Жилин В.Г. Версии. Антигосударственная тайна-1 Утаивать правду о катастрофах — все равно, что провоцировать новые

Версия гибели атомной подводной лодки с крылатыми ракетами «Курск» «К-141»

Утаивать правду о катастрофах — все равно, что провоцировать новые

Продолжавшееся два года следствие по факту гибели АПЛ «Курск», как и только что нача­тое расследование катастрофы Ми-26 в Ханкале, не определилось в главном: что можно говорить открыто, а что — только в узком кругу посвященных.

Адвокат Борис Кузнецов, представляющий интересы нескольких десятков семей, чьи сы­новья, отцы, мужья погибли вместе с «Курском», прямо заявил, чего хотят его доверители — знать правду, что в действительности случилось, как такое могло произойти и кто виноват. Сообщалось, что в рамках этого уголовного дела признан потерпевшим 161 человек. Это близ­кие и родственники погибших. Их права, говорилось по завершении следствия, не будут ущемле­ны. Каждому потерпевшему обещана выписка из постановления о прекращении уголовного дела. Имелось в виду, что в этом документе будут изложены все обстоятельства катастрофы, за исклю­чением сведений, составляющих государственную тайну.

В ответ на это Кузнецов и его коллеги-адвокаты настояли на праве своих доверителей зна­комиться со всеми материалами дела. А в нем — 133 тома. И далеко не все потерпевшие в состоянии приехать в Москву, не говоря уже о том, чтобы изо дня в день ходить в прокуратуру и читать бес­конечные протоколы допросов (их более 1200), акты осмотров, судебно-медицинских и техниче­ских экспертиз, заключения экспертов…

Трагедию «Курска», как личную беду, переживали в каждой российской семье. И тот, кто не строчкой в паспорте, а душой и помыслами связан со своей страной, кто сопереживает ее про­блемам и, к слову сказать, исправно платит налоги в казну, — тот, думается, вправе знать, отчего это на плановых учениях, всего в ста милях от своего берега, вдруг пропадает новейший атомный под­водный крейсер? И почему более суток его не могут обнаружить, а когда находят и убеждаются, что случилась беда, ничем не могут помочь?

И как объяснить, что аварийный люк отсека-убежища, который в течение недели не могли отдраить наши всезнающие спасатели запросто открыли не знакомые с его устройством норвеж­ские водолазы, допущенные сюда только на восьмой день?!

Два года нас кормили версиями, успокаивали отговорками и просили не торопить с отве­тами. Вот поднимем лодку и разберемся, что случилось и кто виноват. Призвали на выручку вели­кую державу Голландию. Ее граждане не кичились титулами, а с уверенностью профессионалов выполнили взятые на себя обязательства.

Подняли Курск» — вопросов меньше не стало. Вот разберем завалы в носовых отсеках, — снова говорили нам, найдем вахтенные журналы и речевые регистраторы — все станет ясно. Разо­брали, нашли — разгадки не наступило.

Назначили экспертизы, провели дорогостоящие эксперименты, круг вопросов сузился, но на главный из них — почему рванул боезапас? — взгляды у членов комиссии, как и прежде, расходят­ся. Была надежда, что преодолеть разногласия удастся, когда поднимут первый отсек. Но с ним, вопреки первоначальным планам, решили не церемониться — подорвать на дне, да и дело с концом.

В итоге, не подняв и не обследовав детально разрушенные конструкции первого отсека, так и не смогли переубедить тех, кто не признает версии «самопроизвольного взрыва торпеды«. Бывший командующий Северным флотом адмирал Вячеслав Попов остался при своем убеждении, что в гибели «Курска» виновата «третья сила«. И в этом он не одинок.

Когда стало очевидным, что версия столкновения, которой на первых порах придержива­лось флотское руководство, не получает документального подтверждения, на смену ей была вы­двинута новая:

— Если поднять и тщательно «просеять» железо первого отсека, не исключено, что там об­наружатся фрагменты американской торпеды МК-48. Или нового, пока не известного нам анало­га…

Можно лишь догадываться, на чем основан этот более чем серьезный намек, который при­писывают адмиралу Попову. Его можно подвергать сомнению, оспаривать и даже опровергать. Но только не игнорировать. Ведь уже само по себе подобное заявление из уст адмирала, пусть и в от­ставке, но еще не потерявшего уважения во флотской среде, способно разжечь нешуточные фанта­зии, посеять среди бывших подчиненных недоверие к официальной информации, к тому, что по­ступает к ним по команде. Такая ржа опасна тем, что разъедает души.

А вовсе не только корпуса торпед, что демонстрировали журналистам на пресс-конференции по итогам расследования. Искореженные части резервуара окислителя, откуда, по официальной версии, и проистекал первый взрыв, реальные, но, увы, немые свидетели случившей­ся драмы.

Некачественный сварной шов, бракованная или просто выслужившая свой срок резиновая прокладка, незамеченная вовремя коррозия, операторская небрежность или то и другое вместе — суть одна: ржа, халтура, беспечность, авось. Или, как выразился Генеральный прокурор, «традиционное отечественное разгильдяйство«.

Сколько здесь и впрямь «традиционно отечественного«, уходящего к истокам националь­ного характера, а сколько привнесенного за годы социальной уравниловки, ударных пятилеток, показухи и коллективной безответственности вкупе со всеми гримасами последнего десятилетия реформ, включая катастрофическое снижение исполнительской дисциплины вообще и падение престижа военной службы в частности, — пусть об этом судят психологи заодно с коллегами-социологами.

А мы намереваемся обратиться к фактам, документально установленным в ходе расследо­вания. «Российская газета» и собственными силами вела поиск ответов на мучившие всех вопросы. В редакции накопилось немалое количество фактической информации, экспертных оценок, мнений авторитетных специалистов. Теперь они подкреплены и существенно дополнены официальными материалами следствия, к которым получили доступ лица, признанные потерпевшими, и их адво­каты.

Готовя сегодняшнюю публикацию, мы исходили из понимания, что к сведениям, состав­ляющим государственную тайну, не могут быть отнесены факты вопиющих нарушений и прямого неисполнения своих прямых обязанностей должностными лицами, которые в совокупности дали повод заявить о служебном разгильдяйстве как первопричине аварий и техногенных катастроф.

Вся военная реформа, все наши действия направлены на то, говорил недавно и Президент Путин, чтобы подобных трагедий не происходило. Но по его же словам, анализ показывает, что в основе таких катастроф лежит «ненадлежащее исполнение должностными лицами прямых обязанностей«.

Как отметил глава государства, пресловутых «стрелочников» искать не нужно. Но все, от самых высоких начальников до прямых непосредственных исполнителей, должны четко понимать свою меру ответственности. И нести эту ответственность.

1. Какую задачу выполнял «Курск»

Согласно плану учений, разработанному в штабе Северного флота, подводные лодки, в том числе К-141 «Курск», должны были обнаружить и атаковать корабли условного противника. Экипажу Геннадия Лячина предстояло выполнить ракетную стрельбу по мишени 11 августа, а на следующий день — условную ракетную стрельбу по авианосной многоцелевой группе и вслед за этим «развить успех применением торпедного оружия«.

В соответствии с боевой задачей в 22.30 десятого августа 2000 года «Курск» вышел из гу­бы Западная Лица и к 10 часам следующего дня прибыл в заданный район. До 13 часов корабль совершал маневрирование, после чего произвел ракетную стрельбу одной крылатой ракетой «Гра­нит» по назначенной цели.

12 августа в период с 11.30 до 14 часов экипаж К-141 должен был произвести атаки двумя практическими торпедами (65-76А и УСЭТ-80) по корабельной поисково-ударной группе в составе тяжелого атомного ракетного крейсера «Петр Великий», больших противолодочных кораблей «Ад­мирал Чабаненко» и «Адмирал Харламов». При этом практическая торпеда УСЭТ-80 была уком­плектована аккумуляторной батареей новой разработки, и проведение боевого упражнения совме­щалось с ее контрольно-серийными испытаниями.

В 6 часов 8 минут 12 августа с «Курска» донесли на КП о занятии установленного района действий и готовности к выполнению торпедных стрельб. А в 8 часов 35 минут крейсер «нанес» условный ракетный удар 24 крылатыми ракетами по надводным кораблям «противника», о чем в 8 часов 51 минуту командир доложил на командный пункт Северного флота. И это была последняя информация с «Курска».

Правда, если не считать установленного следствием факта, что в 11 часов 9 минут, когда «Петр Великий» подходил к району предполагаемого местонахождения К-141, командир гидроаку­стической группы надводного крейсера старший лейтенант А.Лавринюк обнаружил посылки гид­ролокатора в виде импульсов, которые обычно исходят от подводных лодок в результате их дейст­вий, связанных с определением дистанции до надводных кораблей перед торпедной атакой. После этого, приблизительно в 11 часов 30 минут, А.Лавринюк зафиксировал на экране гидро­акустического комплекса по пеленгу 266 вспышку, одновременно с которой в динамиках цен­трального гидроакустического поста послышался хлопок. Чуть позже по корпусу корабля был на­несен достаточно сильный внешний гидродинамический удар. О зафиксированных событиях аку­стик доложил в боевой информационный центр, на ходовой мостик и в центральный командный пункт, однако руководители учений данным фактам значения не придали, поступившая информа­ция классифицирована не была.

ТАРКР «Петр Великий» и другие входившие в отряд корабли проследовали через весь район пред­полагаемых действий «Курска» и в 14.15 вышли за его пределы. Торпедной атаки не наблюдалось. Донесения о причинах с подводной лодки не последовало. Руководитель учений адмирал Попов принял решение вывести из ордера «Петр Великий» и оставить его на кромке района. В ожидании всплытия «Курска» и для выяснения причины невыполнения торпедной атаки, заявит комфлота на первом допросе.

А сам командующий примерно в это же время и вовсе покинет район учений — воспользо­вавшись вертолетом, переместится с палубы корабля на берег.

О том, что в это время происходило на «Курске», мы узнаем лишь два месяца спустя, когда водолазы обнаружат первые записки.

«Шансов, похоже, нет, процентов 10-20«, — трезво оценивая ситуацию внутри отсека-убежища, ставшего западней, признается в те минуты листку бумаги капитан-лейтенант Дмитрий Колесников.

В тот же день в теленовостях пройдет записанное на пленку интервью адмирала Попова: «учения завершаются, все поставленные задачи успешно выполнены… »

«В 9-м отсеке 23 человека. Самочувствие плохое. Ослаблены действием СО при БЗЖ… — это уже из другой записки, имя автора которой по этическим соображениям до конца следствия не оглашалось. — Давление в отсеке 0,6 кг/м2. Кончаются В-64. При выходе на поверхность не выдер­жим компрессию… Не хватает… Отсутствуют… Протянем еще не более суток…»

Теперь можно сказать: записку, что обнаружили в одежде командира трюмной группы ди­визиона движения капитана-лейтенанта Рашида Аряпова, написал не он. Ее автор — инженер груп­пы БЧ-5 капитан-лейтенант Сергей Садиленко.

«Здесь темно писать, но на ощупь попробую… — это опять Дмитрий Колесников. — Будем надеяться, что хоть кто-нибудь прочитает. Здесь список л/с отсеков, которые находятся в 9-м и бу­дут пытаться выйти. Всем привет, отчаиваться не надо…»

Судьбе было угодно, чтобы другие люди это прочитали. Перед самообладанием молодого офицера роняют головы на грудь не только друзья-одногодки, но и старые морские волки, фронто­вики, тертые не в одной переделке ветераны-подводники…

Мужество не имеет сравнительной степени. Оно остается Мужеством даже тогда, когда на поверку оказывается расплатой за чье-то профессиональное невежество, брак, преступную самона­деянность или просто разгильдяйство.

2. Почему так долго не могли обнаружить пропавший корабль

В 16 часов 35 минут, не дождавшись планового донесения от К-141, на «Петре Вели­ком» стали вызывать его по звукоподводной связи (ЗПС), однако ответ на вызовы не последовал. Не было донесения от «Курска» в указанные часы и на командный пункт Северного флота.

В 17.20 оперативному дежурному Северного флота от начальника штаба флота вице-адмирала Моцака передано приказание: «Спасательному судну «Михаил Рудницкий» установить готовность к выходу в море 1 час. Отсутствует плановое донесение от подводной лодки К-141«.

С 18.14 по приказанию начальника штаба Северного флота была начата поисково-спасательная операция, в которой приняли участие двенадцать боевых кораблей, 21 спасательное судно, пять самолетов Ил-38 и шесть вертолетов, а также два водолазных судна и специальный ап­парат спасательной службы Норвегии.

В 19.30 командующий Северным флотом адмирал Попов назначил руководителем поиско­вых работ начальника управления боевой подготовки СФ вице-адмирала Бояркина.

В 19.47 с «Петра Великого» стали вызывать «Курск» на всплытие разрывами гранат — это делается в экстренных случаях. В 20 час. 27 мин., 20 час. 42 мин., в 21 час. 02 мин., 21 час. 37 мин. и в 22 час. 24 мин. произведены очередные серии гранатометания для вызова АПК «Курск».

В 22 часа 30 минут в связи с тем, что лодка не всплыла и не вышла на связь, ТАРКР полу­чил приказ войти в район действия подводной лодки и дать ей сигнал на экстренное всплытие, что и было сделано. Однако эти действия каких-либо результатов не дали.

В 00 часов 30 минут 13 августа кораблю была поставлена новая задача — поиск затонувше­го объекта в районе действия ПЛ «Курск». В связи с этим «Петр Великий» вышел в координаты, которые были зафиксированы в момент сообщения акустика о сигналах подводной лодки и хлопке, а затем вошел по пеленгу полученного сигнала в данный район. Через некоторое время на эхолоте появилась аномалия, которая могла обозначать большой объект, лежащий на дне.

Корабль стал ходить в непосредственной близости от этого места, пытаясь обнаружить на поверхности воды следы, указывающие на аварию подводной лодки (пятна мазута, топлива, пу­зырьки воздуха, аварийные буи), однако визуально установить ничего не удалось. Одновременно с этим акустик сообщил, что в районе аномалии он слышит механические звуки, похожие на стук, однако точно определить их происхождение и что они обозначали, не удалось. Но, как было заяв­лено, согласно сигналам азбуки Морзе ни сигнала «SOS», ни сигнала о поступлении воды они не обозначали. Утверждается, что стуки были слышны примерно до 3 часов 30 минут 13 августа…

В 8.31 с борта «Петра Великого» наблюдали буй, заглубленный на три метра, диаметром около 70 сантиметров, окрашенный в светло-зеленый цвет. Примерно в это же время эхолот пока­зал уменьшение глубины под килем со 104 до 84,86 метра.

В 11.40 в район обнаружения аномалии прибыло спасательное судно «Михаил Рудниц­кий», а также большие противолодочные корабли «Адмирал Харламов» и «Адмирал Чабаненко», после чего кораблю «Петр Великий» была поставлена задача обеспечить всем необходимым ко­манду спасательного отряда.

В 11. 40 с рейда Териберский в район поиска пропавшей ПЛ вышел ТАВКР «Кузнецов» с командующим Северным флотом на борту.

В 14. 48 адмирал Попов прибыл на борт ТАРКР «Петр Великий» и вступил в общее руко­водство поисково-спасательной операцией.

13 августа в 18 час. 15 мин. подводный аппарат АС-34, спущенный под воду со спасатель­ного судна «Михаил Рудницкий», обнаружил засветку на экране эхолокатора. В 18 час. 32 мин. подводный аппарат произвел аварийное всплытие. По докладу командира, на скорости 2,5-3 узла аппарат ударился о стабилизатор ПЛ, и оператор визуально наблюдал винты лодки.

К поискам пропавшего атомохода была подключена и авиация Северного флота. В 18.50 двенадцатого августа получил команду на взлет с задачей поиска подводной лодки в районе уче­ний экипаж противолодочного самолета Ил-38. Однако с воздуха «искомый объект» обнаружить не удалось, и в 21.30 экипажу поступило указание вернуться на базу.

На следующий день поиск подводной лодки с самолета продолжился в том же районе с 8 час. 05 мин. до 16 час. 05 мин., но результатов не принес.

Тогда же, 13 августа, в 14.10 получил указание вылететь на противолодочном самолете Ил-38 в район поиска АПЛ «Курск» заместитель командира эскадрильи майор В. Пономарев. В воздухе поступило указание с ТАРКР «Петр Великий» вести поиск в определенных координатах с целью обнаружения плавающих предметов и масляных пятен. Примерно в 16.30 в точке Ш 69 042′ Д 37 052′ были обнаружены плавающие на поверхности канат, кусок материи бирюзового цвета диаметром около метра, кусок материала светлого цвета, похожего на пластик, размерами 2 х 3 метра, продолговатый предмет красного цвета длиной 3-4 метра. Об обнаружении предметов было доложено на ТАРКР «Петр Великий», а на месте установлен радиобуй.

В 17. 44 в точке с координатами Ш 69 038′ Д 37 034′ обнаружено масляное пятно размером по диагонали около 300 метров. Для его обозначения сброшены два радиобуя.

При втором проходе над этим местом летчики наблюдали выход на поверхность воды свежего масляного пятна круглой формы с радиусом около 100 метров…

В 19.55 экипаж самолета получил указание возвращаться на базу, а также информацию с ТАРКР «Петр Великий» о том, что «объект на 99 процентов обнаружен«…

3. Почему не всплыл сигнальный буй

Предусмотренное проектом и установленное на «Курске» выпускное аварийно-информационное устройство, которое в случае нештатной ситуации на подводной лодке должно автоматически вплыть, передать точные координаты терпящего, бедствие корабля и характер слу­чившегося (пожар, затопление, опасный дифферент) и тем самым ускорить поиск и оказание помощи, своей миссии в критический момент не выполнило.

К подводным звукам и шумам в эфире тщетно прислушивались 12-13 августа акустики и связисты, а моряки с надводных кораблей до рези в глазах, но все так же безуспешно буравили морские волны.

Ярко раскрашенный, издали напоминающий большой спасательный круг, этот самый сиг­нальный буй после подъема атомохода был обнаружен на своем штатном месте в районе седьмого отсека. Как свидетельствует протокол осмотра, «внешних повреждений не обнаружено, устройство расположено штатно в корзине, зазоры между устройством и корзиной на вид штатные, без види­мых загибов...»

Участвовавший в осмотре специалист — командир группы связи временного экипажа капи­тан-лейтенант А.Жихарев по результатам внешнего осмотра сделал вывод, что буй В-600 был пол­ностью готов к применению по предназначению. То есть к автоматическому всплытию после отда­чи сигналов с контрольных приборов, расположенных во 2-м и 3-м отсеках, а также при критиче­ских погружениях подводной лодки на предельную глубину (более 750 м) либо при давлении в третьем отсеке более 8 атмосфер (при его затоплении на глубину более 85 м).

Этот сугубо предварительный вывод об исправности установленного на «Курске» выпуск­ного аварийно-информационного устройства был документально подтвержден комиссией перед его демонтажем для отправки на экспертизу.

При детальном осмотре устройства в КБ «Связьморпроект» установлено, что аварийный буй как целостная система исправен, однако сигнал на срабатывание в момент катастрофы на него не поступал.

Почему — это уже следующий вопрос, на который предстояло дать ответ следственной группе, в те дни только приступавшей к разборке нагромождений в носовых отсеках лодки. Шан­сов, что в этих завалах удастся обнаружить уцелевшими приборы управления выпуском буя, было очень немного. Но кропотливая и предельно тщательная работа следователей и технических спе­циалистов была в итоге вознаграждена. Если то, что было установлено, можно назвать вознаграж­дением…

А выяснить удалось следующее. В приборе управления выпуском, изъятом из завалов третьего отсека, отсутствует на штатном месте ключ пуска, что и явилось основной причиной несрабатывания аварийно-сигнального буя.

Впоследствии проведенной по делу судебно-технической экспертизой всего выпускного аварийно-информационного устройства было подтверждено, что в момент катастрофы его прибо­ры находились в положении, не обеспечивающем возможность отделения сигнального буя от под­лодки и передачи им аварийной информации. При этом открылась картина откровенно удручающая.

Пускового ключа на штатном месте не оказалось, зато в том же приборе, в приемном от­верстии датчика затопления, обнаружена неснятая технологическая заглушка, что исключило воз­можность выдачи автоматического сигнала при затоплении третьего отсека на глубину 85 метров.

Кроме того, в выпускном аварийно-информационном устройстве В-600 не могло быть раз­вернуто и использовано по назначению пневматическое антенное устройство, с помощью которого передающая антенна переводится из походного (свернутого) положения в рабочее (на высоту бо­лее семи метров) и удерживается в течение 5 суток при волнении моря до 8 баллов.

А причина все та же — еще одна «маленькая» небрежность «сборщика Иванова», беспеч­ность «контролера Сидоровой», благодушие и самонадеянность «военпреда Петрова», у которых, конечно же, есть настоящие имена и конкретные должностные обязанности.

Характерная деталь: в антенном устройстве на флажке предохранительной чеки есть даже специальная надпись: «Снять после установки пиропатронов». Но ее не сняли — ни во время сборки на заводе (ФГУП «Электроприбор», Москва), ни при техническом обслуживании, которое ежегод­но должно проводиться специалистами ВМФ.

Как установлено в ходе административного расследования, злополучный прибор поступил на ПО «Севмашпредприятие», где строился «Курск», в собранном и опломбированном виде. Перед установкой на штатное место прошел входной контроль и стендовые проверки. На этапе швартов­ных и ходовых испытаний полагающиеся работы выполнены в полном объеме. Все виды испыта­ний предъявлены ОТК и приняты. Изделие было опломбировано и установлено на заказе.

Как указано в эксплуатационной документации на устройство В-600, непременным усло­вием является ежегодное, с обязательным снятием прибора, техническое обслуживание в условиях береговой мастерской с привлечением представителей промышленности.

Однако за весь период его эксплуатации на «Курске» (с 1994 г. по 2000 г.) подобное ТО ни разу не проводилось. Весной 2000 года произведено продление срока службы комплекса до 1 апре­ля 2001 г. Но так как во время освидетельствования вскрытие самого прибора не проводилось, сде­лан вывод о том, что обнаруженная в пироголовке пневматического антенного устройства предо­хранительная чека была установлена еще на заводе (ФГУП «Электроприбор», Москва).

Одновременно выяснилось, что этим же изготовителем установлена и упомянутая техно­логическая заглушка на прибор, которая исключила возможность выдачи на всплывающий буй ав­томатического сигнала «Затопление«.