Сафаров А. Незаменимый

— Вас некем заменить!- говорили мне в течение семи лет .
— Незаменимых у нас нет!- вначале возражал я.
— Это у Вас нет, а у нас есть.- поправляли меня- Никто не хочет командирами становиться. Вот подготовьте себе замену, тогда и о Вас поговорим.
И начал я себе замену искать и растянулись эти поиски на целых семь лет потому, что искать следовало только среди своих подчиненных. Первый кандидат в командиры, как позже выяснилось, оказался единственным.
— Арельбаев Федор Михайлович.- представился капитан-лейтенант полтора метра в диаметре, в том смысле, что в длину и ширину он занимал совершенно одинаковое пространство, когда я только прибыл на корабль – Заместитель командира по специзмерениям. Вообще-то меня зовут по-другому, но Вы все равно не запомните, и так будет удобней.
— И все же?
— Минифлёр Минахметович.
Я запомнил, чем на следующий день приятно удивил его башкирскую душу. С него я и начал поиски приемника через пол года. Вы спросите к чему такая спешка? Дело в том, что передо мной была поставлена конкретная задача ,привести корабль и его экипаж в чувство после четырех за один год смен командиров. Все мои предшественники крепко пили, и вместе с ними пил экипаж. Обмывания вступления в должность плавно переходили в отмечания проводов командиров в запас, и всё повторялось с завидным постоянством. Ходить в море и выполнять задачи было некогда. Вот меня туда и бросили как Валентину Гаганову, пообещав в случае успеха перевести в училище. Перспективы роста на корабле были выбраны полностью, да и возраст поджимал: еще год-два и о переводе можно было забыть. Арельбаев был мужик нормальный и в приемники вполне подходил.
— Давайте, Федор Михайлович, я Вас к сдаче на допуск к управлению кораблем подготовлю- сказал я ему через пол года совместной службы, когда посчитал свою задачу выполненной: корабль исправно ходил в море, из пьяниц осталось только два хроника, не поддающихся дрессуре и готовящихся, с моей помощью, освободить флот от своего присутствия.- Вам до звания год остался. Станете командиром, звание получите, а еще через пару лет в штаб или преподавать.
Он удивился. Это по его лицу видно было.
— Товарищ командир!- вопросом на вопрос ответил он.- Вы анекдот про курицу-рекордистку, которая стыдит свою нерадивую товарку за мелкие яйца знаете?
— ???

— Так вот нерадивая рекордистке и говорит: « Твои крупные яйца десять копеек стоят, а мои мелкие- восемь. Вот и посуди сама, стоит ли из-за двух копеек жопу рвать?!» Зачем мне ваша должность с окладом на червонец больше моего и куча забот и ответственности, когда через пол годика меня в отдел заберут и там я каптри без проблем получу, а через пару лет- на склады в родную Уфу. А с вашего места вырваться гораздо труднее будет.
Как он говорил, так и вышло. Уход Арельбаева в отдел, прибавил оптимизма старшему инженеру по спец.измерениям, старшему лейтенанту Родину Михаилу Михайловичу, хроническому алкоголику и мелкому лгунишке.
— Теперь меня не уволят.- говорил он всем- Теперь я единственный гидроакустик. Если меня выгнать, то кто будет замеры делать? Один мичман повесился на бытовой почве, второй металл режет, и присосался к этой резке как младенец к сиське, живьем не оторвешь. Так что кроме меня некому. Незаменимый я!
А выгнать Мишу было за что. Редкий день проходил без того чтобы он не нажрался. И нажирался он в присутствии матросов, а попавшись, удирал и на следующий день, уже трезвый, говорил начальству, что всё это командиру показалось, иногда добавляя, что причиной командирских галлюцинаций было злоупотребление командиром корабельным спиртом, который вместо того чтобы выдавать ему для протирки аппаратуры, командир сам и выпивает. И говоря так, он напоминал хрен удивленный, который неожиданно для него самого не туда сунули. Не могу сказать, что Мише верили, но от меня стали требовать вещественных доказательств его пьянства. Способ действовал. Не буду отягощать рассказ подробностями, скажу только, что Миша вместо ожидаемого капитан-лейтенанта, вернулся к первому офицерскому званию, что хоть и уменьшило число звездочек на его погонах, но не поколебало уверенности в своей незаменимости. С этого времени ВМУРЭ им. Попова пробудило во мне сомнения в наличии невропотолога, а скорее всего психиатра в составе медицинской комиссии по отбору кадров в это самое училище, прислав на корабль лейтенанта Чистовского.
— Я хочу обнаруживать и топить подводные лодки супостата, обнаруживать и топить!!!- говорил он сразу после назначения начальником над древним лейтенантом Мишей, и тот согласно кивал ему в такт как попугай на жердочке и вся его физиономия выражала только одну мысль: « Я хоть и пьяница, но не такой дурак!»- А у Вас здесь нет ни одной американской лодки, которую я мог бы утопить.- и сказав так, каждый раз вручал мне очередной рапорт о переводе на СФ где эти ПЛПЛ водятся, и добавлял не без гордости- Там я буду незаменим, а здесь и без меня обойдётесь!»
А еще он говорил мичману Керимову, которого я взял на корабль, совершив самую большую в своей жизни ошибку в определении сущности человека:
— Чушка! Всех вас надо уничтожать! И, вообще, право на существования на Земле заслуживают только два народа: русский и латышский.
Говоря о русских, он имел ввиду себя, а латышей приплел потому, что его отец купил в Риге кооперативную квартиру.
Это было время, когда высочайшим повелением запрещалось препятствовать переводам на СФ, да я и не собирался препятствовать потому, что выгнать человека со службы за то что он ДУРАК еще никому не удавалось, а желание избавиться сразу от двух лейтенантов могло вызвать бесполезные проверки, затянуть время и ненужную нервотрепку. Наконец, Чистовского перевели и он убыл на СФ, прихватив, наверное, на память кое что из корабельного имущества. Даже акваланг у стармеха спер, чтобы в Северном ледовитом дайвингом заниматься. И что интересно, все о его хищениях знали и молчали, а мне сказали только тогда, когда было уже поздно. Акваланг стармех у него сам отобрал, а через несколько дней пришел ко мне:
— Вот падла!- сказал он азартно- Сколько всего натырил. И всё у Сороки ( Сорока это старлей с СР, приятель вора. ) прятал. Давайте его прихватим.

Уже было время когда к ворам и желанию жить за чужой счет относились с пониманием. Поэтому мне мало что удалось предпринять. Административное расследование и начет на похищенное, вот и все, что я мог выслать вслед незаменимому уничтожителю вражеских субмарин. А доказанное соучастие в этом грязном деле Сороки, не вызвало ни у кого интереса, его даже повысили в должности. Приближались события 90-го года, и предчувствуя их, крысы бежали с обреченного корабля. Крысы на флоте, обычно, имеют лапу в Москве и легко перебираются в более спокойные места, а крысы помельче (без лапы) занимают их места.
Приказ об увольнении Родина пришел в самый разгар проверки московской комиссии. Не зная об этом, Родина пригласили на беседу, где он, надо отдать ему должное, честно во всех грехах покаялся, и даже сказал о том, что только сейчас оценил все мои усилия направить его на путь истинный…, а в конце заверил москвичей, что если ему дадут шанс исправиться, то он пить на службе бросит, и незаменимого из себя корчить не станет. На следующий день его ознакомили с приказом, и акустики на корабле закончились. Но, как выяснилось, не совсем, а только в чистом виде. Не подозревая о существовании таковых, я убыл в очередной отпуск, а когда вернулся, был осчастливлен появлением на корабле нового зама по специзмерением, новоиспеченного капитан-лейтенанта Хидешели. Этого человека-легенду не только успели перевести в мое отсутствие, но и звание присвоить, и даже это дело обмыть. Вы спросите, почему человека-легенду, и я вам честно скажу, что если за пять лет службы ты ни разу не выполнял своих обязанностей, то кто же ты если не легенда. Он все пять лет лежал на должности инженер-электрика судна размагничивания, и всё бы ничего, но кто-то, когда-то придумал, что каждый человек на корабле должен сдать зачеты на допуск к самостоятельному исполнению должности. Все без исключения. В зачеты кроме специальности еще много всякой ерунды намешано: здесь и устройство корабля (чтобы не заблудиться), и борьба за его живучесть… А еще, если ты не командир или механик, то обязан на вахтенного офицера сдать ( даже замполиты были обязаны, но никогда не сдавали. Не позволяло им положение и умственное развитие.). А там столько ненужных нормальному человеку знаний требовалось, что не дай вам Бог. Хидешели был нормальным. Поэтому он брал папочку, укладывал в неё зачетный лист, и везде с нею неторопливо ходил. Ответов на вопросы зачетного листа он не знал, и знать не хотел, справедливо рассудив, что не стоит себя утруждать, когда и так неплохо живется. А на СРСР действительно жилось хорошо, просто удивительно как хорошо. Инженер-электриков целых шесть человек, а замеров 2-3 в месяц, сами суда у пирса намертво прикипели, выходил только один и всего один раз, когда на нем фильм «Человек-амфибия» снимали, там еще Вертинская всё требовала якорь поднять. Так что сидели ребята и целыми днями чаи гоняли или личными делами занимались. Один недостаток- должности старлейские. Вот Хидешели за звездочкой ко мне и перевели, а время когда я в отпуске был выбрали потому, что я костьми бы лёг, а этого уникума на корабль не допустил бы, и уж к званию точно не представил бы. А так, поставили перед свершившимся фактом и всё шито-крыто. Надо признать, что Хидешели из себя незаменимого не корчил.
— Зачем мне всё это?- говорил он, с недоумением рассматривая зачетный лист- Я сюда не служить пришел, а звание получить! В гробу я видел всю эту гидроакустику, а измерения Вы можете сами проводить. Вы же умеете!
И он с треском заваливал любое порученное ему дело, а зачетный лист вообще выбросил. Через два года он на меня жалобу настрочил по поводу аттестации, в которой я предлагал уволить его как полностью непригодного к службе. А в конце жалобы написал, что если к командиру-злыдню не примут серьёзных мер, то он снимает с себя ответственность за дальнейшее. И немедленно собралась аттестационная комиссия, и меня на неё вызвали, и говорили о том, что я затретировал беднягу до того, что он готов покончить с собой. Говорили, пока я не рассмеялся.
— О чем вы?- хохотал я- Хидешели так любит свою вольготную жизнь, что ни на что её не променяет. Он испугался, что я добьюсь его увольнения, а там работать придется. Вот он кляузу и написал. А вы говорите о самоубийстве. Да ни за что! 
И Хидешели мои слова подтвердил, пояснив, что собирался убивать не себя, а совсем наоборот, то есть меня. Теперь долго смеялась вся комиссия. Если бы у вас была возможность видеть нас обоих, вы бы тоже смеялись. Потом я с примерами доказал комиссии каждую строку аттестации, и все, даже сам аттестуемый признали её объективность. Казалось бы, что еще надо, но мне стали предлагать переделать аттестацию или хотя бы её выводы, чтобы можно было перевести героя туда, куда он хочет. Думаю излишне говорить, что когда я наотрез отказался, обошлись своими силами. А Хидешели при переводе, написал на меня еще одну жалобу, теперь уже в прокуратуру. Ему не нравился начет за утерянное им имущество, которое я, по его мнению, мог бы списать пока он отдыхал в отпуске.
А на корабль прислали нового лейтенанта по фамилии Шишкин. Этот сразу заявил, что служить не хочет, и согласен осчастливить ВМФ своим присутствием только если мы предоставим ему должность не ниже капитана 1 ранга и только в Ленинграде. Через год он тоже жаловался в прокуратуру на начет, мотивируя тем, что он утраченное имущество не воровал, а просто не знает куда оно делось, так как служебными обязанностями не занимался и за заведованием не следил. Он так настаивал на своей невиновности, что даже задержался после сдачи дел и обязанностей и поселился у приятеля на судне физических полей. Перед отъездом он заявил, что всё равно по исполнительному листу платить не будет, и убыл в Ленинград, обокрав на прощание своего сердобольного приятеля, наверное, с целью компенсации за начет. И знаете, слово своё он сдержал: не платил, специально для этого не устраиваясь на работу.
А мне прислали сразу двух лейтенантов, законченных уродов. На этот раз надежной защитой им служил национальный фактор. Само появление азербайджанца Бадалова Шахин Идрис Оглы в ВМФ России через пол года после кровавых событий в Баку вызывало недоумение: если он собирается служить России, то зачем направлять его туда, где русских выживают, а вооруженные силы России подвергаются нападениям его земляков, если же он готовится занять место во вражеском лагере, то совсем бессмысленно создавать у себя пятую колонну? Второй- лезгин Абдуллаев играл роль массовки, был всего лишь подпевалой, и мало чем отличаясь от Бадалова, заслуживает внимание лишь тем, что остался в ВМФ России и было бы неплохо чтобы его сослуживцы узнали всю правду о нем. Хитрый и подлый мичман Керимов быстро понял выгоду появления на корабле двух недоумков, и, играя на национальных чувствах, сколотил тройственный мусульманский союз.

— Мы, мусульмане должны держаться вместе.- говорил он- Командир и экипаж участвовали в подавлении наших братьев, выступивших за свободу от русских. А русские на стороне наших врагов армян. Если мы будем поддерживать друг-друга, командир ничего не сможет с нами сделать, а мы будем делать всё что захотим.
Уже было известно, что квартиру моей матери ограбил под шумок январских событий именно Керимов, и он мутил воду, рассчитывая беспорядками на корабле отвлечь внимание от своей персоны. Он подстрекал двух не блещущих интеллектом лейтенантов на прямое неповиновение командиру, а сам оставался в стороне. Правда, их особо и не требовалось подстрекать, они и так ни на что путное не годились. « Смесь тупости и гонора, доведенные до абсурда.»- так характеризовал я обоих через год в отзыве в ВМУРЭ. Надо сказать, что командир роты Бадалова в выпускной характеристике писал о нем: « Способности ниже средних. Среди товарищей авторитетом не пользуется. Склонен к провоцированию скандалов. Нечестен. И т.д.» Ротный знал своё дело и к стандартным характеристикам не прибегал.
Дурость лейтенанты проявляли по разному: то они заявляли, что и так всё знают, и на этом основании требование сдавать зачеты считают издевательством, то говорили, что аппаратуру заведования в училище не изучали и всвязи со слабыми умственными способностями, освоить её самостоятельно не могут, и что им потребуется на это пять лет и весь преподавательский состав училища, то просто « прикидывались шлангами», заваливая на корню любое простейшее поручение. Все их поведение объединяло только одно- нежелание что-либо делать. С матросами они вели себя по барски, не стесняясь оскорблять их, а зачастую и угрожать:
— Выйдешь в город, мои друзья тебя зарежут.- говорили они в традициях «ЧУШЕК», яркими представителями которых они являлись.
Вскоре угрозы стали высказываться и в мой адрес, а когда доходило до разбирательств, они втроем заявляли, что всё это я выдумываю потому, что не люблю азербайджанцев, и смотрели на начальство невинными глазами. Начальство всё понимало, но разводило руками: « Не можем мы их с корабля убрать. Представляешь какой вой поднимется, что мы национальные кадры притесняем?!», и не давали мне даже посадить Бадалова на губу. Видя свою полную безнаказанность, мусульманское трио наглело на глазах.
— Ну что, сумел меня посадить?- нагло ухмылялся Бадалов- Я всех ваших адмиралов раком поставлю и будут они у меня … сосать! А Ты прощайся с жизнью.»
— Да не может такого быть.- досадливо отмахивались начальники- Не полный же он идиот!
И так мне говорили каждый раз, когда я требовал убрать этих уникумов, даже когда стало известно, что они регулярно информируют Министерство обороны суверенного Азербайджана обо всем что происходит на флотилии. А по поводу того, что они не умеют даже включать свою аппаратуру, и не смогут проводить замеры полей экраноплана на предстоящих госиспытаниях, начальство приняло мудрое решение: « Ты же умеешь! Вот и проведешь за них!». Так я узнал, что для начальства незаменимых людей нет. Кроме меня.

Карикатуры взяты из базы данных Яндекс