Блытов В. Служил Советскому Союзу. Книга 2 На вахте. Глава 2. Потраченное даром время — не пропадает зря!

Время на флоте всегда понятие растяжимое. И растянуть его можно до невиданных размеров или сжать так, что и не заметишь, как пробежало.

— Торопиться, пожалуй, не стоит, но до утра чтобы все было сделано – любимое указание подчиненным наших флотских командиров.

Скажет такое начальник, с довольно милым выражением лица, и улыбается во весь рот, что вот увеществил молодого офицера. Пусть знает «карась» или «салага» (скромная кличка «молодого» на корабле) свое место, а то небось на сход собрался, ждут его, видите ли, там. А нас тоже ждут, хотя ждут не сегодня, а сегодня можно и на сторону сходить, жена-то не ждет, и это прекрасно. Лишний раз убедиться, в том, что лучше твоей жены никого нет.

— Ну, а пока ты молодой — смирно! Не спеша до утра, выполняешь, это несложное мое задание А я, пожалуй, учитывая, что можно сказать в боевой части есть начальник – это ты, проведаю свою семью на берегу. А то, чего нам двоим сидеть? Я прав?

Лейтенант молча кивает стриженой головой.

— Вроде, как бы не хотел, сходить, но у тебя такой бардак в подразделении. Извини дорогой, придется — и хитро улыбаясь начальничек, натягивает фуражку-аэродром на нос и усмехнувшись, оставляет тебя раздумывать над тем, как лейтенанту выполнить невыполнимую задачу, и схватив портфельчик, бегом на отходящий с левого борта катер. А по пути мысли бьют по нервам:

— Пожалуй, можно и к военторговской Нинке завернуть или лучше к Светке с подводных лодок – она помоложе будет. У них весь экипаж в море, в автономку, на месяц ушел. Застоялись там бабоньки в стойле – вторая неделя пошла. Надо бы размять ее, да заодно и себя. И меха можно с собой пригласить за компанию, а Светка Любку подгонит механику механикову — веселей будет. Целая ночь нарезалась сама, да и вечер вроде заодно. И чтобы делал, если бы в БЧ молодых лейтенантов не было?

А бывало, на флоте и такое, хотя не часто, ибо большинство флотских офицеров жили по принципу – жена другого флотского офицера – не женщина, а просто жена друга, сослуживца и это было, правило накладывало Табу на жен других офицеров. Но … бывает и по другому. Все же адмирал Колчак, пользуясь положением, увел жену у капитана 1 ранга Тимирева (при наличии своей с детьми).

Молодой лейтенант, которого начальники не отпустили отдохнуть на берег, задумавшись, еле передвигая ноги, бредет в каюту, а как хотелось проведать семью или встретиться с любимой девушкой или просто посидеть раз в месяц в ресторанчике и оттянуться, по полной. С корабля-то на берег, ой, как всегда, тянет.

— Саш чего там у тебя? – спрашивает сосед по каюте, собираясь на сход.

— Да опять бычок приказал сделать то, не знает, что, и еще сделать так, сам не знает как – со скорбным видом отвечает Саша, и безнадежно махнув рукой, закуривает, хотя никогда до этого не курил.

Переживает. Сосед по каюте хмыкает и убегает к командиру БЧ-5 за разрешением на сход. Через полчаса возвращается понурым – мой мех мне тоже с какого-то бодуна нарезал объем работы от первого дизельгенератора и до утра.

— Ну тогда ты отвечаешь за закуску, а я за шило. И пригласи командира гидроакустической группы и распишем пульку.

И лейтенанты мирно отмечали свой не сход. Такова служба на военных кораблях. Самое дорогое у офицера — это сход, который в принципе положен, но его вроде, по неписанным корабельным канонам, надо бы еще вроде заслужить у своего начальника. Попался нормальный начальник – хорошо, будешь иногда сходить на берег, попался другой – будешь видеть берег только в окуляры визира, а этот начальник будет гулять и за тебя, за себя и за твоих товарищей.

Но это все предисловие. Время офицера на корабле некогда не ценилось, особенно личное. И как говорил знаменитый персонаж из «Кавказской пленницы»:

— А ты не путай своих овец, с государственными.

Так вот время чужого отдыха на кораблях было принято путать иногда со своим.

Что самое дорогое для офицера и мичмана на корабле – правильно сход на берег.

— И кричат на берегу – я без моря не могу, а на море истерика – не могу без берега!

Значит не сходом можно или даже нужно наказывать. Что самое дорогое для матроса и старшины – отпуск, значит им тоже можно или даже нужно наказывать. Так и было принято в те времена на кораблях Советского флота — всегда наказание самым дорогим, что ценят моряки – отдыхом. На берегу. То есть не его наличием, а его отсутствием. И считалось многими начальниками, что чем меньше офицер, мичман, старшина, матрос бывают на берегу – тем лучше Родине служат. А для оправдания приводились следующие истины:

— У нас ненормированный рабочий день! (это при том, что из морей не вылезали месяцами);

— Адмирал Нахимов завещал в море дома, на берегу в гостях;

— Отдых надо заслужить!

— А Вы Александра Крона читали «Дом и корабль»? Там все как надо написано! В море – дома, а на берегу в гостях!

Правда, всегда считалось, что все основные начальники – командир, замполит, парторг, комсорг – его по факту должности уже отдых заслужили, а остальным надо служить и служить, и все равно отдых будет не заслужить, ежели, на то, не будет на то высочайшего соизволения или сложившихся, как надо, на небе звезд.

А чтобы занять офицера, мичмана надо было такую работу дать или придумать, чтобы о сходе и думать забыл. Самое простое, ему в заведование, расписать простой гальюн в самом проходном коридоре или самом большом блоке кубриков. Гальюн – это по-флотски – туалет так сказать, место, где офицеры, мичманы, старшины, матросы и даже адмиралы отправляют естественные надобности. Там всегда, можно найти дерьмо и оставить заведующего во время схода убирать или контролировать уборку, так сказать, руководить подчиненными.

Можно незаметно плафон снять в заведуемой офицером вентиляторной или пожарный рожок снять, из заведуемого коридора. А потом, поставив подчиненного в позу бегущего египтянина за их отсутствие, отправить искать до следующего утра.

Но самая запомнившаяся никчемная работа и самое никчемная трата времени была с приходом авианосца «Брест» на Тихоокеанский флот.

Пришел «Брест» на Тихоокеанский флот, после почти полугодового перехода и отсутствия на берегу в семье.

А начальники на флоте обеспокоенные, что сойдет огромное количество офицеров и мичманов «Бреста», начинает выдумывать, как их задержать побольше и подольше на корабле издают приказ комфлота — срочно за неделю сделать почасовой график приготовления к боевой службе авианосца аж на 60 суток на каждого матроса, старшину, мичмана, офицера.

А на других кораблях такое есть? Возможно, что и есть в корабельном расписании. Но не почасовое и не на каждого члена экипажа.

Вечером, когда большинство офицеров собрались на сход, командиров БЧ собрал командир корабля капитан 1 ранга Гиоев Виктор Александрович, и довел под роспись письменное приказание вышестоящего командования.

На корабле принято все приказания доводить под роспись ответственным лицам. Расписался – отвечаешь, не расписался – отвечает за все твои действия твой начальник. Нет конечно он и так отвечает, но с твоей росписью ему отвечать гораздо легче. Вот и расписывались командиры БЧ без всякого зазрения за всякую чушь, типа нельзя на берегу залезать на трансформаторные будки и отправлять оттуда естественные надобности. Нельзя отправлять естественные надобности с виадука на проходящие мимо поезда. И постольку поскольку все приказы, уставы и наставления на кораблях кровью написаны, то можно предположить, что кто-то из нерадивых военнослужащих уже проделал это, и его убило насмерть, покалечило или кто-то случайно это увидел и довел до сведения начальников. А те срочно разослали по подчиненным кораблям эти ценные указания, называемые на флоте ЦУ и доводимые всем под роспись.

Старшим на мероприятие, по написанию документа века, командир назначил ВРИО старшего помощника командир Фоншеллера Вальтера Карловича, а по совместительству пока главного штурмана корабля. Название главный штурман лучше и красивее звучит, чем просто старший штурман или просто командира БЧ-1. Старший помощник уже ушел с корабля, а нового пока не назначили. Вот и поднял флаг начальника командир БЧ первый по номеру.

После полученного приказания штурман-старпом собрал у себя всех командиров боевых частей и начальников служб у себя в каюте и поставил эту важнейшую задачу:

— На берег не сходить, не есть, не пить, не спать, не отдыхать, а в течении пяти дней сделать, создать, разработать наиважнейший для Тихоокеанского флота документ и что бы он во всех боевых частях был единообразный.

— На всех, полторы тысячи человек? – ахнул командир БЧ-5.

— На каждого персонально и на всех вместе на все шестьдесят суток экстренного приготовления к боевой службе, включая субботы и воскресенья – радостно заметил штурман-старпом — сами понимаете новый корабль на флоте. начальники хотят знать и понимать, что надо для этого — объяснил он.

Штурману, минеру, химику, медику, помощнику и помощнику по снабжению было проще других – у них количество личного состава не превышало двадцати человек, включая офицеров и мичманов. В самом тяжелом положении, оказались механик с его трехстами пятьюдесятью матросами, старшинами, мичманами и офицерами, затем командир авиационной боевой части с его двухстами с лишним человек «взлетно-подпрыгивающего» состава, потом командир БЧ-7 со ста пятьюдесятью, затем командир БЧ-4 с его ста двадцатью, и наконец наконец командир БЧ-2 с его восьмьюдесятью богатырями, называемыми на всех кораблях «рогатыми».

Командиры БЧ часа три судили, рядили, как же лучше сделать, как лучше правильнее и быстрее выполнить приказ командира, читай штаба Тихоокеанского флота. Незаметно за спорами приблизилась первая ночь. Решили показательно сделать этот пресловутый почасовой график на шестьдесят суток на одного показательного матроса, затем раздать всем и по образу и подобию, каждый должен был продолжить персонально, начатую совместно работу. Для начала показательно поспорили, чей это должен быть матрос.

— Надо трюмного брать – горячился механик – у него, больше всех работы, обязанностей и заведований.

— Нет, надо заведующего погребом посмотреть – это очень важная должность – не соглашался командир БЧ-2 (ракетчик).

— Будем делать рулевого – прекратил все споры штурман–старпом – это проще. Почему? так я решил! — поставил он жирую точку в споре.

Я начальник — ты дурак! — основной принцип военной службы.

Самый каверзный вопрос, когда все это было уже почти решено и все были готовы приступить к работе, возник внезапно у начальника химической службы — начхима:

— А зачем все это надо делать? Чтобы мы не сходили на берег? У каждого боевого номера есть книжка боевой номер, где расписаны все его обязанности по всем расписаниям. По поступлению команды подготовки к боевой службе командиры боевых частей составляют каждый по своей боевой части, в соответствии с руководящим документом по специальности, составляет план подготовки, который предусматривает все необходимые мероприятия по подготовке, сроки их проведения и всех участвующих. Не понимаю, зачем плодить еще один никому не нужный документ.

— Э приятель, ты еще пока капитан-лейтенант здесь глубоко заблуждаешься – возразил начхиму, более опытный командир БЧ-7 капитан 3 ранга Муравьев Василий Васильевич – молод и неопытен ты Серега. Вот приезжает начальник с флота или выше проверять ход подготовки и берет наш документ, а там написано, что идет 456-ой час подготовки к боевой службе и боевой номер, к примеру Х-1-31 в 13.33 должен крутить именно эту гайку на этом химическом приборе. Вот, если он ее крутит, то все нормально и приготовление идет по графику, а вот если занят чем-то другим, или гайка уже закручена, то все неправильно и начхима можно наказывать – довольный собой Василий Васильевич, потянулся в кресле.

Штурман-старпом прервал все споры:

— Так, хватит болтать! Давайте проведем на все 60 суток одного матроса, как я сказал рулевого с БЧ-1 и далее разойдемся работать по своим каютам по всем своим подчиненным. Чтобы у всех выглядел документ единообразно. Если у механика, к примеру, матрос крутит гайку, то у связиста он не должен ее вертеть, а к примеру чистить антенну. Понятно излагаю?

Все командиры БЧ дружно закивали головами. Начиналась ночь и всем хотелось поскорее спать.

— А как быть с дежурствами, дневальствами, вахтами, отпусками, сходами, болезнями, хозяйственными работами – их с нас никто, не снимет – не унимался начхим – надо тогда и это учитывать.

Все командиры БЧ глубокомысленно задумались и посмотрели на штурмана-старпома. Тот задумался тоже, потом взял бумагу, пришедшую со штаба флота и внимательно еще раз, ее перечитал. Затем скривив губы и не отрываясь от бумаги, немного растеряно сказал:

— Об этом здесь ничего не написано. Я завтра позвоню в штаб флоmа, и обязательно уточню. А пока давайте проведем одного человека, как будто он нигде не стоит на дежурствах и вахтах, не болеет, не сходит, не отпускается на берег, а только готовится к боевой службе. Готовый документ поправить всегда легче, чем написать новый.

— Нет, ребята так нельзя обманывать, рабоче-крестьянскую красную власть – изрек, уважаемый всеми механик (командир БЧ-5) по корабельной кличке просто «Дед». Не потому, что старый, а потому, что на всех кораблях старших механиков во флоте зовут «Дедами» и он с важным видом извлек

— Надо сделать графу, что если этот не может, то эту гайку должен крутить его заместитель, к примеру, боевой номер Х-1-11.

— А кто в это время будет крутить ту гайку, которую должен крутить в это время он сам Х-1-11? – растеряно спросил командир БЧ-2.

Все присутствующие опаять растеряно стали чесать затылки и морщить лбы, а старпом стал еще раз изучать, полученную из штаба бумагу.

— Здесь ничего об этой графе не сказано.

— Ну, так понятно хрень просят – хрень и дадим – обрадовался начхим – такого им понапишем, что если прочитают, то за животы держаться будут минимум дня три. Но скорее всего никто ничего и читать не будет.

— А никто и смотреть туда не будет. Получат и положат в секретную часть в знак того, что есть и все – изрек командир БЧ-7.

— Все хватит – прервал, наши мучения штурман-старпом – делаем все вместе одного матроса с БЧ-1 рулевого, для примера, и дальше расходимся работать по каютам.

— А почему все же с БЧ-1, давайте с БЧ-5 – у нас все сложнее – опять протянул «Дед – механик», закуривая.

Старпом-штурман, который сам не курил и не терпел табачного запаха, аж задохнулся, и бросился открывать иллюминатор:

— Александр Иванович я сказал рулевой – значит рулевой и вообще это не обсуждается! А курить будете у себя в каюте, а у меня будем только работать. Тушите сигарету.

«Дед» недовольно затушил сигарету и примолк в углу.

Все командиры БЧ набрали с собой кучу секретных документов, книги корабельных расписаний, специальные правила по специальностям, приказы, правила по эксплуатации техники, ценные указания по боевым частям, распоряжения командования ВМФ и флота.

Теперь все, всё свое убрали в секретные портфели и стали изучать только штурманские документы. Работа пошла споро, но тем не менее на одного матроса, все вместе сумели дойти только до четырех суток, лишь к четырем часам утра.

Помощник командира тихо спал в углу на диване, начхим и начмед как близнецы братья склонили головы на плечи друг другу и мерно дремали. Каждый потихоньку дремал в своем углу. Штурман-старпом и еще пара человек, в том числе и командир БЧ-4 Мансур Умарханов, сидели вокруг не унывая, творили, писали, рвали и опять писали. Наконец решив обратиться, как говорят сейчас, к помощи клуба, штурман внезапно увидел, что большинство присутствующих просто мирно спят.

— Так подъем товарищи офицеры. Вы, что себе позволяете? – начал он, бесцеремонно расталкивать всех.

— А сколько, матросов мы совместными усилиями уже сделали? – спросил потягиваясь, проснувшийся начхим.

— Одного матроса заканчиваем, идут уже пятые сутки – недовольно пробурчал штурман-старпом.

— Во! – внезапно обрадовался начхим – медленно дело идет, надо ускоряться. Во всех партийных документах говориться, что без ускорения невозможно решить ни одной боевой задачи.

Все с недоумением посмотрели на него.

— Надо немного выпить и закусить и все пойдет гораздо быстрее, а то заснули мы все, глаза слипаются, а нам еще работать и работать – предложил, глядя на всех командиров БЧ, детскими глазами начхим.

Услышав про выпивку механик в своем углу встрепенулся, как строевой конь:

— Ни одно нормальное дело на кораблях не начинают, без небольшой выпивки, хотя бы пять грамм, но положено всем. Так связист, давай шило сюда, у тебя его полно, а сам не пьешь, «Труба» (подпольная кличка помощника командира по снабжению) — тащи закуску на стол – скомандовал он помощнику командира по снабжению.

Старпом-штурман с удивлением посмотрел на механика, но было уже поздно. Видимо Вальтеру Карловичу тоже все смертельно все надоело. Он с какой-то безысходностью посмотрел в иллюминатор, где солнце начинало мазать своими лучами по горизонту бескрайнего Японского моря.

Секреты полетели со столов в угол, в портфели, в шкафы и даже на пол.

По предложению начхима все перебрались в каюту помощника по снабжению – у него закуска была в каждом ящике и холодильнике. На столе появились консервные банки, рыбная, мясная тушенки, джеучи, свежий хлеб — только из пекарни, графин со спиртом принес Мансур, а стаканы каждый командир БЧ, из своей каюты.

— Предлагаю, пригласить еще с гитарой Мишу Морозова – он классные песни поет и сочиняет – предложил начхим – под музыку гораздо веселей работаться будет.

Сказали, сделали – пригласили Мишу Морозова из БЧ-2, который, недовольный и заспанный появился с гитарой, как и попросили, не понимая в чем дело, и вообще, чем все начальники заняты в четыре часа утра:

— Вы чо охренели начальнички? Другого времени не нашли – через полтора часа подъем, надо людей поднимать.

— Так все хватит болтать, всего полтора часа нам осталось – приказал механик – спирт уже испаряется, на глазах – показал он на стаканы – пейте. Потом будем все остальное решать.

— Ну, за успешную, качественную и плодотворную работу – предложил первый тост начхим.

Пятью граммами не обошлись, под песни, получилось немного больше. Связисту пришлось бежать еще за одним графином спирта. В шесть утра довольные и весьма веселые командиры боевых частей, подталкивая друг друга, пошли дружно поднимать и выгонять на физзарядку матросов, старшин, мичманов и подчиненных офицеров.

После утреннего подъема флага старпом-штурман пошел докладывать результаты ночной работы командиру.

— Валя – так ласково называли Вальтера Фоншеллера на корабле офицеры – ты это, не забудь спросить про вахты, наряды, сходы, занятия по специальности и главное про политические занятия и так далее, как все это учитывать – инструктировал старпома-штурмана дотошливый командир БЧ-2.

— Не забуду. Спрошу – выбывая дрожь зубами, проговорил Вальтер, засовывая в рот какую-то гадость, поданную ему начхимом, вроде, как отбивающую запах спирта.

— Бери от запаха мумие исчезает любой запах – классная штука заодно и лечит от всего, лучше конского возбудителя. Потом все стоять будет все, что даже никогда не стоит.

— А что это? Лекарство?

— Отличная штука перед сходом, когда к даме идешь – радостно заржал начхим – помогает, даже, когда уже ничего не может помочь.

— Да, это же птичье дерьмо, двадцатилетней выдержки – вяло доложил хмурый начмед, направившийся на выход к двери.

Штурман скривился, и его чуть не вырвало. Он с такой ненавистью посмотрел на начхима, что тот пролепетал, еле слышно:

— Не нравиться, не заедай, никто не заставляет. Все запахи отбивает. Мне сказал сам начмед и дал. И еще сказал, что это гораздо лучше лимонника, который я случайно выпил у связиста на прошлой боевой, вместо шила. Ему начмед прописал для нормализации давления по три капли в день. А я думая, что там спирт выпил весь пузырек. Не мог пакостник-связист написать, что это от давления лекарство. Поставил зачем-то в свой бар. А я потом не знал куда засунуть свой, ну вы сами понимаете, что. Боевая же была. Какие женщины?

Офицеры дружно расхохотались, представляя мучения начхима.  

О чем говорили штурман-старпом и командир неизвестно, а о чем говорил командир со штабом Тихоокеанского флота, тем более неизвестно. Но теперь уже внезапно дали аж целый месяц на подготовку всего документа, видимо поняв гигантские масштабы работы.

Готовили документ целый месяц без сходов, суббот и воскресений всем офицерским составом корабля. Через месяц документ был готов, его распечатали десяток писарей и связистов, умеющих стучать на машинках. И наконец сияющий старпом-штурман в переплетенном виде, отпечатанных высокой печатью в корабельной типографии, все сброшюрованных 20 томов, причем каждый четырех экземплярах (для ГШ ВМФ, для штаба Тихоокеанского флота, для самого корабля, для корабля – близнеца «Азова» на Северный флот. Все тома с грифом «секретно», Вальтер с командиром и мичманом секретчиком повезли в штаб Тихоокеанского флота. Для чего им на эскадре выделили специальную маши ну и охрану.

Поздно вечером командир, вернувшись из штаба флота, продемонстрировал командирам БЧ на всех томах, аккуратно разложенных у него на диване подписи начальника штаба флота начальников всех управлений и утверждение командующим флотом. В красивых синих обложках из ледерина с золотым тиснением профиля корабля и эмблемы, книги производили прекрасное впечатление. Казалось, что это кипа уголовных дел, заведенных минимум на полк уголовников.

Вернувшись из штаба командир авианосца собрал всех командиров БЧ у себя в каюте:

— Все документы утвердили и уже разослали адресатам. Теперь к боевой службе мы можем готовиться нормально, у нас есть рабочий документ – сказал командир и радостно рассмеялся.

Командиры БЧ переглянулись между собой.

— Потраченное время даром, не пропадает зря! – изрек замполит, подняв указательный палец вверх.

— Ты замполит, как Цецерон – усмехнулся командир – еще бы объяснил, что все это значит?

Замполит почесал лоб, видимо решая, что ответить и потом усмехнувшись сказал:

— Мне непонятно товарищи офицеры, как вы не понимаете простой истины. Время потраченное даром быть не может. Все это школа и учеба для вас. Штабу флота надо занять всех вас, чтобы вы по берегу не шлялись, водку не пили и не хулиганили с чужими женами. И вы здесь работали и будете работать дальше под присмотром командования и политического руководства корабля.

— Плохого ты мнения об наших командирах БЧ, замполит — покачал головой командир — Может офицеры наши сойдут на берег и будут изучать Приморский край, в свои семьи придут детей воспитывать, а ты про водку и какие-то хулиганства с чужими женами зачем-то.

Командиры боевых частей переглянулись, пряча улыбки.

Замполит покраснел:

— Ну это, я так товарищ командир для профилактики. На всякий случай. Не помешает. Воспитание все же.

— Ой — вдруг дурашливо вскричал начхим Огнинский – забыли включить несколько человек в расписание на 60 суток. Теперь все переделывать придется. Сначала.

— Что забыли? — забеспокоился командир.

— Не весь экипаж включили в расписание. Забыли парторга, комсорга, начальника клуба, заведующего библиотекой и почтальона.

Командир улыбнулся. Все перечисленные выше должности были починенными замполита, который не работал вместе со всеми командирами БЧ, а сходил каждый день на берег.

Замполит, услышав начал оправдываться:

— Ну так это. Они не работают, а только контролируют всех, кто выполняет эти приготовление. Все 60 суток контролируют по моему плану.

Командир почесал нос, усмехнулся и сказал:

— Ты вот что замолит, пожалуй, на всякий случай, распиши их действия на все 60 суток приготовления, Как это сделали командиры БЧ, чтобы любому проверяющему было понятно, что и как они конкретно контролируют. И если потребуют мы сразу приложим к поданному уже расписанию дополнение на твоих подчиненных. Чтобы у тебя потраченное даром время, не пропало все же зря — это надо сделать.

Замполит стоял с растерянным лицом, не зная, что ответить. Он посмотрел с какой-то неприязнью на начхима и погрозил ему пальцем. Скрывающие улыбки офицеры покидали каюту командира. А замполит все же остался и еще что-то долго объяснял командиру.

После отбоя командиры БЧ собрались опять у помощника по снабжению в каюте, как в течении последнего месяца, отметить законченное с таким трудом мероприятие. Тем более это теперь давало в первые за месяц право офицерам на сход на берег, но только с завтрашнего числа.

Выпили, первый тост, за благополучное окончание работы, как внезапно повеселевший и порозовевший начхим доложил:

— Там секретчик мне по большому секрету сказал, что пришла бумага из штаба флота, нам срочно приказано в недельный срок сделать график экстренного приготовления корабля к боевой службе на один месяц – он оглядел одуревшие лица «бычков» и не воспринявшие сразу его шутку, тихо добавил – поминутный на каждого матроса.

Механик запустил в начхима какой-то книгой, попавшийся под руку, от которой, тот бойко увернулся, и он добавил ему по-отечески, другой дотягиваясь до тяжелой хрустальной пепельницы:

— Больше, так Сережа никогда не шути! А то или меня Кондратий хватит, пожалуй или тебя Василий Васильевич достанет тебя пепельницей – посмотрел с улыбкой на командира БЧ-7.

— А что – внезапно сказал, с вполне серьезным лицом, Василий Васильевич – мне как-то грустно даже без этой работы стало. Пожалуй, я своим комдивам прикажу подготовить такой график экстренного приготовления. Пусть посидят на корабле, поработают еще месяцок, как надо, а то уже втянулись, приработались, набили руку – нельзя сразу сбрасывать такую нагрузку, а то плохо моим может даже стать, если так сразу без должной подготовки. Да и к женам нельзя сразу, целое стадо таких бабуинов одновременно спускать.

— Спасибо Серега за хорошую идею, — заржал механик — надо обязательно реализовать. У нас механиков мозги, немного по-другому устроены, чем у Вас пассажиров и если без дела их оставить, то могут закипеть.

Все сразу отчего-то погрустнели. Помощник по снабжению высокий и очень худой даже облизал губы, видимо подсчитывая сколько закуски надо нести командирам БЧ.

А командир БЧ-2 напряженно зачесал затылок, видимо принимая все за свершившийся факт. И думая, что сказать своим командирам димвизиона и как лучше поставить задачу.

— Наливай между первый и второй промежуток небольшой – зарычал на начхима Василий Васильевич – шутник блин! Попадешься ты мне на «фрегатовской» площадке я тебя там и оставлю жить.

Больше эти документы командиры БЧ ни разу не видели, за период всей службы на корабле.

На гвардейском авианосце «Азов» Северного флота, полученные документы уничтожили сразу по прибытию на корабль – на всякий случай.

— Нет документа – нет замечания – изрек бородатый командир, отдавая приказ на уничтожение – у нас на северах свои особенности и нам эти тихоокеанские примочки и на хрен не нужны.

У «Бресте» эти документы уничтожили через два года. Новый командир решил, что слишком много места занимают в секретной части, а проку от них нет никакого.

В Главном штабе и штабе Тихоокеанского флота месячный труд командиров БЧ «Бреста» наверно хранят до сих пор. Кораблей нет, а бумаги хранятся на всякий случай. А вдруг понадобиться … ?