Столяров О. Пушкинский венок

* * *

Как измученно, устало

Смотрит Пушкин с пьедестала

На прохожих и дома…

Так история сама

Смотрит горестно на бредни

И ошибки, что намедни

Совершили мы с тобой…

Пушкин, Пушкин! Боже мой!

1989 г.

* * *

Тополиный пух летал.

День за днем мелькали летом.

Крылья мастерил Дедал

В гараже, листвой одетом.

Крылья долго мастерил

Для себя он и для сына,

Чтоб у них хватило сил

Одолеть просторы сини.

И пока мы под дождем,

Хлынувшим внезапно, мокли –

С сыном он взлетел вдвоем!

Не заметили бинокли

Растревоженной толпы,

Суд глупцов

их взлет прохлопал…

Но спросила тихо ты:

– Возведут в их честь

Акрополь?..

* * *

Еще тогда, когда Василь Андреич

Жуковский жил и радовался жизни –

Поэзии живительные токи

Людские будоражили сердца…

И силою целебною живою

Они их к жизни вечной пробуждали,

Как в добрых русских сказках, постоянно

Им указуя совершенный путь.

О, как мы далеки от идеала!

Тем более теперь, в конце столетья

Двадцатого, но это не признали –

Капитуляция нам не к лицу.

Чего-то ищем, жаждою томимы

По-прежнему, как на заре открытий,

В том золотом неповторимом веке,

Где были наши предки молодыми.

Где Пушкин чудной лирою своею,

Наперекор реальности суровой,

Гнетущей современников безумных,

Иные горизонты открывал!

Где Лермонтов, пускай и в одиночку,

Но неизменно с демоном сражался

И выходил из той неравной схватки

Все время победителем.

В те годы,

Которые так точно, справедливо

Пророк премудрый Тютчев окрестил

Бессмертно «баснословными годами»,

Обожествляли совершенство люди.

Они огонь единственный хотели

В себе открыть и подарить России,

Чтоб он согрел всех страждущих, гонимых

И пробудил в них горнюю любовь…

1987 г.

* * *

Переборами льдяных пург

Надо мной вознесся Петербург…

Око видит, да зуб неймёт –

Не разгрызен гранитный плод!

А Монетный Двор, раззвонясь,

Деньги мечет в гранитную грязь,

Точно курица – яйца. Фонарь

Над Невою парит, как встарь…

Сфинксы пялятся. Взгляд ледяной

Был таким же и в холод, и в зной,

Был таким же столетье назад…

Зимней стужей объят Летний сад…

Задрожал, лишь известье узнал –

В светлом доме на Мойке – канал

рядом – утром умер поэт…

Наспех старым слугой одет –

Он в гробу. Кровавой расплатой

Он грозит на свете на том,

Недописанным рвет стихом

На кусочки ящик дощатый.

Потому, как воры, везут

Его гроб жандармы – за труд

Им – Монетный Двор, раззвонясь,

Деньги мечет в гранитную грязь.

Стих сильнее, чем манифест…

И бессильна любая власть,

Если даже поэта съест,

Стих его свободный проклясть!

Он звучит, врываясь в сердца…

Сфинксы пялятся – взгляд ледяной…

Только души на лад иной

У людей, что идут до конца!

«Чуть помедленнее!» – коням

Бесполезно – кричи – не кричи…

«Хочешь, заново карты сдам?» –

Шепчет призрак Судьбы в ночи…

1987 г.

*       *       *

В жизни столько необычайного,

Что нельзя нам бывает понять,

Почему мир изводит тайнами,

Оставляя загадок печать?..

Почему терзает вопросами

Безответными время подчас,

И глазами горит раскосыми,

Нас в тупик всех поставить стремясь?!..

Знал ли Пушкин лично поручика,

И встречался ли с ним он, когда

Говорил, что поэт получится,

Утверждал, что созрела звезда!..

Все загадки мудрой истории

Разгадать нам, увы, не дано!..

С феноменом её не спорю я —

Эпохальное полотно!

07.04. 2019 г.

* * *

На Мойке,

на Мойке,

на Мойке

жил истинный Божий Поэт…

Жонглировал рифмами бойко

восторженный франт-сердцеед…

Балы, приключения, пьянки,

дуэли – и так круглый год…

Пророчество юной цыганки

терзало всю жизнь напролет…

От Пиковой Дамы напрасно

он ждал оберега себе…

Мог верить в досужие басни

лишь Герман с пушком на губе…

Художник намного мудрее

наивных героев своих…

Он знает, что нет панацеи

от скорбных деяний живых…

И это прозрение свыше

дается, бесспорно, ему,

чтоб он больше видел и слышал,

рассеяв гнетущую тьму…

*      *      *

Непростая Пушкиных судьба…

И кому-то кажется – груба –

До сих пор историки плюют:

«Это что у вас творится тут?»

«Это что?» — Ах, Господи спаси! —

Сами мы не ведаем о том!..

И на закусь к водке караси…

Ваша правда – сумасшедший дом!

Ваша правда – желтый дом всегда

Был в российской бешеной крови,

Но светила яркая звезда

Жертвенной, врачующей любви!..

И вела она сквозь времена,

Миссией своей поглощена –

Так самоотверженно, светло,

Чтоб сердцам почувствовать тепло!..

08.01. 2019 г.

*  *  *

Господь! Большие города…

А может это лишь фантомы,

Что с колыбели нам знакомы,

Как никому и никогда?

Господь! Дано ли нам прозреть?

Обречены небесным карам!

Бессильны мы перед кошмаром:

Роль пряника играет плеть…

Господь! Вдали от суеты

Я вижу больше, вижу дальше:

Когда порвем оковы фальши,

По-детски будем мы чисты…

* * *

За пушкинской строкой

последует столетье –

двадцатое –

об этом

никто не позабыл…

– Ах, Александр Сергеевич!

Когда бы я Вас

встретил,

бесспорно б

изменился привычный

ход светил…

Мы с Вами бы –

уверен –

про многое сумели

потолковать

не всуе –

за чаркою вина…

Допустим,

наша встреча

случилась бы в апреле,

а, может быть,

в июне –

мне дата

не ясна…

– Как хорошо, –

сказал бы

я Вам

после взаимных

приветствий, –

то, что встреча

сия произошла!..

А Вы:

– К чему о гимнах? –

мне б возразили

скромно, –

скажите по-простому:

как обстоят дела?

– Ответьте,

как сегодня

поэты поживают?

О чем сегодня

пишут,

чем дышат,

дорожат?

– Ах, Александр Сергеевич! –

Пегасом

правит зависть –

полным-полно в округе

бессмысленных стишат!..

Разрозненное племя

азартных себялюбцев,

которых кодекс чести

не может отрезвить –

вот лучшие поэты –

те, что за Слово

бьются…

– Но им

поодиночке,

видать,

сподручней жить? –

Лукаво Пушкин

спросит –

и тут же погрустнеет:

– Не так,

признаюсь честно,

ваш представлял союз…

Могли когда-то

люди

погибнуть за идею,

но вас представить

теми людьми

я не решусь…

– Ах, Александр Сергеевич! –

Уверен: Вы – не правы!..

Ах, Александр Сергеевич! –

Вы – строгий судия…

Ах, Александр Сергеевич! –

Ну, рассудите здраво –

сейчас необъективны,

увы,

ни Вы,

ни я…

* * *

Одели Пушкина в леса.

И он в объятьях тех лесов

К любым превратностям готов.

Одели Пушкина в леса…

И бум вселенский начался

Средь бед, пожаров, катастроф.

Но сняли с Пушкина леса –

Как прежде жив он и здоров!

* * *

Душе обманутой не больно.

Вся боль негаданно прошла,

Хоть рвутся в небо с колокольни

Охрипшие колокола.

И сердце вновь не слышит сердца.

Привычно это. Не горюй.

В слепом бессилии не зверствуй –

Живуч иудин поцелуй.

Господь мудрее нас – и только

Ему Единому дано

В чаду кипящей новостройки

Заметить спелое зерно.

Росток, пробившийся сквозь поры

Бетона, на ветру окреп

И стал побегом славным вскоре,

Чтоб после превратиться в хлеб.

Ты хлеб насущный, Боже Правый,

Даешь нам щедро день за днем.

За процветание Державы

Мы крест пожизненный несем.

Ты судишь нас и нас прощаешь –

Твоя любовь врачует нас…

Гудят вдогонку птичьим стаям

Колокола, взлететь стремясь.

Душа находит снова силы

Для состраданья и любви…

Её знаменье окрылило:

«Надейся, радуйся, живи!»

*  *  *

А теперь –

я живу на Тверской…

Сердце бьется

мое в новом ритме.

В «Океане» –

торгуют треской,

а в «Москве» – продается

Уитмен…

Я живу

на Тверской –

красота!

Если скажешь кому –

Не поверят!

Нет, история нынче не та –

раскрываются

настежь все двери…

Лучший слог

возвращается нам –

говорить мы давно разучились,

ели хлеб со слезой пополам,

ожидая монаршую милость… 

А теперь –

я живу на Тверской…