Каждому кораблю присущи такие качества как непотопляемость, остойчивость, мореходность и т.д. В равной степени они распространяются и на людей. Непотопляемость, например, свойственна политработникам, обладателям мохнатой лапы и дуракам. Мореходностью обладают все без исключения, и колеблется она от нуля до максимальной по девятибалльной шкале. Обладатели максимальной мореходности чрезвычайно редки и вызывают вполне обоснованные подозрения, потому, что это качество показывает реакцию мозга на качку. Если никакой реакции нет, то, сами понимаете, о чем это говорит.
Прислали мне как-то на переподготовку лейтенанта запаса. Он нигде и никогда не служил, был кандидатом наук и писал докторскую. В запас ВМФ его определили по причине сходности специальности, было в его диссертации что-то о воде, и попали, как говорится, « в самую дырочку». Сей ученый мореход укачивался насмерть в полный штиль на корабле стоящем у пирса. Через пол часа после первого шага на палубу, он выдавал такие фонтаны, что лев в Петергофе только облизывался, а Самсон убегал с громким плачем и криком «Мама». При этом кандидату никто пасть не рвал, все относились к нему с пониманием, и поэтому переподготовку он проводил. Оседлав кнехт на пирсе, и укачиваясь от одного вида корабля. Предложение зачесть ему сборы без мук, он отверг с упорством истинного интеллигента и продолжал маячить на пирсе с восьми до восемнадцати ежедневно кроме выходных. В море я его, естественно, не брал.
В отношении другого лихого моремана такое было невозможно, ибо он имел несчастье быть на корабле единственным радистом. Мореходность у него была повыше, примерно один балл. Чтобы не выпал за борт, мы придумали привязывать его капроновым фалом. Так он и служил, как бобик на привязи, примет радио и мчится к борту, попугает море, и бегом обратно. Чайки его за это очень любили, всегда держались в районе радиорубки и радостно пикировали на выметанный радистом харч. При трёх баллах, он полностью лишался возможности двигаться и что-либо понимать. Однажды с нами в море вышел представитель политотдела, увидел радиста на поводке, и до возвращения в базу не сказал ни слова. Такое на него это произвело впечатление. Мне-то он ничего не сказал, а в политотдел, как положено, доложил.
И пополз по флотилии слух, что я матросов на привязи держу, со всеми вытекающими последствиями. Хорошо еще, что радист был не военнослужащим, а совсем даже наоборот. Наоборот, в том смысле, что с целью укомплектования вспомогательного флота, придумал какой-то умник Мореходные школы, что-то вроде ПТУ, в простонародье «Шмоньки», и если выпускник этой шмоньки отрабатывал на судах вспомогательного флота ВМФ три года, то это ему засчитывалось как служба. Вот и потянулись в шмоньки, а с них на флот, напуганные войной в Афганистане недоросли. Так что, несмотря на мореходность в один балл, радист на берег до истечения трех лет не хотел