Воронов С. Свадебная авантюра

30 декабря 1970 года крейсер Москва убыл в г. Николаев для текущего ремонта, который продлился до 8 августа 1971 года.

Целью текущего ремонта является поддержание свойств корабля в заданных ределах с заменой или восстановлением отдельных технических средств и корпусных конструкций. Ремонт производил Николаевский ЧСЗ с привлечением личного состава противолодочного крейсера.

Завод гулял. Отмечал награждение орденом Октябрьской Революции за успешное выполнение пятилетнего плана и организацию новой техники. В завод корабль ставил боевой, закаленный в походах и океанских штормах экипаж. За время ремонта около 60% офицеров убыли, кто на повышение, кто на учебу. В запас демобилизовались опытные старшины и матросы.

Ушли к другому месту службы мои друзья: Паша Перегудов, Витя Петренко, Володя Азаров, Володя Пикуза, Валера Берстнев, Валера Ефремов. Уходя служить в 5-й отдел ЧФ, Вадим Хохлов предложил на его место Серегу Воронова. Вообще-то, планировался в начальники РТС Юра Сериков. Мы с ним поговорили. Он только с должности начальника РТС может попасть в ВМА. Нет проблемы. Я пошел к командиру, пояснил возникшую ситуацию. Юра стал начальником РТС.

В начале 1971 года меня командировали в Севастополь с заявками по ремонту радиотехнических средств. Как всегда, самого свободного офицера на крейсере. Севастополь. Весна. Побывал в 5 отделе, на Минной стенке.   Пообщался с друзьями.

Иду на Исторический бульвар. Там запланировано рандеву. Мурлычу: «Вечерело, солнце село. Вдруг идет она. Повстречала лейтенанта, сразу подошла: «Приходите ко мне на дом, я живу одна».

И передо мной возник майор с повязкой старшего патруля. Я его поприветствовал. Стоит, разглядывает меня. Ну и я окинул его с головы до ног. Вижу на одном ботинке рваный шнурок. Достаю из кармана рубль: «Купи шнурки новые, не позорь погоны старшего офицера».

Прошли с ним в комендатуру. Коменданта не было. Заместитель его определил меня в знакомую камеру. Сморило меня, и я заснул. А утром в камеру с газетой в руках сам комендант Голуб кудахчет: «Ах, как же так, как же так! Сергей Дмитриевич!» Я на него смотрю и ни чего понять не могу. Трясет передо мной газетой «Флаг Родины», где о Сереге Воронове во весь лист пишут хорошие слова. Смотрю на коменданта и ничего не понимаю. Перевожу взгляд на его зама. А у зама носки разного цвета, синий и черный. Попался:

— Товарищ полковник, почему уважаемого на флоте офицера задерживает старший патруля в рваных ботинках. Посмотрите на вашего заместителя. Скоро туфли будет надевать на голые ноги. Какое неряшливое отношение к службе.

И пошел Серега Воронов с гордо поднятой головой. Направился я сразу в политотдел на Минную стенку. Начальник политотдела капитан ранга Дубягин Павел Романович ввел меня в курс дела.

В Николаеве меня срочно одели во всё новенькое и отправили в Симферополь, где коммунисты Крыма единогласно проголосовали за мою кандидатуру на 24 съезд КПУ. Как я догадался, ни на корабле, ни на соединении противолодочных кораблей не нашлось более свободного, чем программиста Сереги Воронова. В Киеве, между заседаниями, я активно участвовал на встречах с трудящимися. На фотографии Серега Воронов прикалывает к груди отличнице кондитерской фабрики Леночке Л. значок с морской тематикой.  Съезды отдельная тема.

Текущий ремонт крейсера закончился в августе, началась анормальная корабляцкая жизнь. Смена командиров вместе с замами, крупные и мелкие поломки, экипаж меняется и только Серега Воронов, как стойкий оловянный солдатик спокойно переносил все тяготы и лишения… Стало скучно. Ушли к новому месту службы Ратмир Мирский, Юра Матренин, намыливал лыжи Володя Чугунов.

На крейсере зашевелились, забегали свои начальники и чужие.  Прошел слух, что Севастополь посетит с дружеским визитом МО СССР маршал Советского Союза А. Гречко. Маршрут его пролегал с Качинского аэродрома на Северную сторону и катером на Графскую пристань. В помощь милиции с кораблей были направлены дополнительные патрули. Попав на глаза помощнику командира, был отряжен, и я с тремя матросами.  Рейд был закрыт. Паромы не ходили и на площади им. лейтенанта Шмидта скопилось приличное количество отдыхающего люда со всего Союза.

Место мне определил помощник коменданта города недалеко от причала, где уже болтался катер командующего ЧФ. Быстро организовался коридор из реденьких цепочек милиции вперемежку с патрулями. Солнцепёк. В тени – 30 градусов. Хорошо, что надел белый кителёк на голое тело. То справа, то слева от меня пытается пролезть вперед какая – то рыжая девица, нахально уверяя меня, что мы знакомы. По окрасу, зеленым глазам и говору, а щебетала она как коренная москвичка, начинаю что-то вспоминать.  В это время на площадь въехали три машины – две Волги и газик сопровождения ВАИ. Акающая рыжая исчезла за моей спиной.

Машины остановились, не доезжая метров пятьдесят до катерного причала.  Площадь затихла.  И вот он, маршал СССР Андрей Гречко. Высокий, стройный, министр, походкой боевого офицера, направляется к причалу. Поначалу робко, затем усиливаясь, начали раздаваться хлопки. И вдруг площадь взорвалась аплодисментами. Маршал, поворачивая голову направо – налево, приветствовал публику, поднося руку к козырьку. Уверяю, квакеров не было. Было настоящее чувство уважения к крупному советскому военачальнику. Через пару минут катер унес министра на Графскую пристань, где его встречал командующий ЧФ.

Служба моя окончилась и я, в ожидании баркаса, пообщался с москвичками. Рыжая. Рядом с ней миловидная девушка очкарик. Оказывается, год назад летом они отдыхали в Севастополе, где познакомились с ребятами с крейсера Москва.  Юля (это которая в очках) договорилась встретиться с Гришей (имя по этическим соображениям я изменил, остальные имена и фамилии фактические), но встреча не состоялась. Гриша на рандеву не явился. Я вспомнил про телеграмму, которая лежала на столе у меня в каюте. Гриша мой друг. Мы в одной группе и одна каюта на двоих.

Телеграмма запоздала. Я рассказал подружкам о путях прохождения почтовых отправлений на флоте. Наказал, что бы от причала не отходили. На корабле я Грише красочно обрисовал всю обстановку. Григорий покраснел (Капитан-лейтенант, а всё ещё краснеет!), засуетился – он же в сидячей смене. Сказал ему, что вопрос со сходом я решил у начальника РТС. Он живёхонько переоделся, забрал у меня ключи от моей съёмной хаты и был таков. На следующий день на берег мы сошли вместе с Гришей. Подруги приготовили неплохой ужин. Хозяин моей халабуды выставил десятилитровый бутыль домашнего вина.

Посидели хорошо. И вот, что выяснилось под застольные тосты: Гриша и Юля решили сыграть свадьбу. Здесь в Севастополе. Настаивал Гриша. И во что бы то ни стало узаконить отношения. Маленькая заковырка – Юля не оформила развод со своим бывшим супругом.  В паспорте   отсутствовал соответствующий штамп. Поход в ЗАГС не имел смысла.  Не помню, кому пришла эта мысль, в чью светлую лейтенантскую голову – регистрацию провести в селе. Там же сыграть свадьбу.

Село выбрал я. Совхоз имени Софьи Перовской, земли которого примыкали к черте города. Северная сторона Севастополя. Полчаса от площади лейтенанта Шмидта и ты на центральной усадьбе виноградоводческого совхоза. До революции – усадьба семейства Перовских «Алькадар», давших России немало государственных деятелей, в том числе и террористку Софью Перовскую и знаменитый мускат «Алькадар».

На фото мой БИП в полно составе на уборке винограда.

Почему выбрал это село? Так ведь каждый год моряки с крейсера помогали собирать виноград. Бывало, что жили и работали там неделями. Я знал там все правление. Командируюсь туда. Встречаюсь с директрисой. Из меня бьет словоблудный фонтан жизни и радости. Но уговаривать не пришлось

Она согласилась и предложила объединить праздник урожая с нашей свадьбой, тем более что своих свадеб в это время не предвиделось.С командиром (А.Довбня) вопрос решили быстро: жених, два свидетеля и Серега Воронов — старший на этом мероприятии. Три капитан-лейтенанта и один лейтенант – студент сошли с корабля, имея при себе предписания на четыре дня отгула, десять литров чистого медицинского спирта и двадцать банок свиной тушенки. Лейтенант-студент пришел на замену Юрия Матренина. Студент – двухгодичник. Год уже прослужил на Каче, теперь дослуживает у нас.

День первый. Пятница.  Жениха с невестой увели куда-то на постой, а нас, свиту жениха, определили в комнату для гостей при правлении совхоза. Пока свидетели благоустраивались, я занялся хозработами. На заднем дворике правления уже готовили застолье: столы, скамейки, посуду и т.п. Я, с паспортом невесты и офицерским удостоверением жениха, направился к председателю сельсовета.

Председатель был в отпуске, и его обязанности исполняла девица нашего возраста. Она стояла в своем кабинете возле облезлого канцелярского шкафа в профиль, и я мгновенно оценил её фигуру. Стройная шатенка с классическими параметрами 90-60-90. Температура моего тела сравнялась с температурой солнца в тени + 40. Она повернула в мою сторону головку с прической «каре». Фас. Температура опустилась до тридцати шести. Не Джоконда. Создатель явно переусердствовал, когда лепил её лицо, а может дьявол в это время толкнул его под руку. Шапокляк в молодости.

Она была в курсе событий и взяла у меня документы. Поставила штамп в удостоверении личности офицера, расписалась. Взяла паспорт. Полистала его. Остановила свой взгляд на нужной странице и с интересом посмотрела на меня.

Я всё понял, потому что знал: в паспорте отсутствовал штамп о разводе. Юля больше года не жила с первым мужем, но и развод не оформила. Я — само обаяние. Улыбка – тридцати двух, не испорченных боевыми службами, зубами. Пояснил, что у нас, моряков, есть разрешительные отклонения от общепринятых норм. С нами юрист. Он может всё пояснить.  Её подбородок английской леди опустился вниз, обнажив зубы не менее породистой лошади. С горбинкой нос пошел, наоборот, вверх. Сросшиеся над переносицей брови делали попытку раздвинуться. Она улыбалась. Более того, она согласилась пообщаться с нашим «юристом». Я, сама любезность, поспешил откланяться, не забыв пригласить её на торжество.

Нас трое. Володя Чугунов отпадал – он мой друг и нам вместе ещё служить. Оставался Юра. Лейтенант — студент. Через год он будет топтать московские тротуары. Тем более, что он по специальности метеоролог! Им не впервой обманывать народ своими прогнозами. Объяснил друзьям ситуацию. Тянем жребий. В руке у меня три спички. Одну из них обламываю. Вытащивший обломок — идет на Голгофу. Юра тащит первым, естественно жребий пал на него. Флотские офицеры знают, как это делается. А вот студент не знал. И чему учат в институтах?

Юристом я не был, но я закончил (заочно) институт на кафедре прикладной психологии и побывал делегатом на ХХIУ съезде. Считал себя опытным и студенту дал подробный инструктаж. Напомнил ему, что «Алькадар», на языке «Тысяча и одна ночь», означает божественное повеление.

— Серёжа, я же хотел вечером с вами посидеть, — начал тихо причитать Юра.

— Юрий! Это у нас Володей будут посиделки. У тебя – «полежалки».

-Серёжа, может пойдём вдвоём,- предложил лейтенант.

— Какой афорт! Первый класс – вторая четверть. Амур де труа не для флотского офицера! Это у вас штатских —  КомуСУтра. У нас моряков —  КомуСВечера.

Напутствуемый такими добрыми словами, Юра отбыл.

День второй. Свадьба была назначена на 10-00. Мало того, что студент не участвовал в вечерней попойке, он не ночевал и не появился на торжественной части. А свадьба пела и плясала по всем традициям и обычаям русской деревенской свадьбы. Такое лицедейство осталось только в селах. В малых городах, что-то от села, но намного проще. А в мегаполисах и того проще — из ЗАГСа прямо к запойному столу.

Был свой оркестр. В 15-00 молодые начали приглашать всех к столу. Народ подходил и уходил. За столами постоянно выпивали и закусывали человек 60-70. Было и «горько» и «сладко». Были подарки. В основном сувенирного типа. В те времена не принято было совать деньги в конвертах. Юра не появлялся.

На спиртное я особо не налегал, ибо на мне были кое-какие обязанности по-застолью. На свадьбе была местная женщина-тамада. Я ей помогал, справедливо полагая, что вечером своё возьму. Зато на столе возле меня стоял курник. Больше я нигде такого не едал. 100 очков вперед даст всяким заокеанским БИГам. Застолье входит в стадию громких разговоров и звонов стаканов. Юры нет. Играет оркестр. Молодежь начинает танцевать. Наливаю себе стакан водки. Отрезаю добротный шмат курника и…

Оркестр прекратил игру. С противоположной стороны стола волна тишины покатилась к нам. Стало тихо. Такой же волной начали подниматься гости. Все смотрели в широкий проём ворот. Встал и я. К столу подходила пара. Это были они. На ней был бежевый костюм, приятная прическа, немного в стиле Брижит Бардо, туфли на двенадцатисантиметровых каблуках. Лицо преобразилось. Исчезли следы оспы. Чистая переносица. Остался знакомый подбородок, но он удивительно был к лицу. Блеск в глазах косметикой не нарисуешь.

И Юру я не узнал. Отрешенный взгляд, походка Павловского солдата на плацу царского дворца: прямая спина и ноги, не сгибающиеся в коленях. Они поздравили молодых. Вручили какой-то подарок. Цветы невесте и конверт Гоше. Им быстро освободили место и накрыли стол. Но они не присели. Она что-то сказала молодым, взяла Юру под руку, и они так же величаво удалились. Тихо исчезли молодые. А мы с Володей, приняв хорошо на грудь, продолжили веселье.

День третий. Гулянье продолжилось, и было более веселым по всем традициям русской сельской свадьбы. Праздновали не только свадьбу, но и День урожая. Юра отсутствовал. Гриша мельком сообщил, что с документами всё в порядке – У Юли в паспорте стояло два штампа. Оба о замужестве.   В 22-00, как и договаривались, встретились на причале. Простились с подругами и баркасом убыли на корабль. Я пожал Юре руку и поинтересовался, чем они с сельсоветом занимались. Оказалось, она учила его фокусу, как не вытаскивать обломанную спичку. Юра через год демобилизовался и убыл в родную Москву, где удачно охмурил дочку ректора крупного Московского института. Гриша перевелся в Москву, где счастливо живёт со своей Юлей. Сельская подруга Юры родила двойню и вышла замуж за односельчанина. Володя ушел с корабля на повышение. Я убыл на учёбу в академию. Хэппи-энд!