Байки из времён югославского ремонта
Я СИЖУ в кают-компании и вяло пишу гуашью на кумаче лозунг: «Выполним план ремонта на 150%!». Писать и рисовать всякую всячину — это моё старое, ещё с института, хобби, которое постоянно эксплуатируется политом Леонтьичем в своих корыстных, далеко идущих по-
литических целях.
Рядом на диване, закинув руки за голову, лениво возлежит Динко — заводской пожарник Дино Козулич (мы его зовём для удобства Козлевичем), мой постоянный оппонент по политическим спорам.
Динко — внешне типичный представитель местной «отрицаловки», основное кредо его декларируется им весьма незамысловато: «Найглавнейше в жиче ест пича, фича и новци, а политика — то е курво!», что в вольном переводе с сербохорватского означает, что главнейшее в жизни — это женщины, машины и деньги, а политика — дело весьма нехорошее. Он носит курчавую бороду и длинные волосы. Динко очень интересуется Россией, неплохо говорит по-русски и активно осваивает нашу ненормативную лексику, коей обильно уснащается разговорная речь моряков танкера во время ремонта.
Надо сказать, что Динко достиг на этом поприще немалых успехов и уже активно вступает в диалоги с нашим боцманом, потрясая своих соплеменников незаурядными познаниями.
Дело в том, что сербохорватская матерщина выглядит на фоне нашей очень бледно и невыразительно и зачастую слабо доходит до объекта воздействия. Динко же, гоняя нерадивых сварщиков, роняющих искры где попало, выражался по-русски хотя и с акцентом, но очень доходчиво и, что для гордых горцев немаловажно, необидно.
А ещё он страсть как любит задавать всякие каверзные вопросы.
— Доктор, а как можно план выполнить на сто пятьдесят процентов? — невинным голосом, глядя в подволок, интересуется Динко. Опять какую-то пакость готовит Козлевич, не иначе.
— Ну как, как! Поднапрячься, изыскать внутренние резервы! — отвечаю.
— А откуда могут быть резервы? — нездорово оживляется он. — У нас же всё рассчитано. Вот тебе на каюту надо ровно шесть квадратных метров линолеума, это мне Йозо сказал. Как же он тебе план перевыполнит, а? Одну банку клея ему дал мастер утром — как раз на каюту. Так что у тебя сто пятьдесят процентов точно не выйдет, — злорадно сказал Динко.
Всё-таки нудные они люди, эти европейцы! Всё посчитано, дотошно выверено, никаких случайностей быть не должно. Тоскливо, не то что у нас. А самое-то обидное, что он вообще-
то прав! Крыть нечем — достал-таки Козлевич! Сейчас я его шугану, экономиста хренова!
— Дино, вучкин курац, на баке пожар! — кричу я, показывая в иллюминатор на палубу. На баковой надстройке точно что-то слегка дымится, и Динко, матерясь по поводу сварщиков, исчезает, громыхая тяжёлыми армейскими ботинками.
Дискуссия отложена до следующей встречи.
Однако следующая встреча состоялась нескоро. На границе с Албанией, у озера Шкодер, была какая-то заварушка, «юги» начали призывать резервистов, отовсюду на сборный пункт деловито, без шума и воплей, потянулись серьёзные люди, одетые в чёрное и зелёное, в походной амуниции, с ранцами и касками (полевая форма у резервистов хранится дома).
Среди них я с удивлением обнаружил и одетого в форму лейтенанта флота Дино Козулича, садившегося на заводской катер, набитый моряками-резервистами и следующий на военно-морскую базу в Тивате, которая находилась на другом берегу залива. Он был без бороды, коротко пострижен, непривычно элегантен и необычно серьёзен. Непростой ты парень, оказывается, пожарник Козлевич! Вот тебе и «пича-фича»!
И всё же, брат Динко, хреново ты нас, русских, знал! План ремонта нами был-таки перевыполнен — аж на сто тридцать процентов. Сэкономлено для родного отечества сто тысяч долларов, изыскана масса внутренних резервов. Что с нас взять, с азиатов? Не были мы тогда обучены европейской экономике.
Кстати, нам от всей этой благодати перепало по почётной грамоте на красочных бланках по тридцать пять копеек и снятие ранее наложенных выговоров, за что мы Родине были безмерно благодарны!