Часть вторая
«Маяки светят тем, кому нужен свет, а не меч. Корабли к земле возвращаются с победой. С поражением они уходят только на дно».
Мне предстояло преодолеть восемьсот морских миль на «Белом ястребе» до Лиссабона. Это должно было занять несколько суток. Судя по сделанным моим расчетам, метеосводкам и если моя «птичка» будет нестись со скоростью 23 узла, то расстояние можно будет и сократить по времени.
Жизнь моряка невозможно представить себе без упругого звука паруса в крутом бакштаге, без азарта гонки, всплеска адреналина при входе в крутой фордевинд. Курсовой угол в точку горизонта откуда дует ветер — это не просто румб! Это волчок жизни моряка! И, пока, он «вертится», этот круг, этот камелот его судьбы , а волны со всем своим напором будут пытаться раздавить и смять маленькое суденышко, человек моря из последних сил, обветренными губами будет шептать только для него понятную до конца спасительную молитву:»Бог живёт здесь! Он точно живёт здесь, а не на небе…».
Я вел яхту и был явно раздосадован. Какая-то девчонка развела меня, как щенка, которого поманили косточкой. Никогда я ни перед кем не оголял душу. Как бы не била судьба, как бы она меня не мотала — я всегда оставался в своем непроницаемом «панцире». Вот воистину правдиво выражение , что хромой краб идет прямо!
Не помню уже откуда пошла фраза, что «дьявол кроется в мелочах». Мелочи можно не замечать, прощать… А, крайности или любить или ненавидеть! Нет, Бог в мелочах, а дьявол ищет крайности! Ему надо вывернуть всю душу, чтобы человеком овладела злоба и зависть. Бог принимает человека со всеми самыми гадкими деталями и любит его, потому, как с неприглядного малого начинается земная жизнь, а заканчивается Вселенной!
Ослепленный женской красотой, я совсем не подумал о главном: зачем я нужен был, этой девушке, со своими разговорами? Нашел , что рассказывать! Меня выкинули с флота, опрокинули в бизнесе, оставили с голой з—цей. Это не хвастаться адмиральскими погонами! Прискакал на край света тоску разгонять вместо того, чтобы схватить эту тварь за штаны и выкинуть его не глядя куда и упадет. Он, когда с моей женой баловался — копил яд, чтобы больнее меня ужалить. А, я коробочки подбирал на выходе, вместо того, чтобы в морду ему дать по-мужски, по-флотски.
Наверное, странной покажется картина, когда посреди моря, на палубе яхты стоит мужчина и выплескивает волны обид захлебываясь, словно рыба на берегу.
Но, именно в этот момент, я почувствовал, что жизнь без любимой женщины, без семьи, не имеет для меня смысла. Моей лодке не было куда дальше плыть.
С этими мыслями, я остановил яхту, понимая, что надо успокоиться.
Стыд схватил меня за горло так, что его разрушительная сила смяла меня, как хищник, который поймав жертву, вцепился смертельной хваткой ей в шею. Все страхи, тревоги «живут в горле». И, когда они уходят, становится легче дышать. Но прежде надо это все осознать и принять.
Я понимал, что старыми маршрутами нельзя прийти к новым горизонтам. Господи, о чем я говорю! Какая дорога у моряка! Я же штурман, черт возьми! Моя лодка упирается носом в небо, оставляя кильватерный след! А, это не просто шаги на земле, это шаги там, куда дважды не входят. Жить надо сейчас, прямо в это мгновение, потому, что завтра уже нельзя будет прожить сегодняшний день, нельзя будет вернуть прошлое, как бы человек не сожалел о содеянном.
На море спустились сумерки.
Я сел на бак и меня обхватил со всех сторон соленый воздух одиночества. Под шум волн, я смотрел на пейзажи и краски угасающего дня. Было немного пасмурно, переменная облачность, поэтому солнца особенно не видно. Зато огненные закатные отблески окрасили облака и небо в том месте, где солнце уходило за линию моря.
Я лег в дрейф. Приведя на курс бейдевинд, сделал поворот оверштаг, не травя подветренного стаксель-шкота, отчего на новом галсе стаксель оказался на ветру. Затем, закрепил наветренный бакштаг, отдал подветренный и, потравив немного гика-шкот, бросил руль. Теперь яхта будет медленно двигаться вперед, постепенно спускаясь под ветер, то приводясь, то уваливаясь от курса полный бейдевинд, а я смогу немного отдохнуть.
Я не знаю сколько прошло времени, но меня разбудили крики дельфинов. Было уже совсем темно. Я всмотрелся. Луны было, но перед моими глазами открылось невероятное зрелище. Вдали, посреди морской бедны, горел огонь. Нет, это был не маяк. Он не мог здесь быть! Я всмотрелся. Это явно был свет от какого-то прибора, который создавал легкую дорожку, в которой можно было рассмотреть ночные игры дельфинов. Я направил яхту в его сторону.
Приблизившись, я остолбенел.
Из-под воды выпирал острый пик вулканического образования, который маленьким краем поверхности поднимался над водой. В него был вбит кол, к которому была прикреплена лодка, на корме которой стоял фонарь.
В лодке никого не было. Там только лежало женское платье.
Я всмотрелся в море.
Танцующая с дельфинами была Марина.
Прыгнуть в глубину, а потом вынырнуть и прикоснуться к небу разбрасывая брызги, чтобы сродниться со звездами. В этом танце женщины и дельфина, я увидел зашифрованное земное и неземное существование человека.
Я ощутил себя Гермесом, для которого танцевала Афродита. Марина видела меня, но продолжая свой ритуальный танец.
Наконец, она подплыла к своей лодке и быстро, словно у рифа были ступеньки, забралась в нее. Фонарь освещал ее всю с ног да головы. Она не спешила одевать платье, а подобрав мокрые длинные волосы, выкручивала их, глядя на меня.
— Афродита родилась из пены морской. Каждый раз я ощущаю в себе прародительницу, — произнесла Богиня, явно понимая мое состояние, — Ты не хочешь спуститься ко мне?
— Спуститься на этот клочок рифа, где места нет даже для одного? Если я спущусь, то ты должна будешь навсегда последовать за мной и …, — я не стал договаривать фразу, надеясь, что она поняла меня.
— А, если я поднимусь к тебе? Ты позволишь мне потом уйти?
— Нет! — ответил я, понимая, что в Раю Ева Адаму выбора не оставляла.
Неожиданно свет ее фонаря погас. В темноте ночи виднелись только сигнальные огни яхты.
— Боги подсказали тебе правильное решение.
— Хорошо, я поднимусь к тебе. Но, только при одном условии.
— Я согласен на все.
Утром, проснувшись с первыми лучами солнца, Марина прижалась ко мне и тихо произнесла.
— Зря ты не выслушал мое условие.
— Скажи сейчас, — во мне бушевала и торжествовала мужская уверенность.
— Ты никогда не будешь ревновать меня к кораблям!
Я обнял ее.
— Да, это будет действительно трудно, но я постараюсь…