Кто-то не довернул что-то, или, наоборот, перекрутил, вовремя не заглянул туда, куда должен был заглянуть, что-то забыл, не проверил, чуть-чуть — ну самую малость — не доделал, и … ничегошеньки не случилось. Не случилось раз, два, три, потом, глядишь, недоработки обыденными, привычными стали; и вот уже оправдание им есть: «Так всегда у нас делается». Делается неделю, другую, даже порочной традицией становится, и все нормально. Но вот эти маленькие упущеньица встретились в одном пункте, и грянула беда. Чем сложнее условия плавания корабля, тем таких роковых точек рандеву больше.
Тропические широты. Июль. Подводная лодка уже больше месяца на боевой службе, ее настойчиво
Командир пл «Б-72» капитан 2 ранга Балакирев Н.М. после торпедной атаки
пытаются поймать иностранные противолодочные силы. Уклоняясь от них, ушли на большую глубину, но и там температура забортной воды +30 градусов, а в отсеках 50. От испарений и газов воздух густой, вязкий. Команде тяжело, но «такая наша доля морская». Только матрос Н. в трюме шестого отсека не страдает. Он открыл кингстон бункера для выбрасывания камбузных отходов, присоединил к вентиляционному патрубку бункера резиновый шланг и стал ловить кайф, поливая себя забортной водицей. В кайфе тяжелые думы его, естественно, не посещали. А задуматься было над чем. Например: что будет, если окажется плохо закрытым воздушный клапан продувания бункера? — Все в порядке, он об этом раньше подумал: перед открытием кингстона взглянул на манометр — давления в бункере не было. Жаль, что на другой манометр он не посмотрел, тогда бы увидел: нет давления и в воздушной системе. Потому нет, что его друг — электрик четвертого отсека, тоже любит кайф. После прекращения действия системы механического перемешивания электролита положено перекрыть несколько клапанов подающих воздух в аккумуляторные баки. Но электрик решил: зачем утруждать себя никчемной работой — несколько раз нагибаться да разгибаться в тесном закутке, если можно просто-напросто перекрыть один клапан на трубопроводе воздуха среднего давления, идущего в корму, и дело с концом. Так он делал вчера и позавчера и еще раньше… — и ничего. Вчера — ничего, а сегодня матрос Н. в шестом отсеке соединил пустой воздушный трубопровод с забортными глубинами, и вода соленостью 36 промилле пошла в аккумуляторные баки третьей и четвертой групп батареи. О последствиях попадания соленой воды в электролит можно прочитать в Правилах ухода за аккумуляторной батареей.
Внезапно, без разрешения центрального поста, распахнулась переборочная дверь. С круглыми очами и воплем: «Хло-о-о-ор!» в третий отсек влетел один из обитателей четвертого. Командир БЧ-5 инженер-капитан-лейтенант Редькин и я бросились в четвертый. Там, действительно, шибануло в нос терпким запахам хлора. Дал команду: «Газы!». Включились в противогазы. Загерметизировали отсек. Сняли нагрузку с кормовых групп батареи. Заглянул в аккумуляторные ямы. В ямах — сухо. В лаз одной из них нырнул Редькин, отсоединил трубку системы МПЭ (механического перемешивания электролита), приложил к губам — вода. Только после этого обнаружили первопричину случившегося. Затем в нескольких местах батарею разъединил и в течение шести часов в адских условиях, порой теряя сознание, моряки резиновыми грушами выбирали верхний слой электролита, доливали баки дистиллированной водой, промывали шланги МПЭ, протирали батарею спиртом. Всплыли только ночью, уклонившись от обнаружения иностранцами.
В выше описанном прискорбном эпизоде можно заметить и лень, и халатность и нежелание предвидеть последствия своих действий, даже выглядывает убеждение, что инструкции излишне подробны, надоедливы, запреты в них надуманы. Конечно, существуют и такие предписания, но те, которые десятилетиями выверялись практикой подводного плавания, игнорировать никак нельзя. Хорошо. Да как в этом убедить молодого человека? Вот в чем вопрос. Как воспитать в нем внутреннюю потребность неукоснительно исполнять правила? Рецепт лечения невоспитанности известен: слово- показ — контроль, наказание — снова контроль. Однако горе в том, что слова часто летят мимо ушей, контролировать мы любим, да плохо умеем, а кнутик наказания даже у командира корабля — шелковый, хотя бы бумажный рублик для жесткости был в него вплетен, но и того нет. Поэтому процесс воспитания нередко идет по методу обучения «на собственной шкуре». О воспитательной работе командира еще поговорим, а теперь иллюстрация к сказанному.
Подводная лодка готовилась к выходу на очередную боевую службу. В этой связи проверялась на способность преодолевать противолодочный рубеж. Мероприятие шло к концу, осталась работа с противолодочной авиацией, и мы погрузились на выгодную для нас глубину – 120 метров. Я сидел в центральном посту, разбирался с какими-то бумагами. Вахтенный офицер, руководя вахтой, периодически принимал доклады из отсеков. Все докладывали одинаково: «Отсек осмотрен. Замечаний нет».
С момента приема корабля от промышленности и до сдачи его на разделку, каждые пол часа отсеки должны осматриваться на предмет отсутствия протечек воды, топлива, масла, исправности систем, устройств, механизмов и прочее. Таково правило и, как любое другое правило, оно рассчитано на добросовестное исполнение ответственными людьми.
А вахтенный четвертого отсека рассуждает так: «Пол часа тому назад осматривал отсек – все было в порядке, час назад – тоже нормально, стоит ли каждый раз залезать в аккумуляторную яму?» Так он думает про себя, а вслух: «Четвертый осмотрен – замечаний нет».
Итак, замечаний нигде нет. Но тем временем слышу, как чаще обычного стучит трюмная помпа третьего отсека: вахтенный офицер то и дело поддифферентовывает лодку. Наконец докладывает мне, что лодка тяжела, а уравнительная цистерна пуста.
— Осмотреться в отсеках!
— Отсеки осмотрены, замечаний нет.
Иду в четвертый. – «Товарищ командир, отсек осмотрен, замечаний нет. Вахтенный отсека старшина 2 статьи В.» Глаза у В. подернуты сонливым туманом, фигура обмякшая, видно, что заморен старшина скукой обыденности и камбузной жарой.
— Откройте лаз в носовую яму.
Открывает. – О ужас! – яма чуть ли не до крышек аккумуляторных баков залита соляркой. Неужели и нижний ярус затоплен? На душе становится муторно.
Осторожно подвсплываем на ровном киле. Осушаем верхний ярус. — Слава богу, лаз в нижнюю яму задраен, там сухо, сопротивление изоляции всей группы сносное.
Что же произошло? Все та же халатность и предвзятость мышления. После остановки дизеля моторист, как следует, не закрыл клапан системы замещения топлива водой во внутренних цистернах. В результате этого в цистерне, которая расположена в четвертом отсеке, создалось давление, равное забортному. При погружении давление отжало лаз, выведенный в аккумуляторную яму и топливо пошло в яму. Пока лодка маневрировала на малых глубинах, электрик осматривал батарею – было сухо. Потом он не смотрел. Вахтенный пятого отсека оказался ни чуть не лучше соседа: не глядя на манометр, показывающий давление во внутренних топливных цистернах, делал ложные доклады в центральный пост. Зачем лишний раз поворачиваться, если уверен, что все сделал как надо.
Эх, люди, люди, что же мы делаем? Ради собственного каприза пускаемся во все тяжкое: врем, врем. Когда же остановимся? Легко представить себе, что произошло бы развивайся ситуация дальше. — Взрыв водорода, паров топлива, страшный пожар.
Впрочем, когда я принимался за эти записки, решил в части касающейся мотивов поведения человека, буду ссылаться только на личный опыт. Рассказанное выше, не укладывается во взятое обстоятельство. Мои оценки могут быть не полными. Кроме того, обвиняя своих подчиненных в халатности, я, как их начальник — воспитатель и организатор, должен часть вины взять на себя. Еще одну часть вины матросов не худо было бы забрать вышестоящему командованию, которое установило практику непрерывного вмешательства в процесс подготовки кораблей к выполнению сложных задач. Проверки за проверками в рабочее время и, как следствие, нескончаемые ночные бдения личного состава по устранению замечаний. Не от этих ли береговых мытарств зачастую выход в море люди воспринимают, как избавление от них и расслабляются до состояния беспечности?
Чтобы окончательно сбить с себя прокурорскую спесь, расскажу следующую историю.
Шла обычная боевая подготовка. Отработав покладку лодки на грунт, решил всплыть в надводное положение. Откачали балласт. Оторвались от грунта. Дали ход. Акустик доложил, что горизонт чист. Изменили курс, чтобы прослушать мертвый сектор в корме. — И там чисто. В таких случаях требуется обследовать горизонт еще и гидролокатором в режиме «эхо». А зачем? — думаю, — летнее время, «Тамир-5лс» при такой гидрологии вряд ли что даст, к тому же район примыкает к скалистому берегу острова, морские дороги его огибают, вот уже неделю ползаем, а никого не видели в районе, даже рыбаки не заходят.
Одним словом правилом безопасности я, высокоответственное должностное лицо, пренебрег и воспользовался другим правилом: «этого не может быть потому, что не может быть никогда». И… дал приказание всплыть под перископ. Всплыли. Осмотрел в перископ носовое сектор — чисто; перевел в корму — вот он! — сейнер с бурунчиком у форштевня рядом. – «Моторы полный вперед! Право на борт! Продуть среднюю!» — Выскочили пробкой. Остановились. Увидя нас, рыбак тоже шарахнулся в сторону.