Степанов М. Чиумба. Трудно быть курсантом (гардемарины) — 1.

Володя Репнин, всю неделю вел активную подготовку к увольнению в следующее воскресенье.

Его пригласила вместе с другом, к себе в гости в студенческое общежитие на Кантемировской прекрасная девушка по имени Таня.

Таня – это было, как подарок судьбы. Студентка педагогического института, первый курс, маленькая, стройная, подтянутая – именно, про таких говорят, что все есть при ней. Маленький ровненький носик, сверкающие таинственным блеском голубые с некоторой таинственностью и зеленоватостью, сверкающие искорками глазки, закрываемые длинными черными ресницами. Светлые аккуратно уложенные вьющиеся длинные волосы, маленькие ушки. А ножки, а грудки, а ее манера ходить, говорить, таинственно улыбаться … Всего не расскажешь. От одного воспоминания об этом знакомстве Володя был готов бежать в Ленинград пешком из Петергофа. Единственно, что можно сказать о Тане – это Володины эмоции при знакомстве с ней или даже мыслях о ней – что это подарок судьбы, это духовой оркестр ночью при свете фонарей в Летнем саду, это фейерверк в лунную ясную ночь, это – теплый дождь весной, это бескрайнее таинственное теплое море полное неизвестностей, омывающее далекие южные берега. О чем еще мог морской курсант? С кем сравнить Таню, думая целую неделю о встрече с ней? Разве, что с прекрасной незнакомкой из Третьяковской галереи?

Познакомились они случайно. В одну из суббот Володя, находясь в увольнении, пошел посмотреть новый и весьма интересный фильм, в кинотеатр «Аврора», который располагался на Невском проспекте. В очереди за ним встала невысокая и очень красивая на его взгляд стройная девушка в сереньком пальто. И он понял, что утонул в ее зеленоватых глазах. Будучи не в силах сдержать эмоции, он пропустил ее вперед. Она вежливо согласилась.

Перед фильмом она стояла в фойе кинотеатра, сняв с головы серую вязанную шапочку. Ходила по фойе, разглядывая афиши, смотрела внимательно большие фотографии знаменитых артистов кино. Остановилась рядом с большим портретом Евгения Миронова, улыбающегося кому-то, в красивом темном костюме. Володе казалось, что он улыбается именно ей – его прекрасной незнакомке. Зал давно был открыт, и Володя мог пройти туда, но он не мог это сделать, не мог отвести от нее свой взгляд. Все в ней казалось ему идеальным. Из-под серого пальтишка выглядывали ровные красивые ножки, одетые в серые югославские сапожки, а шею обхватывал длинный красный шарф, выпущенный поверх пальтишка. Под цвет шарфа была и ее маленькая дамская сумочка.

Когда они все же после перед самым сеансом прошли в зал, выяснилось, что их места оказались рядом.

Володя весь сеанс смотрел не на экран, а на красивую девушку, сидевшую слева от него, косил глаза, разглядывал ее. А когда она поворачивалась к нему, как бы с укором, стыдливо отводил взгляд на экран. Типа смотрим кино.

Наверно бывает так, что увидел и понял, что это, то, что ты искал всю жизнь и больше в жизни тебе ничего не надо. Это твое. Хотя какое его? Но чужая и незнакомая девушка казалась ему давно знакомой и родной.

Сзади люди просили Володю не вертеть головой, но он уже не мог не смотреть на нее, на ее ровненький, точеный профиль, красивые завитки у маленького ушка. Когда фильм закончился, ему показалось, что кино длилось слишком мало, что можно было бы еще полчасика. Он даже расстроился по этому поводу.

В зале зажегся свет и люди начали выходить через двери с включенной надписью «выход». Выход из кинотеатра был в какой-то переулок. Володя шел за ней как привязанный. Расстроился ужасно, что она ни разу не посмотрела на него. Он ничего не помнил из только, что просмотренного фильма – он думал о ней и не воспринимал ничего постороннего.

Когда она вышла на Невский проспект и повернула к станции метро «Гостинный двор», Володя инстинктивно пошел за ней. Никогда Володю не интересовало, во что одеваются девушки, а здесь при свете фонарей все рассмотрел, даже шов на чулках или колготках, серое пальтишко, вязанную серую шапочку. Он шел как сомнамбула и ничего, кроме нее больше не видел и не слышал. Забыл даже о том, что ему надо бежать на электричку и срочно возвращаться в Петергоф.

Она несколько раз по пути обернулась, посмотрела на настойчивого курсанта, наконец подойдя к метро улыбнулась и остановилась перед спуском. Он подошел к ней и дурацки улыбнулся. В голове не было никаких мыслей. Он не знал, что сказать, что сделать, чтобы не потерять навеки ее? Все что он придумал сказать, пока шел за ней, он сразу начисто забыл, увидев ее неповторимые глаза.

— Ээээ вы меня это извините, пожалуйста – он лихорадочно искал, что сказать, но никак не мог подобрать причину, по которой он пошел к ней – я это самое, вот хотел сказать вам.

Никогда он так не терялся, а сейчас вел себя, как будто его заклинило. Он не мог подобрать слова. Сколько он слышал от старших курсантов в кубриках, как они знакомились, а затем одерживали победы над десятками девушек. Он так расстроился, что хотел даже уйти.

И тут она выручила его. Посмотрела Володе в глаза и улыбнулась, протянув свою маленькую ладошку:

— Меня зовут Таня! А я видела, что вы все кино вместо фильма смотрели зачем-то на меня. Я вам понравилась?

Володя похолодел. Отвечать надо, а что сказать?. Пожать руку или поцеловать, как это делали гусары из фильмов «Крепостная актриса», «Война и мир»?

У него заболела даже голова. И он протянул свою руку и пожал ее маленькую ручку. Ее ручка была теплой и невесомой, и он пожалел, что не поцеловал ее. Хотя это могло только усугубить ситуацию. И он это понимал

— Валя, вернее — замахал руками – я Володя, Володя, Владимир Репнин, курсант 2-ого курса ВВМУРЭ имени Попова – смутился окончательно он, что сразу так рассказал все о себе.

— Не князь Репнин? Я знаю, в истории были такие князья Репнины-Оболенские – сказала она, и снова улыбнулась.

Он сначала закивал головой в знак согласия, а потом, поняв, что говорит, что-то не то, замахал руками:

— Нет, не князь, мой дед с Северного Урала.

— А это, что мешает ему быть князем?  — спросила она — вы хотите со мной познакомиться? Я поняла правильно?

Володя смутился еще больше. Он, злился на себя, что не может сказать, что-то умное и в то же время как опереточный ослик в знак согласия, закивал головой:

— Нет, мои предки не из князей, а из рабочих.

А потом, поняв, что она спросила его, радостно заговорил:

— Я хочу с вами познакомиться, я не хочу вас потерять навсегда.

Он опять улыбнулась

— Я студентка, первого курса Педагогического института имени Герцена. Живу на улице Кантемировской в общежитии. Знаете, где это?

— Да конечно. Я там был, у меня там живет мой одноклассник по школе, он учиться в Первом меде. Надо от «Авроры», не от киногтеатра, а от крейсера, идти дальше туда. Там еще объединение «Красная заря»

— Правильно. У меня есть подружка Валя из первого меда, тоже живет рядом со мной – обрадовалась она 

—  Извините Таня, а вы откуда? Наконец, Володя спросил что-то нормальное.

— Я из Лиепаи — это Латвия, а вы? – ответила вопросом на вопрос Таня – прогуляемся до площади Восстания. Мне там ближе добираться до метро.

— Я из Севастополя, папа морской офицер там служит. Да, конечно, я вас провожу до метро, а потом мне все же надо возвращаться из увольнения. Мне все же еще ехать в Петергоф, а за опоздание могут и не уволить в следующую субботу.

— Надо ехать, если так строго. Не буду вас принуждать. Но я хочу вас увидеть в следующее воскресенье. Это возможно?

Володе показалось, что она заглянула ему в душу до самого дна, и он взлетел в небеса. У нее такие глаза, каких он до сих пор не видел. И она сама предлагает ему встретиться.

— Да я обязательно приду – еле выговорил от волнения он.

— А у вас есть хороший друг? Я вам сказала о своей подружке Валентине, и чтобы нам не было скучно, давайте возьмем их. И встретимся у нашего общежития у главного входа в 12 часов. Вас это устроит?

Она объяснила, где их общежитие, и как лучше добраться.

— Да, конечно, в 12 часов. Будем, обязательно будем. У меня есть друг Саша Макеев, я его приглашу вместе с собой.

Всю дорогу до площади Восстания он рассказывал ей о себе, об училище, о ребятах, которые с ним учится, об интересных случаях, произошедших в жизни с ним или его друзьями. Рассказал, как он в первый раз он был на кораблях флота, как они ходили в Балтийск из Кронштадта с заходами в Таллин и Лиепаю. Рассказал даже как провинился и как наказали его друга Сашу Макеева.

Она загадочно молчала и очень внимательно слушала.

На площади Восстания уже в метро Володя долго никак не мог с ней распрощаться. Ему надо было ехать в одну сторону к Балтийскому вокзалу, ей в другую. Но ему очень не хотелось прощаться, расставаться. Как правило, рассудительный, молчаливый и даже порой замкнутый, он не мог остановить себя – ему очень хотелось, чтобы эта встреча никогда не заканчивалась.

Но всему приходит конец, в том числе и всему самому хорошему. И он чувствовал, что вот, вот все это закончиться.

— Знаете, что Володя, — она загадочно улыбнулась – а мне уже надо ехать, у нас в общежитие, ограниченное время прохода и наверно вам тоже пора – она опять протянула руку попрощаться.

Володя протянул свою руку и пожал ее руку. Он снова почувствовал тепло и невесомость ее руки.

Таня посмотрела в его глаза, и вдруг встав на цыпочки поцеловала его в левую щеку, потом словно испугавшись своего поступка, побежала на подошедший поезд метро. Уже из-за закрывшийся двери вагона, она помахала ему рукой.

Володя стоял обалдевший, взявшись рукой за щеку и думая о ней и ее поцелуе. Щека, да чего там щека, все лицо его горело. Постояв немного, он что-то вспомнил и прыгнул в уже закрывающуюся дверь вагона метро.

— Да, конечно, хорошо. Буду в воскресенье обязательно и Сашу возьму – пообещал сам себе Володя.

Он не мог понять, что с ним происходит, понимал, что надо срочно возвращаться из увольнения, иначе ни о каких субботах и воскресеньях и думать не придется, если опоздает. Он не спросил ее фамилию, не спросил даже, в каком номере она живет.  Строгий командир отделения Саша Намгаладзе по кличке «Берия», безусловно его не отпустит его никуда, если он опоздает и воткнет со злостью пару нарядов на службу или на работу, как сделал это на прошлой неделе с соседом по койке Колей Асеевым.

Володя посмотрел на подаренные отцом «Командирские» часы, сделанные в Чистополе, и с ужасом увидел, что последняя электричка, на которой он мог успеть в училище, уже ушла.

Он присвистнул:

— Воистину, счастливые, часов не наблюдают – подумал он.

— Станция Балтийская, двери открываются, следующая станция Нарвская – сообщил электронный голос диктора по трансляции.

Двери распахнулись, и Володя побежал вверх к эскалатору. Прыгая через две ступени, он стремительно поднимался наверх.

У вокзала стояли несколько такси с выключенными зелеными огоньками. В первом из них устроились все шоферы и курили, открыв двери.

— Мне в Петергоф – еле отдышавшись, сказал Володя дяде в кепке, сидевшему на водительском месте.

— Пять рублей – ответил тот, даже не посмотрев на Володю. Это было много, даже очень много. Почти половина месячной получки, но другого выхода не было и надо было соглашаться. Саша получал в месяц десять рублей восемьдесят копеек. Он посчитал, сколько у него осталось после кино в кармане. Оказалось, что около трех рублей.

— Ну да ничего Бог не выдаст, свинья не съест. У училища можно попросить у своих ребят – добавят. Договорились – выдавил из себя, икнув Володя.

— Садись — кивнул шофер на дверь пассажира и загасив об асфальт окурок, бросил его под машину. Другие шоферы с шутками вылезли из машины.

Саша сел рядом с шофером, но тот не думал даже ехать.

— Подожди немного сейчас приду – сказал он и куда-то пошел.

Шофер был опытным водителем и знал, что на Балтийском вокзале всегда есть, опоздавшие на последнюю электричку морские курсанты, которым срочно необходимо в Петергоф. На этом можно еще подзаработать. На вокзале он нашел еще трех отставших от последней электрички курсантов третьего курса, которые со смехом набились в такси, как сзади.

— Теперь можно и в Петергоф – радостно сказал шофер, трогаясь с места.

Такси рвануло с места, и помчалось проспекту Стачек. Машина неслась, распугивая одиноких прохожих и высвечивая фарами одинокие парочки, бредущие по мокрой после дождя дороге. Было видно, как далеко сверкают светофоры, на дальних перекрестках, разными цветами.

Володя думал о Тане и не мог себе представить раньше, что такие девушки существуют на белом свете.

Курсанты третьего курса видимо первого факультета, которых Саша не знал, и обсуждали радостно вечеринку какой-то Зои.

— Если бы ты не пришел на кухню. Я бы ее поцеловал – горячился черноволосый курчавый курсант, сидевший сразу за Володей.

— Да пошел ты, на фиг Бегемот. Мне, что курить на лестнице что ли? Откуда я знал, что вы там целоваться собрались? – отвечал светловолосый курсант с широким носом и прической типа ежик, сидевший посередине.

Они еще о чем-то говорили, спорили, но Саша их не слушал, а стал думать не о деньгах, а о Тане и о предстоящей встрече.

Мимо пролетела Стрельна и полуразрушенный Константиновский дворец, вот и Красный проспект, а за ним скоро уже училище. Машина проскочила мимо красивого полуразрушенного темного храма, стоявшего у Ольгиного пруда. Вот уже и верхний парк, где курсанты ВВМУРЭ иногда по субботам и воскресеньям разбирают завалы из бетона, кирпичей и песка.

К КПП машина подъехала без трех минут двенадцать и через КПП пробегали уже последние курсанты. Расплатившись, третьекурсники выскочили из машины и рванули на КПП.

— А ты чего сидишь? «Деньги где?» —спросил строгий таксист, повернувшись к Саше.

Саша открыл дверь и смотрел во все глаза, кто из знакомых побежит мимо. Внезапно он увидел низенького, рыжеволосого Колю Кузьмина.

— Коль, дай трешку, а то не хватает – жалобно проговорил он.

Коля остановился, посмотрел на часы и встрепенувшись вынул из кармана бушлата смятую трешку. Он протянул ее Саше.

— Давай расплачивайся, быстрее, а то опаздываем – прокричал он и нырнул в двери КПП.

Володя сложил все свои деньги, и протянул водителю. Тот, не считая, засунул в карман, что-то недовольно пробурчал.

— Спасибо. До свидания! – елепроговорил Володя и побежал на проходную.

На проходной стоял старший помощник дежурного по училищу капитан 2 ранга Васильев с кафедры ТУЖК (теории установок и живучести корабля). Володя браво отдал ему честь и предъявил увольнительную с раскрытым военным билетом.

— Быстрее курсант, опоздаешь – посмотрел на часы офицер.

Володя припустил бегом в роту. Благо бежать было недалеко, 22-ая аз рота жила в ближайшем от КПП первом корпусе на чердаке над кафедрой кораблевождения.

В ротное помещение Володя влетел уже под бой курантов по радиотрансляции.

— Товарищ старшина 2 статьи курсант Репнин из увольнения прибыл. Во время увольнения замечаний не имел – доложил Володя и протянул увольнительную записку.

— Успел – недовольно пробурчал дежурный по роте Намгаладзе – теперь все прибыли без замечаний, отбирая у Володя увольнительную, и отмечая время прибытия в журнале увольнений.

Рука его потянулась к телефонной трубке докладывать на факультет. Стоявший рядом с ним старшина роты мичман Еременко, пошел не спеша в старшинскую.

Володю в кубрике, встретило радостное шевеление и разговоры. Раздевшиеся до трусов и маек курсанты обсуждали прошедшее увольнение. Несколько из курсантов, видимо не ходивших в увольнение ели, то, что принесли им их друзья.

Кто-то принес пирожки, и ребята нахваливали свалившееся на их голову угощение:

— Мама у тебя класс Коля. Пирожки с рисом готовит, пальчики оближешь – кто-то в темноте говорил Коле Кузьмину.

— Женька дай конфеты не жадничай. Угости. Я люблю батончики – попросил со своей койки Саша Макеев Женю Фомина.

— Угости конфеткой Жень – попросил Володя и тут же получил пару конфет.

— Как увольнение Володя? – спросил Володю сосед по соседней койке Саша Макеев.

— Саш, я с такой девушкой познакомился — радостно сообщил Володя другу, — ну просто не рассказать, не описать. У нее подруга пригласили в следующее воскресенье нас с тобой вдвоем. Пойдешь?

— Конечно пойду — прошептал Саша Володе – курсант, способный пропустить встречу с девушкой, может пропустить на посту и врага и веры ему нет ни в чем – пошутил он.

 — Сейчас помоюсь, прибегу расскажу подробнее – сказал Володя, повесив форму одежды в рундук и схватив полотенце, мыло и зубную щетку, умчался из кубрика.

Где-то в дальнем углу кубрика Володя Орлов под гитару, тихо затянул песню Высоцкого, про то, как порвали парус, некоторые курсанты лежа в койках или сидя рядом с ним тихо подпевали.

В кубрик внезапно зашел дежурный по роте по кличке «Берия» и одной фразой прекратил всякие песни и шептания:

— Ищу кандидатов на уборку гальюна и умывальника. Кто еще не спрятался, я не виноват.

Курсанты мгновенно отреагировали на его замечание, и в кубрике моментально наступила тишина. В темноте прозвучал какой-то стук и бренчание струн гитары. Видимо Володя Орлов спрятал гитару под койку и в темноте не рассчитав, ударил ей видимо о пол, отчего по кубрику раскатился гул струн.

— Спим и не болтаем – скомандовал Намгаладзе и выйдя из кубрика и включив синий ночной свет.

Где-то в кубрике второго взвода продолжались, какие-то разбирательства и еще горел свет. Слышался голос старшины роты, отчитывавшего какого-то курсанта.

Володя, умывшись проскочил в кубрик мимо Намгаладзе, который был занят объяснениями со старшиной роты и курсантом из второго взвода. Уже от дверей кубрика, он обернулся и увидел, что обсуждение идет о фингале на лице курсанта Саженникова, который понурив голову, стоял перед старшиной роты и утверждал, что не помнит, где ему поставили фингал. Скорее всего, что где-то споткнулся, упал и не обратил внимания.

— Пришел и здесь только увидел – оправдывался Саженников – а откуда он взялся, я даже не представляю.

Старшина роты усмехнулся:

— А тут дежурный по факультету говорил, что у Ольгиного пруда была махаловка наших курсантов и кировских. Не они тебе подсветили?

— Да вы что товарищ мичман, я из Питера приехал на полтиннике, и не был у Ольгиного пруда. А откуда фингал не знаю. Возможно, повредил, когда упал, выходя из поезда? Спешил. Боялся опоздать из увольнения.

— Так тебя еще поощрить надо, что не опоздал? – ёрничал Намгаладзе.

— Пьяный, что ли был – засомневался старшина роты, принюхиваясь к Саженникову.

Окончания Володя уже не слышал, так как вошел в кубрик и тихо притворил за собой дверь. В кубрике стало темнее, но тем не менее, было слышно, что там шла своя ночная жизнь. В темноте раздавались тихие голоса курсантов, слышалось жевание принесенных из дома продуктов и разговоры о том, что было в увольнении. Из дальнего конца раздавался чей-то несильный храп. Кто-то делился впечатлениями об увольнении, кто-то рассказывал о какой-то девушке, кто-то со смехом рассказывал, как «кировским» накостыляли.

Прыгнув под одеяло, Володя шепотом рассказал Саше, лежавшему на соседней койке о знакомстве с Таней, о ее подруге Валентине и предложил в следующее воскресенье сходить вместе в общежитие. Саша с радостью согласился, тем более что рассказ Володи ему очень понравился.

— Если подружка, такая же, как твоя Таня, то я согласен – сказал Саша, отвернувшись в сторону, через минуту засопел.

Володя презрительно посмотрел на отвернувшегося соседа.

— Ничего не понимает в прекрасном. Как с таким в гости идти, к девушкам?

Володя не мог уснуть полночи, думая о встрече с Таней и прокручивая ее в голове.

— Нет, есть Бог на небе, если на свете есть такие неземные девушки – думал он, уже засыпая.  

Всю следующую неделю Володя и Саша посвятили тому, чтобы нормально уволиться. Что надо курсанту, чтобы гарантировано уволиться в субботу и воскресенье?

Во-первых — это не попасть в наряд. Но Бог миловал, командир отделения Саша Намгаладзе поставил Володю и Сашу в наряд в понедельник, дневальным по второму корпусу.

— Так что суббота и воскресенье наши – радостно потирал руки Володя, говоря об этом Саше.

Во-вторых, чтобы не было, задолженностей по учебе. Зачеты, контрольные и прочие формы текущего учета должны быть на этой неделе закрыты. Саша бегал по всем кафедрам, как заведенный и к концу недели у него не было ни одной задолженности по учебе. А у Володи не было задолженностей в принципе, ибо он был отличником учебы.

В-третьих, не залететь на замечание и наказание по дисциплине. Володя и Саша прилагали все силы, чтобы выполнять распорядок дня и меньше попадаться на глаза командованию.

Когда очень стараешься, то, как правило, получается не так, как хочется. Как говорили в училище:

— Бескозырка всегда падает чехлом вниз, как, впрочем, и бутерброды вниз маслом.

На неделе давали получку, и Володя смог расплатиться с Колей Кузьминым, который его выручил его с такси и еще остались немного денег на воскресенье. Да и папа из Севастополя должен прислать наверно двадцать или тридцать рублей. Обещал. А он всегда делает, если обещает.

В пятницу «Берия» придрался к объекту приборки отделения Володи и Саши и сказал, что в воскресенье все они наверно не пойдут в увольнение, так как будут убирать свой объект приборки.

Объект Саши и Володи располагался на улице в небольшом скверике у первого корпуса с обратной стороны. Там было много деревьев и листья падали на землю постоянно – осень, ветер. Володя и Саша всю пятницу бегали на улицу и собирали листья, но всего предвидеть было нельзя.

«Берия» проверил объект, когда там валялись несколько желтых осенних листьев.

— Макеев, Репнин, Кузьмин, Бочкин, Гранин у вас на объекте, опять листья валяются – сказал он, радостно потирал руки – в воскресенье все останетесь и вместо увольнения будете убирать листья и прочий мусор.

Ребятам порой казалось, что основная задача их старшины – это не пустить их в увольнение, наказать построже, что-то придумать, чтобы унизить. Казалось, что каждый не уволенный курсант – большая радость для Намгаладзе.

— Так осень, ветер товарищ старшина. Мы полчаса назад убирали все, листьев не было. Все вынесли на мусоросборник – оправдывались курсанты.

— А сейчас опять есть. Я виноват? Нет! Ветер виноват? Да. Его не накажешь за это? Нет. А вы рядом, вас можно наказать – пожимал плечами «Берия» и уходил по своим делам.

Замкомвзода главный старшина Шорохов видел все это, но старался не вмешиваться в приказания командира отделения, давая ему возможность самому покомандовать.

— Ребята, а давайте обтрясем все деревья и все листья уберем – предложил находчивый и смешливый Валера Гранин.

Весь вечер Валя Бочкин, Володя Репнин, Саша Макеев, Коля Кузьмин, Валера Гранин трясли все деревья в сквере, а потом, достав деревянную приставную лестницу, обрывали на деревьях все листочки. Приходилось трясти не только на своем объекте, но и на соседних объектах, чтобы откуда листочки не могло принести ветром. Вечером к самоподготовке на деревьях в скверике, не было ни одного листочка. Уставшие и довольные собой курсанты отправились на самоподготовку.

Утром перед завтраком в субботу, командира отделения Намгаладзе и замковзвода Шорохова вызвал на объект приборки командир роты. Оказывается, начальник факультета, прибывший утром в училище и обходивший заведования факультета, напоролся на скверик с полностью оборванными листьями. Недовольный общем состоянием объектов капитан 1 ранга Шульц недоуменно смотрел проплешину среди скверика, на абсолютно голые деревья и чистый газон, ничего не понимая. Вызвав, командира роты и старшин он задал вопрос:

— Не могли бы вы мне объяснить, что у вас тут случилось с деревьями? Атомный взрыв, химическое нападение врага? Где у листья на деревьях? Сейчас начало октября, везде листья есть, а у вас что война — все деревья стоят лысые, как зимой, А на газоне, нет не одного листочка. Почему? Что случилось? Может, болезнь, какая приключилась с деревьями?

Командир роты недоуменно разводил руками:

— Вчера листья были. Я сам видел и ругал приборщиков, что плохо убирают. А сегодня понять не могу, куда листья делись? Ни одного не видно ни на дереве, ни на земле. Все чисто и убрано. Что это?

Намгаладзе и Шорохов тоже делали недоуменные лица.

— С вашей ротой не соскучишься ребята, и своей смертью в теплой постели не помрешь – выговаривал начальник факультета – что я теперь буду начальнику училища говорить, если он меня спросит про эти деревья? А не спросить он не может – такая тут заметная с дороги проплешина стоит. Кто ж не заметит лысую рощу? Болезнь какая? Мне понятно, что это наши с вами курсанты отличились, чтобы потом не убирать ничего. Надо же было догадаться.

— Товарищ капитан 1 ранга разрешите я дам команду, и курсанты листья к деревьям приклеят. Соберут под другими деревьями у третьего корпуса и приклеят – с преданным лицом, глядя в глаза начальнику факультета, предложил Намгаладзе – я лично проконтролирую.

Шорохов усмехнулся, махнул рукой и отвернул голову, чтобы не рассмеяться.

Командир роты тоже махнул рукой, – делайте что угодно, но что бы листья были — и заложив руки за спину, отправился осматривать другие объекты.

Начальник факультета просто промолчал и ушел по каким-то делам.

— Саня ты сам предложил – тебе и реализовывать – махнул рукой обескураженному Намгаладзе Шорохов – не сделаешь, будешь сидеть со своими изобретателями и вкупе боатниками вместе.

Намгаладзе недоуменно развел плечами. Он же хочет, как лучше, а Шорохов его не понимает.

Во время большой приборки после занятий Намгаладзе заставил курсантов своего отделения, искать листья у третьего корпуса и приматывать их на деревья нитками на одну ветку минимум пять- десять листочков. Для этого специально были подобраны зеленые нитки, купленные им в курсантском ларьке.

Проклиная Гранина, курсанты разбирали листочки по цветам. Сюда красные, сюда желтые, сюда коричневые, а сюда зеленые.

Намгаладзе лично отбирал, наиболее подходившие, по его мнению, листочки и сам командовал на какую ветку, что приматывать.

— Товарищ старшина есть предложение — покрасить все листочки зеленой краской и тогда будет, как натурально – предложил общий весельчак класса Валера Гранин.

— А можно листочки вырезать из зеленой изоленты, тогда это будут вечные листочки – вторил ему Коля Кузьмин – и не надо приматывать и никогда не опадут.

— Не из изоленты, не так натурально, вот зеленую материю, но под дождем будет сворачиваться – вроде засомневался Гранин

— Кузьмин и Гранин – неделя без берега за разговорчики – скомандовал Намгаладзе.

— Есть неделя без берега, но мы хотели предложить, как лучше – под общий смех курсантов оправдывался Валера Гранин, делая смешливую физиономию за спиной старшины.

Саша Макеев чуть не свалился с лестницы от смеха.

— Ты Саня, там не очень-то хихикай – крикнул Саше, снизу Гранин, — из-за вас с Репниным все страдаем. Вам в увольнение надо.

Саша Макеев и Володя Репнин восседали на лестницах, взятых напрокат в гараже, и выполняли основную работу по приматыванию листьев к веткам.

— Качественнее привязывайте, чтобы ветром, не сорвало – командовал снизу «Берия» — Макеев, вот этот желтый листик на эту боковую ветку, а то там только два красных, два зеленых и ни одного желтого. И главное побольше на нижние ветки приматывайте, а то на верхних не так видно – командовал он работавшими снизу Бочкину, Кузьмину и Гранину.

За спиной старшины Валера Гранин стоил такие рожи, показывая, как надо вязать листики, что все курсанты покатывались от смеха.

К окончанию приборки на всех деревьях, почти на всех ветках все же были привязаны разноцветные листочки. «Берия» построил всех курсантов и поблагодарил за отличную службу.

— Служим Советскому Союзу – дружно ответило построенное отделение.

— Кузьмин доложите командиру роты, — приказа старшина и построил в одну шеренгу всех участников операции «Листик».

Капитан-лейтенанта Романова он встретил командой «Смирно!» Построенные курсанты подтянулись. Прибежали замкомвзвода со старшиной роты, полюбоваться на эту незабываемую работу.

— Товарищ командир ваше приказание выполнено. Деревья снова стоят с листочками – доложил Берия Романову.

Удивленные командир роты и старшины смотрели на это «чудо природы». Намгаладзе сверкал, как медный пятак.

Командир ходил и смотрел и кхекал в кулак. Потом обернулся к старшинам и покачал от удивления головой.

Затем, еле скрывая усмешку на лице, он подошел к строю довольных зрелищем курсантов:

— Вот теперь другое дело товарищи курсанты. А то придумали зиму, в начале осени. Еще бы снег разложили. Чем клеили?

— Нитками зелеными приматывали – громко доложил Намгаладзе, — сам купил, теперь надолго хватит, если что.

— Настоящий «Берия» — с ненавистью подумал и посмотрел на своего начальника Саша.

— Хорошо! – опять усмехнулся Романов — теперь другое дело. Любо дорого посмотреть! Осень – унылая пора – очей очарованье! Начфак очень будет доволен вами товарищ Намгаладзе.

После этого, махнув рукой, он пошел к себе в командирскую… (продолжение следует).