Ulysses
It little profits that an idle king,
By this still hearth, among these barren crags,
Matched with an agèd wife, I mete and dole
Unequal laws unto a savage race,
That hoard, and sleep, and feed, and know not me.
I cannot rest from travel: I will drink
Life to the lees: all times I have enjoyed
Greatly, have suffered greatly, both with those
That loved me, and alone; on shore, and when
Through scudding drifts the rainy Hyades
Vexed the dim sea: I am become a name;
For always roaming with a hungry heart
Much have I seen and known; cities of men
And manners, climates, councils, governments,
Myself not least, but honoured of them all;
And drunk delight of battle with my peers,
Far on the ringing plains of windy Troy.
I am a part of all that I have met;
Yet all experience is an arch wherethrough
Gleams that untravelled world, whose margin fades
For ever and for ever when I move.
How dull it is to pause, to make an end,
To rust unburnished, not to shine in use!
As though to breathe were life. Life piled on life
Were all too little, and of one to me
Little remains: but every hour is saved
From that eternal silence, something more,
A bringer of new things; and vile it were
For some three suns to store and hoard myself,
And this grey spirit yearning in desire
To follow knowledge like a sinking star,
Beyond the utmost bound of human thought.
This my son, mine own Telemachus,
To whom I leave the sceptre and the isle—
Well-loved of me, discerning to fulfil
This labour, by slow prudence to make mild
A rugged people, and through soft degrees
Subdue them to the useful and the good.
Most blameless is he, centred in the sphere
Of common duties, decent not to fail
In offices of tenderness, and pay
Meet adoration to my household gods,
When I am gone. He works his work, I mine.
There lies the port; the vessel puffs her sail:
There gloom the dark broad seas. My mariners,
Souls that have toiled, and wrought, and thought
with me—
That ever with a frolic welcome took
The thunder and the sunshine, and opposed
Free hearts, free foreheads—you and I are old;
Old age hath yet his honour and his toil;
Death closes all: but something ere the end,
Some work of noble note, may yet be done,
Not unbecoming men that strove with Gods.
The lights begin to twinkle from the rocks:
The long day wanes: the slow moon climbs: the deep
Moans round with many voices. Come, my friends,
‘Tis not too late to seek a newer world.
Push off, and sitting well in order smite
The sounding furrows; for my purpose holds
To sail beyond the sunset, and the baths
Of all the western stars, until I die.
It may be that the gulfs will wash us down:
It may be we shall touch the Happy Isles,
And see the great Achilles, whom we knew
Though much is taken, much abides; and though
We are not now that strength which in old days
Moved earth and heaven; that which we are, we are;
One equal temper of heroic hearts,
Made weak by time and fate, but strong in will
To strive, to seek, to find, and not to yield.
1833
Улисс
Перевод Олега Столярова
В чём смысл того, что сибаритский царь
В кольце пустынных гор, у очага
С женою, жизнью, утомлённой – я
Законов Свод пигмеям даровал,
Что – про меня не зная – гробят жизнь?..
Мне странствий не дано забыть былых.
По капле выпиваю жизнь до дна.
Как жадно наслаждался, как страдал
Порою с теми, кто меня любил.
С друзьями часто, и с самим собой.
На суше и на море – в те часы,
Когда сияли сквозь скопленья туч
Дождливые Гиады в пене волн, –
Обрёл я имя доброе среди
Скитаний с сердцем алчущим – и сам
Я многое увидел и узнал –
Манеры, климат, города людей,
Правительства, советы – да и был
Заслуженно прославлен ими я…
Восторг пьянящий битвы испытал
Я на равнинах гулкой Трои сам…
Я – часть всего, что встретил в жизни я,
Но весь мой опыт – арка только лишь
В неведомое, скрытое от глаз…
К чему же медлить? – Только лишь вперёд!
Ржавея в ножнах, битвы позабыть? –
Кто говорит – дышать и жить одно? –
И многих жизней будет мало мне! –
А я прилежно черепки одной
Стремлюсь собрать. И каждый новый миг,
Что вырвать у безмолвья удалось
Мне дарит новое. Я не боюсь
Позора и не в силах больше ждать –
Вперёд! Вперёд! Три солнца позади!
Душа уже изнылась взаперти! –
И за падучею летит звездой,
Стремясь за грань изведанного вновь!..
А вот мой сын – любимый Телемах.
Ему оставлю скипетр и остров.
Он мудростью и кротостью своей
Народ ершистый сможет приручить.
Он так ответственен, заботлив так,
Что бремя власти с честью понесёт,
Богов священных будет чтить усердно,
Когда я свой родимый дом оставлю.
Исполнит он – своё, а я – своё.
Скорее – в порт! Корабль поднял парус:
За горизонтом – даль иных морей…
Команда ждёт меня. Привет, друзья
Моих мечтаний, поисков и дел! –
Отважным взглядом радостно всегда
Встречали, непокорные сердца –
Вы гром и солнце! – Старики теперь
Вы, как и я. Но наша честь жива!
Всё смерть отнимет – только свой уход
Украсить можно достиженьем тем,
Что богоборцев обессмертит вмиг!..
По скалам заплясали огоньки:
Уходит долгий день – вошла луна…
Зовёт нас бездна! – В добрый путь, друзья! –
Пока способны открывать миры!
Налечь на вёсла! Поспешим вперёд!
Не сбейтесь с курса! – Держим на закат! –
Все западные звёзды тонут там!..
И нас поглотит бездна, может быть,
А, может, посчастливится – дойдём
Мы до Счастливых островов – и там
Ахилла мы Великого увидим –
Среди друзей. Нет, не исчезло всё! –
Хоть не былые воины теперь,
Не опустить нам небосвод на землю,
Но остаёмся мы собой всегда,
Пусть потрепали время, и судьба! –
Мы волей прежней движимы вперёд:
Сражаться, находить, не отступать!
Примечание: Улисс — латинизированное имя царя Итаки Одиссея