— Дорогая, можешь мне кофе с пенкой приготовить? — Да, раз плюнуть! Народный юмор
«И знаю опять, как можно. А зачастую, и как нужно». Викт. Черномырдин
К концу дальнего подводного похода люди в отсеках становятся нервными, раздраженными, ранимыми. Вот и помощник командира Кокорев в который раз поссорился с начальником медицинской службы капитаном … Дело выеденного яйца не стоит, но принципы, гордыня, субординация, наконец… Лодочный камбуз находится в ведении и помощника командира (как начальника службы «С») и лодочного врача (как начальника службы «М»). На этой неровной почве у них все время нервные проблемы. В этот раз вышло так: помощник приказал кокам пришить козырьки к своим белым колпакам. Они пришили, а доктор воспротивился – «немедленно спороть!» Это нарушение формы спецодежды в ущерб санитарии и гигиены..
— Вот заберется на тебя «стасик» (таракан) и с твоего козырька свалится прямо в кастрюлю с борщом. – Объяснял он шеф-коку мичману Марфину. — А так он прямо на раскаленную плиту упадет. Спороть козырьки!
Козырьки спороли. А помощник обиделся: доктор, как офицер, занимающий нижестоящую, чем помощник, должность, не имел права отменять его приказание. Заелись. Сцепились. Разругались. Разошлись по разным отсекам. Целую неделю не разговаривали друг с другом. Молчали бы и больше, до возвращения в базу, но… Но первым нарушил бойкот помощник – заболел зуб. Верхний правый клык или по-научному «зуб №13». Помощник заглянул в пустую послеобеденную кают-компанию, и, обнаружив там доктора, изучавшего справочник по военно-морской хирургии, поставил перед ним пакет с бутылкой вина, полупалкой твердокопченой колбасы и литровой «шильницей» со спиртом.
— От нашего стола – вашему!
Док изобразил брезгливое недоумение, надменно выгнув брови.
— Не понял?
— Да будет мир в нашем прочном корпусе.
— Да будет. – Согласился доктор, и спрятал подношение под стол. – Что случилось?
— Да все, как в чеховском рассказе… Вы его, наверное, тоже в школе проходили?
— «Лошадиная фамилия»»? «Хамелеон»?
— Нет. «Хирургия»… Мы его даже наизусть учили. – Грустно усмехнулся Кокорев и продекламировал на память. — «Сел намедни со старухой чай пить и — ни боже мой, ни капельки, ни синь-порох, хоть ложись да помирай… Хлебнешь чуточку — и силы моей нету! Так и ломит, так и ломит! В ухо отдает, извините, словно в нем гвоздик или другой какой предмет: так и стреляет, так и стреляет!»
— М-да…Прямо Станиславский… Садитесь… Посмотрим, что у вас за гвоздик там такой!
Но помощник уже вошел в роль:
«Отец иерей после литургии упрекает: «Косноязычен ты, Ефим, и гугнив стал. Поешь, и ничего у тебя не разберешь». А какое, судите, тут пение, ежели рта раскрыть нельзя, всё распухши, извините, и ночь не спавши…» Вот и командир мне говорит: ты с мостика по «каштану» бубнишь что-то, а в отсеках понять не могут…
— Не надо так много говорить… Рот пошире!
Доктор хмурится, глядит в рот и среди пожелтевших от табаку зубов внимательно изучает правый клык, он же зуб №13, он же «глазной» зуб, украшенный зияющим дуплом.
— «Отец диакон велели водку с хреном прикладывать — не помогло». – Жалуется помощник словами чеховского дьячка. — Механик надоумил ватку с отработанным маслом приложить – не помогло…
— Ну, у маслопупов только два лекарства – «шило» да соляр.
— Боцман предложил штертиком дернуть. Привязать к рычагу кремальеры. Кто-нибудь полезет и дернет.
— Предрассудок… Вырвать его нужно на хрен по всем правилам хирургической науки!
— «Вам лучше знать, Сергей Кузьмич. На то вы и обучены, чтоб это дело понимать как оно есть, что вырвать, а что каплями или прочим чем… На то вы, благодетели, и поставлены, дай бог вам здоровья, чтоб мы за вас денно и нощно, отцы родные… по гроб жизни…»
— Пустяки… — скромничает доктор, который тоже когда-то играл роль в школьном спектакле. — Хирургия — пустяки… Тут во всем привычка, твердость руки… Раз плюнуть…» В прошлом году самому комбригу рвал. Пришел, света белого не видел. «Христом-богом молит: вырвите вы мне его, Сергей Кузьмич! Отчего же не вырвать? Вырвать можно. Только тут понимать надо, без понятия нельзя… Зубы разные бывают. Один рвешь щипцами, другой козьей ножкой, третий ключом… Кому как нравится»…
Доктор берет «козью ножку», минуту смотрит на нее вопросительно, откладывает и вооружается щипцами.
— Так, раскройте рот пошире… — говорит он, подходя с щипцами к помощнику. — Сейчас мы его… тово… Раз плюнуть… Десну подрезать только… тракцию сделать по вертикальной оси… и всё… (подрезывает десну) и всё…
Кокорев по-прежнему цитирует классика:
— «Благодетели вы наши… Нам, дуракам, и невдомек, а вас господь просветил…» Академии всякие кончали…
— Не надо рассуждать, когда рот раскрыт… Осталось только раз плюнуть…
Доктор хорохорился, дабы поддержать веру больного в медицину и зубную хирургию. Сам-то он не очень верил в себя, как дантиста. Да и то сказать, зачеты сдавал только теоретически перед самым походом. Это была его первая экстракция зуба, и он больше себя подбадривал, чем пациента:
— Клык-то этот легко рвать, а бывает так, что одни только корешки торчат… Этот — раз плюнуть… (накладывает щипцы). Постойте, не дергайтесь… Сидеть! Кому говорю – сидеть!… В мгновение ока… (делает тракцию). Как там у Чехова:
— Отцы наши… Мать, мать, мать… Ввв…Оооо… Охренеть можно!
— Вот этого у классика не было… Да, не хватайте руками! Пустите руки! (тянет). Сейчас… Вот, вот… Дело-то ведь не легкое… Проще аппендикс извлечь… Сейчас, сейчас…Раз плюнуть…
— Док, я в тебя сейчас сам плюну! Да ты зуб тяни, а не кота за хвост!.
— Так… Ладно… Экстракция зуба по Малюте Скуратову не удалась. Придется обезболивать.
— Укол делать? Мне нельзя – у меня идиосинкразия к новокоину.
— Знаю. Поэтому сделаем под крикоином. – Доктор наливает в стакан «шила». — Вот вам полстакана обезболивающего. Да и обеззарживающего за одно.
Помощник выпил и быстро захмелел.
— А как-то полегче стало… А может, ну его на фиг, док? Не будем удалять. Сам выпадет.
Ой, рябина кудрявая…
— Удалять надо. Я уже тракцию сделал.
— Сердцу подскажи… Да хрен с ней с этой тракцией! Попрошу боцмана, он кулаком саданет…
— Ну, еще одну попытку…
— Тогда, налей еще чуть-чуть… Не до края… Ой, рябина рябинушка… А дальше забыл.
Помощник влил в себя вторую дозу обезболивающего элексира.
— Нет, «Рябинушка» не пойдет. Тут «Варяг» нужен… Наверх вы товарищи, все по местам, последний парад наступает…Ну, теперь рви!
Лицо доктора принимает отчаянно хищное выражение, он пристраивает щипцы к зубу №13…
— Врачу не сдается наш гордый «Варяг»…
— Не надо петь, а то не дай Бог, за язык прихвачу…
Помощник поднимает колени до локтей, шевелит пальцами, выпучивает глаза, прерывисто дышит, краснеет, лоб покрывается каплями холодного пота, из вытаращенных глаз выкатываются слезы. Доктор тихо рычит, перетаптывается на месте и тянет…
— Ы…ы…ы
Еще усилие, еще рывок — и щипцы срываются с зуба. Кокорев вскакивает и лезет пальцами в рот. Во рту нащупывает зуб – он на старом месте.
— Вырвал! — взвыл он плачущим и в то же время насмешливым голосом. — Чтоб тебя так на том свете так вырвало! Не умеешь рвать, так не берись!
— А ты зачем руками хватаешь? — сердится доктор. — Я тяну, а ты мне под руку толкаешь и разные глупые слова молотишь!
— Док, у тебя не сердце, а пипетка!
— Ты думаешь, легко зуб-то рвать? Возьмись-ка! Это не то, что на мостик залез да в «каштан» отбарабанил! (дразнит). «Не умеешь, не умеешь!» Скажи, какой указчик нашелся! Ишь ты… Адмиралу рвал, да и тот ничего, никаких слов… Человек! … А тут зуб, застарелый, глубоко корни пустил… На, вот прополощи! – И доктор протянул Кокореву еще полстакана спирта.
Помощник прополоскал и проглотил.
— Хорошо пошло! – Поделился он своими ощущениями. – С кровушкой. Кровавая Мэри в натуре!
И совсем повеселел. Взбодрился. Достал из подарочного пакета колбасу и отрезал изрядный кусок.
— Док, давай закусим и разойдемся по-хорошему… Пипетку не числить.
— Эй, вы, целители, совсем охренели – квасите уже в наглую. Сейчас командир придет…
— Дело в том, что у больного идеокра… Идио
— Идиотизм, что ли?
— Никак нет… Сейчас выговорю… Идокранизия
— По слогам давай!
— Иди-ооо-
— Отсюда! – Продолжает помощник, у которого вдруг проснулось чувство юмора.
— И- ди-о-син-кра-зи-я к навкоину. К но-во-ко-ину… — Выдыхает, наконец, доктор. – Вот и пришлось прибегнуть к фронтовому способу.
— Рябина красная, рябина… — Завел любимую песню помощник.
— Отставить «Рябину»!
— Я у залеточки характер вызнала… Док, идем в мою каюту, там докончим операцию.
Доктор, прихватив укладку с инструментами, а помощник пакет с дарами, перебираются в четвертый отсек, где у помощника своя каюта, совмещенная с секретной частью. Там они разлили остаток «шила» дополнили закусь банкой «севрюга в томатном соусе», с камбуза принесли хорошо прожаренный хлеб…
— Док, дробь операции. Сегодня 13-е число, и зуб номер 13, и пятница к тому же… Перенесем на субботу. Ни хрена с этим клыком не сделается.
— Ну, тогда наше вам с кисточкой!
— И вам — наше с козырьком!
И весело, и грустно! Или наоборот. Немного не ясен исход дела! Зуб всё-таки скорее жив, чем мёртв? Или эо — уже совсем другая история?