Макаров А. Курение убивает

Насколько это правда, я не знаю. Потому что я жив и здоров до сих пор. Но что оно мешало мне жить двадцать восемь лет, так это я точно знаю. Без него я обходился спокойно тридцать один год первых лет моей жизни. Я считал, что от курения я не завишу, хотя со своими друзьями я покуривал и не один десяток раз. Те курили постоянно, а я только тогда, когда я сам этого захочу. И это я считал своим достижением, своей особенностью. Можно сказать, своей независимостью от никотина.

Это было моё преимущество над моими курящими друзьями. Во всяком случае, я так считал.

Но когда в моей жизни встала дилемма запить или закурить, то я выбрал последнее.

Я сидел часами, упиваясь сигаретой, только для того, чтобы мозги не сошли набекрень.

Проще было бы взять бутылку водки, и отойти в нирвану. Как у нас тогда говорили, уйти в страну дураков. Но я тогда был в полном сознании. Мне ничего не мешало думать и с сигаретой в руке. Я хотел быть полном осознании того, чтобы трезво оценивать свои поступки.

И только тут я заметил, что как только я затушу сигарету, то через какое-то время меня посещает внутренний голос, который спрашивает меня, а не закурить ли мне сейчас ещё одну сигарету. И потом он спрашивал меня об этом с особой назойливостью всё чаще и чаще. И чем был дольше перерыв во времени между сигаретами, внутренний голос всё более активнее интересовался:

— А не закурить бы тебе сейчас? А ты, что ещё не закурил? Так возьми сигаретку, вон там, в пачке ещё осталась последняя, и закури. И ты ещё не взял её? И ты ещё не покурил? О! А как хочется. Как жаль, что ты не покурил. Ты же посмотри. Вокруг все курят. Им хорошо. Так и тебе станет точно так же хорошо. Ну, пожалуйста, закури. Ведь никто не увидит. Никто не почувствует. Это будет только нашей тайной. Ну, закури! Очень тебя прошу.

Он, этот внутренний мерзкий голос, всегда мне указывал верный путь к тому месту, где лежат сигареты. Он всегда знал, где их взять, как их выпросить у прохожего на улице. Он был всегда таким умным и находчивым, когда дело касалось того, где достать сигарету и как бы побыстрее её выкурить.

Поначалу это меня пугало, что во мне или в моём мозгу живёт ещё кто-то, кто сильнее меня, кто просит меня закурить. Значит он сильнее меня. Но что же это за зараза такая, которая сильнее меня?

Я стал об этом задумываться.

Значит так. Я выкуриваю сигарету. Мне спокойно и хорошо. Через полчаса сосущее ощущение на языке заставляет меня задуматься, что же мне не хватает.

Но если я занят работой, я этого не замечаю. Так как работа поглощает все мои желания. Даже и сокровенные, если ты очень увлечён именно той работой, которая тебе нравится. Ты работаешь. Работаешь продуктивно, но стоит тебе отвлечься, как опять возникает сухость во рту, непередаваемое пакостное ощущение на языке, которое заставляет тебя задуматься. А что же тебе не хватает? Тогда уже вступает в действие внутренний голос, который вкрадчивым голосом советует:

— А не закурить ли тебе? Что ты там тянешь? Давай, закури! Ты так долго не курил….

Рука сама собой тянется к карману, где лежит пачка сигарет. Ты бросаешь всё! Ты бросаешь любимую работу. Ты подчиняешься нечту, что живёт внутри тебя, а оно сначала просит, потом требует, потом вопит и заставляет тебя сделать тот единственный жест, чтобы успокоить себя. Нет! Не тебя самого, а того, кто поселился в тебе. И он всегда руководит тобой, твоими поступками и желаниями.

Это мерзкий червяк, которому ты позволил поселиться в себе, завладел тобой, всеми твоими помыслами и желаниями. И он теперь и навсегда становиться твоим хозяином. Он владеет тобой, твоим мозгом, твоими желаниями и поступками. Ты бессилен против него. Теперь он твой хозяин! И он каждый раз мерзко смеётся тебе в лицо, когда ты всё-таки выполнил его желание и закурил.

После этого он мирно успокаивается, укладывается спать внутри твоего сознания, но, когда ты не дал ему через полчаса или, максимум через час, дозу никотина, он во всю свою мощь начинает его требовать. Он поднимается из глубины твоего сознания и перехватывает твою глотку. Он требует только одного.

ДАЙ МНЕ НИКОТИН. Я ЕГО ХОЧУ!

И ты безвольный, опустошённый мукам борьбы с этим мерзким червяком, достаёшь очередную сигарету. Зажигаешь её. Делаешь первый вдох. Вот тут он, внутри тебя, замирает, начинает успокаиваться и вновь укладывается спать.

Сигарета заканчивается. Ты её тушишь. Из пепельницы, которая уже прогоркла запахом никотина, опять несётся вонь. Но ты её уже не замечаешь, хотя она тебе противна. Ты к этим запахам привык, и они уже тебя не смущают и не вызывают неудобства.

Но во рту остаются сухость, горьковатый привкус никотина, от которого хочется избавиться. Приходиться избавляться от него. Ты пьёшь воду, чай, кофе, рассасываешь мятные конфетки.

Но после кофе курить хочется ещё больше. Это другой наркотик. Он нашему червяку не нравиться. Сонный червяк опять поднимается, но ещё только с одним полуоткрытым глазом.

— Что за ерунда? Что потревожило мой сон? Что это мне пытаются тут втулить? – недовольно ворчит он, но почувствовав вкус кофе, начинает нахально возмущается. — Это не моё! – и тут же начинает требовать и умолять. — Выкинь эту гадость и дай мне только одну сигаретку. Только лишь одну….

Если у тебя её нет, то он заставляет тебя клянчить её у друзей, знакомых, и даже, у посторонних прохожих, как бы тебе от этого стыдно не было. Ты даже можешь украсть сигаретку у зазевавшегося товарища, который оставил пачку на столе. И он добивается своего! Сигарета у тебя во рту. Первая затяжка. И ….

Вкус во рту изменяется, отвратительный вкус ушёл. Довольный червяк удовлетворён. Его опять охватывает чувство дрёмы, он устраивается калачиком у тебя внутри. И засыпает.

Ты попиваешь кофе или чай. Тебе хорошо. Ничто не вызывает у тебя жажду и неприятный, сосущий вкус на языке. Но опять же — всё это временно. Это продолжается только до тех пор, пока действие никотина усыпляет червяка. Но как только оно заканчивается, а это полчаса, червяк снова просыпается и вновь начинает изводить тебя своими требованиями.

И так до бесконечности. Он сильнее тебя. Он мощнее тебя. Ты только инструмент для его благополучия. И даже перед твоей смертью, червяк попросит тебя закурить. Ему не страшно умирать. Он вечен. Это только он с тобой сегодня и до последнего твоего дыхания. А после того, как из тебя уйдёт твой последний вздох, он без сожаления расстанется с тобой, оставив внутри тебя только следы своего обитания.

И я это видел

Я окончил первый курс. У меня был первый отпуск на два месяца. У всех на один, а у меня на два. Потому что я свою летнюю практику отработал зимой. Во всех соревнования, в которых я участвовал, я занимал первые места. Учёба давалась легко. Я просто наслаждался, когда за свой правильный ответ я получал отличную оценку. За свою победу – очередную медаль или приз. Меня пьянила красота бега, радость победы. Я мог пробежать до десяти километров и не устать. Во время бега, будь то осенью во время дождя или зимой по снегу, при минус двадцати, я всегда думал о том, что мне предстоит сделать, как это сделать и как добиться лучшего результата. Результата на ринге. Стать победителем. И в этом помогала мне во многом моя дыхалка. Я мог бежать рывками, бросками, но никогда от этого не задыхался. Так же, как и на ринге, делая фейерверки финтов, я всегда оставался к концу боя, если он не заканчивался раньше в мою пользу (а тогда я знал, что я не напрасно потратил свои силы), со своим спокойным дыханием. Мой тренер Митя всегда этому удивлялся. Как это можно? Потратить столько сил, энергии, да ещё и в таком темпе и иметь равномерное дыхание.

А результат приходил сам собой. Он был очень прост. Его надо было очень хотеть. А когда есть желание чего-то добиться, то надо лишь приложить немного усилий и, результат всегда будет у тебя в руках. Отметай соблазны, отбрасывай в сторону неверные решения. И цель, к которой ты стремишься, всегда будет твоей и ты её добьёшься. У меня так всегда и получалось.

И вот таким героем я заявился в свой провинциальный городок под названием Свободный. Конечно, хотелось всем друзьям и знакомым рассказать, как же это я добился таких результатов в учёбе и спорте.

Но моим друзьям, так называемым друзьям, это было всё безразлично. Это была абсолютно другая атмосфера. Это были совсем другие люди. Это был совсем другой город с устоявшимися нравами и привычками. И все мои бывшие друзья смотрели на меня, как на разноцветного попугая. И только одно радовало их в общении со мной. Это то, что у меня были деньги, и с их помощью можно было хорошенько погулять.

В их понимании погулять это было – взять пару бутылок дешёвого вина и сигарет. В парке всё это выпить и, хмельными и безбашенными, заявиться на танцплощадку.

Иногда там случались и драки. Мне, с моими навыками бокса, не доставляло труда отправить на землю несколько соперников наших предполагаемых девчонок. Чем я и снискал себе дешёвую славу у своих дружбанов и этих размалеванных красавиц. Но разве я тогда понимал, что всё это лишь туман эйфории от вседоступности, созданной алкоголем и табаком?

Покрасоваться перед местными красотками в небольшом подпитии и с сигаретой в руке! Да это верх мечтаний каждого местного пацана! Девчонки на тебя обращали внимание. А ты такой гордый. Ты такой удачливый и непобедимый. Тебе все реки по колено. Матерки с язык срываются пополам с обычной речью. Тебе всё фиолетово. Какую-нибудь из них за плечики и в кусты обжиматься – целоваться. Ну — просто герой! Да и только.

Только вот маме моей надоело, что её сынок, умница, чемпион, отличник, где-то шарахается по ночам и приходит полупьяный домой под утро.

Она мечтала о том, что, когда он приедет, она с ним поговорит о новых книгах, фильмах, о его жизни, обсудит свои беды. И он, такой сильный и красивый сможет обо всём этом с ней поговорить, обсудить и понять её.

Она так радовалась его успехам и хотела, чтобы в его жизни их было как можно больше. А тут вот такое. Она пыталась что-то сказать, возразить, но, когда в ответ пошли одни огрызания, не выдержала и отхлестала мокрым полотенцем этого засранца и пожаловалась папе.

Папы всегда не было дома. Он всегда был в командировках. Стране было необходимо золото и, как можно больше. И у папы, как коммуниста, это была наиважнейшая задача. Он работал на благо Родины.

Папин вердикт был прост.

— А нечего ему прохлаждаться на маминых харчах. Пусть поезжает и поработает. Тайга научит его, как себя правильно вести с матерью.

На следующий же день шофёр отвёз меня в аэропорт, посадил в самолёт, и я полетел в город Зея. Там меня под белы рученьки приняли, усадили в кузов грузовика и к вечеру я уже был на прииске Золотая Гора.

Грузовик остановился перед конторой. Посигналил. Из дверей вывалился громадный небритый мужик. Видать, он был здорово под мухой и очень зол.

— Ну, и где этот папенькин сынок? – чуть ли не орал он. — А ну быстро его ко мне. Я тебе покажу, как надо матушку уважать, — громогласно, на всю улицу вещал он.

Пришлось подчиниться ему и идти в контору следом за ним. В конторе – дым коромыслом. Мужики с неподдельным интересом поглядывают на меня. Кто из них кто, я понятия не имел. Да и были они мне все до одного места. Меня интересовал единственный вопрос. Чем же это всё закончится? А закончилось всё это очень быстро.

Бородатый начальник проорал:

— Зиновий! Вот тебе пополнение для твоего отряда.

За столом сидел молодой парень в стройотрядовской форме. Тот тоже с интересом рассматривал меня. От крика бородатого, у него на лице не произошло никаких изменений. Наверное, это было постоянное состояние бородатого, к которому они все здесь привыкли.

У Зиновия только взгляд заострился на мне. Он встал из-за стола, подошёл ко мне, хлопнул по плечу и спокойно предложил:

— Пошли, чё тут вола за хвост тянуть?

Я подхватил сумку, и мы вышли из правления.

А в правлении всё также раздавались громогласные вопли бородатого. Это он так всерьёз долбал своих подчинённых за какие-то проступки.

По дороге к бараку Зиновий мне рассказал, что у них здесь стройотряд от мединститута, и я буду в нём работать. Поблажек он мне не даст. А так как я папенькин сынок, то и спрос с меня буде двойной. Он здесь бригадир. Он бог и царь над нами. А директор прииска, т.е. бородатый, бог над ним. Над Зиновием. До начальства далеко, а правда всегда у него в руках. Поэтому не рыпаться, приказы не обсуждать, а подчиняться им и работать. А еду и кров он мне обеспечат. Расчёт по окончанию работ. Отряд сейчас строит гараж, детский сад, столовую и остальное, что потребует директор. Рабочий день от подъёма да заката. А так как здесь север, то подъём и закат будет делать он, Зиновий.

Мы дошли до барака, где мне была указана койка. Красивая девчонка принесла мне постельное бельё, железную миску с кашей и компот.
Я, стараясь не шуметь, всё это быстренько умял, и завалился спать.

Утро и вправду, началось с подъёма.

Вокруг все засуетились, началась беготня. Я тоже попытался встать. Но был свален на кровать дружеским боковым толчком в плечо.

Обозлённо я чуть ли нрне кинулся на обидчика, но это был Черпак. Мой одноклассник. Он был выше меня на голову, пошире в плечах и такие его удары не единожды валили меня с ног. Но это делалось всегда по-дружески.

Вот и сейчас, он стоял передо мной, довольный, что подловил меня и на этот раз. Мы занимались в одной секции. Но Черпак был в более тяжёлой весовой категории.

— Чего это ты, Макар, к нам пожаловал? — чуть ли не проорал он.

А что было отвечать, когда и так, наверное, все здесь всё уже знали, потому что с интересом разглядывали меня и прислушивались к нашему разговору.

— Да, достал я маманю своими загулами. Вот она и пожаловалась отцу. А у того, ты же знаешь, разговор короткий. Труд из обезьяны сделал человека, как он говорит, вот ты иди и докажи, что ты человек. Теперь придётся мне это доказывать здесь.

— Да не бзди горохом, у нас тут всё нормально, — уже у умывальника делился он со мной.

— Директор – злодей, но мужик справедливый. Если план выполняем, то к нам не лезет.

Зиновий тоже ничего. Бывший десантник. Он за всё перед директором в ответе. Потому и долбает нас. Наряды закрывают по-справедливому. Кормят на убой. Комары и мошка жрут по серьёзному. Вот от них, уж точно, никуда не денешься. Главное не сачкуй и все будет нормально.

Мы быстро позавтракали, и Черпак повёл меня в сторону стройки. Девчонка, что ночью приносила бельё, смотрела нам в след. Черпак заметил её взгляд.

— Кажись, Зинка положила на тебя глаз, — с завистью пробубнил он. — Мы тут только как к ней не подкатывали, но — ни в какую. И в институте тоже. Ни с кем не водится из парней. Всё только учёба, да учёба. Смотри, Зиновий сам за ней ухлёстывает, — походя тараторил он. — Но ничего у него не получается, несмотря на его авторитет.

Мы уже приближались к стройке, как у барака раздались какие-то крики. Прислушавшись, мы поняли, что нас зовут обратно.

— Что за ерунда? — недовольно бурчал Черпак. — То беги на работу, то теперь беги с неё.

Когда мы подошли к бараку, Зиновий объяснил, что сегодня директор сделал бойцам поблажку, как студентам мединститута. Но отработать её придётся позже.

Дальше он объяснил, что на днях из тайги вернулись старатели. Своё возвращение они отмечали невероятной попойкой. Они скупили почти всю водку в местном магазине, и один из них не выдержал такой дозы спиртного, и умер. Сейчас приехал следователь с патологоанатомом, и они собираются делать вскрытие отравившегося старателя.   Поэтому сегодня рабочий день отменяется, следователь приглашает всех студентов на вскрытие, и что он и патологоанатом просят их о помощи.

Как потом выяснилось, что это была инициатива не только следователя, но и в большей степени Зиновия.

Черпаку было всё равно, что делать или идти работать, или помогать следователю. Он только бубнил:

— Насмотрелся я на этих жмуриков.  В институте что ни день, то новый труп. То вскрывай их, то зашивай. Теперь от них и тут покоя нет.

Но всё равно, через час все собрались у здания правления.

Для меня это было даже интересно. Первый день в тайге и всё начинается с приключений.

Черпак познакомил меня с парнями из отряда, и мы стояли в стороне от входа. Почти все они курили. Без сигарет были я и Черпак. Девчонки стояли немного поодаль. Их было значительно меньше, чем парней. Они о чём-то шептались, но дыма от сигарет из их кружка не исходило.

Подъехал грузовик с трупом, и Зиновий скомандовал, чтобы парни помогли занести труп в правление. Парни без всякого колебания подхватили носилки, и занесли их внутрь здания.

За ними следом зашёл и я, с остальными ребятами.

Все обступили стол с трупом потихоньку переговаривались между собой. А мне стало даже жутковато, когда вышел мужичок в белом халате и взял в руки скальпель. Я никак не мог поверить, что вот так можно взять в руки какой-то ножичек и разрезать им человеческое тело.

Корову, свинью – можно. Ведь это животные. Разделывали их у меня на глазах, а когда я повзрослел, то и сам участвовал в разделке. А вот человека….  У меня в голове не укладывалось, как же это всё может произойти.

А произошло это всё очень просто. Скальпель врача прошёлся от подбородка трупа до его лобка. По помещению разнёсся обычный утробный запах внутренностей животного. Патологоанатом подрезал связки у горла и ещё где-то что-то внутри и вынул из человеческого тела, как обычный забойщик скота, горло с языком и лёгкими.

Зиновий помогал ему вынимать внутренности, кто-то из парней отчерпывал кровь, а кто-то из девчонок записывал все слова врача. Я стоял сзади за всеми и только между голов впередистоящих мог увидеть, что доставал врач из тела.

— А вот этот человек при своей жизни очень много курил, — услышал я его голос.

И на самом деле в его руках было нечто странное для меня.

Когда разделывали свинью или быка, то лёгкие у животного были нежно розового цвета.

Здесь же в руках врача был какой-то осклизлый буро-коричневый кусок. Он с трудом напоминал лёгкие только что вынутые из человеческого тела. Скорее всего, он был больше похож на залежалый и заветренный кусок несвежего мяса.

Сверху лёгкие были вообще коричневые, покрытые слизью. К низу коричневый оттенок переходил в более светлые тона. И наконец, где-то в самом низу, просматривалась какая-то лёгкая розоватость.

— Он был заядлым курильщиком, — продолжал врач. — Через десяток лет, а то и раньше, у него бы были какие-нибудь проблемы с лёгкими, и он бы всё равно умер, но уже в мучениях. Так что, будем справедливыми, ему сейчас повезло, что он умер от отравления алкоголем во сне, а не в муках на больничной койке.

Врач со своими добровольными помощниками продолжал разделывать труп. Студенты помогали ему во всём, а я никак не мог отвести взгляд от таза, в котором валялись останки этого человека. Это был результат насаженной человечеству культуры. Пьянства и курения.

Я никогда не задумывался, что безобидные сигареты могут сотворить с человеком такую страшную вещь.

Я всегда думал, курят многие. Да и пусть курят. У нас в школе курили только троечники и второгодники. Да к ним и отношение было соответственное. Куришь – значит, мозгов нет. Они у тебя усохли и на большее ты не способен. Твой удел быть троечником, хулиганом, неудачником. Вот и кури дальше. Нарушишь законы, а ты их и в школе не соблюдал, посадят в тюрьму. А оттуда и выходят только такие вот с такими лёгкими.

И, если и дальше будешь курить, то никогда не добьёшься, каких-либо результатов. Ни в спорте, ни в жизни. Никогда не пробежишь за рекордное время стометровку. Не одолеешь дистанцию в десять километров на хорошей скорости. Не выдержишь даже пару раундов, а не то, что три в хорошем темпе на ринге. Да и в футболе сдохнешь после первых же пятнадцати минут игры.

Мой папа курил постоянно. В его карманах никогда не переводились папиросы и сигареты. В карманах всегда был просыпанный табак. По дому везде были раскиданы пачки папирос и спички. Мама на это не обращала внимания. Она всегда говорила, глядя на это безобразие:

— А что делать. Тогда это была такая мода. Мальчишки в то время рано становились мужчинами, кормильцами семьи. Вот и закуривали рано. Всё подражали своим бывалым отцам, фронтовикам. Ведь табак их и грел, и кормил. Отцы прошли это горнило войн, и он помогал им жить. А вы не курите. У вас другая жизнь. Не будет больше ни войны, ни голода. Всё будет по-другому. Счастливыми вы будете.

И мы, три брата, поклялись, что никогда не будем пробовать эту гадость. У них, двух моих младших братьев, это получилось. Но не у меня.

Первый опыт курения

Когда маленький человечек первый раз закуривает? Почему это происходит?

Я думаю, что это происходит, конечно, из-за примера взрослых, но самое главное это происходит из-за того, что маленькому человечку надо почувствовать себя взрослым, значительным и, чтобы кто-нибудь заметил его в этом обществе безразличных людей. Чтобы он что-то мог сделать такое, что перевернуло бы весь мир в его понимании. И чтобы все его заметили. Заметили его неповторимость и индивидуальность. Поэтому он хочет заявить всему миру, что он взрослый, самостоятельный и независимый. Он хочет заявить о своей индивидуальности и независимости. Он хочет всем показать — ОН ЛИЧНОСТЬ!

Из-за этого около моего дома, а он находится возле школы, стоят на переменках щуплые пацаны, в окружении размалеванных девиц. Пацаны с осторожностью затягиваются своей, может быть, первой сигаретой в жизни. Но они хотят показаться такими бывалыми героями жизни что, чуть захмелев от первой затяжки, они размахивают руками, рассказывая небылицы из своей жизни. Через каждые пару слов из их, ещё детских и безусых ртов, вылетают матерные слова. Девицы это благосклонно воспринимают. Из-за этого ещё больше захмелевшие ребятки, изгаляются в россказнях о своей крутизне. Ведь их слушают, с ними соглашаются, и даже смеются, над проступками какого-то лоха, которого они описывают в своих россказнях.

Всё подчёркивает в окружающих признание этого щегла личностью, крутым парнем.

А на самом деле. Папа с мамой захотели одеть хорошо своего ребёнка. И не поскупились, привезя ему из Китая потёртые джинсы и пару футболок. Папа с мамой захотели, чтобы их сынок был сыт после страшных трудов в школе, и выдали ему на карманные расходы, какую-то сумму денег. А он такой крутой парень, не проел их в школьном буфете, а купил пачку модных сигарет. И теперь, угостив своих одноклассников, нет не друзей, выставляется перед ними бывалым парнем.

Ну что же. Не он такой первый который, выдавая родительское за своё, хвастается этим перед друзьями.

Со стороны смешно смотреть на такого надутого петушка. Но на себя со стороны не посмотришь, как бы ни был ты смешон. А друзьям это нравится. Вот и собираются эти группки возле моего дома.

Годы идут. Я живу около этой школы уже больше двадцати лет. Мальчишки-петушки взрослеют, уходят в жизнь. Их заменяют другие, точно такие же желторотые птенцы. Которые, в данный момент с сигаретой в руке, чувствуют себя неподражаемой личностью, непререкаемым авторитетом.

А червяка всё-таки победить можно

Не знаю кому как, а курение всегда вызывало у меня постоянное чувство неудобства.

Когда дети были маленьким, то всё время приходилось выходить на балкон или на площадку в подъезде, чтобы покурить.  Дым мешал всем. Его вонь не нравилась моей жене, маме, врачам на медкомиссии. Да всем тем, кто не курил. А если представить себе, какого качества был табак в наших советских сигаретах и какой от него шёл запах, то можно представить, как воняло всё вокруг после выкуренной сигареты или папиросы.

У меня были друзья, которым нравился сам процесс курения. Они с наслаждением выпускали дым, и при этом у них было, как бы это помягче сказать, удовольствие на лице.

Этот процесс они обставляли с особым шиком. Надо было устроиться поудобнее, или в специальной курительной комнате, или в кресле или на стуле. Создать обстановку, которая не мешала бы процессу курения. Чтобы вокруг была тишина, стакан с кофе или чаем. Неторопливая беседа.

Короче, это был ритуал, который можно описывать до бесконечности. Как будто человек поглощал шербет или нектар из райских кущей. Как будто он заряжался энергией и пополнял здоровьем свой организм.

У меня же после каждой сигареты во рту оставался невероятный вкус гадости. Меня мучила жажда. Во рту ощущалась непередаваемая сухость и чувство жажды. После каждой сигареты приходилось что-нибудь выпить или съесть, чтобы перебить этот отвратительный вкус.

Но червяк, живущий во мне, всё требовал и требовал новой дозы никотина. И я, как овца на заклание, повиновался ему и двадцать восемь лет подряд выполнял все его пожелания.

Правда, были некоторые перерывы.

Один раз после выхода из Бангкока оказалось, что на судне не осталось сигарет. Трагедия была невероятных масштабов. До ближайшего порта захода было две недели. Только там можно было бы купить сигарет. Но в данный момент их не было. Капитан сам не курил и с ехидцей поглядывал на нас, куряк.

Он то и дело интересовался нашим здоровьем, как это мы переносим отсутствие табака и как наше состояние. Поначалу я пытался объяснить ему все наши муки. Но он только подсмеивался над всеми моими попытками объяснить ему страдания от отсутствия сигарет.

Он их попросту не понимал. Эти страдания ему были чужды, как нормальному некурящему человеку.

Постепенно мне надоели ехидные замечания капитана, и я даже немного отдалился от него, иногда стараясь избегать встреч с ним.

Сигарет не было. Даже последние окурки были выкурены. Даже был использован чай, как заменитель табака. Но ничего не помогало усмирить разбушевавшегося во мне червяка.

Он всё время требовал своей дозы. Сначала это были просто мысли, потом меня стали посещать сны. А потом я просто устал бороться. Надо было смириться, что сигарет нет, и они будут только через две недели.

Все ходили обозлённые. Никому нельзя было сказать лишнего слова. Оно могло бы элементарно привезти к конфликту на ровной почве. А на судне, насколько я вынес из своей морской жизни, надо всегда избегать лишних конфликтов.

Нас, как космонавтов, не подбирают в продолжительные рейсы и, поэтому, о соответствии характеров и личностей никто никогда не интересовался.

Нас просто направляли на судно. А как вы там будете жить, общаться…. Этого никогда никого не волновало. Был Устав и ему мы должны были подчиняться и строить жизнь согласно Устава. Если не подчиняешься, то значит, не соответствуешь должности. И должен быть списан с соответствующими характеристиками. За границу больше не пойдёшь. Будешь работать в каботаже. Многие там не выдерживали и, соответственно, увольнялись.

Поэтому сейчас, даже если кому и было сильно плохо, то он молчал, и молча терпел отсутствие сигарет.

Словно, как адские муки, прошли эти две недели. А тут ещё судно не пустили в порт. И пришлось ещё целую неделю качаться на рейде.

К концу этого срока червяк замолк. Он иногда скулил где-то там внутри меня, подбивая на неблаговидные поступки. Внутренний голос его поддерживал. И это значит, что надо было поклянчить у кого-нибудь сигарету. Или вспомнить, что когда-то не в том месте был выкинут окурок. И, значит, его можно было бы там поискать, найти, и удовлетворить червяка.

Но я всё больше и больше приходил к выводу, что при малейшем потакании червяку он втройне увеличивает свои претензии, и всё больше и больше будет заставлять меня искать табак, чтобы удовлетворить его личные, пакостные желания. Сопротивляться становилось всё труднее. А эта борьба с временными потаканиями червяку приводила только к его победе, и вынуждала меня вновь закурить.

Примерно так и вышло.

Через час после швартовки ко мне в каюту забежал старпом. Он хитрым взглядом осмотрел каюту, и заговорщицким тоном предложил:

— Агент дал пачку сигарет. Курить будешь?

Вся эта борьба с червяком меня очень сильно измотала. Я безвольно протянул руку к протянутой пачке сигарет.

Первая затяжка. И … никаких облегчений. Она не принесла долгожданных удовольствий, о которых столько мечталось во сне и наяву. Дым оказался пресным и безвкусным. Мечтаемых наслаждений от выкуренного табака, не ощущалось. Во рту стоял прежний вкус гадости, и очень захотелось пить. Пронеслась мысль:

— Зачем закурил? Ведь ничего же не изменилось.

Старпом предложил ещё одну сигарету, и ушёл. Я жадно выкурил и эту сигарету. Опять ощутил разочарование. Никакого облегчения не последовало. Вонь и сухость во рту опять убили все чувства от предполагаемого наслаждения.

Я углубился в расчеты, которые вел перед приходом старпома.

Но через полчаса червяк зашевелился более активно, чем прежде. Он не на шутку там, внутри меня, разбушевался. Желание закурить возникло во мне с удвоенной, утроенной силой. Надо было где-то взять ещё одну сигарету. Нет не одну! А пачку! Или целый блок.  Чтобы сесть и курить, курить и курить. Бросив всё, я взял пропуск у старпома. Почти бегом добежал до первого сигаретного автомата. И, несмотря на цену в 220 йен, взял несколько пачек. Отошёл на ближайшую скамейку и вновь закурил. Оказалось, что у этого автомата уже сидит половина экипажа и также старательно переводит деньги в дым. Вокруг стояла вечерняя тишина. Никто ни о чём не говорил, все только курили.

Вот так червяк в тот раз победил не только меня, а человек пятнадцать здоровенных мужиков.

Всё опять пришло на круги своя. Я курил по пачке сигарет в день. И больше не хотел пережить те муки, которые произошли со мной. Пусть жажда, пусть вонь, пусть неудобство для окружающих. Но меня ничего не сосало изнутри. И внутренний голос никогда не тревожил больше меня. Я постоянно курил, и никогда не допускал того, чтобы червяк вновь проснулся и опять начал донимать меня. Я безвольно сдался.

Был и ещё один случай, когда пришлось не курить не по своей воле.

В Перу компания прислала на судно деньги на продукты и зарплату в день отхода. Деньги нам выдали, продукты мы получили, а вот бондовские товары не удалось получить. Для их растомаживания нужно было трое суток. Пришлось выйти в рейс без сигарет. У кого они были, те их расходовали экономно и втайне от других. Я же не стал продлевать эти муки и бесполезно тратить свои силы на борьбу с червяком. Я отдал оставшиеся у меня сигареты филиппинцам, чем снискал у них кучу благодарностей.

Имея предыдущий опыт отказа от курения, я приготовился вести новую борьбу с червяком. На сей раз получалось легче. На третий день червяк заткнулся, закопался где-то внутри моего сознания. И только изредка скулил, прося о порции никотина. Опыт борьбы с этой гадостью у меня уже был. Как только этот гад начинал заявлять о себе, я заставлял переключать своё внимание на другой объект, заняться другим делом, и тогда червяк пропадал. Но как только я вспоминал о нём, или о том, что я его победил, он вновь ныл внутри меня, скулил, жалобно выклянчивая дозу никотина.

Но его не было, потому что посередине Тихого океана его негде было взять. Я был очень доволен своей победой, и смотрел с высока на страдающих от отсутствия курева, филиппков.

Первым портом захода был Манила.

Только власти ушли с борта судна, как его сразу же атаковали пару десяток джонок с товарами культурного общества. Т.е. сигаретами, пивом и другими прелестями.

Мой Фернандо – третий механик, уже через несколько минут был у меня в каюте с блоком ментоловых сигарет.

Паскудная мысль моментально пронизала мозг:

— Но это же ментоловые, они же слабые. Это же не заставит меня вновь закурить, — невольно начал я уговаривать себя.

Внутренний голос полностью был полностью согласен со мной. Он начал подталкивать меня к этому процессу яростно уговаривая:

— Давай, давай! Закури, — только и подзуживал он.

И я, забыв о прежних мучениях, закурил. Ощущения были такие же, как и в прошлый раз. После первой сигареты меня вновь посетила мысль.

— Ну и что произошло такого? Ну, закурил. Ощущения же удовлетворения никакого нет! Трава, травой. Ни удовлетворения, ни успокоения, но вместе с тем я и корил себя. — Ну, зачем, зачем закурил? Ведь мог же обойтись без сигарет?

И опять, как и прежде, червяк проснулся через полчаса. Тут он уже серьёзно затребовал от меня всё новой и новой порции никотина. Я знал, что бороться уже бесполезно, раз выкурена одна сигарета, то значит надо закурить и вторую. Початый блок зазывно смотрел на меня. Я, испытав бессилие перед соблазном, плюнул и махнул на всё рукой. Да провались оно всё пропадом! И опять закурил.

С небольшим сожалением осознавая, что и эту схватку с червяком я проиграл.

А вот в этот Новый год Дед Мороз в лице моей дочери преподнёс мне подарок. Только мой папа дарил мне книги на все торжественные события, а сейчас дочь преподнесла необычный подарок. Ощупав изящно обёрнутый свёрток, я понял, что в нём находится книга, которая была изящно и со вкусом оформлена. Свёрток был по-праздничному перевязан красивой лентой.

Когда Алёна вручала его мне, то обняла и пожелала:

— Папочка, родной. Мы все хотим, чтобы у тебя в этом году было всё замечательно, чтобы ты был здоров, и мы бы всегда радовались, когда видели тебя.

— А что же это такое? – в недоумении посмотрел я на всех окружающих меня детей и внуков.

— Это необычная книга, она помогла тысячам людей избавиться от курения, и я надеюсь, что и тебе она поможет бросить курить, и ты не будешь больше страдать кашлем и отдышкой, — вместе со всеми объясняла мне Инночка и все дети принялись требовать:

— Ну, открой, ну посмотри, что это за книга, — просили они меня. Но я упёрся.

— Вот когда решу бросить курить, то тогда и открою. А пока пусть лежит. До рейса осталось недолго. Пару месяцев. Вот там и почитаю.

И на самом деле. Недавно я со своими двумя сыновьями устроил небольшое соревнование.

Когда я в юношестве занимался спортом, то объём моих лёгких достигал пяти тысяч кубических сантиметров. Иногда он был и выше. Это было в пики моей наилучшей физической формы.

Мой старший сын достал электронный спирограф и дунул в него. Спирограф показал, что объём его лёгких был около четырёх тысяч. А ведь Алёша курил уже более пятнадцати лет.

Затем дунул мой младший сын. У него стаж курильщика тоже был более пяти лет. Но он активно занимался футболом, плаванием. У него объём оказался более четырёх тысяч.

Ну, из любопытства, дунул и я. Ведь я знал, что я имел в юношестве. И, боже, как же я был поражён. Мои результаты поразили меня и моих сыновей. Мой объём лёгких был чуть больше двух тысяч.

Так вот почему я страдаю отдышкой. Вот почему я постоянно откашливаюсь, а утром выплёвываю сгустки мокроты. Как ярко встали в моей памяти лёгкие умершего старателя. Что? Неужели у меня внутри твориться то же самое?

Никогда я об этом не задумывался. И тут меня, как пронзило. Что же я с собой сотворил по доброй воле?

Ведь первым делом утром, только продрав глаза, я закуривал. Неважно, где я находился. Дома, на судне, в отеле. Неважно. Первым делом это была сигарета. Потом умывание, водные процедуры. Завтрак. Опять несколько сигарет, и уже потом работа или какие другие дела.

Это был мой распорядок жизни. И перед сном я выкуривал пару сигарет. Иногда я вставал среди ночи, чтобы снова закурить.

В квартире, каюте, где я жил, всё провонялось запахом дыма. Хотя я старался курить очень качественные и дорогие сигареты.

Сколько раз чуть ли не с мольбой моя жена просила меня не курить дома, в туалете, на кухне, при гостях. Мне было всё равно. Я курил. Потому что червяк внутри меня был сильнее всех стенаний моих родных.

Но тут, когда Алёна преподнесла мне в подарок книгу, я задумался. А может быть совершить ещё одну попытку борьбы со злом, которое сидит внутри меня? Может быть, стоит совершить ещё одну попытку?

Через месяц я уехал в Южную Корею для приёмки нового судна. Книгу, в обёртке, как мне её подарили на Новый год, я взял с собой. Я её не распечатывал. Перед отъездом я пообещал Алёне, что прочту её обязательно, когда у меня появиться свободное время.

В Корее сигареты стоят не дёшево. И, поэтому, как заядлый курильщик, я запасся сигаретами на две недели вперёд.

Капитан не имел денег от компании, чтобы купить на судно сигареты. Поэтому он предложил мне купить их за наличный расчёт. Я дал ему пятьсот долларов, и он, когда мы жили уже на судне, а не в гостинице, принёс мне ящик сигарет.

Кроме меня на судне тоже были курильщики. Поэтому они у меня сразу разобрали ящик, и у меня не возникло проблем с таможней при отходе судна.

Через полтора месяца судно пришло в Австралию. Местные правила были простые. Ввезти можно только двести сигарет. Остальные сигареты должны быть опечатаны таможней. За спрятанный блок штраф мог достигать семисот долларов. В магазине можно было свободно купить сигареты по пятнадцать долларов за пачку.

Вроде всё просто. Но прятать и подвергать себя риску, было не в моих правилах.

Обычно, когда сигареты заканчивались, то я их покупал, или брал у капитана в долг, чтобы потом вернуть в полном объёме. Но сейчас меня что-то не устраивало.

Всё не давали покоя просьбы Алёны, жены, вечная зависимость от этой пакости, кашель, постоянное отхаркивание, пожелтевшие зубы. Ну, всё меня не устраивало. Останавливал только страх о предстоящей борьбе с червяком. Опять не хотелось проигрывать ему. Опять не хотелось бесполезно потратить массу усилий на бесполезную борьбу.

И я открыл книгу этого английского пропагандиста.

Вообще-то я не особенно верил в какой-то результат.

Так оно и было. Он англичанин. У них свой менталитет. У них свой образ жизни. И поэтому книга, написанная им, была для англичан. Меня же как-то мало волновала материальная зависимость от сигарет. Если будет надо, то я и на последнюю копейку куплю себе сигарету или сто грамм. Если мне это будет позарез нужно. Меня ничто не остановит перед такими тратами. А Ален Кар уповал на сознание, что деньги это главное, и поэтому это одна из основных причин бросить курить.

Меня же эта причина ну никак не побуждала бросить курить.

Он писал, что пока Вы читаете книгу, то можно ещё курить, но когда Вы закончите чтение, то прекратите курение. И этого можно достичь только волевым методом и собственным убеждением.

Единственное, что я вынес из этой книги и, что заставило меня задуматься, это было сравнение с героиновым наркоманом. Действительно, если даже после проведённого лечения, наркоман вколет себе всего одну дозу наркотика, то все лечения и страдания будут бессмысленными. Он по-прежнему останется тем же наркоманом. Главное, не позволить себе эту безвольную первую дозу.

Тут я, вспоминая всю свою борьбу с червяком, понял, почему я всегда проигрывал ему. Я безвольно позволял себе всего лишь одну сигаретку. А ведь это и была основная причина моего проигрыша. Я шёл на компромисс с собой.

— Ну, ну всего лишь одна сигаретка. Что она изменит? – всегда уговаривал я себя.

В тот момент, казалось мне, — ничего. Я же не курил. Я уже мог не курить. Я же победил.

А оказывается, что не победил. Мне просто не хватило чуть-чуть усилий и немного воли. И всё. А если пойти на поводу у своего бессилия, то ты опять провалишься в пропасть курения.

Значит сигарета – это тот же наркотик, и я тот же самый наркоман. Значит, у меня та же самая наркотическая зависимость. Значит, я не должен идти на поводу этого злобного и мерзкого червяка и никогда, НИКОГДА НЕ БРАТЬ В РОТ НИ ОДНУ СИГАРЕТУ.

Я дочитал книгу до конца. Прочёл я её за три дня. В течение этих трёх дней я не выкурил ни одной сигареты. Судно стояло на рейде. Погода было нормальная. Никаких работ я не планировал на ближайшее время.

Но тут пришло письмо от хозяина о нашем бездействии. Капитан передал его мне. Надо было ответить и составить соответствующий план работ, подтверждённый конкретными действиями и, соответственно, фотографиями.

Второй механик у нас был злостный курильщик. У него всегда было припрятано несколько блоков сигарет. На вахту он выходил с полным портсигаром сигарет. Портсигар был особенный, серебряный, с разноцветными стразами и червлёной картиной на передней крышке. Под стать портсигару, у него была такая же зажигалка.

Каждые полчаса второй механик устраивался в кресле в ЦПУ и закуривал сигарету. Перед ним постоянно стоял в мельхиоровом подстаканнике стакан с кофе. Он задумчиво затягивался, рассуждая о своём понятии жизни. И получалось так, что он из нас самый наиумнейший и самый опытный. Ну, самый, самый…  

И вот, когда после получения письма от хозяина, мы должны были в машинном отделении произвести некоторый объём работ. К этим работам была привлечена вся машинная команда. Каждые полчаса все возвращались в ЦПУ (помещение контрольного поста), чтобы охладиться и отдохнуть от жары машинного отделения.

В ЦПУ работал кондиционер, и температура воздуха там всегда была двадцать пять градусов. Когда внутри машинного отделения она достигала и сорока пяти градусов.

В эти десять — пятнадцать минут перерыва курильщики курили и пили воду, чай, кофе.

Я все свои сигареты уже раздал. У меня на данный момент не было ни одной сигареты.

Червяк сосал под ложечкой, выпрашивая очередную дозу никотина.

Портсигар второго механика был открыт и я, с его разрешения, взял одну сигарету.

После первой затяжки в голове зашумело и возникло странное головокружение. Меня бросило в жар, потом, через пару минут в холод. Меня затошнило. Сердце забилось в более быстром темпе. Дыхание перехватило. Я сел. Второй механик, заметив моё состояние, подскочил ко мне. Помог сесть и принёс стакан холодной воды:

— Владимирович, ты что? Сердце прихватило что ли? – заботливо спрашивал он, — Ты больше не ходи в машину. Мы уже там сами всё закончим. Иди к себе. Я тебе попозже принесу фотоаппарат, и мы вместе напишем отчёт.

Они ушли в машину, а я остался в ЦПУ. Посидел немного и двинулся к себе в каюту.

Пока поднимешься в неё, приходится делать три остановки, чтобы отдышаться.

По машине три палубы вверх, далее по надстройке ещё пять вверх. И, как в фильме «Брат», идёшь и считаешь: «Лето, солнце голубое…» и т.д.

В каюте тоже прохладно. Кондиционер работает хорошо. Я помылся, переоделся и уселся за компьютер готовить отчёт хозяину.

Зашёл второй механик. И, как всегда, закурил. Червяк внутри меня аж взметнулся.

— А мне закурить!?

Я, было уже, протянул руку к предложенному портсигару, но тут что-то как хлестнуло меня по руке. Я отдёрнул её от, якобы предполагаемого наслаждения.

Вкус во рту, утробные крики червяка, внутренний голос, всё это требовало от меня немедленного закуривания. Но моё упрямство в тот момент было сильнее их.

Второй механик выкурил ещё пару сигарет. Мы закончили писать отчёт, и он ушёл.

В каюте остался смрад, который постепенно удалялся вентиляцией.

Я взял отчёт и пошёл к капитану, чтобы он отправил его хозяину. Тот тоже курил. Он машинально пододвинул мне пачку сигарет. Рука непроизвольно снова потянулась к ним. Но моё второе Я снова остановило мою руку. И я снова не закурил, хотя во мне царила буря от возмущений червяка и внутреннего голоса.

Я ушёл с мостика и в душе показывал дулю этому мерзкому провокатору.

Судно стояло на рейде ещё две недели.

Каждый день с самого утра у меня начиналась борьба с моим главным врагом – мерзким осклизлым созданием, живущим во мне. Она не прекращалась даже ночью.

Во сне я курил. От ужаса, что опять все мои усилия пошли даром, я просыпался. Иногда даже в холодном поту, но когда я от таких видений подскакивал на кровати, то понимал, что это был всего лишь только сон, и мне становилось легче. Я всё больше и больше становился уверенным в себе.

— Я СИЛЬНЕЕ ТЕБЯ! Я не поддамся на твои провокации! Тебе не победить меня злая, мерзкая, вонючая погань! – стало моими главными лозунгами.

Ведь у меня уже был опыт борьбы с этой мерзостной тварью, и действительно, червяк с каждым днём бунтовал всё реже и реже.

К концу второй недели он успокоился. А внутренний голос даже стал моим товарищем. Он вместе с моей упёртостью даже соглашался, что я во всём прав.

В моих рассуждениях о борьбе с самим собой, он соглашался со мной, что курение – это вред и без него можно спокойно обойтись.

А когда через две недели я сошёл на берег, и с наслаждение вдохнул чистый воздух придорожных сосен. Я был безмерно счастлив, что я не курю, и эту чистоту воздуха не испортит запах табачного дыма.