех побрал? – чертыхнулся Колбасный – у нас своих проблем полно, а нам и ПЛ подвесили и «Уверенный».
— Будем делать так – спокойно сказал Мансур – чтобы не путаться будем работать. Громов работает за нас, за «Брест», как ему и положено передаёт все положенные подтверждения и донесения, ты Миша работаешь за «Уверенный», а я за эту ПЛ. Остальные занимаются под командой замполита построениями, осмотрами корабля. Старший инженер здесь на подхвате – сказал Мансур, увидевший входившего на ФКП старшего инженера Бурыкина.
— Ну вот, как «бубновых» сбивать, с Президентами общаться, так Гвезденко, а как награды получать, так мне шиш?
— Женя выручай дорогой. Награды тебе будут. Обещаю. Мамой клянусь — сказал Мансур, увидев, что Женя скривил лицо — самая тяжёлая клятва на Кавказе. Поверь. Если меня конечно не снимут до прихода во Владик – горько усмехнулся Мансур.
— Кто же тебя снимет? — в тон ему сказал Гвезденко с улыбкой – ты же у нас, как памятник.
Все рассмеялись, но смех был какой-то нервный. Зачётные учения начались, а шутки были явно не вовремя.
И началась боевая работа. По очереди подходили к пультам и передавали. Звонки, гудки, повизгивание наборно-печатающих устройств, стрекотание ЛТА, звонки телефона правительственной связи, смена частот на передачу и приём. Каждый корабль должен был передавать на своей частоте. Работали, как хорошо слаженный механизм. Время бежало быстро и незаметно.
Что шло на корабле не знали. Слышались какие-то звонки, топот ног. Все двери входов на ФКП из коридоров были по приказу Мансура жёстко задраены и обжаты кремальерами. Оставались не обжатыми, но закрытыми две двери – вход в КПС – командный пункт связи и вход на ЦКП – центральный командный пункт. У дверей на ЦКП Мансур на всякий случай поставил старшего инженера.
— Сергей никого не пускай, ни под какими соусами. Идёт боевая работа. Здесь нам никто не нужен.
И работа шла быстро и слажено.
На ФКП через КПС прошёл особист:
— Как вы здесь? — спросил он разглядывая табло, со светившимися всеми цветами командами.
— Да вот прохудилось у них там, что-то вроде. Команды сыплются, как из мешка. Еле успеваем реагировать. Если бы за себя. Нет проблем, а так работаем за себя и за того парня.
— Вижу, что вы здесь все в запарке – нахмурился особист.
— Да не легко приходится, но я надеюсь, что отыграем это учение, а дальше будет без проблем – улыбнулся Мансур.
— Ну, ну – помотал головой особист – не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Работайте — грустно сказал он и сел в кресло рядом с Шельмецовым, наблюдать за работой офицеров.
Они о чем-то горячо разговаривали между собой и даже периодически улыбались.
И внезапно распахнулась дверь на ФКП и в неё вошёл адмирал, а за ним переводчик и куча неизвестных гражданских лиц. Некоторые были с китайским разрезом глаз, некоторые выглядели, как индусы. И было даже несколько негров. Старший инженер, по мановению руки адмирала, отступил в сторону.
— Проходите господин Президент. Это флагманский командный пункт, отсюда я руковожу соединением кораблей. Проходите сюда – адмирал показывал, куда надо проходить.
Внезапно на его пути встал особист:
— Сюда нельзя – сказал тихо он.
Мансур кнопкой питания снял питание с пультов и табло, и своим телом закрыл их. Табло погасли.
Но адмирал никого не слышал и не хотел слышать. Рукой он отстранил особиста в сторону и прошёл к пультам и табло системы боевого управления. Теперь между пультами и табло были только Мансур и Шельмецов.
Работа сразу прекратилась, Колбасный, Громов, Бурыкин стояли по стойке смирно.
— Вот здесь я нахожусь в море и отсюда управляю кораблями — рассказывал адмирал.
— Товарищ адмирал. Идёт боевая работа – взмолился Шельмецов – уводите их скорее.
— Вот на этих табло высвечиваются команды, приходящие мне с командных пунктов – показал он погасшие табло.
Прибывшие с любопытством рассматривали приборы, табло и офицеров и улыбались.
И тут случилось непоправимое. Пришла команда в адрес ПЛ. Зазвенели звонки, включилось питание, выключенное Мансуром, на табло и приборах.
— Нанести ядерный удар по точке с координатами и далее следовали координаты. Шифр на разблокировку ядерных ракет – светилось на табло.
Мансур лихорадочно выключил питание. Но табло включились вновь и пришла вторая команда, а потом третья. Все звенело и светилось.
Адмирал спутался, лицо его резко изменилось. Теперь он и сам понял. что сделал то, что делать ни в коем случае нельзя было.
— Пройдёмте сюда – показал он на выход и быстро побежал к выходу.
Но гражданские не спешили уходить и рассматривали огромные табло. Один из негров, сопровождавших Президента поставил свой чемодан рядом с пультом комплекса, достал фотоаппарат и постарался сфотографировать табло.
К нему бросился особист, схвативший его чемоданчик, и за руку быстро повёл негра за руку в сторону выхода с ФКП. Мансур опять выключил питание на табло, но они не гасли. По логике, заложенный в них, они будут светиться пока не уйдут на ЦКП ВМФ положенные подтверждения и донесения. И даже если снять питание, то включаться аккумуляторы.
Когда все ушли с ФКП Мансур вздохнул и посмотрел на особиста:
— Что теперь?
— А теперь ничего уважаемые товарищи офицеры, мичмана и старшины, присутствовавшие здесь, прошу садиться за столы и достать ручки.
Он прошёл вдоль севших за столы офицеров, мичманов, старшин и раздал листы бумаги, извлечённые им из папки, которая всегда была при нём.
— Пишите в верхнем правом углу – Председателю КГБ товарищу Андропову Юрию Владимировичу. Посредине пишите объяснительная записка свои звание, должность фамилию, имя и отчество. Далее всё описываете, что сегодня происходило на ФКП в вашем присутствии. И ставите внизу свою подпись, расшифровку фамилии и дату сегодняшнюю.
— Мне не хочется ничего писать – тихо сказал Мансур, сидевшим рядом рядом Мише и Сергею.
— Мне тоже не хочется, но ты видел, что произошло. Зачем тебе теперь нужны личные проблемы? Он нарушил – пусть отвечает. Все это видели — усмехнулся Миша — секреты то не наши с вами и не адмирала, а государства.
И они все написали свои объяснительные записки.
Особист внимательно посмотрел каждую, и аккуратно сложил в свою папку:
— Пойду готовить доклад и писать оперу своему командованию- усмехнулся он.
— А я пойду готовить доклад своему командованию — как-то зло усмехнулся Шельмецов.
Все знали, что ежедневно он отправляет доклады о проведении государственных испытаний в адрес заместителя Министра обороны.
— Мне кажется, что этот адмирал у нас адмирал только до Владивостока, если не снимут дурака раньше. Отыгрался хрен на скрипке — процедил Миша.
Остальные промолчали.
Вечером весь взъерошенный адмирал пришёл в КПС в телеграфную переговорную, будучи вызванным на переговоры начальником главного штаба ВМФ. Адмирал выгнал из поста вахтенного старшину и встроившего его Мансура, приказал за аппарат сесть для обеспечения переговоров Женю Гвезденко, стоявшего рядом Мансуром.
Когда переговоры закончились Женя пришёл в каюту к Мансуру, где сидели Кузьма, замполит Дьяконов, Миша Колбасный.
— Ну что отыгрался хрен на скрипке? О чем говорили?
— Не могу сказать – вздохнул Женя — дал подписку, о неразглашении переговоров, адмиралу — могу сказать, что адмирала выдрали по-настоящему.
Лицо Жени было серьёзное.
— А что вы хотите, если уже сегодня всё стало известно в Москве? – спросил он.
— Там ещё этот адмирал Фулли, командующий шестым американским флотом с этого эсминца просил разрешения осмотреть «Брест» — усмехнулся Женя.
— И что? – подался вперёд Мансур.
— Да ничего особенного. Начальник главного штаба сказал, что если адмирал не хочет более серьёзных последствий, то пусть закроет корабль на замок и более никого не пускает.
— А как осмотр прошёл? — спросил Миша Колбасный замполита, участвовавшего в показе корабля, коридоров второй палубы и кубриков матросов.
Дьяконов улыбнулся:
— Всё было на самом высоком уровне. И концерт, и торжественный обед и маршрут показа, и даже опахала ему понравились. И, как матросы ими махали.
— Вот уж воистину самый злейший враг человека – он сам – заключил всегда спокойный Миша Колбасный — зато теперь президент аж самого острова Маврикий, не видного на карте знает, как наши адмиралы командуют своими соединениями и даже знакомы с работой системы боевого управления Вооруженных сил СССР – и горько усмехнулся.
В дверь просунулась голова начхима:
— Что тут у вас за посиделки? Готовьтесь. Завтра на корабль прибывают американские офицеры, приказано старпомом готовить маршрут показа.
Все офицеры БЧ-4 недоуменно переглянулись.
— Чего притихли? Ну пошутил я – рассмеялся начхим – между прочим я в салоне флагмана случайно тиснул бутылку Рижского бальзама для вас. Можем теперь попить кофе с бальзамчиком, в честь благополучного показа корабля, президенту Маврикия и за его здоровье? Если конечно хотите?
— Мансур ставь кофе. Я побежал за закуской к помощнику по снабжению – прокричал Женя Гвезденко и скрылся за дверями — это дело надо бы обмыть.
Через несколько дней «Брест» и корабли охранения вышли в море. Боевая служба с переходом соединения кораблей на Дальний Восток продолжались.