Трофимов Н. Северная свадьба

Глава 1. Застойные восьмидесятые

В те времена, о которых я хочу вам рассказать, никто из нас ещё не знал, что жили мы, оказывается во времена застоя. А мы, как, впрочем, и вся наша страна с 285 миллионами населения, этого даже и представить себе не могли. Какой застой, к чёртовой бабушке? Наша страна – Союз Советских Социалистических Республик, а короче СССР, – строила города, школы, заводы, больницы, театры, да много ещё всякого другого строила. Много чего! Но, поскольку я с гордостью отношу себя к служивому военно-морскому братству, меня и моих друзей в первую очередь интересовали они – боевые корабли! Со стапелей многочисленных верфей один за другим спускались на воду, а потом становились к достроечным стенкам многочисленные авианосцы, крейсера, эсминцы, противолодочные корабли различных рангов, подводные лодки, ракетные катера и корабли, тральщики, различные корабли снабжения и обеспечения, строились аэродромы для морской авиации, развёртывались полки береговых ракетно-артиллерийских войск, и всё это вместе взятое и составляло то, что мы с гордостью и трепетом в душе называем коротким, но ёмким словом – Флот!

Отлаженный и точный, как швейцарские часы, механизм подготовки военно-морских кадров ежегодно отправлял на все наши четыре флота – Северный, Балтийский, Черноморский и Тихоокеанский и, как говорится, примкнувшую к ним Каспийскую флотилию – сотни офицеров разных специальностей, избравших своим жизненным путём служение Отечеству! И Флот с чёткостью тех же самых швейцарских часов принимал лейтенантов в свои кадровые шестерёнки и всё! – как пелось в некогда популярной песне:

«Лейтенант, не забудь,

Уходя в дальний путь,

По морям проплывая вперёд,

Можешь всё потерять –

И невесту, и мать –

Только помни, что Родина ждёт!»

И мы служили! Мы служили, подчас теряя невест, уставших ждать своих лейтенантов, не успевая приехать на похороны родителей и просто родных людей потому, что уходили на боевые службы по всем морям и океанам Земли на много месяцев. Мы служили во 2-ой дивизии противолодочных кораблей Северного флота на сторожевых кораблях проекта 1135, серия которых носила романтичное название «Буревестник». А офицеры, мичманы, да и матросы тоже, звали их «дежурными мотоциклами Баренцева моря», потому что флотское командование просто обожало при всякой необходимости, а то и без неё, объявлять нам «экстренное приготовление к бою и походу», точно зная, что через 30 минут корабль снимется со швартовов и, раздвигая форштевнем шугу и лёд стылых зимних вод Кольского залива, с характерным свистом турбин рванёт к выходу из залива туда –  в Баренцево море, на простор, где наперегонки с ветром он будет лететь в тот район, где ему предстоит выполнять поставленные далёким начальством задачи.

Корабли также, как и их экипажи, не знали усталости. Короткие плановые ремонты – и опять в моря! Людям тоже надо было дать время подремонтироваться: «Лейтенант! Ты любишь тёплую водку и потных женщин?» – «Никак нет, товарищ Командир!» – «Ну что ж, отлично – поедешь в отпуск в январе!». И, возвращаясь из отпуска, лейтенант уже на следующий день забывал ещё недавно пьянивший его еле ощутимый флёр от духов прекрасных женщин, с которыми он успевал познакомиться за такой короткий (всего 53–55 суток!) офицерский отпуск. И мыслями лейтенанта с утра до вечера овладевал любимый и ужасный личный состав. Времени на хандру или философствования у офицеров не было – мы всегда к чему-то готовились. Готовились к сдаче курсовых задач, без сдачи которых корабль не выпустят в море, потом готовились к выполнению боевых упражнений, то есть ко всякого рода стрельбам из всего, что могло стрелять, по всему, что могло плавать под водой, на воде или летать в воздухе. И по берегу мы тоже готовились стрелять! Ну а потом, собственно, и стреляли из всего, всем и по всему. Готовились постоянно к политзанятиям с любимым личным составом. А как мы любили готовиться ко всякого рода проверкам! Это было просто наилюбимейшим из всех видов подготовки! Мы готовились к проверкам штабом бригады и тогда командиры боевых частей выворачивали нас вместе с нашими подчинёнными внутренностями наружу, потому что ровно также с ними поступал старпом, готовились к проверкам штабом дивизии и тогда, помимо нас, наизнанку выворачивали уже и штаб бригады (наших флагманских специалистов), готовились к проверкам штабом флотилии и тогда вместе с нами выворачивали и штаб бригады, и штаб дивизии, и так практически до бесконечности – как в любимой игрушке из детства – матрёшке. Но корабельные экипажи-то выворачивались постоянно – денно и нощно!

В общем, флот всегда готовился к тому, чтобы проверить самого себя! А уж если все проверки прошли, то надо отправить корабли в море на боевую службу, месяцев на 6, на 8, а может и поболее. Чтобы отдохнули от проверок. Как мы радовались, уходя на «боевую»! Никаких береговых нарядов, приборок на причалах и береговой черте, караулов на гарнизонной гауптвахте, никаких проверяльщиков из штабов разных уровней. Красота! Готовим, чёрт побери, экипаж к боевой работе!

Правда, когда корабль к месту несения боевой службы придёт – его там тоже проверят. И уестествят по самое «не могу» – иначе нельзя! И проверять будут всё время, пока корабль на этой самой боевой службе и находится. После чего поставят за выполнение задач боевой службы оценку «отлично» и с гордостью доложат на флот, что, дескать, прислали вы к нам корыто неготовое, а мы своей методичной и целенаправленной работой подняли уровень его боевой подготовки на недосягаемую для вас, смертных, высоту! Спасибо нам!

В промежутках между проверками мы бегали по морям и искали натовские, а по большей части штатовские или мелкобриттовские, подводные лодки и авианосцы. Вцеплялись в них мёртвой хваткой и передавали высоким начальникам информацию о супостате – здесь, мол, он, можете топить его в случае необходимости. И плевать, что вместе с нами – мы ему ещё и сами накладём за шиворот, пока ваши ракеты до него лететь будут! Авианосец-то – ещё та дрянь! Поэтому – иначе нельзя! Были, конечно, и спутники разведывательные, и самолёты дальнего радиолокационного обнаружения – да это только пиджакам гражданским кажется, что сверху видно всё. Если командир авианосца и штаб авианосной ударной группы (АУГ) являются людьми думающими (а других на штатовском флоте в таких должностях не держат), то спланируют они операцию так, что хрен их какой спутник или самолёт увидит, а если и увидит – то хрен поймёт, что за цели там, где-то за сотни километров от него. Поэтому – пока живьём авианосец не увидишь – считай, что и нет его! Не-ту-ти, и всё! Потому и бегали наши корабли по всем морям за авианосцами и крейсерами супостатскими – и назывались мы в таком случае КНСами (кораблями непосредственного слежения). Ну очень штатовцы нас не любили, прямо – жуть, как не любили! Гадости делали постоянно. Мы тоже в долгу не оставались. Вот так мы на боевых службах и отдыхали от тяжёлой службы в базе – в Североморске.

Потом, когда подходил срок, нас меняли в море очередные счастливчики, которым повезло сбежать на боевую службу. И мы возвращались домой! Домой, домой, в Североморск, к семьям, женам, детям, к родным скалам, сопкам и валунам, к растрескавшемуся асфальту, к друзьям, к 31-му магазину на улице Сафонова, к Дому офицеров, Военторгу, к кинотеатру «Россия» на улице Душенова, к ресторану «Чайка», к нормальным стоматологам флотской 32-ой поликлиники на Северной заставе (вместо корабельного начмеда с его пытошным агрегатом, при виде которого зубная боль проходила сама собой!). Домой!

По приходу нас, конечно же, тут же проверяли. Это сейчас поросят каких-то на подносе приносят и командиру вручают, и целуют его все, кому не попадя, и куда угодно, даже награждают орденами или медалями. А в наше время обозлённые нашим отдыхом штабы сразу же, как с корабля на причал подадут сходню, поднимались на корабль и начинали интересоваться: «Как это вы так смогли после того, как мы вас здесь так чудесно подготовили и проверили, за короткое время перехода из Североморска до Гибралтара так морально разложиться, что мы тут заливались краской стыда, читая телеграммы ЗАС о том, как вас там проверяли чужие проверяльщики? Как вы могли за две недели так низко пасть? Где была, понимаешь, ваша совесть офицера- (мичмана-, старшины-, матроса-) североморца?» Наступала наша очередь заливаться краской стыда и отвечать: «Так точно… Никак нет… Больше не повторится… Хотел, как лучше… Замечания устраню… Виноват… Исправлюсь… Буду работать над собой…»

Обрадованные нашим приходом экипажи других кораблей бригады с удовольствием спихивали на нас, отдохнувших, все береговые наряды, приборку береговых объектов, караулы на гарнизонной гауптвахте, комендантские патрули и ещё кучу всяких прелестей, делающих пребывание в базе весьма насыщенной мероприятиями жизнью. И мы служили, росли в званиях и должностях, становились настоящими офицерами и настоящими морскими волками, правда, на «дежурных мотоциклах» Баренцева моря. Мы же не знали тогда, что это был застойный период нашей жизни!