В Одесский порт начинают приходить большие американские пассажирские теплоходы с репатриированными военнопленными, освобожденными где-то в Италии, Франции и т.д. Поскольку морского вокзала нет, он разрушен, теплоходы швартуются к 1-3 причалам порта в районе Австрийского пляжа. По трапу спускаются радостные парни, которые прошли огонь войны, где-то не по своей вине попали в окружение, прошли мучения в немецких концлагерях, и вот, наконец, они дома, на своей родной земле. Все они одеты в американскую военную форму, у каждого одеяло, вещмешок, некоторые перепоясаны пулеметными лентами, у кого-то в руках ружья.
Стучат выбленки трапа под ногами бывших солдат, провожая их домой. Кто-то становится на колени и целует родную землю, кто-то крестится, кто-то плачет. Наконец-то после стольких перенесенных страданий, страхов и мук они вернулись в свою страну, все ужасы остались позади.
Всех выстраивают на причале вдоль борта корабля, американские матросы обходят строй, раздают блоки сигарет «Luky strike» и пайки-рационы. Капитан теплохода поздравляет с возвращением на родину и желает всем счастья.
А рядом швартуются бывшие румынские теплоходы, которые после капитуляции Румынии переданы нашему государству и причислены стали к санитарному транспорту. Впоследствии один из них вернули румынам, а второй переименовали в «Украину», и еще многие послевоенные годы он работал на Крымско-Кавказской линии.
Тяжелораненых бойцов грузят в санитарные эшелоны. Они не могут встать, но видят раздачу сигарет и бросают из окон вагонов свои пилотки, чтобы репатрианты положили туда курево. Мы с пилотками несёмся к репатриантам за сигаретами, а потом бежим обратно к вагонам санитарного эшелона.
Раздается команда, и строй репатриантов шагает к портовой проходной, а мы – вместе с ними, выпрашивая на ходу хоть что-нибудь. Кто-то из мальчишек получает жвачку, кто-то шоколад или печенье, а кому-то достается одеяло. Колонна выходит на Таможенную площадь, там люди в общей толпе разбиваются на группы. Где-то раздается задорная дробь барабана, и лихой грузин отбивает чечетку. В другом конце хором дружно поют русскую песню, рядом пляшут гопак. Долгожданное настало возвращение на родную землю – все вне себя от радости. Начинается митинг. Появляется импровизированная трибуна, какой-то военный поздравляет людей, и в ответ репатрианты кричат ему слова благодарности.
А вокруг площади незаметно возникает плотное кольцо красноармейцев, вооруженных автоматами. Митинг окончен, и колонна «освобожденных» военнопленных, которых родина только что встречала с таким ликованием, в плотном кольце конвоя направляется за город, в сортировочный лагерь. Там специальная комиссия будет вести «шемякин суд». Долгим будет расследование, и страшными будут вопросы: как попал в плен, почему не застрелился? Многие из тех, кто не сумел убедительно доказать, что попали в плен не по своей вине, особенно не раненые, получают длительный срок заключения и отправляются в советские концлагеря, которые по режиму и содержанию не уступают немецким. Вот так встречала Родина своих сыновей, переживших ужасы войны и немецкого плена. Они не могли в это поверить, несмотря на предупреждения американцев. Встречала и одновременно расправлялась с ними, раскрывая суровые, безвинно карающие объятия…