После 1990 года в России стали появляться книги «белой эмиграции», людей находившихся по другую сторону гражданской войны. И у нас появилась прекрасная возможность взглянуть на гражданскую войну с другой стороны, так сказать заглянуть за занавес.
История хороша и полна, только тогда, когда она наполнена свидетельствами из разных, порой противоположных источников и воспоминаний очевидцев.
Мы воспитывались в Советском Союзе и у нас была своя история и появление другого мнения в книгах, фильмах всегда вызывали неподдельный интерес.
Я вспоминаю книги Михаила Булгакова «Белая гвардия» и поставленный по ней фильм «Дни Турбиных», книгу «Бег» — и поставленный по ней одноименный фильм, роман Михаила Шолохова о донском казачестве «Тихий Дон» и одноименный фильм, серия фильмов про неуловимых мстителей, произведения Алексея Николаевича Толстого, Куприна, Бунина и многих других русских и советских писателей и кинорежиссеров. Все они жили в Советском Союзе и были по своему ограничены в публикации (даже своего видения) истории другой стороны гражданской войны.
Я часто задавал себе вопрос — Что хотели эти тоже русские люди? Чего добивались? За что умирали? Какие были их идеалы? мы даем возможность на нашем сайте ознакомиться с некоторыми трудами, объясняющими многие эти вопросы. Каждый вправе их прочитать и сделать для себя выводы.
Сегодня мы уже на правительственном уровне говорим о примирении людей воевавших в гражданскую войну. Разрешается предоставление гражданства потомкам белой эмиграции. Произведено перезахоронение некоторых лидеров «белой эмиграции» на территории России. Антона Деникина в Донском монастыре Москвы, адмирала Григоровича на кладбище Александро-Невской лавры Санкт-Петербурга.
Мы услышали снова о потомках князей Голициных, Оболенских, Хилковых, Гагариных и многих других известных фамилий, прославившихся в истории России, и вернувшихся в нынешнюю Россию.
Более пяти миллионов русских людей — интеллигенции и офицерства, цвета нации, эмигрировали во время Гражданской войны из России. Большинство из них не имели имений, поместий и не были даже аристократами. Так за что же они воевали? За что умирали? Как к ним относиться? Наверно чтобы это понять надо знать две стороны Гражданской войны. Мы предоставляем вам эту возможность. В книге Антона Деникина есть некоторые ответы на эти вопросы.
Антон Деникин. Первый Кубанский поход
Мы уходили. 1-й Кубанский пoxoд Добровольческой армии начался 9 (22) февраля 1918 г. выходом из Ростова-на-Дону. Автор датирует события по старому календарю. Во избежание хронологической путаницы в комментариях все события датируются двойным стилем (в скобках — во новому календарю)).
Покружив по вымершему городу, мы остановились на сборном пункте — в казармах Ростовского полка (Ростовским добровольческим полком Деникин называет Студенческий батальон, сформированный в Ростове генералам А. А. Боровским из учащихся средних учебных заведений города. Насчитывал, около 200 человек. До реорганизации армии в станице Ольгинской батальон вошел «Студенческой ротой» в Особый юнкерский батальон генерала Боровского). (ген. Боровского) (Боровской Александр Александрович (1877-1938), генерал-лейтенант, из дворян. Окончил Николаевскую военную академию. Перед революцией командовал бригадой. Последняя должность в белой армии — главноначальствующий Закаспийской области. С 1920 г. г. в эмиграции), в ожидании подхода войск. Еще с утра Боровский предложил ростовской молодежи — кто желает — вернуться домой: впереди тяжелый поход и полная неизвестность. Некоторые ушли, но часть к вечеру вернулась: «все соседи знают, что мы были в армии, товарищи или прислуга выдадут».
Долго ждем сбора частей. Разговор не клеится. Каждый занят своими мыслями, не хочется думать в говорить о завтрашнем дне. И как-то странно даже слышать доносящиеся иногда обрывки фраз — таких обыденных, таких далеких от переживаемых минут.
Двинулись, наконец, окраиной города. По глубокому снегу. Проехало мимо несколько всадников. Один остановился. Доложил о движении конного дивизиона. Просит Корнилова сесть на его лошадь.
— Спасибо, не надо.
Из боковых улиц показываются редкие прохожие, и, увидев силуэты людей с ружьями, тотчас же исчезают в ближайших воротах. Вышли в поле, пересекаем дорогу на Новочеркасск. На дороге безнадежно застрявший автомобиль генерала Богаевского (Богаевский Африкан Петрович (1872-1934), генерал-лейтенант, из потомственных дворян. Окончил Николаевскую академию Генштаба. Служил в гвардейской кавалерии, в том числе — в лейб-гвардии Атаманском полку. Последняя должность перед революцией — командир дивизии. B декабре 1917 г. бежал нa Дон и был назначен генералом Калединым командовавшим войсками Ростовского района. С мая 1918 г. — председатель Донского правительства. 6(19) феврале 1919 г. избран ( после ухода И Н. Краснова) атаманом Всевеликого района Донского. С 1920 г. в эмиграции. ). С небольшим чемоданчиком в руках он присоединяется к колонне. Появилось несколько извозчичьих пролеток. С них нерешительно сходят офицеры, по-видимому, задержавшиеся в городе. Подошли с опаской к колонне и, убедившись, что свои, облегченно вздохнули.
(В тексте сохранены авторские сноски, приведенные в издании 1928 года. Редакционные сноски, имевшие, в основном, пропагандистский характер и утратившие актуальность, в настоящем издании опущены. (Ред.).)
— Ну, слава те, господи! Не знаете, где 2-й батальон?
Вышли на дорогу в Аксайскую станицу. Невдалеке от станицы встречает квартирьер:
— Казаки «держат нейтралитет» и отказываются дать ночлег войскам.
Корнилов нервничает.
— Иван Павлович, поезжайте, поговорите с этими дураками.
Не стоит начинать поход «усмирением» казачьей станицы. Романовский (Романовский Иван Павлович (1877-1920), геиерал-лейтенант. Из дворян, окончил Николаевскую академию Генштаба. С августа 1917 г.- генерал-квартирмейстер штаба верховного главнокомандующего В белой армни — начальник штаба главкома Вооруженными селами на Юге Россия Личный друг и ближайший советник Деникина по военным и политическим вопросам. Эмигрировал вместе с Деникиным. 23 марта (5 апреля) 1920 г., убит в Константинополе поручиком Харузиным, членом тайной монархической организации, считавшей Романовского «масоном» в главным виновником поражения) повернул встречные сани, пригласил меня, поехали вперед. Долгие утомительные разговоры сначала со станичным атаманом (офицер), растерянным и робким человеком, потом со станичным сбором: тупые и наглые люди, бестолковые речи. После полуторачасовых убеждений Романовского согласились впустить войска с тем, что на следующее утро мы уйдем, не ведя боя у станицы. Думаю, что решающую роль в переговорах сыграл офицер-ординарец, который отвел в сторону наиболее строптивого казака и потихоньку сказал ему:
-Вы решайте поскорее, а то сейчас подойдет Корнилов- он шутить не любит; вас повесит, а станицу спалит.
Утомленные переживаниями дня и ночным походом добровольцы быстро разбрелись по станице. Все спит, У Аксая — переправа через Дон по льду. Лед подтаял и трескается. Явился тревожный вопрос- выдержит ли артиллерию и повозки.
Оставили в Аксайской арьергард для своего прикрытия и до окончания разгрузки вагонов с запасами, которые удалось вывезти из Ростова, и благополучно переправились. По бесконечному гладкому снежному полю вилась темная лента. Пестрая, словно цыганский табор: ехали повозки, груженные наспех и ценными запасами, и всяким хламом; плелись какие-то штатские люди; женщины (Жена Деникина осталась в Ростове и с девичьим паспортом жила в семье богатых армян до мая 1918 г.,, после чего переехала в Новочеркасск) в городских костюмах и в легкой обуви вязли в снегу. А вперемежку шли небольшие, словно случайно затерянные среди «табора», войсковые колонны — все, что осталось от великой некогда русской армии… Шли мерно, стройно. Как они одеты! Офицерские шинели, штатские пальто, гимназические фуражки; в сапогах, валенках, опорках… Ничего — под нищенским покровом живая душа. В этом — все.
Вот поехал на тележке генерал Алексеев (Алексеев Михаил Васильевич (1857-1918), генерал от инфантерии. Из семьи солдата сверхсрочной службы. Окончил Николаевскую академию Генштаба. С августа 1915 г, — начальник штаба верховного главнокомандующего, с апреля по июнь 1917 г. — верховный главнокомандующий. С декабря 1917 г. — член «триумвирата» «Донского гражданского совета», ведал финансами, вопросами внешней и внутренней политики. В августе 1918 р. стал «верховным руководителем» Добровольческой армии,); при нем в Екатеринодаре было образовано «Особое совещание» как «высший орган гражданского управления». Умер 25 сентября (8 октября) 1918 г. в Екатеринодаре. при нем небольшой чемодан; в чемодане и под мундирами нескольких офицеров его конвоя — «деньгонош» — вся наша тощая казна, около шести миллионов рублей кредитными билетами и казначейскими обязательствами. Бывший верховный сам лично собирает и распределяет крохи армейского содержания. Не раз он со скорбной улыбкой говорил мне:
— Плохо, Антон Иванович, не знаю, дотянем ли до конца похода…
Солнце светит ярко. Стало теплее. Настроение у всех поднялось: вырвались из Ростова, перешли Дон — это главное, а там… Корнилов выведет.
Он здоровается с проходящими частями. Отвечают радостно. И затем, пройдя несколько шагов, продолжают нескладную, но задушевную песню:
Дружно, корниловцы, в ногу.
С нами Корнилов идет;
Спасет он, поверьте, отчизну,
Не выдаст он русский народ.
Молодежь, порыв, вера в будущее и вот эта крепкая, здоровая связь с вождем проведут через все испытания.
Остановились в станице Ольгинской, где уже ночевал отряд генерала Маркова (Марков Сергей Леонидович (1878-1918), генерал-лейтенант. Потомственный дворянин. Окончил Николаевскую академию Генштаба. Последняя должность перед Октябрьской революцией — начальник штаба Юго-Западного фронта. Ближайший сотрудник и личный друг Деникина. Последняя должность в Добровольческой армии — начальник 1-й пехотной дивизии. 12(25) июня 1918 г. ранен в бою под станцией Шаблиевка и в тот же день), пробившийся: мимо Батайска левым берегом Дона. Корнилов приступил к реорганизации Добровольческой армии, насчитывавшей всего около 4 тысяч бойцов, путем сведения многих мелких частей.
Состав армии получился следующий:
Офицерский полк, под командой генерала Маркова — из трех офицерских батальонов, кавказского дивизиона и морской роты.
Юнкерский батальон, под командой генерала Боровского-из прежнего юнкерского батальона и Ростовского полка.
Корниловский ударный полк (В мае (старого стиля) 1917 г. приказом Корнилова, командовавшего тогда 8-й армией, капитану М. О. Неженцеву было разрешено сформировать 1-й Ударный отряд (позднее — Корниловский ударный отряд) из добровольцев — контрреволюционно настроенных офицеров, унтер-офицеров и рядовых. В августе отряд переформирован в Корниловский ударный полк, выполнявший карательные функции в армии. После Октябрьской революции часть чинов полка перебралась в Новочеркасск, где полк был восстановлен под прежним названием — Корниловский ударный), под командой полковника Неженцева. В полк влиты части б. Георгиевского полка (В августе-1917 г. верховный главнокомандующий Корнилов приказал сформировать из георгиевских кавалеров Георгиевские пехотные запасные полки, по одному на каждый фронт (в Пскове, Минске, Киеве и Одессе). Перед Октябрьской революцией Георгиевский полк, формировавшийся в Киеве, по предложению генерала Алексеева был переведен в Новочеркасск. 12(25) февраля 1918 г. Особым Георгиевским батальоном влит в Корниловский ударный полк) и партизанского отряда полковника Симановского.
Партизанский полк, под командой генерала А. Богаевского — из пеших донских партизанских отрядов.
Артиллерийский дивизион, под командой полковника Икишева из четырех батарей по два орудия. Командиры: Миончинский, Шмидт, Ерогин, Третьяков.
Чехословацкий инженерный батальон, под «управлением» штатского инженера Краля и под командой капитана Неметчика.
Конные отряды (Донские партизанские отряды Краснянского, Бокова, Лазарева я др. присоединились к нам в Ольгинской):
а) полковника Глазенапа — из донских партизанских отрядов;
б) полковника Гершельмана — регулярный;
в) полковника Корнилова — из бывших частей Чepнецова (Чернецов Василий Михайлович, полковник. Окончил Новочеркасское казачье юнкерское училище. Участвовал В 1-й.мировой войне. После Октябрьской революции сформировал один из первых на Дону партизанских отрядов для борьбы против Советской власти. 21 января (3 февраля) одна из двух сотен отряда вместе с Чернецовым захвачена в плен красными казаками. Большинство пленных было расстреляно или зарублено; сам Чернецов был зарублен председателем Донского казачьего военно-революционного комитета подхорунжим Ф. Г. Подтелковым).
Сведение частей вызвало много обиженных самолюбий смещенных начальников и на этой почве некоторое неудовольствие в частях. Приглашает меня к себе Алексеев и взволнованно говорит:
— Я не ручаюсь, что сегодня не произойдет бой между юнкерами и студентами. (Ростовский полк назывался еще в начале формирования «Студенческим», хотя студентов в нем было очень мало) Юнкера считают ах «социалистами» … Как можно было сливать такие не», схожие по характеру части
— Ничего, Михаил Васильевич, все обойдется. Волнуется больше П., чем батальон.
У Маркова также были некоторые трения, но он с первых же дней взял в руки свой полк.
— Не много же вас здесь,-обратился он к собравшимся в первый раз офицерским батальонам. — По правде говоря, из трехсоттысячного офицерского корпуса (Точные подсчеты численности офицерского корпуса русской армии на октябрь 1917 г. отсутствуют. Приблизительно она составляла 250-300 тыс. человек. Из них 8 тыс. вступило в Красную Армию добровольно, около 50 тыс. мобилизовано (1918- 1920). — Более 100 тыс. офицеров служило в — белых формированиях. Более 80 тыс. офицеров избегали службы «авг в тон, тав щ в другом лагере) я ожидал увидеть больше. Но не огорчайтесь: Я глубоко убежден, что даже с такими малыми силами мы совершим великие дела. Не спрашивайте меня, куда и зачем мы идем, а то все равно- скажу, что идем к черту за синей птицей. Теперь скажу только, что приказом командующего армией, имя которого хорошо известно всей России, я назначен командиром 1-го Офицерского полка, который сводится из ваших трех батальонов и из роты моряков, хорошо известной нам по боям под Батайском. Командиры батальонов переходят на положение ротных командиров; но и тут, господа, не огорчайтесь. Ведь и я с должности начальника штаба фронта фактически перешел на батальон.
Спешно комплектовали конницу и обоз, покупая лошадей с большим трудом и за баснословную цену у казаков. Патронов было очень мало, снарядов не более 600-700. Для этого рода снабжения у нас оставался только один способ — брать с боя у большевиков ценою крови.
Меня Корнилов назначил «помощником командующего армией». Функции довольно неопределенные, идея (жуткая — преемственность. На беду, у меня вышло недоразумение еще в Ростове с вещами: чемодан с военным платьем был отправлен вперед в Батайск еще тогда, когда предполагалось везти армию по железной дороге, и хам во время захвата станции попал в руки большевиков, В поход, пришлось идти в штате ком городском костюме и в сапогах с рваными подошвами. В результате, после-двух пеших переходов- тяжелая форма бронхита, благодаря которому потом долгое время на походе я ехал с войсками, а на остановках принужден был лежать в постели.
В Ольгинской разрешился, наконец, вопрос о дальнейшем плане нашего движения.
Корнилов склонен был двигаться в район зимовников (Зимовник — усадьба — становище донских табунов), в Сальский округ Донской области. Некоторые предварительные распоряжения были уже сделаны. Обеспокоенный этим генерал Алексеев 12 февраля писал Корнилову:
«В настоящее время с потерей главной базы армии — г. Ростова, в свази: с последними решениями Донского войскового круга (Алексеев имеет в виду решения 3-й сессии Большого войскового круга, созванной в Новочеркасске 2(15) декабря 1917». Большинство депутатов Круга поддержало предложение о разделении власти с иногородним населением Дона) и с неопределенным положением на Кубани (В ноябре 1917 г. на 1-й сессии Кубанской законодательной рады вместо Временного войскового правительства было образовано Кубанское краевое правительство под председательством Л. Л. Быча. Оно сплачивало контрреволюционные силы, формировало «войска Кубанского края». 17(30) декабря на собрание группы делегатов (большевиков, левых эсеров и анархистов) Кубанского областного съезда иногородних было принято решение об установлении на Кубани власти Советов. 17(30) января 1918 г, в станице Крымской был избран Кубанский областной ВРК. 9(22) февраля в Армавире 1-й съезд Советов Кубани избрал Кубанский областной Совет, который объявил Кубанскую раду и краевое правительство вне закона. Стоявший в Тихорецкой штаб 39-й дивизии стал центром формирования революционных» частей. 10(23) февраля отряды «Юго-Восточной революционной армии» под командованием А. И., Автономова начали наступление от Тихорецкой на Екатеринодар), встал вопрос о возможности выполнения тех общегосударственных задач, которые себе ставила наша организация.
События в Новочеркасске развиваются с чрезвычайной быстротой. Сегодня к 12 часам положение рисуется в таком виде: атаман (Имеется в виду Каледин Алексей Максимович (1861 — 1918), генерал от кавалерии. Из дворян, окончил Николаевскую академию Генштаба. До мая 1917 г. командовал 8-й армией Юго-Западного фронта. 17(30) июня 1917 г. избран атаманом Донского казачьего войска. 25 октября (7 ноября) возглавил контрреволюционный мятеж и приступил к формированию Донской армии для борьбы против Советской власти. С декабря 1917 г. член «триумвирата» «Донского гражданского совета», активно способствовал созданию Добровольческой армии. В обстановке наступления советских войск на Ростов и Новочеркасск днем 29 января (И февраля) 1918 г. заявил о «бесцельности продолжения борьбы в сопротивления», сложил е себя полномочия застрелился) слагает свои полномочия; вся власть переходит к военно-революционному комитету; круг вызвал в Новочеркасск революционные казачьи части, котором и вверяет охрану порядка в городе; круг начал переговоры о перемирии; станица Константиновская и весь север области в руках военно-революционного-комитета; все войсковые части (главным образом, партизаны), не пожелавшие подчиниться решению круга, во главе с походным атаманом (Имеется в виду походный атаман Донского казачьего войска Назаров Анатолий Михайлович (1876-1918), генерал-майор. Из дворян, окончил Николаевскую академию Генштаба. Участвовал в 1-й мировой войне. В октябре 1917 г. получил назначение командиром кавалерийского корпуса на Кавказском фронте. Следуя к месту службы, по приказу Каледина остался на Дону и в декабре назначен походным атаманом Донского казачьего войска. 29 января (11 февраля) вслед за Калединым сложил в себя полномочия, но на следующий день собрание чаете депутатов Большого войскового круга избрало его войсковым атаманом, а генерала П. X. Попова — походным атаманом для продолжения борьбы с большевиками. После взятия советскими войсками Новочеркасска расстрелян 18 февраля (3 марта) 1918 г) и штабом, сегодня выступают в Старочеркасскую для присоединения к Добровольческой армии.
Создавшаяся обстановка требует немедленных решений, не только чисто военных, но в тесной связи е решением вопросов общего характера.
Из разговоров с генералом Эльснером (Эльснер Евгений Феликсович (1867-1930), генерал-лейтенант. Из дворян, окончил Николаевскую академию Генштаба. С июля 1916 г.- главный начальник снабжения армии Юго-Западного фронта. В 1-м Кубанском походе—начальник снабжения Добровольческой армии. С лета 1918 по февраль 1919 с.- представитель Добровольческой армии при атамане Донского казачьего войска П. Н. Краснова. В 1920 г. эмигрировал) и Романовским я понял, что принят план ухода отряда в зимовники, к сев.-зап. от станицы Великокняжеской. Считаю, что при таком решении невозможно не только продолжение нашей работы, но даже при надобности н относительно безболезненная ликвидация нашего. деда и спасение доверивших нам свою судьбу людей. В зимовниках отряд будет очень скоро сжат, с одной стороны, распустившейся рекой Доном, а с другой — железной дорогой Царицын-Торговая-Тихорецкая-Батайск, причем все железнодорожные узлы и выходы, грунтовых дорог будут заняты большевиками, что лишит нас совершенно возможности получать пополнения людьми и предметами снабжения, не говоря уже о том, что пребывание в степи поставит нас в стороне от общего хода событий в России.
Так, как подобное решение выходит из плоскости, чисто военной, а, также потому, что предварительно начала какой-либо военной операции необходимо теперь же разрешить вопрос о, дальнейшем- существовании нашей организации и направлении ее деятельности — прошу вас сегодня же созвать совещание из лиц, стоящих во главе организации, с их ближайшими помощниками».
На военном совете, собранном в тот же вечер, мнения разделились. Одни настаивали на движении к Екатеринодару, другие, в том числе Корнилов, склонялись к походу в зимовники.
Помимо условий стратегических и политических, это второе решение казалось весьма рискованным и по другим основаниям. Степной район, пригодный для мелких партизанских отрядов, представлял большие, затруднения для жизни Добровольческой армии, с ее пятью- тысячами ртов. Зимовники, значительно удаленные друг от друга, не обладали ни достаточным числом жилых помещений, ни топливом. Располагаться в них можно было лишь, мелкими частями, разбросанно, что при отсутствии технических средств связи до крайности затрудняло бы управление. Степной район, кроме зерна (немолотого), сена и скота, не давал ничего для удовлетворения потребностей, армии. Наконец, трудно было рассчитывать, чтобы большевики оставили нас в покое и не постарались уничтожить по частям распыленные отряды.
На Кубани — наоборот: мы ожидали встретить не только богато обеспеченный край, но, в противоположность Дону, сочувственное настроение, борющуюся власть и добровольческие силы, которые значительно преувеличивались молвой. Наконец, уцелевший от захвата большевиками центр власти — Екатеринодар — давал, казалось, возможность начать новую большую организационную работу.
Принято было решение идти на Кубань.
Однако на другой день вечером обстановка изменилась: к командующему приехал походный атаман, генерал Попов (Попов Петр Харитонович (1867- после 1953), генерал от кавалерии, из дворян, окончил Николаевскую академию Генштаба. С 1910 г. — начальник Новочеркасского казачьего юнкерского училища 30 января (12 февраля) 1917 г. избран походным атаманом Донского казачьего войска. 12 (25) февраля перед занятием города советскими войсками выступил из Новочеркасска во главе донских партизанских отрядов и юнкеров Новочеркасского училища для продолжения борьбы против Советской власти. Пребывал в должности походного атамана до ее упразднения т феврале 1919 г. В 1920 г. эмигрировал) и его начальник штаба, полковник Сидорин (Сидорин Владимир Ильич (1882-?), генерал-лейтенант. Из потомственных дворян, родился в станице Есауловской. Окончил Николаевскую военную академию, причислен к Генеральному штабу. Участник 1-й мировой войны, с июля 1915 г. — начальник штаба дивизии. Активный участник контрреволюционной борьбы на Дону. С февраля 1919 г.- командующий Донской армией в составе ВСЮР (Вооруженных сил на Юге России). В1920 г., эмигрировал). В донском отряде у них 1500 бойцов, 5 орудий, 40 пулеметов. Они убедили Корнилова идти в зимовники. Наш конный авангард, стоящий у Кагальницкой, получил распоряжение свернуть на восток… Поднявшись с постели, я пошел в штаб отвести душу. Безрезультатно. Некоторое колебание, однако, посеяно: решили собрать дополнительные сведения о районе.
В Ольгинской- прилив и отлив.
Присоединилось несколько казачьих партизанских отрядов, прибывают офицеры, вырвавшиеся из Ростова, раненые добровольцы, бежавшие из новочеркас» ских лазаретов. Притворяются здоровыми, боясь, что их не возьмут в поход.
Приехал из Новочеркасска генерал Лукомский (Лукомский Александр Сергеевич (1868-1939), генерал-лейтенант. Из дворян, окончил Николаевскую академию Генштаба. Участник 1-й мировой войны. С 2 (15) июня по 30 августа (12 сентября) 1917 г. — начальник штаба верховного главнокомандующего. В январе 1918 г. — начальник штаба Добровольческой армии, с августа-помощник командующего Добровольческой армией Деникина, позже — председатель «Особого совещания» при главкоме ВСЮР, военный представитель генерала Врангеля при командовании вооруженных сел держав Антанты Константинополе. С 1920 г. в эмиграции). Накануне нашего выступления из Ольгинской он вместе с генералом Ронжиным* (Впоследствии, главный военный прокурор вооруженных сил юга России), переодетые в штатское платье, поехали в бричке прямым путем на Екатеринодар для установления связи с кубанским атаманом и добровольческими отрядами. Но в селе Гуляй-Борисовке они были пойманы большевиками, томились под арестом и едва спаслись от расстрела.
Уехал полковник Лебедев (Лебедев Дмитрий Антонович (1883-1921), генерал -майор. Из семьи офицера, окончил Николаевскую академию Генштаба. В феврале 1918 г. направлен Корниловым в Сибирь. В мае-августе 1919 г. — Начальник штаба верховного главнокомандующего адмирала А. В. Колчака и одновременно военный министр в «Омском правительстве». После разгрома Колчака бежал на Дальний Восток, где был разбит с небольшим отрядом «особого назначения», состоявшим при генерале Алексееве. Ему было поручено связаться с Заволжьем и Сибирью. Лебедев впоследствии пробрался в Сибирь и стал начальником штаба у адмирала Колчака: часть его спутников, по советским сообщениям, попала «тюрьмы Поволжья». Уехали вовсе, по личным побуждениям, несколько офицеров, в том числе генерального штаба генерал Складовский и капитан Роженко (быховец) («Быховцами» именовали офицеров а гражданских лиц, содержавшихся в августе-ноябре- 1917 г., после разгрома Корниловского мятежа, в тюрьме г. Быхова Могилевской губернии. с небольшим отрядом «особого назначения», состоявшим при генерале Алексееве. Ему было поручено связаться с Заволжьем в Сибирью).
Определилось яснее настроение донских казаков. Не понимают совершенно ни большевизма, на «корниловщины». С нашими разъяснениями соглашаются, но как будто плохо верят. Сыты, богаты и, по-видимому, хотели бы извлечь пользу и из «белого», и из «красного» движения. Обе идеологии теперь еще чужды казакам, и больше всего они боятся ввязываться в междоусобную распрю… пока большевизм не схватил их за горло. А между тем, становилось совершенно ясна, что тактика «нейтралитета» наименее жизненная. Налетевший шквал суров и беспощаден: горячие и холодные-в его стихии гибнут или властвуют, а теплых он обращает в человеческую пыль.
Впрочем, неопределенная судьба армии ставила в трагическое положение и тех, кто ей сочувствовал.
— Генерал Корнилов нас здорово срамил у станичного правления, — говорил мне тоскливо крепкий, зажиточный казак средних лет, недавно вернувшийся с фронта и недовольный разрухой. — Что ж, я пошел бы с кадетами, да сегодня вы уйдете, а завтра в станицу придут большевики. Хозяйство, жена…
Казачество, если не теперь, то в будущем, считалось нашей опорой. И потому Корнилов требовал особенно осторожного отношения к станицам и не применял реквизиций. Мера, психологически полезная для будущего, ставила в тупик органы снабжения. Мы просили крова, просили жизненных припасов — за дорогую плату, не могли достать ни за какую цену сапог и одежды, тогда еще в изобилии имевшихся в станицах, для босых и полуодетых добровольцев; не могли получить достаточного количества подвод, чтобы вывезти из Аксая остатки армейского имущества.
Условия неравные: завтра придут большевики я возьмут все-им отдадут даже последнее беспрекословно, с проклятиями в душе и с униженными поклонами.
Скоро на этой почве началось прискорбное явления армейского быта — «самоснабжение». Для устранения или по крайней мере смягчения его последствий командование вынуждено было вскоре перейти к приказан и платным реквизициям.
* * *
Мы шли медленно, останавливаясь на дневках в каждой станице. От Олъгинской до Егорлыцкой — 88 верст — шли 6 дней. Сколачивала части, заводили o6oз. При условия направления в зимовнику такая медленность была вполне понятна.
У Хомутовской Корнилов пропускал в первый раз колонну. Как всегда — у молодых горела глаза, старики подтягивались при виде сумрачной фигуры главнокомандующего. С колонной много небоевого элемента, в том числе два брата Сувориных (А. и Б.) (Братья А. Б. Суворины — сыновья журналиста и издателя А. С. Суворина, владельца-издателя газеты «Новое время». В 1918- 1920 тт. занимались литературно-издательской деятельностью на территории, занятой ВСЮР. В 1920 т. эмигрировали) Н. Н, Львов (Львов Н. Н (1867-1944), помещик, член ЦК партии кадетов, депутат I, III и IV Государственных дум. Принял участие в формировании Добровольческой армии. В 1919-1920 гг. один из редакторов монархической газеты «Великая Россия» (до января 1928 г. выходила в Ростове, с апреля — в Севастополе). С 1920 г. в эмиграции) Половцев, Л. Н. Новосельцев, ген. Кисляков, Н, П. Щетиняна, два профессора Донского политехнического института и др. Члены нашего «Совета» (Имеется виду «Донской гражданский совет», созданный в Новочеркасске в декабре 1917 г. как всероссийское правительство». Bо главе его стоял «триумвират»: М. В. Алексеев, Л. Г. Корнилов, А. М. Каледин) не пошли: и Корнилов, и я в самой решительной форме отсоветовали им идти с нами в поход, который представлялся чреватым всякими неожиданностями я в котором каждый лишний человек, каждая лишняя повозка-в тягость.
Два перехода шли по невылазной грязн, в которой некоторые добровольцы буквально оставили обувь, а продолжали путь босыми…
Утром перед выступлением из Хомутовской большевистский отряд-несколько эскадронов из 4-й кавалерийской дивизии с одним орудием — подошел вплотную ж станице и открыл по ней ружейный и артилллерийский огонь. Охранялись добровольцы ялшкп пока еще не был» надлежащей выносливости в трудной солдатской работе. На окраине станицы, ближайшей к противнику, стоял обоз, и нестроевые с повозками сломя голову помчалась по всем направлениям, запрудив улицы и внеся беспорядок. Вышел Корнилов со штабом, успокоил людей. Рассыпалась цепь, развернулась батарея; после нескольких выстрелов н обозначившегося движения во фланг нашей сотни большевики ушли.
Идем дальше. В колонне опять веселое настроение, смех и шутки даже среди раненых, которых уже без боев набралось белее шестидесяти.
«Дополнительные сведения» о районе зимовников оказались вполне отрицательными и поэтому принято решение двигаться на Кубань. В Мечетинской Корнилов вызвал всех командиров отдельных частей, чтобы объявить им о принятом решении. Собралось много офицеров-каждый партизан, имевший под командой 30-40 человек (в составе Партизанского полка), ищет самостоятельности. Корнилов сухо, резко, как всегда, изложил мотивы и императивно указал новое направление. Но взор его испытующе н с некоторым беспокойством следил за лицами донских партизан.
Пойдут ли с Дона?
Партизаны несколько смущены, некоторые опечалены. Но в душе выбор их уже сделан: идут с Корниловым.
Послано было предложение походному атаману Попову присоединиться к Добровольческой армии. Через два-три дня он ответил отказом. Попов объяснил, что, считаясь с настроением своих войск и начальников, он не мог покинуть родного Дона и решил в его степях выждать пробуждения казачества. Про него же говорили, что честолюбие удержало его от подчинения Корнилову. Для нас Дон был только частью русской территория, для них понятие «родины» раздваивалось на составные элементы-один более близкий и ощутимый, другой отдаленный, умозрительный (Поход отряда генерала Попова по Сальским степям продолжался до мая 1918 г. Численность отряда была 1500-1800 бойцов. Впоследствии поход получил название «Степного»).
* * *
Наиболее приветливо встретила нас станица Егорлыцкая. Во всем-в сердечности приема, в заботах о раненых, в готовности продовольствовать войска. Многие проявляли свои симпатии в формах весьма экспансивных. Хозяин того дома, в котором я поместился, священник, положительно умилял своим желанием помочь добровольцам. Я смотрел на него с благодарностью, но и.. с глубоким сожалением. Положение кочующей армии создавало поистине трагические противоречия: со своими врагами расправлялись добровольцы, с их друзьями расправлялись потом те, кто шел по нашим следам. Егорлыцкая уцелела. Но за время похода много было пролито крови тех, кто так или иначе помогал «кадетам». В станице Успенской, например, в апреле большевики повесили после нашего ухода хозяина одного дома только за то, что я — тогда уже командующий Добровольческой армией — останавливался у него.
В Егорлыцкой, при полном станичном сборе, говорили генералы Алексеев и Корнилов. Первый объяснял казакам положение в России и цели Добровольческой армии; второй не любил и не умел говорить, сказал лишь несколько слов; потом длинную речь держал Баткин…
«Матрос 2-й статьи Федор Баткин». Довольно интересный тип людей, рожденных революцией и только на ее фоне находящих почву для своей индивидуальности.
По происхождению — еврей, по партийной принадлежности — соц-рев., по ремеслу — агитатор. В первые дни революции поступил добровольцем в Черноморский флот, через два-три дня был выбран в комитет, а еще через несколько дней уехал в Петроград в составе так называемой Черноморской делегации. С тех пор в столицах — на всевозможных съездах и собраниях, на фронте — на солдатских митингах раздавались речи Баткина. Направляемый и субсидируемый Ставкой, он сохранял известную свободу в трактовании политических, тем и служил добросовестно, проводя идею «оборончества». В январе Баткин появился в Ростове и приступил снова к агитационной деятельности за счет штаба Добровольческой армии. Социалистический этикет обязывал его, очевидно, к известной манере речи, к изображению армии в несвойственном ей облике и к огульному опорочиванию всего «старого строя», задевая и военные традиции. На этой почве в известной части добровольческого офицерства, преувеличивавшего значение Баткина, возникла глухая вражда к нему и недовольство Корниловым. Незадолго до выхода в поход комплот офицеров хотел убить Баткяна, и я, совершенно случайно узнав об этом, помешал их замыслу. Корнилов сдал Баткина под охрану конвоя.
На походе фигура Баткина, трясущегося верхом на лошади, неизменно появлялась среди квартирьеров и потом на станичных и сельских сходах. Его «предшествие» и речи производили странное впечатление: уместные, быть может, в солдатско-рабочей среде, они были одинаково чужды и добровольческой психологии, и мировоззрению казачества, для уяснения которого требовалось глубокое знание казачьей жизни и быта.
В Егорлыцкой кончается Донская область. Дальше — Ставропольская губерния, бурлящая большевизмом и занятая частями ушедшей с фронта 39-й пехотной дивизии. Здесь нет еще советской власти, но есть местные советы, анархия и… ненависть к «кадетам». Мы попадаем в сплошное осиное гнездо…
После состоявшегося решения идти на Кубань, необходимо форсированное движение, по возможности избегая боев, для скорейшего достижения политического центра области — Екатеринодара. Мы начинаем двигаться с возможной скоростью.
* * *
В селении Лежанке нам преградил путь большевистский отряд с артиллерией.
Был ясный, слегка морозный день.
Офицерский полк шел в авангарде. Старые и молодые; полковники на взводах. Никогда еще не было такой армии. Впереди-помощник командира полка полковник Тимановский (Тимановский Николай Степанович (?-1919), генерал-майор. Гимназистом 6-го класса добровольно ушел на русско-японскую войну, был тяжело ранен, награжден двумя Георгиевскими крестами. После сдачи экзамена на офицерский чин участвовал в 1-й мировой войне. После тяжелого ранения был назначен командиром Георгиевского батальона Ставки верховного главнокомандующего. В декабре 1917 г. вступил в Добровольческую армию. Последняя должность в белой армии — начальник Офицерской генерала Маркова дивизии. Умер от тифа) шел широким шагом, опираясь на палку, с неизменной трубкой в зубах; израненный много раз, с сильно поврежденными позвонками спинного хребта… Одну из рот ведет полковник Кутепов, (Кутепов Александр Павлович (1882-1930?), генерал от инфантерии. Из дворян, окончил С.-Петербургское пехотное юнкерское училище. Участвовал в русско-японской войне, за боевые отличия переведен в лейб-гвардии Преображенский полк, в.со-етаве которого участвовал в 1-й мировой войне. В 1917 г.- полковник, командир Преображенского полка. В Добровольческой армии с первых дней ее формирования. С начала 1920 г. командовал Добровольческим корпусом, в который были сведены остатки Добровольческой армии ВСЮР. В составе «Русской армии» генерала Врангеля -командовал корпусом в армией. В ноябре с остатками «Русской армии» эвакуировался в Турцию (оттуда- в Болгарию), где командовал 1-м армейским корпусом до мая 1922 г. В созданном Врангелем в 1924 г. «Российском общевоинском союзе» руководил разведывательно-диверсионной деятельностью против СССР. После смерти Врангеля в 1928 г. стал председателем РОВСа. 26 апреля 1930 г. исчез в Париже при невыясненных обстоятельствах) — бывший командир Преображенского полка. Сухой, крепкий, с откинутой на затылок фуражкой, подтянутый, краткими, отрывистыми фразами отдает приказания. В рядах много безусой молодежи — беспечной жизнерадостной. Вдоль колонны проскакал Марков, повернул голову к нам, что-то сказал, чего мы не расслышали, на ходу «разнес» кого-то из своих офицеров и полетел к головному отряду.
Глухой выстрел, высокий, высокий разрыв шрапнели. Началось.
Офицерский полк развернулся и пошел в наступление спокойно, не останавливаясь, прямо на деревню. Скрылся за гребнем. Подъезжает Алексеев. Пошли з ним вперед. С гребня открывается обширная панорама. Раскинувшееся широко село опоясано линиями окопов. У самой церкви стоит большевистская батарея и беспорядочно разбрасывает снаряды вдоль дороги» Ружейный и пулеметный огонь все чаще. Наши цепи остановились и залегли: вдоль фронта болотистая, незамерзшая речка. Придется обходить.
Вправо, в обход двинулся Корниловский полк. Вслед за ним поскакала группа всадников с развернутым трехцветным флагом (Имеется в виду русский национальный флаг (белая, синяя в красная горизонтальные полосы), сохраненный белым движением как символ главной цели — реставрации «Великой, Единой и Неделимой России») …
— Корнилов.
В рядах волнение. Все взоры обращены туда, где виднеется фигура командующего-
А вдоль большой дороги совершенно открыто юнкера подполковника Миончинского подводят орудия прямо в цепи под огнем неприятельских пулеметов; скоро огонь батарее вызвал заметное движение в рядах противника. Наступление, однако, задерживается…
Офицерский полк не выдержал долгого томления! одна из рот бросилась в холодную, липкую грязь речки и переходит вброд на другой берег. Там — смятение, и скоро все поле уже усеяно бегущими в панике людьми» мечутся повозки, скачет батарея. Офицерский полк Корниловский, вышедший к селу с запада через плотину, преследуют.
Мы входим в село, словно вымершее. По улицам валяются трупы. Жуткая тишина. И долго еще се безмолвие нарушает сухой треск ружейных выстрелов «ликвидируют» большевиков… Много их…
Кто они? Зачем им, «смертельно уставшим от 4-летней войны», идти вновь в бой и на смерть? Бросившие турецкий фронт полк и батарея, буйная деревенская вольница, человеческая накипь Лежанки и окрестных сел, пришлый рабочий элемент, давно уже вместе о солдатчиной овладевшие всеми сходами, комитетами, советами и терроризировавшее всю губернию; быте может, и мирные мужики, насильно взятые советами. Никто из них не понимает смысла борьбы. И представление о нас, как о «врагах» — какое-то расплывчатое, неясное, созданное бешено растущей пропагандой и беспричинным страхом …
— «Кадеты» … «Офицеры»… Хотят повернуть к старому…
Член ростовской управы, с.-д. меньшевик Попов, странствовавший как раз в эти дни по Владикавказской жел. дороге, параллельно движению армии, такими словами рисовал настроение населения:
«… чтобы не содействовать так или иначе войскам Корнилова в борьбе с революционными армиями, все взрослое мужское население уходило из своих деревень в более отдаленные села и к станциям жел. дорог…- «Дайте нам оружие, дабы мы могли защищаться от кадет» — таков был общий крик приехавших сюда крестьян… Толпа с жадностью ловила известия с «фронта», комментировала их на тысячу ладов, слово-«кадет» переходило из уст в уста. Все, что не носила серой шинели, казалось не своим; кто был одет «чисто», кто говорил «по-образованному», попадал под подозрение толпы. «Кадет» — это воплощение всего злого, что может разрушить надежды масс на лучшую жизнь; «кадет» — это злой дух, стоящий на пути всех чаяний и упований народа, а потому с ним нужно бороться, его нужно уничтожать» («Рабочее слово», 1918, № 10. ).
Это несомненно преувеличенное определение враждебного отношения к «кадетам», в особенности в смысле «всеобщности» и активности его проявления, подчеркивает, однако, основную черту настроения крестьянства-его беспочвенность и сумбурность. В нем не было ни «политики», ни «Учредительного Собрания», ни «республики», ни «царя»; даже земельный вопрос сам по себе здесь, в Задонье, и в особенности в привольных Ставропольских степях, не имел особенной остроты. Мы, помимо своей воли, попали просто в заколдованный круг общей социальной борьбы: и здесь, в потом всюду, где ни проходила Добровольческая армия, часть населения, более обеспеченная, зажиточная, заинтересованная в восстановлении порядка и нормальных условий жизни, тайно или явно сочувствовала ей; другая, строившая свое благополучие-заслуженное или незаслуженное — на безвременье и безвластье, была ей враждебна. И не было возможности вырваться из этого круга, внушить им истинные цели армии. Делом? Но что может дать краю проходящая армия, вынужденная вести кровавые бои даже за право своего существования? Словом? Когда слово упирается в непроницаемую стену недоверия, страха или раболепства.
Впрочем, сход Лежанки (позднее и другие) был благоразумен — постановил пропустить «корниловскую армию». Но пришли чужие люди — красногвардейцы и солдатские эшелоны, и цветущие села и станицы обагрились кровью и заревом пожаров…
У дома, отведенного под штаб, на площади, с двумя часовыми-добровольцами на флангах, стояла шеренга пленных офицеров-артиллеристов квартировавшего в Лежанке большевистского дивизиона.
Мимо пленных через площадь проходили одна за другой добровольческие части. В глазах добровольцев презрение и ненависть. Раздаются ругательства и угрозы. Лица пленных мертвенно бледны. Только близость штаба спасает их от расправы.
Проходит генерал Алексеев. Он взволнованно и возмущенно упрекает пленных офицеров. И с его уст срывается тяжелое бранное слово. Корнилов решает участь пленных:
— Предать полевому суду.
Оправдания обычны: «Не знал о существовании. Добровольческой армии» … «Не вел стрельбы» … «Заставили служить насильно, не выпускали» … «Держали под надзором семью» …
Полевой суд счел обвинение недоказанным. В сущности не оправдал, а простил. Этот первый приговор был принят в армии спокойно, но вызвал двоякое отношение к себе. Офицеры поступили в ряды нашей армии.
Помню, как в конце мая, в бою под Гуляй-Борисовкой, цепи полковника Кутепова, мой штаб и конвой подверглись жестокому артиллерийскому огню, направленному, очевидно, весьма искусной рукой. Иван Павлович, попавши в створу многих очередей шрапнели», по обыкновению невозмутима резонерствует:
— Не дурно ведет огонь, каналья, пожалуй, нашему Миончинскому не уступит…
Через месяц, при взятии Тихорецкой был захвачен в плен капитан — командир этой батареи.
-Взяли насильно… Хотел в Добровольческую армию… не удалось.
Когда кто-то неожиданно напомнил капитану его блестящую стрельбу под Гуляй-Борисовской, у него сорвался, вероятно, искренний ответ:
-Профессиональная привычка. Итак, инертность, слабоволие, беспринципность, семья, «профессиональная привычка» создавали понемногу прочные офицерские кадры Красной армии (В 1918 г. офицеры русской армии составляли 75% командного состава Красной Армии, в 1919 — 53%, в 1920 — 42% ).