Баншац Б. Приукрашенная история и история без прикрас

Пленные солдаты на Херсонесе crimea-front.ru

«После восьмимесячной героической обороны наши войска оставили Севастополь» (Из вечернего сообщения Совинформбюро за 3 июля 1942 года).

В тот же день 4 июля было опубликовано сообщение Совинформбюро «250 дней героической обороны Севастополя»:

«По приказу Верховного Командования Красной Армии 3 июля советские войска оставили город Севастополь.

… Советские войска потеряли с 7 июня по 3 июля 11385 человек убитыми, 21099 ранеными, 8300 пропавших без вести …

Бойцы, командиры и раненые из Севастополя эвакуированы.»

14 июля 1942 года заместитель командующего войсками Севастопольского оборонительного района генерал-майор И.Е. Петров в газете Северо-Кавказского фронта «Вперед, к победе» подтвердил эту информацию: «Та часть бойцов и командиров, которая не могла быть эвакуирована, прорвала фронт противника и вышла в Крымские горы».

Генерал армии С.М. Штеменко в книге «Генеральный штаб в годы войны» так описывал эти дни: «30 июня командование Северо-Кавказского фронта … сообщило, что руководители обороны Севастополя доложили о критической обстановке в городе: враг ворвался с севера на Корабельную сторону. Военный совет просил разрешить эвакуацию войск и населения, продолжая сопротивление до конца. Ставка утвердила эти предложения и эвакуация началась. Но защитники города-героя продолжали сражаться в отдельных районах до 9-12 июля. Часть бойцов перешла на партизанские методы борьбы в горах. Героическая оборона Севастополя завершилась».

Ложь, зародившаяся в недрах Генерального штаба, как бы перевернула судьбы десятков тысяч советских воинов, еще в течение десяти дней ведших неравный бой на последнем клочке севастопольской земли. И пока руководители обороны писали отчеты о боевых действиях за первый год войны, а кадровики составляли  Донесения  о  безвозвратных  потерях  и заполняли стандартные бланки извещений с краткой фразой «Пропал без вести» и датой  2 или 3 июля, на Херсонесе шли последние бои. Позади было море и отступать было некуда.

Сколько человек было вывезено из Севастополя, скольким удалось выйти в море на подручных средствах, сколько из них достигло Кавказского побережья? Различные данные, фигурирующие как в официальных источниках, так и в мемуарах и трудах по истории севастопольской обороны, находятся в диапазоне от 1726 до 3015 человек. Причем все авторы ссылаются на архивные документы ЦАМО или ЦВМА. А это составляло не более 3-4 процентов от общего количества последних защитников Севастополя. Немногие защитники смогли прорваться через вражеское оцепление и уйти в горы, присоединиться к партизанам. Бойцы из числа местных жителей пытались спрятаться дома и, если их не выдавали предатели, остаться живыми и бороться в подполье. Для остальных выбор был один: погибнуть или попасть в плен. Причем последний вариант для многих из них, в первую очередь комиссаров, коммунистов, чекистов и евреев означал расстрел на месте. Сколько человек погибло в бою, умерло от ран, покончило жизнь самоубийством, бросившись со скал в море, когда кончились патроны, утонуло при попытке доплыть до катеров, было расстреляно на Херсонесе, не знает никто. Каменистая земля и море хранят эту тайну более семидесяти лет, лишь изредка выталкивая на поверхность или выбрасывая на берег останки воинов.

Свою лепту в создание мнения о вывозе защитников города на большую землю внесли и средства массовой информации.

Так, газета «Правда» 26 июля 1942 года опубликовала статью  Бориса Войтехова «Так уходил Севастополь».

Автор рассказывает о героизме защитников Севастополь: «Весь мир обнажил головы в знак уважения, когда окровавленный, измученный титанической борьбой город моряков шаг за шагом отходил спиной к последнему маяку Крыма – Херсонесу …».

Да, уже не хватало снарядов. Уже не хватало хлеба и пуль. Да, было нестерпимо тяжело. Настал час самого страшного испытания. Как теперь без медикаментов и пресной воды, без достаточного количества боеприпасов будут вести бой защитники города? Не подымут ли они свои загорелые руки к голубому небу, моля врага о пощаде?

Нет. В эти последние минуты севастопольцы, как никогда, были сказочно мужественны и великолепны в своем бесстрашии.. Они, … поклявшиеся умереть, но не опозорить родной земли, выполняли свой долг и умирали строго и просто.

… Только раненым был предначертан другой исход. На машинах без шин и покрышек, грохотавших металлическими скатами по разбитому шоссе, на лафетах орудий, на руках несли, везли раненых. Под градом пуль их сажали в самолеты, подводные лодки, шаланды, баркасы и отправляли на Большую землю.

Раненые, истекающие кровью моряки в пехотных, защитного цвета пилотках, обшитых морскими ленточками бескозырках, обливаясь слезами ложились на берег и целовали песок. Они умоляли не отправлять их. Они хотели умереть здесь, в Севастополе, рядом с друзьями, оставшимися до последнего смертного часа. С трудом отрывали их от севастопольской земли с зажатыми пригоршнями песка и насильно уносили в подводные лодки.

… Все, что можно было спасти и увезти, спасли и увезли.

Немцы вступили в огромный город-кладбище. Сомкнутыми рядами, защищая друг друга и общей цепью тех, кто должен был уйти на Большую землю, шаг за шагом отступали севастопольцы. Это уже не были строгие войсковые соединения. Но это не был и хаос …

Каждое из таких стихийно сложившихся соединений ставило перед собой цель – затащить на свою позицию побольше боеприпасов и подороже отдать свою жизнь.

Когда в городе раздавались последние выстрелы, командиры Севастопольской обороны, следуя гордой морской традиции, последними сходили с исторического капитанского мостика. Вице-адмирал Октябрьский и дивизионный комиссар Кулаков улетели с последним самолетом. Генерал Петров ушел в море с последней подводной лодкой …»

Правда и вымысел соседствуют с явной дезинформацией читателей. Ведь родственники последних защитников Севастополя еще долгие годы ждали их, надеясь, что те были вывезены на Большую землю и просто письма где-то затерялись на почте … Те же из них, кто проживал на временно оккупированной территории, извещения получили лишь спустя годы.

До сих пор в Севастополь приходят сотни запросов от родственников защитников города, числящихся пропавшими без вести, с просьбой установить судьбу близких, но удается это очень немногим.

Но еще 5 июля 1942 г. газета Черноморского флота «Красный черноморец» опубликовала фото А. Соколенко с подписью «Бои за Севастополь.  Катера-охотники  сопровождали транспорты, идущие  к  городу-герою»  и  заметку А. Ивича «Бой над морем». В ней говорится, что транспорты с севастопольцами благополучно пришли в порт назначения, а летчики-гвардейцы   Арсентьев  и Черниенко отогнали вражеские самолеты, идущие в атаку на наши транспорты, эвакуирующие героических защитников Севастополя.

4 июля 1942 г. в «Правде» была опубликована, и передовица «Железная стойкость советских воинов» в которой была дана оценка подвига Севастополя: «Героическая оборона Севастополя составит одну из самых ярких и блестящих страниц истории отечественной войны советского народа против немецко-фашистских мерзавцев. Подвиги севастопольцев, их беззаветное мужество, самоотверженность, ярость в борьбе с врагом будут жить в веках, их увенчает бессмертная слава. Беззаветный героизм севастопольцев служит примером, вдохновляющим советских воинов на новые подвиги в борьбе против ненавистного врага».

24 июля 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте, борьбу с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество орденами была награждена большая группа начальствующего состава Военно-Морского Флота, в том числе орденом Ленина – 4 человека, Красного Знамени – 36 человек, Отечественной войны I степени – 5 человек, Красной звезды – 17 человек. Так Родина оценила подвиг руководителей Севастопольского оборонительного района и города, командиров и комиссаров соединений и частей Приморской армии и Черноморского флота. В Указ почему-то попали лишь те, кто был эвакуирован в июле из Севастополя, но не было ни одного из тех, кто дрался на севастопольской земле и после официально объявленного оставления нашими войсками города. Я не умаляю заслуг награжденных, но те, кто выполнил до конца свой долг в эти тяжелые дни начала июля и позволил командованию покинуть Севастополь, должны были быть также награждены. Но, составлявшие Указ, видимо перестарались – кто знает, что с ними стало?

В течение месяца в газетах публиковались статьи руководителей обороны Севастополя вице-адмирала Ф.С. Октябрьского, дивизионного комиссара И.Ф. Чухнова, других командиров и комиссаров. Писали и о Байде, Александере, других защитниках Севастополя, но ни слова не было сказано, что они попали в плен. В материалах о партизанах Крыма упоминались отдельные фамилии моряков-черноморцев, правда, чаще писалась лишь первая буква. Тем самым создавалась надежда у родственников, считавшихся пропавшими без вести воинов, что и они живы, воюют в немецком тылу. Лишь спустя годы стало известно о  нахождении  многих  из  них в плену…

Еще в изданной в 1957 году книге Н.П. Вьюненко «Черноморский флот в Великой Отечественной войне» говорится, что «30 июня 1942 года по приказу Ставки Верховного Главнокомандования советские войска начали эвакуацию Севастополя. Оставив небольшой отряд прикрытия, основные силы Севастопольского оборонительного района начали отход в район мыса Херсонесский. В продолжении трех дней корабли, подводные лодки и авиация Черноморского флота эвакуировали войска. 2 июля эвакуация основных сил были закончена. Оставшиеся на позициях отряды прикрытия вели тяжелые бои, а затем ночью прорвались в горы на соединение с партизанами Крыма» (стр. 143-144).

Известный советский историк академик А.М. Самсонов в изданном Академией наук СССР труде «Вторая мировая война» (изд. «Наука», Москва 1985 год) утверждает, что «Выполняя приказ Верховного Главнокомандования советские войска приступили к эвакуации, проходившей в исключительно тяжелых условиях. Части отходили в район мыса Херсонесский и под сильным огнем противника грузились на корабли, подводные лодки и в самолеты Черноморского флота.» (стр. 206).

В книге «Великая Отечественная война. Вопросы и ответы» (М., Политиздат. 1984 год) об этих днях говорится: «Лишь 30 июня, когда иссякли все боеприпасы, а также продовольствие и питьевая вода, по решению Ставки началась эвакуация войск из города, проходившая в очень сложной обстановке, под непрерывным воздействием авиации и артиллерии противника. 4 июля советские войска оставили Севастополь, хотя на отдельных участках (в частности, в районе мыса Херсонес) неравная по силам борьба с противником продолжалась до 9 июля.» (стр. 158).

Эту «информацию» подтверждали и авторы изданного в Москве издательством «Планета» в 1982 году фотоальбома «Великая Отечественная» Маршал Советского Союза В.И. Чуйков и генерал-лейтенант Б.С. Рабов: «Вечером 30 июня, когда у защитников города кончились боеприпасы, продовольствие и питьевая вода, по приказу ставки ВГК они отошли к берегу моря. Остатки гарнизона района (СОРа-Б.Б.) были эвакуированы на Кавказ. Часть защитников города прорвалась в горы и вступила в партизанские отряды». (стр. 108).

Адмирал Н.Г. Кузнецов в книге «Курсом к победе» (Москва, Воениздат 1975 года) также считает, что «часть защитников Севастополя, эвакуировать которых не удалось, все же пробилась в горы и присоединилась к партизанам». (стр. 209).

В 4-м издании, исправленном и дополненном, книги «Боевой путь Советского Военно-Морского Флота» (М, Воениздат. 1988) об этих днях говорится: «К исходу 30 июня средства обороны окончательно иссякли. Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение об оставлении Севастополя. Однако эвакуировать все войска было невозможно, так как порт находился под обстрелом противника и в него могли прорваться только подводные лодки и быстроходные катера. Для обеспечения района Херсонеса, где проводилась посадка, была организована линия обороны по меридиану Стрелецкой бухты. Частичная эвакуация продолжалась до 3 июля и протекала в исключительно сложных условиях. Весь район подвергался непрерывным бомбардировкам и ожесточенному артиллерийскому обстрелу. Подход кораблей к пристаням был невозможен. Поэтому погрузка войск и оружия на корабли осуществлялась с помощью шлюпок и катеров, многие бойцы добирались вплавь. Так удалось эвакуировать часть героических защитников Севастополя, часть пробилась в горы к крымским партизанам» (стр. 343).

И ни один из авторов даже не упоминает о десятках тысяч попавших в плен воинов.

                    СВИДЕТЕЛЬСТВУЮТ  ДОКУМЕНТЫ

Сейчас, спустя   годы, трудно проследить за тем, что происходило в те тяжелые дни. Поэтому обратимся к воспоминаниям Наркома ВМФ адмирала Н.Г. Кузнецова, коменданта береговой обороны СОРа генерал-майора П.А. Моргунова и книгам по истории севастопольской обороны.

В 9 час. 50 мин. 30 июня 1942 года Ф.С. Октябрьским была отправлена следующая телеграмма:

«Кузнецову, Буденному, Исакову.

Противник ворвался с Северной стороны на Корабельную. Боевые действия протекали в характере уличных боев. Оставшиеся войска сильно устали, хотя большинство продолжает героически драться. Противник резко увеличил нажим авиации, танками. Учитывая сильное снижение огневой мощи, надо считать, в таком положении мы продержимся максимум 2-3 дня.

Исходя из данной конкретной обстановки, прошу Вас разрешить мне в ночь с 30 июня на 1 июля вывезти самолетами 200-300 человек ответственных работников, командиров на Кавказ, а также, если удастся самому покинуть Севастополь, оставив здесь своего заместителя генерал-майора Петрова».

Вспоминает адмирал Н.Г. Кузнецов: «Об этой телеграмме мне доложили около 14 часов 30 июня. Хотя Севастопольский оборонительный район оперативно подчинялся маршалу Буденному, я понимал, что моя обязанность, прежде всего – своевременно дать ответ. Армейское командование в Краснодаре еще болезненно переживало недавнюю неудачу на Керченском полуострове. По опыту эвакуации Таллина я полагал, что главком едва ли примет решение сам, не запросив Ставку. Времени же для запросов и согласований уже не оставалось. По обстановке было ясно: Севастополь придется оставить. Переговорив по телефону со Сталиным, я в 16 часов 40 минут послал Военному Совету Черноморского флота телеграмму о том, что эвакуация разрешена.

Таким образом, 30 июня Ставка приняла решение оставить город».

Воспоминания Н.Г. Кузнецова несколько отличаются от документов, приведенных генерал-майором П.А. Моргуновым в книге»Героический Севастополь» со ссылкой на документы ЦВМА: «В 18 час. 30 мин. 30 июня Военный Совет Черноморского флота получил телеграмму из Главного Морского Штаба Наркомата ВМФ:

«В.С. Черноморского флота.

Нарком Ваше предложение целиком поддерживает.

Будет доложено Ставке.

30 – 06 – 42 г.  17 час. 10 мин. Алафузов. Никитин».

Около 19 час. Военный Совет флота получил ответ Наркома Н.Г. Кузнецова с разрешением Ставкой эвакуации на Кавказ.

Примерно через час в одном из казематов 35-й батареи состоялось последнее заседание Военных советов флота и Приморской армии».

На нем было решено оставить во главе войск СОРа генерал-майора П.Г. Новикова – командира 109-й стрелковой дивизии. Его помощником по морской части назначили капитана 3 ранга А.И. Ильичева.

В 21 час. 30 мин. 30 июня был издан боевой приказ командующего Приморской армии генерал-майора Петрова:

«1. Противник, используя огромное преимущество в авиации и танках, прорвался к окраинам города Севастополя с востока и севера. Дальнейшая организованная оборона исключена.

2. Армия, продолжая выполнять свою задачу, переходит к обороне на рубеже: мыс Фиолент – хут. Пятницкого – истоки бухты Стрелецкой. Оборона указанного рубежа возлагается на группу генерал-майора Новикова П.Г.

3. Группа генерал-майора Новикова П.Г. в составе: 109-й, 388-й СД, 142-й стр. бригады, курсов младших лейтенантов армии, учебного батальона 191-го СП, зенитно-пулеметного батальона. Артгруппа в составе 47-й АП, 953-й АП и 880-й ЗАП. Задача – упорно оборонять рубеж: хут. Фирсова – хут. Пятницкого – истоки бухты Стрелецкой».

Командование СОРа, убывая из Севастополя, ограничилось лишь устными приказаниями.»

Эвакуация осуществлялась на самолетах Московской авиагруппы особого назначения, прибывших из Новороссийска подводных лодках «Щ-209» и «Л-23», тральщиках «Взрыв» и «Защитник» и сторожевых катерах. Кроме того, из Севастополя вышли, базирующиеся в его бухтах, плавсредства в количестве 43 единиц (до Кавказа дошло лишь 17). Вышедших в море на шлюпках и подручных средствах подбирали летчики гидросамолетов, моряки с подводных лодок «А-2» и «М-112» и катеров. Отдельные севастопольцы достигли Турции и оттуда были отправлены на Родину.

Поздно вечером 30 июня Маршал Советского Союза С.М. Буденный направил в Севастополь директиву с разрешением эвакуации командования СОРа. Командующим СОРа был назначен генерал-майор Петров, которому предлагалось «немедленно разработать план последовательного отвода к месту погрузки раненых и частей, выделенных для переброски в первую очередь. Остатками войск вести упорную борьбу, от которой зависит успех вывоза». Но эта директива опоздала …

Спустя годы адмирал Н.Г. Кузнецов писал: «Были ли приняты меры для эвакуации? Это вопрос мне приходилось слышать не раз. Вопрос о возможном оставлении Севастополя должен был стоять перед командованием флота, главнокомандованием Северо-Кавказского направления, которому Черноморский флот оперативно подчинен, и Наркоматом ВМФ. Все эти инстанции обязаны были заботиться не только о борьбе до последней возможности, но и о вынужденном спешном отходе, если это потребует обстановка. Эвакуация оставшихся войск после третьего штурма Севастополя еще ждет объективного, исторического анализа; сделать подробный анализ в рамках воспоминаний трудно.

 … Об эвакуации войск, конечно, следовало подумать нам, в Наркомате ВМФ, подумать, не ожидая телеграммы из Севастополя. Никакая другая инстанция не должна была заботиться о защитниках Севастополя так, как Главный морской штаб под руководством Наркома. Ни оперативное подчинение флота Северо-Кавказскому командованию, ни руководство Севастопольским оборонительным районом (через главкома направления или непосредственно со стороны Ставки) – ничто не освобождало от ответственности нас, флотских руководителей в Москве. И меньше всего следовало упрекать в непредусмотрительности местное командование, которому была дана директива драться до последней возможности. Военные советы Черноморского флота и Приморской армии со своими штабами в обстановке напряженных боев не могли заранее заниматься разработкой плана эвакуации. Все их внимание было сосредоточено на отражении врага.

Когда 30 июня Ф.С. Октябрьский доложил о необходимости оставить Севастополь, нам в Москве представлялось, что борьба может продлиться еще неделю-две. Но этот расчет был неверен, мы переоценили силы и возможности обороняющихся. Прорыв противника с Северной стороны на Корабельную оказался для нас неожиданным. Как-то, уже позже, я разговаривал об этом с адмиралом И.С. Исаковым, который был в те дни заместителем Главкома и членом Военного Совета направления. Он откровенно сказал, что «если бы эвакуация была до деталей продумана и проведена раньше, возможно удалось бы вывезти больше людей». Но это только предположения. Если бы мы, скажем, в середине июня 1942 года поставили перед Ставкой вопрос об эвакуации Севастополя и получили разрешение, что маловероятно, то в этом случае было бы вывезено больше людей и кое-какая техника.

Но в таком грандиозном сражении, какое происходило под Севастополем, никто не мог предусмотреть, когда возникнет критическое положение. Приказ Ставки, весь ход войны, обстановка тех дней на фронтах требовали драться в Севастополе до последней возможности, а не думать об эвакуации. Иначе Севастополь не сыграл бы своей большой доли в борьбе за Кавказ и косвенно за Сталинград, армия Манштейна не понесла бы таких потерь и была бы переброшена раньше на новое важное направление.»

Наркомат ВМФ к тому времени уже имел опыт эвакуации войск морским путем. Еще 30 сентября 1941 года Военному Совету Черноморского флота была направлена директива Наркома № 3Н/545 об учете опыта Таллина при эвакуации Одессы. Выполнение ее требований позволило вывезти в Крым защитников Одессы без каких-либо существенных потерь, скрытно и в сжатые сроки.

Но в данном случае, видимо, не малую роль сыграла директива командующего Северо-Кавказским фронтом № 00201/ОП от 29 мая:

«… Севастополь имеет прочную систему обороны, может противостоять любому наступлению противника.

Приказываю:

1. Предупредить весь личный состав, что Севастополь должен быть удержан любой ценой – переправы на Кавказский берег не будет …».

Прибыв в Новороссийск, Октябрьский и Кулаков направили в Москву и Краснодар последнее боевое донесение на 24.00 30 июня. В нем говорилось: «В ожесточенных боях 29 и 30 июня остатки 25-й, 345-й, 388-й стрелковых дивизий, 7-й, 8-й, 9-й и 138-й стрелковых бригад, 3-го полка морской пехоты понесли исключительно тяжелые потери и полностью потеряли боеспособность.

Таким образом, к исходу 30 июня в составе войск СОРа, частично сохранивших боеспособность, осталось 109-й стрелковой дивизии около 2000 бойцов, 142-й стрелковой бригады около 1500 бойцов и сформированные из остатков разбитых частей, артполков Береговой обороны, ПВО и ВВС четыре батальона с общим числом до 2000 бойцов. Эти войска, кроме стрелкового оружия, имеют небольшое число минометов и мелкокалиберной артиллерии. Кроме того, осталась в строю 305-мм 35-я башенная батарея, но с сильным расстрелом орудий.

Аэродромы находились под непрерывным обстрелом и бомбовыми ударами авиации противника.

… Исходя из сложившейся обстановки на 24.00  30.06.42 года и состояния войск считаю, что остатки войск СОРа могут продержаться на ограниченном рубеже один, максимум два дня.

… Новикову поставлена задача продолжать уничтожать живую силу противника на последнем рубеже (на западном берегу Стрелецкой бухты – отм. 30,6 – отм. 36,3, далее по валу на юго-запад до отм. 24.9 и к берегу моря – 6.6) и обеспечить отход и эвакуацию возможно большего числа людей. Для этого ему направлено 5 подлодок, 4БТЩ и 10 катеров МО. Кроме того, если позволит обстановка, 1 июля будут посланы самолеты.

… Захватив Севастополь, противник никаких трофеев не получил. Город, как таковой, уничтожен и представляет груду развалин.

… Отрезанные и окруженные бойцы продолжают ожесточенную борьбу с врагом и, как правило, в плен не сдаются …

… Все защитники Севастополя с достоинством и честью выполнили свой долг перед Родиной.»

19 час. 30 мин. 1 июля   в  донесении генерал-майора Новикова указано:   «наши части под натиском противника отошли на рубеж Камышовая бухта – отм. 16.6. При данном положении ночь с 1 на 2 июля является последним этапом эвакуации и организованной борьбы за Севастополь».

В 22 час. 15 мин. 1 июля вице-адмирал Октябрьский запросил генерала Новикова: «Немедленно донести мне, можете ли продержаться два-три дня на этом рубеже». Но ответа из Севастополя не поступило …

В последней телеграмме Новикова говорилось: «Начсостав 2000 человек готовности транспортировки». В ночь на 1 июля эвакуации подлежали высшее командование и командный состав от командира полка и выше. Основная часть их была вывезена. Остальной командный состав отзывали из частей на 35-ю батарею для эвакуации в ночь с 1 на 2 июля. На этом, по словам начальника штаба флота Елисеева, эвакуация должна была быть закончена. 1 июля он направил телеграмму Новикову: «По приказанию КЧФ «Дугласы» и морская авиация присланы не будут. Людей сажать на БТЩ, СКА и ПЛ. Больше средств на эвакуацию не будет. Эвакуацию на этом заканчивать».

В ночь на 2 июля прибывшие с Большой земли катера смогли взять лишь немногих защитников города. Перегруженные, они уходили в море, а на берегу и в воде тысячи бойцов надеялись, что еще придут корабли и их не забудут.

На рассвете 2 июля, идущий вдоль Крымского берега СКА-0112 был атакован четырьмя немецкими катерами, затем прилетел «Ю-88» и начал обстреливать катер. Катер был подбит. Из 94 человек в живых осталось лишь 16, которые были захвачены в плен. В районе мыса Сарыч был потоплен СКА-0124. В плен попало 15 человек. Все пленные были доставлены в Ялту. Среди них были генерал-майор Новиков, бригадный комиссар Хацкевич, капитан II ранга Заруба, политрук Звездкин, а также командиры и бойцы из штаба 109-й СД и, оставшиеся в живых, члены экипажей.

Прибывшие с Кавказа катера, тральщики и подводные лодки не могли решить проблему эвакуации защитников Севастополя.

По воспоминаниям немногих, оставшихся в живых защитников Севастополя, трудно составить картину тех трагических дней июля 42-го. Но отдельные эпизоды героических подвигов воинов, так и оставшихся, в большинстве своем, неизвестными, самопожертвование, чтобы спасти других, таких же обреченных на смерть или плен, гибель в бою, увы, не подтвержденная до сих пор архивными документами и отсутствие места захоронения ждут своих исследователей уже больше семидесяти лет. Свой «вклад» в замалчивание этих подвигов внесли и те, кто вроде бы должен был по своему статусу собирать, изучать и пропагандировать их. Основными причинами этого были и секретность многих документов, и грозное «низзя», когда решался вопрос о военнослужащих, попавших в плен, и разобщенность ведомств, к которым принадлежали музеи и архивы, а сейчас и государственные границы, разделившие страну, победившую фашизм, на отдельные государства с разным отношением к событиям и героям тех военных лет. Даже сейчас трудно получить доступ к хранящимся в фондах воспоминаниям и документам. Принцип «собаки на сене», к сожалению продолжает существовать …

Понятие «плен» в уставах РККА отсутствовало, а слова «плен» нет даже в «Советском энциклопедическом словаре» издания 1979 года, хотя есть понятие «военнопленные», взятое из международного права.

В «Словаре русского языка» С.И. Ожегова 1961 года издания сказано, что плен – это «состояние, в котором находится человек, захваченный противником и лишенный свободы». А понятие «военнопленный» намного проще, чем в международном праве.

Вопрос о том, сколько человек погибло и попало в плен во время последних боев на севастопольской земле до сих пор остается открытым. Запущенные в сводке Совинформбюро цифры значительно отличаются от реальных. Ведь даже приводимые в последние годы в открытой печати данные отличаются от них примерно на порядок. Так в книге «Россия и СССР в войнах ХХ века»,  изданной  под  редакцией  Г. Ф. Кривошеева (М., «Олма-Пресс», 2001), приведены данные по потерям Приморской армии (1 формирование) с 01.09.41 по 07.07.42, т.е. за период ее участия в обороне Одессы, боях в Крыму и обороне Севастополя.  В  1942 г.  безвозвратные  потери  составили 69118  чел.,  санитарные – 92910 чел.

Но Севастополь  защищали  также моряки Черноморского флота,    данные  о  потерях среди которых не включены в эту таблицу, т.к. они не входили в состав Приморской армии.  В этой  же  книге потери  Черноморского  флота  и  Приморской  армии  в  период  обороны  Севастополя    с  30.10.1941 г.  по  4.07.1942 г.  составили  200 481 чел.,  в  т.ч.:  безвозвратные —  156880  чел.,  санитарные – 43601 чел. (причем,  большинство  раненых  не  было  эвакуировано). 

     Согласно данных отчета по обороне Севастополя в период с 21 мая по

30 июня в СОРе числилось 126967 человек. Общие потери за этот период составляли  90511 человек, в т.ч. убитыми 24647 чел., ранеными 55289 чел, пропавшими без вести 10357 чел. За период с 21 мая по 3 июля было эвакуировано 18635 раненых, 1349 чел. командного и 1489 чел. рядового состава и 147 заключенных. Если вычесть количество погибших и вывезенных на Кавказ, то на 3 июля в Севастополе находилось 70343 человека. А пропавшие без вести за указанный период 10357 чел.  погибли или попали в плен. Причем в Севастополе остались и 36654 раненых, которых исключили из состава СОРа как санитарные потери.

     По другим, ныне рассекреченным источникам, в СОРе на 1 июля оставалось 79956 бойцов и командиров. Так что цифра около 80 тысяч человек, значительную часть из которых составляли раненые, приведенная вице-адмиралом Ф.С. Октябрьским на военно-научной конференции в 1961 году, видимо соответствует действительности. Из них порядка 50 тысяч входили в состав Приморской армии и 30 тысяч – Черноморского флота.

     В   Книге Памяти Севастополя    отметка  «пропал без вести» и дата 2-3 июля 1942 года встречается чаще, чем запись о гибели и, тем более, о месте захоронения.

     Немецкий генерал Курт Типпельскрих в «Истории второй мировой войны» утверждает, что на мысе Херсонес захвачено в плен 100 000 советских воинов. Цифра, конечно, несколько завышена, как и в других трофейных документах, но все же ближе к действительной, чем данные, приводимые Совинформбюро 4 июля 1942 года.

    В донесении 30-го армейского корпуса вермахта говорится:

«II  Количество захваченных пленных в полосе корпуса с 21 по 30.06.42 года составило 6504 чел.

IV  За период с 3-го по 4-е июля было захвачено пленных 33624 чел.

VII  6.07.42 захвачено 512 пленных.

VIII  За период с 07.06.42  ХХХАК захватил 80914 пленных (Донесение от 10.07.42)»

     Причем данные донесений оперативного и разведотдела корпуса идентичны, хотя в число захваченных входят и местные жители.

      Во что вспоминает доктор Е. Эммрих о своей поездке с начальником военно-санитарного управления района доктором Ромбахом: «Мы выехали за пределы города (Севастополя – Б.Б.), отдалившись от него на 1 км к югу. Там, на косогоре, в виноградниках, на земле лежали тысячи русских раненых. Несколько дней они ничего не ели и не пили. Подавляющее их большинство не подвергалось даже первичной хирургической обработке. Час от часа солнце палило все немилосерднее. Плачевное состояние этих поверженных войной людей взывало к небесам. Казалось, что над холмами висел один слабый, скорбный вздох. А в долине внизу находились несколько переполненных загонов, в которых находилось около 30 тысяч не пострадавших военнопленных. Оттуда доносились отдельные выстрелы». (Bamm P. Die unsichtbare Flagge. Munchen, 1982).

В донесении командующему войсками оперативного тылового района группы армий «Юг» начальник полиции безопасности и СД крепости Севастополь оберштурмфюрер СД Фрик 16 июля 1942 года докладывал: «Оперативная обстановка в крепости Севастополь и прилегающих районах в течение пятнадцати суток с момента взятия крепости (включая 15 июля) характеризуется следующими основными факторами:

  • полным подавлением организованного сопротивления русских, как на суше, так и на море, у берегов Крыма;
  • засоренностью освобожденной территории Крыма многочисленными бандобразованиями, именующими себя партизанами, скрывающимися в горах, готовыми принять вооруженных русских из разбитых полков и подразделений;
  • наличием в прибрежной зоне, в развалинах самой крепости Севастополь, в прилегающих деревнях сотен мелких разрозненных остаточных групп и отдельных вооруженных матросов, солдат, командиров противника, партийных функционеров;
  • засоренностью освобожденной крепости многочисленной агентурой большевиков и их пособников, готовых дать укрытие недобитым матросам и комиссарам.

Наиболее характерные враждебные проявления за данный период (с 1 по 15 июля включительно):

  • до 12 июля включительно продолжалось сопротивление фанатически настроенных русских в районах мысов Фиолент и Херсонес; до конца 3 июля к ним пытались пробиться суда противника: 4 быстроходных тральщика, 17 сторожевых катеров и, по неполным данным – 6-10 подводных лодок;
  • в течение второй половины дня 3 июля, в ночь на 4 июля и весь день 4 июля остаточные группы делали попытки пробраться вдоль берега и уреза моря, чтобы выбраться из окружения, но в районе лощины, левее батареи-форта «Максим Горький – 2» им преграждали путь наши прочные засады, сформированные из пулеметчиков и автоматчиков;
  • в течение 3-15 июля на территории крепости, преимущественно в ночное время, убито и пропало без вести 278 военнослужащих, что доказывает наличие значительного числа преступного, пробольшевистски настроенного элемента;
  • во время обысков, проведенных 8-9 июля в домах, развалках, подвалах, сараях, с помощью военнослужащих выявлены сотни лиц, дававших приют солдатам и матросам противника;
  • 9 июля сожжена автомашина в районе железнодорожного вокзала, преступники скрылись;
  • 12 июля убиты два полицейских;
  • 14 июля взят русский врач, укрывавший под видом больных раненых.

Всего с 1 по 15 июля, включительно, ликвидировано (не считая военнослужащих, окруженных вблизи вышеуказанных мысов) 178 вооруженных групп противника из числа комиссаров, командиров, матросов и солдат, 27 бандобразований из числа гражданских лиц, 76 одиночных бандитов.

… Специально прибывшей в крепость зондер-командой СС в составе 800 человек, управлением СД, комендатурой, полицией совместно с привлеченными в помощь воинскими подразделениями проведен ряд крупномасштабных молниеносных акций с целью выявления комиссаров, командиров Красной Армии, большевиков из гражданских лиц, комсомольцев, все выявленные оформлены (убиты)».

В газетах периода войны имеется немало корреспонденций об обращении немецко-фашистских оккупантов с советскими военнопленными.

22 марта 1944 года газета «Красный Крым» писала о бахчисарайском лагере, куда в июле 1942 года пригнали защитников Севастополя: «Этот лагерь был расположен на крутом склоне горы. Люди лежали здесь вповалку на земле и задыхались от жары и жажды. Воду пленным не давали, а кормили ржавой соленой хамсой. Вода была по ту сторону колючей проволоки, ограждавшей лагерь, в поливной канаве. Тех, кто пытался пробраться к воде, часовые убивали.

В южной части лагеря колючей проволокой был отделен небольшой угол, который военнопленные называли «мышеловкой». В эту «мышеловку» загонялись командиры, коммунисты, комсомольцы, евреи и другие «особо опасные» пленные. Там их раздевали, избивали до полусмерти, а вечером расстреливали. Только с 5 по 15 июля в этой «мышеловке» погибло 5500 человек.

Вторая «мышеловка» в лагере носила вывеску «Красного Креста». В ней массами погибали раненные военнопленные, привезенные из госпиталей Севастополя.

16 июля многих военнопленные погнали в Симферополь. По дороге гитлеровцы застрелили около 400 чел.

В симферопольском лагере на территории бывшего «картофельного городка» фашистские надсмотрщики выбивали пленным глаза, разбивали лица. Офицеры развлекались более утонченно: они приходили в лагерь с овчарками и натравливали их на людей.

Тысячи военнопленных погибли от голода, от изнурения на непосильной для человека работе».

В сообщении Совинформбюро от 20 января 1944 года приведены показания захваченного в плен немецкого ефрейтора, которым рассказал о потоплении в декабре близ Севастополя 5 тысяч заключенных, содержавшихся в городской тюрьме гестапо, и потопленной в январе группе советских военнопленных. В апреле-мае 1944 года на кораблях, увозивших из Крыма гитлеровских вояк, прикрывались советскими военнопленными.

        В докладе Крымской комиссии по расследованию злодеяний немецко-румынских фашистских захватчиков в Крыму и причиненного ими ущерба зафиксированы факты уничтожения советских граждан: «В Симферополе на территории совхоза «Красный» варвары уничтожили свыше 8000 советских граждан.

      В Севастополе немецко-фашистские мерзавцы сожгли в инкерманских штольнях 3000 чел., сожгли в барже 2500 чел., утопили в море 8000 чел и использовали в качестве маскировки своих судов не менее 9000 чел. советских граждан.

      По всему Крыму немецко-фашистские оккупанты за время оккупации расстреляли 71921 мирного жителя и 19319 советских военнослужащих; замучили 18322 человек гражданского населения и 26615 человек военнослужащих …  За  время оккупации расстреляно, замучено и угнано в рабство по Крымской АССР  219625 человек».

     Но севастопольцев гнали и в лагеря Румынии, Польши, Германии, Франции,  Норвегии и других стран Европы.

      По воспоминаниям очевидцев дорога от Херсонеса была усеяна трупами наших воинов, а выживших ждали еще долгие месяцы плена.

       Поэтому очень трудно восстановить судьбу всех тех, кто выполнил свой долг до конца и попал в плен, когда иссякла надежда на эвакуацию …

Колонна пленных солдат и матросов crimea-front.ru

5 комментариев

Оставить комментарий
  1. Огромное спасибо автору за материал!
    Вместе с тем, выскажу своё видение по вопросу. Мой дед погиб в начале октября 1941 года в Смоленской области ( ныне Тверская область). Почти 72 дня 250 стрелковая дивизия держала оборону на большаке Смоленск- Духовщина- Белый- Ржев — Вязьма. Так вот, в окрестностях Богом забытого уголка Бельской земли есть братские могилы, в которых погребено: Заболотье- почти 1200 бойцов, Белый- более 2000, Плоское- 6500 бойцов, Демяхи — почти 3500 бойцов. Конечно, ожесточенные бои в этой сельской лесисто- болотистой местности велись с 20-х чисел июля 1941 года до середины марта 1943 года. И потери Красной Армии были огромными.
    О героической обороне Севастополя написано десятки книг, сотни статей, тысячи газетных заметок… Однако, если в информационных сервисах Министерства Обороны России (обд- Мемориал или Памяти Народа) посмотреть на сведения о воинских захоронениях на территории Севастополя, сразу же возникают вопросы о несоответствии количества захоронений и числа похороненных бойцов с рассказами о кровопролитных и ожесточенных боях защитников Севастополя! По данным Департамента городского хозяйства всего в Севастополе на государственном учете состоит 114 воинских захоронений. По моим подсчетам- 129 ( исключая могилы афганцев). При этом, общее количество погребённых воинов, имена которых увековечены на мемориальных плитах, составляет примерно 2600.
    Получается, что в деревнях Бельского района Тверской области погребено и увековечено намного больше погибших бойцов, чем в Севастополе, героически сражавшемся в 1941-42 гг.? О боях за освобождение Севастополя в апреле- мае 1944 года пока разговор не ведётся.
    Как и чем такое беспамятство можно объяснить?
    «Историческая правда» есть юридически оформленное видение прошлого. Так вот, мы можем сколько угодно рассказывать о героизме защитников Севастополя, но если мы не восстановим их могилы, если их имена не увековечим золотыми буквами на мемориальных плитах, то наши рассказы так и останутся всего лишь рассказами.

  2. Конечно, можно сказать что в Севастополе трепетно относятся к сохранению памяти. Оспаривать не буду.
    Однако, если воинское захоронение не имеет оформленного паспорта ( учетной карточки), не имеет выверенного поименного списка похороненных бойцов, не стоит на государственном учете как воинское захоронение, не принято на баланс муниципальными властями и не имеет кадастрового учёта с определением охранных зон, а земельный участок воинского захоронения не имеет обременений- в результате получается, что воинское захоронение обезличено. Оно, вроде есть, а юридически его нет. Делай с ним что хочешь!
    Будучи в Севастополе я слышал от жителей рассказы о том, что в районе троллейбусного девона ул. Льва. Толстого в 1942 году размещался временный концлагерь. Есть ли сегодня там памятный знак или иной какой- либо памятник посвящённый нашим военнопленным и местным жителям, мне установить не удалось.

  3. Конечно, можно сказать что в Севастополе трепетно относятся к сохранению памяти. Оспаривать не буду.
    Однако, если воинское захоронение не имеет оформленного паспорта ( учетной карточки), не имеет выверенного поименного списка похороненных бойцов, не стоит на государственном учете как воинское захоронение, не принято на баланс муниципальными властями и не имеет кадастрового учёта с определением охранных зон, а земельный участок воинского захоронения не имеет обременений, то в результате получается, что воинское захоронение обезличено. Оно, вроде есть, а юридически его нет. Делай с ним что хочешь!
    Будучи в Севастополе я слышал от жителей рассказы о том, что в районе троллейбусного депо на ул. Льва. Толстого в 1942 году размещался временный концлагерь. Есть ли сегодня там памятный знак или иной какой- либо памятник посвящённый нашим военнопленным и местным жителям, мне установить не удалось.

    1. Борис Баншац

      Михаил, лагерь военнопленных находился на территории, к4оторую занимали склады гидрографического отдела. Это было лет 20 н6азад. Рядом была ремстройконтора КЭЧ. ее снесли и построили эжилой дом. Что сейчас на месте складов — не знаю. давно не был в Севастополе. Памятника там не было.

  4. Владимир

    Всё очень печально! Десятки и сотни тысяч людей отдали жизни за Родину, за свободу, за свои семьи. Но, поскольку госаппарат России и тогда и сейчас больше всего озабочен сохранением своей власти, именно поэтому все мы, и погибшие- в первую очередь, были расходным материалом в этой борьбе. Поэтому то, что сейчас есть- логично. Формальные памятники, почести по праздникам, отписки должностных лиц… хорошо, что павшие герои не видят этого, а нам с этим жить. Увы!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *