Сатисфакция — удовлетворение (по итальянски). Сатисфакция осуществляется обычно в форме поединка (дуэли) по определённым установленным правилам (дуэльные правила). Поединок (дуэль) проводится заранее оговорённым (выбранным вызываемым) оружием (холодным или огнестрельным). Сатисфакцией считается также публичное извинение, признание собственной неправоты одной из сторон, удовлетворяющее требованиям другой стороны. Дворяне, иногда купцы выясняли возникшие проблемы на саблях, рапирах или пистолетах. Люди попроще выясняли возникшие недоразумения и проблемы на кулаках. Дуэли ежегодно уносили тысячи жизней далеко не худших людей. У всех на слуху дуэли Пушкина, Лермонтова и многих других знаменитызх людей.
Обед в этот день был назначен часов в двенадцать. Гордиенко все-время подгонял тётку Агафью.
— Швиче, швыдче тётка Агапа. Нам згорткив ижи побильше приготуй. Курочок пидсмаж на вогни, хлиба и чого там ще можна. В путь приготуй людин на сорок.
Алексей переглянулся с Александром.
Тётка Агафье и все трое офицеров крутились, как могли выполняя приказ Гордиенко. Даже Орлов, поставив винтовку в угол помогал им как мог.
— Расстреляют точно нас после боя с Неижмамой, если этот бой будет – хмуро сказал Алексей – сейчас будем в своё одеваться. А надеваю твою гимнастёрку и брюки, а ты мои шаровары и мою гимнастёрку. И свою повязку мне на голову намотаешь.
Александр тяжело вздохнул. Он был недоволен, что Алексей будет драться за него.
— У меня есть белая тряпочка я тебе перевяжу – сказала тихо тётка Агафья.
Вынося мусор Александр заметил, как человек 10 офицеров под присмотром матросов копают в углу двора за домом здоровенную яму. Он ничего не рассказал об этой яме свои друзьям, но понимал, что это делается недаром.
— Я так не дамся расстрелять – сказал хмуро Николаев – положу парочку, а потом в горло вцеплюсь и буду давить за всех, за всех моих сослуживцев, убитых ими, за разваленный флот.
— Не все у нас тут такие шустрые, как ты – сказал с усмешкой Алексей – многие из наших, как бараны пойдут на бойню. Но я тоже обещаю человек пяток прихватить с собой, но сначала Аве Цезарь, моритуне те салютант!
Александр промолчал, но про себя подумал, что надо быть готовым ко всему. Ему очень не хотелось, чтобы Алексей дрался за него. Все же как ни есть, а Александр теперь ему, как названый брат. И если с ним что-то произойдёт, то он себе всю жизнь это не простит.
Но Алексей, как бы услышав его мысли, шепнул на ухо: — все будет хорошо братуха. Не переживай – и пожал плечо.
К двенадцати часам они начали разносить обед.
Но на обед Гордиенко приказал всех рабочих по кухне загнать в подвал ко всем остальным. Так никогда не было, обычно обедали прямо на кухне. Это тоже был сигнал, что все идёт не так, как было всегда. Странно было, что среди матросов и солдат в этот день не было видно пьяных. Было видно, что они собираются в дорогу. Виду у всех был весьма сосредоточенный, таскались с какими-то пакетами и большими чемоданами.
Теперь на Александре уже была гимнастёрка Алексея с погонами сотника войска Донского и казачьи шаровары с широкими красными лампасами, а Алексей был одет как Алексей в матросских брюках и лётной гимнастёрке с орлами, расправившими крылья и погонами поручика. Голова его была перевязана чистой материей тётки Агафьи.
— Ну что там у нас? Вы чего здесь, а не на кухне? – встретил с волнением в голосе генерал Кажельницкий возвратившихся в подвал офицеров, потирая руки.
Алексей лишь пожал плечами, а Александр в казачьей форме хмуро ответил:
— Судя по всему нас потом будут всех расстреливать, а вот будет рукопашный бой с Неижмамой или нет никто не знает. Может будут, а может нет. Но им надо чтобы нас всех выгнать из подвала, а там пулемёты, штыки.
Во время обеда в подвал втолкнули бледного подпоручика Григорьева. Обычно он обедал вместе с Фомой, а сейчас его втолкнули ко всем.
— Что там подпоручик? — хмуро спросил генерал Кажельницкий, повернув голову к дверям.
Григорьев подошёл к столу генерала. Вид его был помятый, а глаза горели лихорадочным блеском.
— Ездили мы с Фомой на Корпусной аэродром – сказал со вздохом он — Фома ходил узнавать что-то, а потом вернулся расстроенный и сказал, что того, что искал нет. Лётчика тоже можно расстреливать – он посмотрел на Алексея, который изображал Александра
Алексей ему улыбнулся.
— Нас всех расстреляют сегодня господа – фальцетом выкрикнул Григорьев и сев на диван заплакал – я жить хочу. За что?
— Стыдитесь подпоручик – твёрдо сказал генерал Кажельницкий положив ему руку на плечо – вы же офицер, а не кисейная барышня. На фронте война. Там ваши сверстники за державу каждый день свои молодые жизни кладут.
Но Григорьев продолжал плакать навзрыд, закрыв лицо обеими руками.
Все офицеры, находившиеся в подвале, стали оглядываться на угол где обедали Кажельницкий, Алексей. Александр, капитан Гордеев, подполковник Черемной, штабс-ротмистр Астафьев и лейтенант Николаев.
— Диспозиция у нас такая. Времени у нас меньше получаса, а возможно и того меньше. Вы подполковник, капитан и сотник – Кажельницкий твёрдо посмотрел на Александра – старшим среди вас назначаю подполковника Черемного.
Александр машинально отметил, что даже Кажельницкий пока не обнаружил их с Алексеем подмену.
— Ваша задача потихоньку уйти во время поединка, который организует Фома – он посмотрел на лже Александра — извините господа не могу назвать такой поединок боем. Наверняка будет просто избиение.
Алексей хмыкнул как бы про себя и тихо сказал:
— Посмотрим. Мы тож не пальцами деланные господин генерал.
Но Кажельницкий не обратил внимания на его фразу и продолжил:
— Ваша задача господа офицеры пройти на чердак и захватить пулемёты на чердаке. Только вы можете спасти всех нас. Кстати вы дозвонились до казаков? – спросил он, глядя на лже Алексея – сотник, а во сколько обещали быть здесь ваши казаки?
Тот лишь кивнул головой. Испугался, что по тембру его голоса, кто-то поймёт, что они с Алексеем организовали подмену. А зачем кому-то это знать.
— В районе четырнадцати часов обещали быть. Может позже. Все же добираться с Обводного канала из казачьих казарм – сказал более грубым голосом Александр.
Генерал задумчиво посмотрел на него и почему-то промолчал.
— Скорее всего, что уже опоздают. Даже пять минут для нас могут быть критичны – поняв, что уже нечего скрывать сказал Александр.
— Тогда господа надежда утопающих становится делом рук самих утопающих – так я говорю господин лейтенант – спросил он задумчиво глядя на Николаева.
— Так точно ваше высокопревосходительство – ответил тот слегка привстав, с какой-то ненавистью повернув голову на дверь – сами себя на освободим, то никто нам не поможет. Надеяться надо только на свои силы. А помогут со стороны – тем лучше. Я видел этих выродков в Гельсингфорсе. Они убивали офицеров молотками, кувалдами, расстреливали из наших же револьверов, резали кортиками, спускали под лёд.
— Тогда вам четверым надо делать, все делать, как я сказал. Надежда наша пока только на матроса Орлова и вашу ловкость – уже с какой-то злостью сказал Кажельницкий и встал – вы лейтенант – обратился он к Николаеву в своей чёрной шинели слишком заметны. Вас могут заметить, обратить внимание. Будете рядом со мной. Вы мне понадобитесь, в трудный момент.
Он встал похлопал в ладоши, привлекая внимания всех офицеров, бывших в их подвале.
— Господа офицеры!
Все офицеры начали поворачиваться к нему и вставать, понимая, что сейчас будет важное сообщение.
— Судя по всему, сегодня нас всех расстреляют — спокойно сказал Кажельницкий — Но …. – он сделал паузу – лишь только тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идёт за них на бой. Кто сказал?
— В Фаусте Гётте это есть – хмуро сказал подполковник Черемной.
— Правильно этот немец Гете сказал – улыбнулся Черемному генерал Кажельницкий.
Послышался глухой шёпот офицеров. Многие встали и подошли поближе к генералу. Лица у всех были встревоженные. И в свете мрачного подвального окошка они выглядели весьма решительными.
— Надеяться мы можем только сами на себя. Да простит нам Бог и поможет – он перекрестился — Господи помоги нам в наших делах, в этом последнем бою. Дай нам силу победить, а если не победить, то достойно умереть. Аминь.
Все присутствующие офицеры повторили слова немудрёной молитвы и перекрестились.
— Дай нам силу победить, а если не победить, то достойно умереть. Аминь – разнеслись в этом сыром и тёмном подвале немудрёные слова молитвы, дошедшие до сердца каждого человека.
В подвале наступило настороженное молчание. Все ждали, что ещё скажет генерал.
Он посмотрел во все лица.
— Господа офицеры только в бою мы можем сохранить свою честь. Не замарать её. Ждите моей команды и действуйте по обстановке. Задача завладеть их оружием. Умирать так с музыкой и в бою. Если нас все же будут расстреливать, то я попрошу разрешения их прочитать последнюю молитву – он вздохнул тяжело – приказом на действие будет слово окончание молитвы — Аминь. После этого каждый действует согласно обстановке. Задача завладеть оружием ближестоящего.
Все закивали головами, но было видно, что настроение у всех подавленное.
Внезапно тишину разорвал громкий голос молодого поручика с погонами и знаками лейб-гвардии Преображенского полка:
— Господа все не так критично, как говорит генерал. Этот Фома обещал, что тех, кто заплатит за себя он, отпустит. Мои родственники уже заплатили, и он не может не сдержать своё слово. Он же обещал. Он непременно меня отпустит – поручик оглядел всех присутствующих – и всех, за кого заплатили он обязательно отпустит. Ведь так? – он оглядел всех.
Ответом ему было молчание. Офицеры стояли опустив головы, ибо не знали, что сказать этому очень наивному молодому офицеру.
Он ещё раз оглядел всех, но никто ему не ответил ободряющим взглядом.
— Господин поручик – мягко сказал генерал Кажельницкий – у нас нет возможности проверить слова этого матроса Фомы, как и нет способов проверить лжёт он или нет.
— Но офицеров, который заплатили он же отпускал – поручик стал перечислять фамилия офицеров, которых в течении этой недели уводили из подвала.
Когда он закончил, генерал опустив голову сказал:
— Вы понимаете господин поручик. Никто не даст вам гарантии, что они дошли до дома. Мало того на свободе они будут представлять опасность для всей этой банды. Их проще убить и сбросить в Невку или Неву, или просто закопать в землю. Мёртвые не говорят ничего и никому. И ничего не расскажут. Надеяться надо, но и безусловно доверять нельзя. Обратитесь к Фоме, когда он нас всех поставит к стенке.
— А вы думаете это будет? – лицо поручика резко покраснело.
— Не знаю. Посмотрим. Но нас учили в академии Генштаба, что в любой сложно обстановке всегда надо рассчитывать на самый худший вариант.
Внезапно щёлкнул замок двери и дверь распахнулась.
Голос матроса Гордиенко, зашедшего ещё стремя матросами, среди которых был и Орлов. Зашедшего в подвал впервые не с плетью, а с винтовкой с примкнутым штыком громко возвестил:
— Виходь на вулицю. Уси. — грозно приказал матрос, оглядывая стоявших перед ним офицеров.
— С вещами? — с просил с надеждой поручик, за которого заплатили выкуп.
— Ни. Уси пожитки залиште тут. Вони вам бильше не будуть потрибни.
— Как это? Не будут нужны. За меня заплатили выкуп – продолжал упорствовать поручик.
— Попередько. Визьми пни цього базика багнетом, щоб вин менше базикав.
Невысокий черноволосый матрос с ленточками «Гангут» выскочил из-за его спины и со всего размаха всадил штык в грудь поручика. Тот со стоном упал на пол.
— Этот сволочь и есть тот матрос, про которого рассказывал Николаев, что он убивал кувалдой офицеров и спускал тела под лёд – подумал Александр, с ненавистью разглядывая этого убийцу.
Кто-то хотел сразу броситься на матроса, но Кажельницкий твёрдо сказал:
— Не вздумайте, господа. Они только этого и ждут.
Действительно в дверях находились пять матросов, которые нацелили винтовки на офицеров.
Кажельницкаий краем глаза увидел, с какой ненавистью, смотрит на этого матроса лейтенант Николаев.
— Визьмить його на руки и виходьте на вулицю – продолжал командовать Гордиенко, поняв, что никто больше нарушать порядок не будет.
Несколько офицеров подняли громко стонавшего и державшегося за грудь поручика. Кровь расплывалась по груди его застёгнутой зеленоватой шинели.
Николаев держал правую руку в кармане и старался держаться поближе в этому матросу Попередько. Его перехватил Александр:
— Отставить лейтенант. Вы погубите всех. Держите себя в руках. Ждите сигнала. У вас будет возможность сегодня проявить себя.
Всех повели сразу на задний двор. Там была зловеще чернела в самом правом углу от хозяйственных пристроек большая яма и рядом с ней куча сырой земли.
— Наверно вырыли для нас – подумал Александр, как-то отстранённо – вот так и кончится жизнь. Не мы ещё поборемся — подумал он, нащупав рукой в кармане пистолет.
Орлов прибился к нему сбоку и тихо сказал:
— Алексей Степанович – шепнул Орлов на ухо Александру — вас скоро будут расстреливать. Сразу после схватки Александра Степановича и Неижмамы.
— Хорошо — меланхолично ответил Александр, понимая. то Орлов принял его за сотника, — во время схватки надо будет меня и ещё трёх человек провести в здание. Сможешь? Другого времени не будет.
— Попробую – ответил Орлов – будем думать — отошёл подальше к какому-то чернявому матросу и стал что-то ему горячо говорить.
Во дворе уже были две девушки — пленницы, хозяйка дома, тётка Агафья с заплаканными глазами, итальянский дипломат. У ямы сгрудились матросы и солдаты — все с винтовками и вещмешками за плечами. У всех на груди расстёгнутых бушлатов были красные банты. Они стояли вперемешку с проститутками с которыми обнимались и громко смеялись. Посреди двора стояла тачанка с пулемётом типа «Максим». Ещё у двух матросов были на руках пулемёты Льюиса с круглыми магазинами и широким раструбом.
Когда привели пленных офицеров матросы замолчали и направили ружья на них. Из толпы послышались шутки на малороссийском наречии.
Алексей и Александр опустили головы.
— Цього кидайте в яму – приказал Гордиенко, показывая на раненого штыком поручика.
— Так он же живой и за него вам заплачено. Вы должны его отпустить, как было обещано – сказал твёрдо Кажельницкий.
— Все одно кидати в яму. Або генерал хочеш з ним разом? – спросил Гордиенко, поднимая на уровень груди генерала винтовку со штыком.
Внезапно шум стих и из дома показались Фома, Носов, Дробот, Неижмама.
— Что тут у вас? – спросил Фома генерала Кажельницкого
— Здесь ваши матросы ранили поручика, за которого вам уже заплатили выкуп. Считаю это произволом. Он же достоин жизни, а Гордиенко сказал, чтобы бросать его в яму.
— Так и казав? – удивлённо спросил Фома и посмотрел на Гордиенко.
Тот пожал плечами и тихо ответил:
— Им же всим одно туди.
— Перевязати. Допомогти офицера. Рано ще – приказал коротко Фома бросил Гордиенко. Вышел на середину двора.
К поручику бросилась с всхлипываниями тётка Агафья и две институтки сестрёнки.
Офицеры положили поручика на землю, постелив шинель, и женщины со всхлипами стали расстёгивать ему шинель и гимнастёрку.
Фома вышел на середину двора, поднял руку вверх:
— А чому у нас не уси? – недоуменно спросил он глядя Гордиенко.
— Я думал, шо спочатку цих, а потом тих.
— Гордей привести всих. Швидко – приказал Фома, не вступая в рассуждения с Гордиенко.
Гордиенко и его пять матросов метнулись к дому, где в подвале сидели ещё человек двадцать офицеров во главе с полковником Немчишиным.
Фома подождал пока Гордиенко и его матросы, среди которых был Орлов, привели всех остальных офицеров.
Когда все встали Фома опять поднял руку вверх, призывая к вниманию.
— Сьогодни у нас видбутися два боя миж цими офицерами и нижними чинами. Бои не на життя, а на смерть. Якщо переможуть офицери — ми их видпустимо до дому. Але не переможуть ми покараемо всих вас тут. Це справдливо? Мы поимо чекали, но далее храняемо вид вас нияковго толку – он тяжело вздохнул и выкрикнул первую пару — матрос першой стати Гордиенка и штабс-капитан Родионив.
Алексей с изумлением посмотрел на ротмистра жандармов побелевшего на вышедшего в центр круга. Он впервые слышал, что драться должен ещё и штабс-ротмистр.
— Цей офицер дуже сильно образив мого товарища матроса Гордиенка и той на него образився.
— Никого я не образив – ответил с какой-то усмешкой Родионов – но если драться, то с Гордиенкой, который ударил меня плетью, то буду драться не на жизнь, а насмерть.
— А як же ж – усмехнулся Фома.
Гордиенко тоже вышел в центр круга, кому-то отдал бушлат и бескозырку, кому-то винтовку и остался в брюках и тельняшке и запрыгал в круге широко размахивая руками под одобрительные крики матросов. Только теперь Александр разглядел атлетическое сложение Гордиенки. Штабс-капитан рядом с ним вообще не смотрелся.
С одной стороны большого круга встали матросы в обнимку с проститутками, с другой стороны стояли с мрачными лицами офицеры. Немного в стороне на земле оказывали помощь раненому штыком поручику тётка Агафья и две сёстры — девочки. Сзади офицеров, направив на них винтовки, стояло человек шесть матросов, среди которых был Орлов, а сзади всех на телеге сидел ухмыляющийся и сосредоточенный матрос Попередько и вставлял ленту в пулемёт «Максим».
Штабс-ротмистр в центре круга скинул шинель, сбросил кому-то из офицеров пустую портупею и остался в сапогах и зелёной чистой гимнастёрке.
— Как он сумел такую чистую сохранить в том подвале? – подумал Александр – наверно у него была с собой чистая.
Незаметно к нем подошёл сзади Орлов:
— Когда начнётся бой я вас отведу в здание – шепнул он Александру – пока Гордиенки нет. Этому — он кивнул в сторону невысокого чернявого матроса с выпущенным чубом и надписью на бескозырке «Гром» — я уже сказал, что надо перенести пакеты с продовольствием в телеги за домом. Сами они таскать и что-то делать, ой как не любят.
— Хорошо. Ждём команду – ответил Александр.
Гордеев, Черемной держались рядом с Александром, а вот Астафьева видно не было.
— Придётся втроём делать дело – подумал Александр. И от этого ему стало не по себе.
Как только начался бой на импровизированной сцене между Родионовым и Гордиенко, Орлов грубо взял за рукава Александра и еще двух офицеров.,стоявших рядом с ним и подталкивая штыком повёл их в сторону здания.
— За продовольством Орлов ведешь цих? – спросил чернявый матрос буравя с ненавистью глазами Александра – цьего козака я сам особисто застрелю. Ненавиджу цих москальских казакив. Впораешься с ними?
— Я теж ненавижу хохлив – попытался ответить Александр, но Орлов сзади дал ему прикладом такой удар в спину, что Александр долетел почти до самой двери.
— Швидко ты и жостоко з ними Орлов. Так их болючше и швидшей працувать будути – прокричал вслед с усмешкой чернявый матрос.
В здании их встретила непривычная тишина.
— А куда делся Астафьев? – спросил Александра рассеяно Черемной.
— Его втолкнули силой в середину, и он выбраться не смог – ответил Гордеев.
Ладно будем сами решать все проблемы – сказал тихо Александр – стрелять нельзя. Услышат – он достал пистолет и засунул опять в карман.
— Надо было кому-то из наших оставить. Им нужнее — сказал Черемной.
— Пойдём в комнату оружия – предложил Орлов – там есть несколько кинжалов и морских офицерских кортиков. Для ближнего боя в самый раз. Там наверху двое у пулемётов Никоненко и Волынский – оба сволочи приличные. Друзьяки Попередько с «Гангута». Их жалеть не надо.
Во дворе раздались, какие-то приветственные крики и сразу несколько выстрелов.
Пошли быстрее – приказал Орлову Алексей – только мы на всякий случай переоденемся в матросское, а то не откроют, коли увидят.
— Это правильно – сказал Орлов.
Они прошли на кухню и быстро переоделись в бывшую в шкафу Агафьи матросскую форму.
— Теперь за мной – приказал Орлов.
В оружейной комнате они все вооружились револьверами и длинными ножами. Алексей взял себе морской офицерский кортик.
— Наверно Николаева – подумал он – надо будет вернуть ему.
С улицы раздавались приветственные крики матросов на малороссийском наречии:
— Бий його сильнеши – орали многочисленные глотки.
Александр подумал. что это за него наверно уже дерётся Алексей. Как он переживал за него.
Подойдя к дверям чердака Орлов постучал. Александр, Черемной и Гордеев встали за ним.
— Хто тама? – спросил голос.
— Це я Орлов и Весэлый Микита и Волынец Гриха. Фома приказал вас подменить, а вам идти вниз и расстреливать этих офицеров – прокричал Орлов.
— Це ми з великим задоволеням – раздался из-за двери чей-то голос.
Замок щёлкнул и дверь открылась. За ней стояли два матроса в сбитых на затылки бескозырках.
Алексей машинально отметил, что нижняя белая выпушка закрашена чем-то черным и в ту же минуту Орлов не задумываясь всадил штук в горло стоявшему впереди, а Гордеев, как уж, проскользнув мимо него вовнутрь, всадил свой кинжал в грудь второму.
Секунда и все было закончено. Черемной и Александр вбежали вслед за ними и закрыли за собой дверь. Оба матроса корчились в предсмертных конвульсиях, пуская кровавые пузыри изо рта.
— Молодец Орлов – похвалил матроса Александр, пожав руку и почувствовал, что рука матроса дрожит.
Гордеев без жалости всадил снова свой длинный нож в грудь обоих матросов по очереди, и они затихли.
У Орлова дрожали губы и глаза были какие-то тёмные.
— Теперь ему назад дороги нет. Теперь он с нами до конца – подумал Александр.
— Здесь позиция очень плохая – сказал Гордеев, по-хозяйски подойдя к окну чердака, оглядев двор из окна — мёртвая зона большая у дома. Да и угол для стрельбы из пулемётов неудобный. Надо посмотреть со второго этажа. Там будет получше. Хватайте господа пулемёты и потащили на второй этаж.
И по два человека за пулемёт они потащили пулемёты к выходу, переступая по очереди через тела неподвижно лежащих на полу матросов.
На втором этаже Гордеев перебегал из комнаты в комнату, пока не нашёл то, что искал.
— Вот здесь самое то – сказал он, хватая пулемёт за дуло и таща его в крайнюю комнату хозяйки – а ты Орлов дуй за лентами, их может много понадобиться.
Орлов убежал на чердак.
Из этих окон обзор оказался действительно гораздо лучше. Теперь все было перед ними, как на ладони. Орлов принёс ещё ленты. К окнам подвинули столы, бывшие в комнате и на них установили пулемёты.
— Я первым уберу этого Попередько. Он нам может помешать – шепнул Гордеев на ухо Черемному. Пока окна не будем открывать, чтобы не шуметь и не привлекать внимание. Если не откроются выбьем стёкла. Дайка мне винтовку – сказал он Орлову.
Орлов посмотрел на Александра и тот молча кивнул.
Орлов протянул винтовку хищно улыбающемуся Гордееву.
— Я стреляю хорошо из винтовки. Десять из десяти выбиваю в яблочко. Надо снять этого Попередько, иначе он может сдури нам помешать.
Александр посмотрел в окно. Там действительно уже шёл бой Алексея с Неижмамой. Александр удивился. Как ловко уклоняется от ударов Алексей, ставит блоки и периодически сам наносит удары ногами или руками от которых Неижмама зверел и остервенело бросался в атаку на Алексея. В Гдове ногами никогда никто не дрался. Не принято было. Бой такой был весьма интересным. Неижмама был гораздо здоровее Алексея, но тот был более ловким.
Попередько слез со своей тачанки и подошёл поближе посмотреть этот интересный бой. Матросы и проститутки криками поддерживали Неижмаму, а офицеры поддерживали Алексея, который дрался за Александра. Пока ловкость помогала уклоняться Алексею от мощных ударов Неижмамы. Внезапно Александр разглядел из окна на правой руке Неижмамы свинцовый кастет с большими острыми углами. Такой если попадёт, может сломать кости. Было понятно, что честно моряки с офицерами драться не захотят. Им ведь нужна только победа. Перед походом Фома хотел для своих земляков только положительных эмоций.
Александр очень сильно переживал за Алексея. Но уже по всему чувствовалась, что скоро наступит разрядка. Неижмама тяжело дышал, лицо его покраснело, а Алексей вроде стал с большим трудом уклоняться от ударов. Внезапно Алексей, как всегда, ловко уклонился от прямого удара, однако ушел влево, а не вправо, как делал до этого, и уклоняясь ловко захватил сбоку правую руку с кастетом, просвистевшую мимо его лица и сильно вывернул. Кастет полетел в сторону, и кто-то из моряков его тут же поднял и спрятал. Алексей взял руку матроса на излом. Неижмама взвыл от боли, присел на колени, пытаясь левой рукой захватить Алексея за голову и стряхнуть с себя. Но Алексей продолжал ломать захваченную руку теперь положив ее сзади Неижмамы на своё колено. Лицо Неижмамы исказилось от боли. Что-то в руке хрустнуло и Неимама заорал от боли
— Эй поручик хватит. Вижу ты победил. Хватит – закричал по-русски Фома – я сказал хватит – уже орал он.
— Ты отпускаешь всех нас по домам, как мы договаривались – спросил Алексей, повернув потное и красное лицо у Фоме, продолжая удерживать руку Неижпапы в том же напряженном положении на грани излома.
Фома нахмурился, что-то сказал Носову, а потом кивнул одному из матросов, стоявшему за Алексеем и тот обрушил на спину Алексея приклад своей винтовки. Алексей мешком свалился рядом с Неижмамой. Двое матросов бросились поднимать Неижмаму, который корчился от боли.
— Так господа офицеры бой закончился полной победой матросов – с гордостью громко с улыбкой на лице объявил Фома.
— Это как? – закричал Кажельницкий – это не честно. Лётчик победил вашего Неижмаму.
— Какой лётчик? – усмехнулся Фома – который лежит? Это он победил?
Матросы радостно зашумели, стал поднимать вверх винтовки, обниматься друг с другом и проститутками.
— Но это был нечестный бой – внезапно возразил ему Кажельницкий – наших офицеров били сзади оба раза. Это был нечестный бой. Вы в честной драке использовали бандитские кастеты.
— Э генерал. Вы не знаете, что такое честный бой. Это был не бой, а военная хитрость. На войне как на войне, тем, более, вы что хотите, чтобы я допустил, чтобы моему лучшему бойцу сломали руку? Нет я не дам это сделать. Тем более, что наше представление уже закончено. Мы уходим домой на ридну неньку Украину, незалежную и самостийную.
Он оглядел двор, кивнул кому-то головой и продолжил:
— Так, а теперь всех этих – закричал Фома – всех к яме. Всех и женщин и гражданских – кричал он, увидев, что кто-то из матросов не понял и недоуменно стоит, и смотрит на свою проститутку.
— Проституток гоните туда же штыками –заорал Носов – никто не должен, кроме нас, остаться живыми, когда мы уйдём.
Чернявый матрос, который задел Александра в своё время и сказал, что не любит казаков теперь штыком подгонял тётку Агафью и двух сестричек, которые рыдали, к группе, стоявших угрюмо у ямы офицеров, придержавших на руках своих раненых Родионова и подпоручика, заплатившего выкуп. Остальные матросы и солдаты штыками продолжали толкать офицеров, гражданских женщин к яме. Кто сзади упал в яму. Ему помогали выбраться по скользкой и грязной земле. Вперёд пробились оба матроса с Льюисами. Попередько чему-то улыбаясь побежал к своему пулемёту. И тут прогремел выстрел. Это выстрелил из своего пистолета лейтенант Николаев. Попередько сделал ещё один шаг, широко взмахнул руками и упал на землю, не добежав до телеги.
Александр увидел, как Николаева тут же в спину ударил прикладом один из матросов, и он тоже упал.
— Аминь – заорал, что было силы Кажельницкий.
Завязалась драка между матросами и офицерами. Звучали выстрелы, неслась отборная матерщина. Офицеры пытались отобрать винтовки у матросов. Слышались женские крики, ругань на русском и малороссийском языках.
— Алексей ты не подпускай никого к тачанке с пулемётами. Иначе нам всем будет плохо. Отсекай их – скомандовал Черемной Александру, открывая окна – наша очередь господа, а ты Николай Николаевич дай короткую очередь поверх голов, чтобы наших не задеть. Пришла наша пора. Наша ария под названием – не ждали.
Вооружённые матросы безусловно побеждали безоружных офицеров, прикрывавших своими телами женщин. Несколько офицеров уже лежали на грязной поверхности двора в лужах и жиже. Оставшиеся прикрывали своими телами всех женщин. Выделялась своей дородной фигурой тётка Агафья, обнимавшая за плечи хозяйку дома и двух малолетних сестричек, видимо ничего не понимавших. У обеих сестёр были мертвенно бледные испуганные лица. Младшая заплакала. Та, что постарше пыталась рукой закрыть ей глаза.
Все это моментом пронеслось в голове Александра. От ненависти он закусил губу.
— Даём ребята – скомандовал Черемной – чтобы своих только не задеть. Пока над головами. Сможем? – спросил он у капитана Гордеева.
— Спрашиваешь Елисей Станиславович – усмехнулся тот – да я на этом клавесине такое адажио изображу, что тебе даже очень понравится. Я же отличный стрелок. У меня именной знак – отличный пулемётчик.
— Ты пока погоди Алексей Степанович. Не стреляй – сказал Черемной, положив руку на плечо Алексею.
— Я не Алексей, а Александр. Поменялись мы с ним одёжой. Алекссей сейчас дрался с Неижмамой – ответил Александр, понимая, что уже скрывать нечего. Как бы теперь не убили его.
В висках стучало — началось!
Все недоумённо посмотрели на него. Особенно Орлов и почесал затылок.
— Ну это ваше семейное дело воронцовское – усмехнулся Черемной – вот что Орлик – обратился он к Орлову — ты иди с винтовкой защищай коридор, наши тылы, чтобы к нам никто оттуда нас не побеспокоил – скомандовал Черемной Орлову.
— Так я тогда Льиса притащу ещё у нас в оружейной комнате лежит с заправленными дисками – предложил Орлов.
Черемной кивнул в знак согласия головой. И тот с готовностью схватил винтовку и скрылся в коридоре.
— Смотри, двое с Льюисами сейчас начнут стрелять по нашим. Стреляй же – закричал Александр, понимая, что промедление, может стоит не одному десятку жизней офицеров и гражданских.
Громко выли проститутки, протягивая руки к матросам.
И Гордеев начал стрелять. Первая очередь прошла над головами столпившихся матросов. С высокого клёна стоявшего в углу двора посыпались на головы дерущимся ветки.
На секунду все просто замерли, не понимая, что происходит. Но за первой сразу ударила вторая очередь. Теперь было понятно, что следующая очередь ударит по кому-то.
Фома недоуменно посмотрел в сторону дома.
Один из матросов с пулемётом Льюиса развернулся, чтобы дать очередь по дому. И видимо увидев лицо Гордеева или Александра сразу дал очередь от бедра по окнам второго этажа. Пули ударили между этажами и первому этажу. Было слышно, как разлетались окна, звенит разбитое стекло, что-то падает.
Александр увидел только толстой дуло пулемёта и сошки, свисающие вниз.
— Черт, черт. Сколько народу положим — с волнением закричал Черемной.
Кажельницкий видимо понял, что происходит и всем громко скомандовал, понимая, что и их может зацепить и все офицеры, и женщины видимо по его команде — ложись!
Все офицеры и женщины вповалку попадали в грязь. Женщины громко визжали и кричали, но легли.
Теперь можно было стрелять и по матросам. Гордеев дал очередь, и матрос с пулемётом Льюиса упали на землю. Пули разнесли ему всю грудь.
— Стрелять! По второму этажу — закричал Фома показывая руками, куда стрелять – они на втором этаже.
И залп из винтовок стегнул по окнам второго этажа. Полетела штукатурка раздался звон разбиваемых окон.
Несколько матросов попытались перебежать к входу в задние. Но теперь Александр начал стрелять перед ними. Они остановились. Один в солдатской форме даже упал.
— Наверно попал – подумал Александр.
— Эй Фома — закричал, что есть силы Александр в открытое окно – всех вас положим. Бросайте оружие.
— Это мы ещё посмотрим – закричал Фома – стрелять залпом по этим окнам – это ты там сотник засел?
— Я – заорал Александр, но Черемной положил ему руку на плечо:
— Спокойнее Александр Степанович – переговоры буду вести только я или генерал Кажельницкий. Соблюдайте субординацию. Или у вас в авиавойсках, всегда поперёд старших лезут.
Орлов заглянул в комнату:
— Я здесь и занял оборону
Черемной кивнул ему головой.
Матросы стали залпами стрелять по окнам. Летели стекла и сыпалась штукатурка. Пули рикошетили от потолка, разбивая стены и шкафы.
И опять раздалась очередь пулемёта Гордеева. На этот раз очередь попала в самую гущу матросов. Сразу упали несколько человек.
— Фома следующая очередь по тебе персонально – закричал Гордеев – ещё один выстрел и просто буду всех вас просто уничтожать. Сдавайте оружие или все будете уничтожены. Мне вас жалеть не за что.
— Давай так – подумав и посоветовавшись с Носовым и Дроботом, закричал Фома – мы сейчас все уходим. Совсем уходим. Вы остаётесь. Мы готовы уйти без всяких ультиматумов. Ваша взяла. Заберём, только кое-что и вы больше нас не увидите.
— Нет Фома – закричал Черемной – ты же сам говорил, что на войне как на войне. Твою военную хитрость мы уже изучили. Бросайте оружие. А там посмотрим, о чем с тобой можно договариваться. К яме вас ставить точно не будем.
Краем глаза Александр увидел боковое движение Неижмамы в сторону лежавшего на спине до сих пор Алексея. Левой рукой Неимама занёс винтовку штыком вниз и приготовился опустить на беззащитного Александра. Видимо хотел отомстить. Александр понимал, что он уже не успеет выстрелить.
Но в это момент раздался чей-то пистолетный выстрел и Неижмама с величины своего роста рухнул на Алексея.
Вперёд вышел генерал Кажельницкий с пистолетом в руках:
— Считаю до трёх, кто не бросит оружие на землю будет уничтожен. Один – он взял небольшую паузу, давая всем матросам осмыслить
Выстрелы сразу прекратились. Матросы и солдаты смотрели на Фому и его приближенных, ожидая их команд.
Фома горько усмехнулся. Насупившийся Носов стоял рядом с ним. А Дробот куда-то исчез.
И в этот момент внезапно с гиканьем во двор влетели с десяток казаков, размахивая шашками. Кто-то из матросов сразу попал под удар шашки и держась за окровавленную голову опустился на землю.
Матросы и солдаты Фомы стали бросать винтовки и поднимать руки. Казаков они боялись. Это была сила.
— Если бы это были не матросы, а обученные боевые солдаты, так бы просто у нас не получилось – сказал Черемной Александру.
— Наши пришли. Побежали во двор – сказал радостно Александр.
Во двор продолжали въезжать другие казаки на конях и тут же, спрыгивая с коней направляли винтовки на матросов. Ситуация резко изменилась и если бы не с десяток матросов и офицеров, лежащих в крови на земле, можно было бы сказать, что стала вполне мирная.
— Ну нет. Я так не пойду. Я переоденусь в своё – усмехнулся Черемной – а то за матроса ваши казаки примут и порубят.
И они все дружно побежали переодеваться.
— А мне что делать господин сотник – спросил Орлов со слезами на глазах.
— Иди за мной Орлов. Не бойся Будь рядом – сказал Александр.
Когда они переодетые вышли во двор Кажельницкий разговаривал о чем-то с казачьим полковником и есаулом. Казаки спешившись держали под контролем своих коротких кавалерийских винтовок толпу сбившихся в кучу моряков.
Офицеры приводили себя в порядок, перевязывали раны. Раненых Родионова, Николаева, преображенского поручика, Астафьева и ещё несколько офицеров и матросов положили на брезент. Убитых складывали отдельно. Среди лежавших на земле матросов огромной фигурой выделялся Неимама.
Придерживаемый под руки двумя казаками с виноватым лицом к командованию подошёл Алексей трущий рукой голову.
— Виноват Аркадий Викторович — доложил он офицеру с погонами есаула, — что попал в плен. Крышеватова потерял вот.
Есаул и полковник с улыбкой пожали ему руку.
В этот момент подошли к ним Александр в казачьей форме, Черемной. Гордеев с Орловым остались немного сзади.
Казачий полковник недоуменно посмотрел на Александра, потом на Александра.
— ты что Алексей размнгожаешься почкованием?
— Никак нет, но вполне возможно, что мы родственники. Мы оба Воронцовы и оба как ни странно Степановичи. Александр он лётчик. Подпоручик.
— Поручик – поправил его с улыбкой Александр.
— Как вы сюда попали Аркадий Викторович? – спросил Алексей — У них же там охрана была и у въезда и внутри.
— Мы же казаки. Сняли их часовых и пулемётчиков. Все просто. Что делать дальше будем?
Кажельницкий помолчал немного, а потом сказал:
— Давайте их в подвал пока. Там разберёмся. Подумаем.
Полковник скомандовал, и огромные бородатые казаки со злыми лицами погнали матросов в подвал.
Один хотел прихватить с собой и Орлова, но его остановил Алексей:
— Этот матрос с нами. Ему мы жизнями должны быть благодарны.
— Филимонов – сказал Алексей – этого матроса беречь. Мы ему жизнями обязаны.
Бородатый Филимонов кивнул своей кудлатой головой и дружески ударил Орлову по плечу.
— Идем со мной братка. Помодмогнёшь!
Когда их всех матросов загнали в подвалы полковник Дворецков сказал есаулу:
— Ты Аркадий Викторович здесь обживайся со своей сотней. Останешься здесь с двумя взводами Воронцова и Макарова, а я уйду на Обводный канал со взводом вашего Новосёлова. Потом пришлю его к вам со всем взводом. Если, что будет плохо телефонируй сразу нам. Здесь телефон есть господин генерал?
— Есть! – ответил Кажельницкий.
— Мы придём со всем полком. Нас вся эта босота боится трогать. Мы не за революцию. Мы за себя. За казаков. А там посмотрим, что к чему. Пока нам все не нравится здесь.
— А мы разберёмся сейчас начнём разбираться Сергей Семёнович, что здесь натворили эти упыри. Извините другого слова не могу подобрать – сказал твёрдо генерал Кажельницкий.
— Да гражданских надо уж защищать в городе от этих распоясавшихся матросских и солдатских банд – сказал казачий полковник, надевая кожаные рукавицы.
— Пройдёмте в дом и разберёмся, подумаем, что делать дальше.
— Без меня – сказал твёрдо казачий полковник – я к своему полку, а то не дай Господь, что ещё там приключится. Аркадий Викторович командуйте здесь – обратился он к есаулу. Сил у вас хватит. Выставь передовое охранение в матросской форме метров за 200.
— Сделаем. Не лаптем щи хлебать учились чай – ответил ему есаул.
— Всего вам доброго ваше превосходительство – пожал руку Кажельницкому казачий полковник — Новосёлов взвод на конь! – скомандовал он.
Раздались команды и скоро ровные шеренги конных казаков потянулись к воротам. Эта была действительно воинская часть и по форме и по содержанию, остававшаяся одной из немногих в мятежном Петрограде. Казаки полностью подчинялись своим офицерам и сохраняли признаки единоначалия.