Макаров А. Пистолет (из нашего детства)

Сегодня папа пришёл домой в хорошем настроении и не такой усталый. Мама его покормила, и он позвал нас на очередную сказку о похождениях Ивана Ивановича. Как всегда, мы уселись вокруг кухонного стола и внимательно, не перебивая папу, слушали о том, какой же он молодец этот солдат.

Как обычно, папа закончил сказку словами:

— А что будет дальше, вы узнаете завтра, — и затем выпроводил нас спать, несмотря на все наши стоны и просьбы продолжить рассказ.

Но, после впечатлений о похождениях нашего любимого героя, я не мог уснуть и выбегал, то в туалет, то попить, а то просто разрешить насущно важный жизненный вопрос, который возник в данный момент. На эти мои выбегания родители реагировали спокойно, и всегда старались полностью удовлетворить моё любопытство.

А сегодня, в один из таких вечерних визитов к родителям, я услышал, как папа рассказывал маме о том, что произошло сегодня у них в рудоуправлении, и почему у него такое хорошее настроение.

Оказывается, что сбылась его давнишняя мечта. Теперь в нашей столовой будет самый настоящий морозильный прилавок, и продукты теперь не будут пропадать, и рабочие всегда смогут кушать свежие блюда и пить холодные напитки. Папа потратил очень много сил, чтобы этот прилавок был у нас. И теперь он был очень доволен.

Прилавок должны будут привезти завтра после обеда. А через несколько дней приедут специалисты и поставят его в столовой.

Мне было очень интересно, что же это за такой чудо этот агрегат, который будет помогать жить рабочим фабрики и жителям всего нашего посёлка. И я решил, что надо обязательно посмотреть на это чудо техники, когда его привезут. С этой мыслью я и уснул.

На уроках мне спокойно не сиделось, и учителя постоянно делали мне замечания, чтобы я не вертелся и не отвлекал других учеников от занятий.

Наконец-то уроки закончились, и я пулей побежал домой.

Своей озадаченностью я на переменках поделился с Черёмой. Мы договорились с ним обязательно встретиться после школы около столовой.

Задний двор столовой выходил на небольшую площадь, где находились базар и несколько магазинов.

Место было очень знакомое. Когда было трудно с хлебом, то я торчал там часами в очереди, ожидая подвоза свежей порции хлеба у магазина. Каждый день мама посылала меня туда в молочный магазин за молоком. И после школы я всегда ходил туда с бидоном. Чтобы было не скучно, то и Черёма иногда ходил туда вместе со мной. Ему тоже давали задание, чтобы он покупал молоко.

А сейчас нам ни хлеба, ни молока не было нужно. Мы просто пришли посмотреть, что это за прилавок такой интересный. Папа вчера говорил, что его привезут после обеда. Но послеобеденное время уже наступило, а машины с прилавком так ещё и не было.

Черёма прямо изнылся:

— Вот, сидим мы тут только зря. Время идёт, а прилавок, так и не везут. А привезут ли его вообще? Пора делать уроки. Мать придёт, увидит, что уроки не сделаны и будет ругать. Нет, пора идти домой. Завтра вот и посмотрим на этот прилавок. А то и лучше будет посмотреть на него, когда он будет уже в столовой.

Я уговаривал Черёму подождать ещё немного. Ведь до города далеко, и машина может опоздать, ведь это же не автобус, который ходит по расписанию. Но Черёма не унимался и всё ныл. Тогда я уже пошёл на крайнюю меру. Мы пошли на базар, и я купили самый большой стакан семечек за десять копеек, которые я сегодня сэкономил на завтраке.  Набили семечками карманы, сели на корточки у стены парткома и щелкали их. Тут уже Черёму слышно не было, так как рот его был занят семечками.

Подъехал подъёмный кран и встал около ворот на входе во двор столовой. Водитель его прошёл в помещение столовой. А через несколько минут подъехал грузовик. Из него вышли двое дядек. Они тоже прошли в столовую.

Я подтолкнул Черёму в бок:

— А ты не верил, что привезут, — и мы подбежали к грузовику посмотреть, что же там лежит в кузове. Но борт грузовика был очень высок, и мы ничего не успели рассмотреть, так как из столовой вышли дядьки, открыли борт грузовика, залезли туда, зацепили какой-то деревянный ящик, и краном вытащили его. Ящик поставили у забора.

Потом дядьки сели в грузовик, а водитель крана в свой кран, и они разъехались.

Ворота у столовой закрылись и на площади мы остались только одни.

Вот это да! Вот это облом! Мы были не то что разочарованы, мы были просто убиты. Где же это то чудо, про которое вчера весь вечер рассказывал папа? Что же это такое? Как же так? Что? Ничего нет? Просто какой-то ящик! И всё?

Ещё больше мне было неудобно перед Черёмой. Я-то порассказывал ему про какие-то чудеса, а в итоге мы увидели только простой ящик. И больше ничего.

У Черёмы на лице было точно такое же выражение удивления и разочарования. На что он мне только и сказал:

— Эх ты…. Трепло. Тут только ящик и никаких прилавков. Пошёл ка я домой. Уроки надо делать.

Я остался один. Но как же так? Почему ящик?

И, только сейчас, до меня дошло. Ведь, чтобы не повредить этот прилавок, его просто запаковали. Потому и ящик. Ведь это же только упаковка! Прилавок — внутри! Всё просто!

Я огляделся. Никого на площади не было. Никто на меня не обращал никакого внимания. И я решил пробраться во двор столовой. В воротах была громадная щель. В неё я пролез без труда. Во дворе тоже никого не было. Ящик так же стоял у забора в углу.

Я быстренько пробежал к нему и спрятался за угол. Здесь меня тоже никто не увидел. Я посидел несколько минут. Подождал, пока меня перестанет бить нервная дрожь. Отдышался, и стал ощупывать ящик. Он был просто громадный. Доски были сбиты не аккуратно, и можно было заглянуть вовнутрь его через широкие щели. Внутри я ничего не разглядел. Но там точно было что-то очень большое.

Я просунул пальцы в щель между досками и попытался отодрать одну из них. На удивление, доска поддалась с противным скрипом. Он был настолько пронзителен, что я подумал, что все люди в столовой и во дворе его услышат. Но вокруг было по прежнему тихо. Никто не выбежал из столовой, никто не кричал на меня и не тащил за ухо к директору или к родителям. Тогда я ещё больше отогнул доску и просунул голову внутрь ящика. Никакого чуда я не увидел. Перед носом у меня были какие-то провода и медные трубки. А дальше в темноте ничего невозможно было разглядеть.

Разочарованный, я вытащил голову из ящика, огляделся и опять вылез на площадь через щель в воротах.

Когда я пришёл домой, то сразу сел за уроки. Но мысль о трубках и проводах не давала мне покоя. Задачи не решались, стихи не учились. Я сделал всё кое-как с надеждой, что когда придёт мама, то мы с ней всё исправим.

Меня всё глодала мысль об этих блестящих медных трубках. Давно мы с Черёмой их искали. Где только не лазили, но таких трубок, как нам было надо, мы нигде не смогли найти. И вот тебе на! Они находятся в этом самом ящике, который стоит во дворе столовой. Это же тот самый размер, который бы подходил под патрон мелкашки.

Недавно пацаны смастерили из таких трубок поджиг. Они выстругали из доски приклад, примотали к нему проволокой медную трубку. В трубке сбоку проделали отверстие для запала. Дуло набивалось серой от спичек, потом она утрамбовывалась пыжом, сверху укладывалась дробинка, она тоже утрамбовывалась таким же пыжом. Потом через боковое отверстие заряд поджигался и поджиг стрелял. На стенах сараев оставались чёрные пятна. Правда, в воробья попасть было невозможно, так как поджиг долго шипел перед выстрелом, а воробей, испугавшись шипения, уже успевал улететь. Но всё равно было очень интересно.

Но у меня была другая мысль, и мы с Черёмой её уже обсуждали. Не надо набивать дуло серой, надо просто стрелять патронами от мелкашки. Они запросто продавались у нас в хозяйственном магазине. Юрка, Вовкин брат, недавно купил целую коробку за пятьдесят копеек, и они ходили в горы со своими пацанами стрелять из винтовки. Вовка стырил у Юрки десяток патронов, и их наличие не давало нам покоя. А чтобы стрелять патронами, надо было иметь такую медную трубку, которую я видел в ящике на столовском дворе. Но надо было ещё сделать затвор.

Вопрос, как его делать, мы тоже уже разработали с Вовкой. Надо было просто снять шпингалет с окна и заточить напильником его один конец, чтобы он с помощью пружины бил по капсюлю патрона своим остриём. Этот шпингалет должен был стать бойком. Пружина у нас была. Её откуда-то притащил Черёма. Откуда скрутить шпингалет я уже знал.

Самое трудное, это надо было заточить правильно конец шпингалета. Шпингалет должен был быть зажат в тиски. Нам, на уроках труда в школе, показывали, как работать напильником. И мы часами на уроках труда пилили какие-то железяки, измеряли их штангенциркулями, и подгоняли под нужные размеры.

Но это было в школе, а тут совсем другое дело. Дома было нельзя пилить. Тётя Глаша моментально рассказала бы об этом маме. Значит, надо было делать это в сарае. Сарай у нас был большой, тёплый и светлый. Там был стол для работ и кое-какой инструмент. Самое главное, там были маленькие тиски, которые папа подарил мне после инцидента с Басиевым.

***

У нас в посёлке было две «Волги». Одна у директора, а вторая у папы. Шофёры этих машин были очень уважаемыми людьми. Они всегда ходили в чистой отглаженной одежде и возили своих хозяев только в город. На рудники же они ездили только в «газиках».

А тут под нами на второй этаж поселился один дядька, у которого была своя «Волга».

Как то я слышал, что папа говорил, что такую машину честным путём нельзя купить. И поэтому папа особо не дружил с этим соседом.

А сосед построил рядом с нашим домом для своей машины гараж. Когда гараж был построен, а это было воскресенье, он позвал всех мужчин нашего дома отметить окончание постройки гаража.

Сосед зашёл к нам домой и лично пригласил папу. Папе было неудобно отказаться, и он согласился. Мама тоже была недовольна этим приглашением. На что папа сказал ей:

— Ну не могу я отказаться. Ведь это же наш главный снабженец. От него очень многое зависит. Нельзя мне портить с ним отношения, — на что уже маме нечего было сказать, и она молча отпустила папу. За папой увязался и я.

Двери гаража были открыты. «Волга» стояла рядом с гаражом. А перед дверями был поставлен мангал и на нём жарился шашлык. В гараже стоял стол со скамейками по обе стороны. Было шумно и весело. Женщины принесли пироги, всяческие закуски. На столе стояло несколько бутылок и чайники. Я знал, что в этих чайниках не чай, а арака.

Папа сел со всеми мужчинами за стол. Они много говорили, ели и пили. Нам, мальчишкам, тоже перепадало то по куску мяса, то пирога. Но, самое интересное, было внутри гаража. Это был верстак.

Я протиснулся к нему и с интересом рассматривал всяческие инструменты, которые были прикрепленные к стене или лежавшие на полках.

Больше всего меня заинтересовали маленькие тиски. Они были точной копией тисков, которые были в мастерской нашей школы. Но, только они были маленькие. Да к тому же ещё и красного цвета. Я не отходил от них. Крутил ручку зажима в разные стороны, старался зажать в них то гвоздь, то дощечку. Всё выходило на этих маленьких тисках точно так же, как и на больших.

Басиев увидел мою заинтересованность и подошёл ко мне.

— Что? Нравятся? – с улыбкой спросил он меня. Я мотнул головой в знак согласия.

— Забирай, — громко сказал он и махнул рукой. Я не ожидал такого поворота событий и от неожиданности потерял дар речи, — Ничего, ничего. Забирай, — всё так же уверенно говорил Басиев.

Этот разговор услышал папа и подошёл к нам.

— Не надо этого делать, Сослан, — спокойно обратился он к нему, — Я же только вчера купил Алёше точно такие же. Спасибо за подарок, но они у тебя здесь в гараже смотрятся лучше.

Басиев ещё немного повозражал, но успокоился и снова сел за стол к мужчинам.

Папа взял меня за руку, и мы пошли домой. Я был в недоумении:

— Пап! Так, где же эти тиски? Я их никогда и нигде не видел.

— В гараже у дяди Гриши. Просто я забыл их принести домой. Хотел сразу унести их в сарай, но вчера мы вернулись из города поздно вечером. Думал сегодня это сделать, но дядя Гриша отдыхает, и я не захотел его тревожить по пустякам. А у Сослана ничего не надо брать. А то он подумает, что дал мне взятку, и мне потом трудно будет с ним работать. Договорились? А завтра после работы ты сможешь забрать тиски у дяди Гриши.

Да какой же это пустяк! Это же тиски! Ни у кого таких тисок нет, и папа сам догадался купить их мне. Я был очень рад и, вместе с тем, и удивлён.

— Как же ты догадался, что я хочу точно такие же тиски? — допытывался я у папы. На что тот, загадочно ухмыльнувшись, ответил:

— Секрет. Вырастишь, сам всё поймёшь.

Весь день мне не было покоя. Я десяток раз бегал к гаражу, но дяди Гриши там не было, и гараж был закрыт. Только уже вечером дядя Вася, шофёр директора, сказал мне, что они с моим папой опять уехали в город.

Папа на самом деле вернулся очень поздно. И в руках у него был свёрток. Я так и впился в него глазами. А папа, увидев мой взгляд, улыбнулся:

— Держи. Вот они твои тиски.

Это и в самом деле были точно такие же тиски, но только они были зелёного цвета, но это уже не играло никакой роли. Главное, что папа выполнил своё обещание. Теперь тиски есть и у меня. Это было просто счастье ощущать их вес в своих руках и вдыхать в себя идущий от них запах свежей смазки.

На следующий день я выпросил у папы целый рубль, пошёл в хозяйственный магазин и купил напильники. Потом, пока было ещё светло, прикрепил их на стенку над рабочим столом в сарае. И, довольный, вернулся домой.

***

Так что тиски у нас были. Приклад для будущего пистолета мы уже выстругали и даже отполировали его наждачкой. Но вопрос, где же взять трубку, так и стоял ребром. Нам очень нужна была трубка, которая бы стала дулом для нашего будущего пистолета. Теперь я знал, где достать трубку и обдумывал план, как бы её добыть из ящика, который стоял во дворе столовой.

Пока мамы не было дома, я приготовил фонарь, кусачки и ножовочное полотно. Я читал, как Овод перепиливал прутья решётки в тюрьме, и подумал, что без такого полотна мне не обойтись. Всё это я рассовал по карманам своей куртки. По продуманному плану, я съел остатки конфет, а те которые уже в меня не влезали, вынес во двор и раздал пацанам. Сегодня я во дворе был героем. И они еле-еле отпустили меня домой, даже после того, как мама позвала меня кушать.

После того, когда мама накормила нас ужином, мы сели пить чай. Мама вынула из серванта вазу с конфетами, но она оказалась пустая. Мама очень удивилась, но промолчала, а я ненавязчиво попросил:

— Давай я схожу в магазин. Я быстро. Бегом. И тогда попьём чай со вкусом, — мама подумала немного и согласилась. Ведь я же уже большой и легко справлюсь с такой простой задачей, как купить конфеты. Она дала мне рубль, убедилась, что я знаю, какие конфеты надо купить, и выпустила меня из дома.

На улице уже смеркалось, и надо было действовать в скоростном режиме.

Через минуту я был уже у ворот столовой. Змейкой проскользнул в щель ворот и тенью пробежал к ящику.

Доска была так же отодвинута. Я вытащил фонарь, посветил внутрь, и увидел долгожданные трубки. Достал из кармана кусачки и нажал ими на трубку. Вот тут то и случилась то, что я даже и не предполагал.

Из повреждённой трубки раздалось громкое и страшное шипение. Всё пространство заполнилось каким-то туманом. Я закашлялся и вынырнул из ящика. И сел около него ни жив, ни мёртв. Снаружи шипение не казалось таким уж страшным и громким. Тем более что оно постепенно затихало. И я решил подождать. А может быть оно и совсем прекратится? Оно и в самом деле вскоре прекратилось, и я вновь пролез внутрь ящика. Теперь мне пригодилось ножовочное полотно. Я быстро перепилил трубку с одного конца, затем с другого. И вот, долгожданная трубка оказалась у меня в руках. Я теперь по-настоящему понял, как узники застенков совершали побеги из тёмных казематов. И действовал, как они.

Рассовав инструмент по карманам, выскользнул в щель ворот и, как ни в чём не бывало, пошёл в магазин. Купил именно тех конфет, о которых говорила мама, и побежал домой. Но не тут то было. На пути стоял Жаронд.

— Что несёшь? А ну давай сюда! – скомандовал он, — Всех сегодня угощал. А про меня забыл? – он бесцеремонно заглянул в кулёк, выгреб оттуда горсть конфет, отвесив мне подзатыльника, пошёл своей дорогой.

С одной стороны это и было хорошо. Можно было объяснить свою задержку маме, но с другой стороны уж очень жалко было конфет.

Мама сразу заметила, что конфет меньше, чем надо и что у меня зарёванное лицо.

— Что опять произошло? Опять этот Жаронд к тебе приставал? – негодовала она, — Я завтра ему все уши оборву.

А под этот шумок я вынул в раздевалке весь инструмент из карманов, спрятал трубку и пошёл умываться.

Когда пришёл папа, то было решено, что завтра мама пойдёт к маме Жаронда и всё ей расскажет. Я был даже рад, когда представил, как лупят этого Жаронда, и он извивается от боли от ударов ремнём. А лупили Жаронда по-настоящему, не то, что нас. Нам доставалось так, для острастки, но всё равно иногда бывало и больно. Надо было просто посильнее орать и побольше выпускать слёз. А Жаронду и это не помогало. Он просто молча извивался под ударами ремня. Но потом и отыгрывался на нас. Так что пощады мы от него никогда не ждали.

Следующий день для нас с Вовкой был самым счастливым днём. После школы, побросав портфели и переодевшись, мы побежали в наш сарай.

Трубка была зажата в тиски. Линейкой я отмерил длину будущего дула и отрезал его по размеру. Пока Черёма снимал заусенцы с концов будущего дула, я зажал шпингалет в тисках и начал обрабатывать его ударный конец. Я думал, что обточить боёк будет так же легко, как и отпилить медную трубку. Но не тут-то было. Сталь на шпингалете оказалась очень твёрдой и поддавалась с трудом.

Скоро я устал, сел отдохнуть, а Вовка продолжил эту работу. И вот так, сменяя друг друга, мы долго-долго выпиливали боёк для нашего пистолета.

Но, если что-нибудь начать, то оно всегда получится. Боёк вскоре был готов. Чтобы удобнее было работать, приклад был тоже зажат в тиски, и мы прикрепили к нему и боёк и пружину.

Как же было приятно смотреть на готовый пистолет. Никто из наших пацанов не имел такого, а мы с Черёмой сделали!

Вовка достал патроны, и мы попытались сделать первый выстрел. Но он сразу не получился. То пружина, не взводилась, то она потом не спускалась. Пистолет ходуном ходил в руках во время выстрела, и невозможно было точно прицелиться.

Наконец-то мы догадались закрепить его в тисках, и тогда уже пистолет выстрелил.

Радость переполняла нас. Мы прыгали и орали, как дикие негры в пустыне Сахара.

Было решено, что завтра после школы мы пойдём подальше от посёлка в горы и постреляем оставшимися патронами.

Но вечером папа пришёл с работы злой и расстроенный. Оказывается, прилавок ему подсунули бракованный с поломанной охлаждающей системой. Специалисты пообещали починить его только через неделю, и тогда уже он будет установлен на место.

Через неделю прилавок, и правда, стоял в столовой. Он сиял своими стёклами в витринах и никелированной сталью на боках. Мы с Черёмой даже подошли к нему и погладили его прохладные бока. Он был очень красивый, и нам было так жаль, что мы доставили ему столько страданий. Но об этом знали только мы и прилавок. Так это и осталось навеки нашей тайной.

А стрелять мы периодически ходили в горы. Потом боёк затупился, пистолет стал давать осечки, и я запрятал его в одно из секретных мест нашего сарая. Может быть, он и до сих пор там лежит.