Рубан Н. Из книги «Наследник Фархада». Тайна монастырского подземелья

caas.ru

Что интересует туристов, приезжающих в Рязань? Как правило, немногое: Рязанский кремль на берегу речки Трубеж, да дом Есенина в селе Константиново. А между прочим, есть в Рязани совершенно уникальная вещь — единственный в мире музей истории воздушно-десантных войск.

Странно, но почему-то знают о нем немногие. Во всяком случае, музей Мыши в скромном городе Мышкине и то более знаменит. А находится сей музей истории ВДВ на той же улице Каляева, и располагается в том же здании, где помещаются штаб и учебные классы училища.

До революции это было здание Рязанской духовной семинарии. И по легендам, ходившим среди курсантов, существовал подземный ход, соединявший церковь, семинарию и Рязанский кремль. Для чего этот самый ход понадобился смиренным священнослужителям — никто особенно не задумывался, но в достоверности легенды никто не сомневался. Хотя бы потому, что строить в те времена умели. Уж сколько лет прошло с тех пор, а здание практически не требовало ремонта (в отличие от новых корпусов). На совесть было сработано, чего уж там. И если вдуматься, чего стоило тем давним мастерам, отстроившим такое капитальное сооружение, прокопать заодно и подземный ход? Ну так, на всякий случай — чтоб было. Да любой нормальный игумен так бы поступил.

Поисками этого хода периодически занимались многие курсанты, и любознательный Рустам не был исключением. Как и всякого нормального человека его возраста, Рустама не могли не волновать тайны древних подземелий. А одним из самых горьких воспоминаний юности остался день, когда отец не отпустил его летом вместе со старшим братом-археологом на раскопки древнего Хорезма: мол, это для городских бездельников баловство. Оно понятно, летний день зимнюю неделю кормит, и дел в крестьянском хозяйстве для молодого парня выше крыши — а все равно, горевал Рустам в те дни безмерно…

И вот, став курсантом и прознав про такое дело, Рустам немедленно загорелся идеей поиска этого самого хода. Неделю он ходил, как ушибленный, натужно размышляя: где бы он, будучи строителем, расположил вход? Вариантов было много, но первым делом стоило внимательно осмотреть подвалы. Один из подвалов располагался в торцевой части казармы — его использовали под лыжный склад роты. При первом же посещении склада Рустам сразу заметил, что кирпичная кладка одной из стен неоднородная — среди темного старого кирпича отчетливо светлел кирпичный прямоугольник явно более позднего происхождения. Простукивание стены подтвердило догадку: за свежим кирпичом — пустота.

Все. С этого момента Рустам потерял всякий покой и бульдожьей хваткой вцепился в однокурсника Женьку Богомолова (по прозвищу Вольф), назначенному каптером лыжного склада.

— Жень, ну давай посмотрим!

— Да чего там смотреть — нету там ни фига, — упирался неромантичный Вольф.

— А ты откуда знаешь?

— Оттуда. От верблюда. Не доставай, Рустик — нельзя. Залеты тебе нужны, что ли? — Неромантичный, но весьма практичный Вольф не собирался искать приключений на свою задницу: быть каптером, иметь в своем распоряжении шикарный загашник — и рисковать этим ради какой-то неясной авантюры? Нема дурных.

— Да кто узнает-то, блин!

— Не, ну ты вообще думаешь? Начнем стенку ломать — в момент сбегутся.

— Во-первых, никто ничего не услышит: стены во какие толстые. Во-вторых, я не ломать буду, а аккуратно разберу все эти кирпичи. И обратно все заделаю, как было. Кто узнает?

— Да нету там ничего!

— А вдруг есть? Вдруг — клад?

— Откуда?! Ты чо, Рустик?

— Да ты сам подумай: революция, то, се… В церквях же до фига драгоценностей всяких было, так? Был бы ты попом — что, не зашхерил бы их в такое время? Или — оружие старое может быть, кольчуги всякие — раньше ведь в монастырях всегда осаду держали…

— Уф-ф, заколебал ты уже совсем, Рустик. Нету там ни фига, понял? Не-ту, и все. Так что — отвали.

— Блин, забздел — так и скажи!

— Кто забздел?! — мигом вскипел Вольф, — Да я — хоть прям щас!

— Не, сейчас не надо. Фонари надо взять, инструмент… Вообще подготовиться. Давай — в субботу, во время ПХД. Скажем, что порядок там надо наводить — никто и искать не будет.

— Ладно, давай. Кладоискатель Сильвер…

***

К проникновению в таинственное подземелье подготовились обстоятельно и продуманно. Помимо фонарей с запасными батарейками и лампочками прихватили по паре свечей, а спички на всякий случай запаяли в полиэтилен. Помня о несчастной судьбе заблудившихся в подземельях, кладоискатели раздобыли бухту прочного шпагата (нить Ариадны!) и, на всякий случай, запаслись куском мела — ставить отметки на стенах. А еще Вольф прихватил пару респираторов: вспомнил жуткую историю о том, как умерли исследователи египетских пирамид. Мистики завопили тогда, что это сработало проклятье древних жрецов, направленное против осквернителей фараоновых усыпальниц. А бедолаги-ученые просто надышались пылью, смешанной с навозом летучих мышей, живших в пирамидах…

Ну — и десяток окаменелых пайковых армейских сухарей, да по фляге воды на брата: идешь на час — запасайся на день, идешь на день — запасайся на неделю. Компас, блокнот, карандаш. Саперные лопатки, ножи. Экипированные таким образом, кладоискатели переглянулись.

— Однако, Рустик, дырку в стене пошире надо будет делать, — озабоченно проговорил Вольф, — Что-то мы, прямо как на полюс экипировались…

— А что делать? — откликнулся Рустам, сноровисто выкрашивая зубилом раствор, скрепляющий кирпичную кладку, — И так вроде лишнего ничего не брали, только самое нужное…

— Э, стоп! — спохватился Вольф, — А в чем понесем-то? Ни мешка не захватили, ни вообще ни фига!

— Чего «понесем»?

— Ну. Чего найдем.

— А-а, это! — засмеялся Рустам, — Да главное — найти, а там разберемся. А вообще, это хорошо, что ты так думаешь: уверенность в успехе — уже половина дела!

Вынутые из кладки кирпичи он аккуратным штабелем складывал у стены. Из образовавшегося темного проема тянуло холодной сыростью и плесенью. Не дожидаясь, пока Рустам закончит работу, Вольф нетерпеливо сунулся в дыру с фонарем.

— Блин, Рустик! ЕСТЬ!!

— Что есть? Уже — клад?!

— Да не! Ход есть! Смотри!

Луч фонаря выхватил из сырой темноты узкий, выложенный потрескавшимся кирпичом ход со сводчатым потолком.

— Давай, ломай быстрее! — в нетерпении начал притоптывать Вольф.

— Помогай, елки! Быстрый какой… — проворчал Рустам, сам охваченный зудом нетерпенья.

Наконец, действуя в четыре руки, не столько помогая, сколько мешая друг другу, они расширили проход до необходимого размера.

— Так! — стал вдруг строгим и собранным Рустам, — Теперь — аккуратно. Идем по одному, с интервалом в три шага. Фиг его знает, как оно там.

— А чего там может быть?

— Ну… Ход-то старый. Вдруг потолок обвалится, или наоборот — пол провалится. Короче, я — первый, ты — за мной. Привязывай шпагат.

— Вот уж хренушки! — возмутился Вольф, — Сам привязывай, я первым пойду!

— А чего это ты — первый?!

— А ты — с каких щей?

— Да с таких! Я это придумал! И я нашел!

— А каптерка вообще вся моя! Без меня ты бы сюда вообще хрен влез!

— Блин, ну ты буржуй! Когда эта каптерка твоя стала?! Она — всехняя!

— Да? Ну так давай, иди — расскажи всем, что ты в ихней каптерке нашел. Чего стоишь?

— Вольф, ну ты — жопа!

— Сам такой. Короче — кидаем!

— Давай. На кого выпадает — тот первый.

Выбросили пальцы, сложили, посчитали. Выиграл Рустам. «Бог не фраер», удовлетворенно подумал он, но вслух сказал другое, чтобы не злить раздосадованного Вольфа:

— Давай, я шпагат привяжу…

— Ладно, иди. Я сам привяжу, — буркнул Вольф. — Ты это… Осторожней там. Будешь идти — пол впереди прощупывай, вроде как по болоту идешь.

— Ага. Ну, я пошел, — и, глубоко вдохнув, словно перед нырянием в воду, Рустам шагнул в темный провал.

Пыльный луч фонаря выхватил из темноты выкрошенные кирпичные стены с пятнами бледно-бирюзовой плесени. Пол подземного хода был устлан битым кирпичом, поэтому приходилось все время светить под ноги, чтобы не споткнуться. Высота подземного хода не превышала полутора метров.

— Шланги были эти монахи, — проворчал Рустам, — не могли повыше ход прокопать, горбаться теперь, понимаешь…

По правде говоря, ворчал он больше для того, чтобы ободрить себя. В голову вдруг полезли всякие непрошеные воспоминания об умерших монахах, каковых их духовные братья хоронили в таких вот подземельях. Лучом фонаря Рустам скользнул по стенам — нет ли эдаких ниш с соответствующими обитателями? Да нет, ничего похожего не наблюдалось, стены как стены. Рустам раздул ноздри, боязливо принюхиваясь и страшась уловить запах тлена, про каковой неоднократно читал в книгах, хотя и не представлял себе толком, какой, собственно, запах должен иметь этот самый тлен. Пахло сырым кирпичом и плесенью.

— Ну, чего застрял? — нетерпеливо подпихнул его с тыла Вольф, — Нашёл уже чего?

— Да нет пока. Смотрю вот…

— Хрен ли смотреть. Шагай уже. Или меня вперёд пусти!

— Иду, иду… — Рустам двинулся дальше, слыша где-то в глотке стук собственного сердца.

Шагов через пять проход стал резко сужаться. Точнее, подниматься к потолку. Кирпичные обломки, устилавшие пол, образовали пологую кучу, почти полностью перегораживавшую весь проход. Лишь у самого потолка оставался еще небольшой просвет, пролезть в который можно было только ползком.

— Так, — голос Рустама предательски просел, хоть он и старался говорить твердо и хладнокровно, — Похоже, тут кого-то завалило…

— Да не, ни хрена, — осторожно возразил Вольф, — Смотри, стены-то целые. И потолок…

— Тогда откуда эта куча взялась?

— А я откуда знаю? Слушай, а давай разберём? Попробуем, а? Вдруг — под ней?

— По-моему, только последний идиот стал бы так клад прятать.

— А может, он на это и рассчитывал? О, смотри! — просунувшись вперёд, Вольф стал вдруг быстро-быстро, по-собачьи, копаться в куче, откидывая назад кирпичные обломки.

— Во, нашёл! — торжествующе провозгласил он, — Разгребаем в темпе!

Из-под кирпичных обломков торчал исцарапанный угол деревянного ящика, окрашенного в защитный цвет.

— Ну блин, Вольф, это же укупорка! — раздосадовано фыркнул Рустам, — Откуда у монахов снарядные ящики, ты сам подумай!

— Ну, мало ли! — Вольф сноровисто откидывал кирпичи назад, обнажая дощатую крышку, — А может быть, это белогвардейцы какие-нибудь заховали! Или нашёл кто, да перепрятал. Помогай давай.

Рустам принялся откидывать кирпичи, ощущая поднимающуюся изнутри тоскливую волну разочарования. Вот так. Была тайна — и нет ее. Была загадка, было таинственное подземелье, а оказалось все банальной свалкой — это было уже совершенно ясно. Вольф, однако, энтузиазма не терял.

— Так, Рустик! — азартно проговорил он, откидывая последние обломки с крышки ящика, — Чур, все пополам! Блин, хомуты проржавели насквозь… Давай лопату!

Нетерпеливо подцепив саперной лопаткой ржавый хомут, Вольф крякнул и сковырнул его. Второй, третий… Чавкнув, поднялась прилипшая крышка…

 — М-да… — только и сказал Вольф.

 А Рустам ничего не сказал — ему и так давно было все ясно. Ящик был доверху набит старыми противогазами. Резиновые маски были порваны, стекла очков большей частью — разбиты, гофрированные шланги — изъедены плесенью.

 — Гадство это с вашей стороны, товарищи монахи — такую херню нам подсовывать! — вздохнул Вольф, уныло поковырявшись в ящике, — Э-э, смотри-ка, тут ещё что-то есть!

 Подняв облако вонючей пыли, он извлёк из ящика две сапёрные лопатки.

 — А че — сгодится! — бодро проговорил он, — Вполне целые. Ну ни фига ж себе! Смотри, какого года выпуска!

На тёмном, тронутом ржавчиной металле были отчётливо видны выбитые цифры: 1905.

— Слу-ушай! Это что получается? Этими лопатами, может быть, еще под Порт-Артуром окапывались?

— Ну ни фига себе… А рукоятки — глянь, даже и не сгнили совсем!

— А чего им сделается? Это ж — дуб, он от влажности, да от времени только прочнее становится! Морёный называется. Умели же делать раньше, а?

Настроение улучшилось. Все же какие-никакие, а трофеи! А уж иметь в экипировке такую вещь, какой ни у кого нет — это для любого солдата верх престижа. Не говоря уж про то, что были эти белогвардейские лопатки куда легче, удобней и надежней нынешних — норовящих сломаться от одного чиха.

— Ну что, Рустик — дальше полезем? — захлопнул Вольф крышку «клада».

— Туда? — Рустам без энтузиазма глянул на узкий проем под потолком, — Блин, перемажемся же, пока протиснемся…

— Так затем же комбезы и надели, — пожал Вольф плечами, — Ладно, давай я первым полезу…

Вскарабкавшись на карачках по кирпичной куче, он просунулся в проем, светя себе фонариком.

— Все, Рустик — кончился ход! — гулко прозвучал его разочарованный голос, — Стенка дальше.

— Ну и лезь обратно, — откликнулся Рустам, — Через полчаса уже на построение топать.

— Щас… Ого! Ну ни фига себе!

— Чего там?! — вмиг напрягся Рустам.

— Написано чего-то… Я полез! — и Вольф, шустро вихляя комбезным задом, исчез в проёме.

Отталкиваясь коленками и локтями от острых обломков, пролез вслед за ним и Рустам. Ход заканчивался глухой стеной. Стена была древней, без каких-либо признаков проникновения сквозь нее. Но зато на ней теснилось множество надписей. Верхняя, под самым потолком, была начертана жирным черным карандашом. Строгие, выписанные почти академическим шрифтом буквы складывались в слова: «Привет всем будущим кладоискателям и исследователям таинственных подземелий! Никаких кладов здесь нет, мы проверили. Ну и пусть, зато интересно было! Как у вас в будущем дела? У нас — все хорошо! А скоро будет еще лучше! Курсанты Вересов, Нахабин. 15 мая 1937г.».

— Да уж, офигительно лучше у них будет… — пробормотал Вольф, — Тридцать седьмой… Это же когда чекисты всех подряд начали грести — за всю мазуту…

— А ты откуда знаешь?

— Дед рассказывал…

Остальные надписи были выполнены мелом, краской, а некоторые — просто выцарапаны:

«Мы освободили Западную Украину и Белоруссию! К-т Шадрин, 1940г.».

«Мы разбили немцев под Курском! Гитлеру — кранты! К-т Бойко, 1943г.».

«Наши войска разгромили самураев. Американцы сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Война кончилась, а мы на нее так и не успели. Но мы еще повоюем за торжество коммунизма во всем мире! Да здравствует товарищ Сталин!! К-ты Звягин, Паперник, октябрь 1945г.».

«А у нас — ГАГАРИН!!! УРА!!! К-т Губайдуллин, 10.05.1961г.»

«Мы вломили чехам! К-ты Кудараускас, Перцев, 1968г.»

Последняя надпись была лапидарной, как послание Юлия Цезаря сенату: «ДМБ-74 — Тамбов. Никифоров».

— Во, блин — история… — выдохнул Вольф, поводя лучом фонаря по стене, — Напишем тоже чего-нибудь?

— Давай. А про, что писать-то? — замешкался вдруг Рустам, — У них-то вон чего было… А у нас?

— Ну. У нас тоже есть про что…

— Ну так про что напишем? Про двадцать четвертый съезд КПСС?

— Да иди ты. Во, давай про «Салют» напишем! Ну, про орбитальную станцию.

— Н-ну, можно… А ещё про что? У нас в Ташкенте метро построили…

— А про Олимпиаду в Москве?

— Так это в будущем году только будет.

— Ёлки, так про, что писать-то, если все нормально? Про то, что с колбасой в последнее время что-то хренова-то дела обстоят?

— Да не смеши. Кому это интересно читать будет? И вообще, чего это здесь в России так без колбасы страдают? У нас в Узбекистане и без нее хорошо: плов, самса, шашлык-машлык…

— Блин, Рустик, завязывай! И так жрать уже охота! Пиши что-нибудь, да полезли обратно — на ужин уже собираться пора, бигус остывает

— Ну ладно, — Рустам достал из кармана кусок мела и, чуть помедлив, вывел четким почерком: «У нас все нормально! К-ты Богомолов, Садыков — 1979г.».

— Ну и написал! — хмыкнул Вольф, — Вот лет через двадцать залезет кто-нибудь сюда, посмотрит и решит, что у нас вообще ничего интересного не было…

Ошибался Женька, ошибался. Уже через пол-года полыхнёт Афган. А затем наступит то самое «интересное время», жить в котором, согласно древней китайской пословице, не пожелаешь и врагу…

Вечером, в курилке, отчищая царскую лопату от ржавчины куском наждачки, Рустам похвалился трофеем перед приятелем Вовкой Зубковым. А заодно рассказал о наскальных надписях в подземелье.

— Классно! — одобрил Вовка, — Слушай, Рустик, а — давай к нам в музей, экскурсоводом? Ты же, как я понял, историю любишь? Я уже почти год там — интересно, знаешь…

— Да ну, ты что! — отмахнулся Рустам, — Куда мне…

— Туда тебе. Давай, чего там: дело нехитрое.

— Да брось! Скажешь тоже. На фиг оно мне вообще? И так времени нету…

— Вот времени-то как раз побольше будет. Пошлют тебя в воскресенье на территорию долболедизмом заниматься — и все, весь выходной там и промудохаешься. А так — звякнул в музей, тебя и вызвали: с понтом, срочная экскурсия. А там хочешь — конспекты учи, хочешь — с девчонками болтай. И вообще.

— Что — «вообще»?

— Ну. Дикцию выработаешь, методические навыки приобретёшь. Это ж все пригодится, как в войска пойдем, скажешь — нет? Да и просто интересно же, в конце-то концов!

Рустам хмыкнул, качнул головой, задумался. А фигли, в самом-то деле?

— Ладно, можно попробовать. А меня возьмут?

— Я отрекомендую, не дрейфь.

Так Рустам и стал внештатным экскурсоводом рязанского музея истории воздушно-десантных войск.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *