Реакция противника на перекрытие входа на рейд Севастополя
Маршал Арно, узнав о перекрытии входа на внутренний рейд Севастополя, будто бы воскликнул: “Это начало Москвы?”. Возможно, неважное его самочувствии от послед-ствий холеры, которой он заразился ещё в Варне, не позволили ему занять решительную позицию и отклонить предложение Раглана сходу после Альмы штурмовать Северную сторону Севастополя. 14(26) сентября он вынуждено передаст командование фран-цузского корпуса бригадному генералу Ф. Канроберу. А через три дня скончается в возрасте 56 лет.
Но причина, по которой неприятель решил обойти Севастополь с севера по долине Чёрной речки кроется скорее в том, что основные их припасы, включая артиллерию, оставались на транспортных судах, и они следовали налегке, поскольку удобного места для выгрузки на берег между мысом Лукулл и м. Косой на Северной стороне не сущест-вовало. Французы исходно нацеливались на Херсонес и его бухты, а англичане рассчи-тывали укрыть свой флот в Балаклаве.
И к счастью для нас эта пауза в активности интервентов позволила прийти в себя после чувствительной неудачи при Альме и спасла многие жизни, которыми пришлось бы пожертвовать, вступив в схватку с неприятелем на неподготовленной к обороне Северной стороне.
Французский адмирал Гамелен нашёл необходимым оценить затопление судов на фарватере Севастопольского рейда в своём донесении о действиях союзного флота 5 (17) октября 1854 г.: “Если бы русские не заградили входа в Севастопольскую гавань, затопив пять своих кораблей и два фрегата, я не сомневаюсь, что союзный флот, после первого выдержанного им огня, проник бы туда с успехом и вступил бы, из глубины бухты, в сообщение со своими армиями; корабли наши потеряли бы не многим боле в людях против того, сколько мы их потеряли теперь. Но эти чрезвычайные меры, принятые неприятелем, заставили нас ограничиться пятичасовым действием против морских их батарей, с целью заставить их умолкнуть на боле или менее продолжительное время, удержать у орудий большую часть гарнизона и тем оказать существенную помощь осаждающим”. («Морской Сборник» 1854 № 11 стр. 346-347).
Британскую армию в той кампании в качестве советника сопровождал генерал инженерных войск Бэргойн, чей опыт и советы считались бесценными. Он высказал ряд логичных доводов в пользу того, что наступление на город с юга было бы предпо-чтительней. Он настаивал на том, что противник ожидает атаки с севера. Двигаясь с юга, можно не только достичь эффекта неожиданности, но и воспользоваться тем, что ни одно из инженерных сооружений с этой стороны до сих пор не было достроено. К тому же кораблям легче осуществлять прикрытие наступающих с юга, чем с севера. И, наконец, при возможной затяжной осаде города лучшим местом базирования союзного флота, без всякого сомнения, будет Балаклавская бухта. Она удобна и расположена на оптимальном расстоянии от лагеря союзных войск. Но командующий английскими войсками лорд Раглан продолжал настаивать на атаке сходу. Только после известия о затоплении кораблей на входе в Севастопольскую бухту, лишающего решающей поддержки собственного флота, союзники поняли, что время упущено и окончательно склонились к доводам генерала Бэргойна. Следует также принять во внимание, что основные осадные средства союзников оставались на транспортах, а одолеть сопротивление защитников Северного укрепления, поддержанное артиллерией Черноморской эскадры, было нереально в ситуации, когда атакующие располагали лишь полевой артиллерией.
И нельзя также не согласиться с мнением участвовавшего капитаном 2-го ранга в обороне Севастополя Г.И.Бутакова в том, что преграда из затопленных судов лишила осаждающих решающей поддержки их флота с воды и “что неприятель окружал Севастополь батареями, хвастливо грозя испепелить его в самое короткое время, должен был вместо того вести правильную осаду в продолжение 11 ½ месяцев” (Бутаков Г.И. «Материалы к истории обороны Севастополя» «Морской Сборник» 1855 № 10 отд. уч.-лит, стр. 363).
