Год Новый, 1854 год и старые проблемы в отношениях Корнилова к Нахимову…
В январе 1854 г. эта возня смутила и Берха, который готов был уйти в отставку чтобы не оказаться между двух жерновов. Но Меншиков, всё более разочаровывавшийся в Корнилове, не стал добиваться у царя его отставки, и Берх сохранял свой пост до конца обороны Севастополя.
Сам Павел Степанович, в силу своего характера, предпочитал в одиночку переносить несправедливое и просто вызывающее отношение к себе. Не делился он по этому поводу даже с близким другом ещё с кадетских времён контр-адмиралом Михаилом Франце-вичем Рейнеке, находившимся тогда по долгу службы в Севастополе и скрупулёзно ведшим подробный дневник. Напротив, он подчёркнуто сдержанно и положительно отзывался о Корнилове. И особенно после Синопа, как писал контр-адмиралу П.Ф.Анжу 15 марта 1854 г. Рейнеке: “Павел молит только об одном, чтобы Корнилова скорее утвердили главным командиром, ибо настоящее его положение без официальной законной власти во многом связывает его действия, особенно по хозяйству”. (Сборник «П.С.Нахимов. Документы и материалы» под ред. В.С.Соболева Петербургский институт печати СПБ 2003 ТII стр. 24)
Не удовлетворившись слабым эффектом от своих постоянных и изощрённых козней, на которые уравновешенный Павел Степанович не реагировал, Корнилов решает исполь-зовать припасённые козыри. Его сообщники в Петербурге распространяют слухи, исхо-дящие якобы из самого Севастополя, будто бы Нахимов обсуждает с молодыми офи-церами те или иные действия Корнилова, ставя под сомнение их целесообразность.
До слуха Вел. Кн. Константина это доходит как нескончаемые ссоры возгордившегося героя Синопа и неутомимого труженика Корнилова, помощника бездеятельного Главного командира ЧФ адмирала Берха. И к приезжающим из Севастополя фельдъегерям у Вел. Кн. Константина один вопрос: “по што Нахимов и Корнилов ссорятся?” (Рейнеке М.Ф. Дневник. Сборник «П.С.Нахимов. Документы и материалы» под ред. В.С.Соболева Петербургский институт печати СПБ 2003 Т II стр. 34).
Нетерпеливый Корнилов не стал дожидаться, когда эти сплетни надёжно дойдут до Севастополя и распространяться в желаемой им степени, выбрав момент, когда близкий друг Нахимова М.Ф.Рейнеке окажется один в своей квартире на Большой Морской, чтобы неожиданно ввалиться к нему: “13 марта суббота. С утра погода тихая, ясная, штиль. Корнилов был у меня и рассказал, что из Питера от Матюшкина получил он весть, слышанную Матюшкиным от Н.П.Пущина, что Корнилов с Нахимовым в ссоре и что это вредит службе. Эту же весть передал Корнилову Сколков-старший из писем брата своего, уехавший отсюда курьером, который пишет, что из числа первых вопросов Константина Николаевича было: За что Корнилов и Нахимов ссорятся? И, что это очень не нравиться Государю. Не знаю, что отвечал Сколков, но думаю, что вести эти попали в Питер чрез наших морских курьеров (Сколковых и пр.). Это крайне огорчило меня, тем более, что от Корнилова узнал я, что Павел всю неделю хворал, а узнав эту сплетню, ещё более занемог от огорчения. Поэтому писал я к Павлу объяснение моих догадок о распрос-транении этих сплетен и просил его позволения написать Матюшкину и Пущину ‒ как не стыдно им, зная Корнилова и Павла, верить этим сплетням и даже не стараться уничтожить их; какой благородный человек позволит себе распри и ссоры во время войны!” (Рейнеке М.Ф. Дневник. Сборник «П.С.Нахимов. Документы и материалы» под ред. В.С.Соболева Петербургский институт печати СПБ 2003 Т II стр. 34-35).
Мы можем быть уверены, что Михаил Францевич добросовестно занёс в свой дневник сразу после ухода Корнилова всё, что тот посчитал нужным сообщить наедине с М.Ф.Рейнеке, специально навестив его. Но странное дело, Корнилов, вроде бы встре-воженный сплетнями, охватившими Петербург, где беззубые старухи их разносят по умам…, сам не даёт оценки тому, можно ли было подозревать Павла Степановича в таком вероломном поведении? И если он склонен допускать это, то какими сведениями, подтверждающими это, он располагал? Нет, он, намеренно пришёл жаловаться на Павла Степановича его другу! Прямо обратиться к Нахимову он не смеет, пасуя перед проницательным взором его голубых глаз.
И эта, казалось бы, разыгранная как по нотам мерзкая провокация Корнилову не удалась. Она никак не повлияла на авторитет Нахимова ни на флоте, и ни в Петербурге. Он по-прежнему оставался первым и самым авторитетным флотоводцем в гарнизоне Севстополя да и уже и в России…
Просмотрев набросок письма Рейнеке контр-адмиралу П.Ф.Анжу, Нахимов при-пишет: “До Синопа служил я тихо, безмятежно, а дело шло своим чередом. Надо же было сделаться так известным, и вот начались сплетни, которых я враг, как и всякий добрый человек”. (Нахимов П.С. Из письма М.Ф.Рейнеке. 15.03.1854 г. Сборник Сборник «П.С.Нахимов. Документы и материалы» под ред. В.С.Соболева Петербургский институт печати СПБ 2003 Т II стр. 22-23). Павел Степанович не вынашивал никаких честолюбивых планов, но и не оставался безучастным свидетелем, когда его пытались отодвинуть от реальных дел.
Вместе с тем в Севастополе можно было услышать и такие характеристики заслуженного адмирала, распространяемые, с большой вероятностью, клевретами Корнилова: “Нахимов – человек недалёкий, что теперь не то требуется от адмирала, что теперь нужны офицеры многосторонние, с разнообразною практикой; что Нахимов не более, как хороший боцман”. (Ухтомский Л.А. «Из дневника князя Л.А.Ухтомского» «РУССКАЯ СТАРИНА» Т. CXLIII 1911г. ноябрь, стр. 357).
“Утром 14 февраля показался на внешне рейде французский 3-х мачтовый пароход, имевший на брам-стеньге (рангоутное дерево-продолжение стеньги, являющейся в свою очередь продолжением одной из мачт: фок, грот, бизань, поэтому полное название ‒ грот-брам-стеньга) белый флаг с маленькими красными уголками. Поскольку брантвахта была в растеренности, не понимая цель визитёра, заявленную непонятным флагом, бы-ло доложено Корнилову. И явился тот, которому этот сигнал, видимо, и предназначался!
Первое лицо в обороне Севастополя с моря начальник штаба ЧФ отправился к визитйру из Карантинной бухты без охраны на дежурной в шлюпке, но французский визитёр будто-бы при её приближении, подойдя уже к Песочной бухте, поспешит удалиться…
Дежурная шлюпка (полубарказ с корабля «Святослав») была в беспорядке, и в предупреждение таких постыдных случаев на будущее время, как сказано в отношении Корнилова № 761 от 15 февраля 1854 г. к Вице-адмиралу Нахимову, Корнилов приказал высылать ежедневно с эскадры по два исправных военных катера в распоряжение брантвахтенного командира, дабы один из них дежурил в Карантинной бухте, а другой на брантвахте. Вместе с тем он дал командиру брантвахты особую инструкцию об обязан-ностях брантвахты в военное время по охранению порта от сомнительных судов и форму, по которой должны быть опрашиваемы приходящие суда”. (Жандр А.П. «Материалы для обороны Севастополя и для биографии Корнилова…» СПБ 1859 стр.126).
Владимир Алексеевич должен был помнить, прежде чем делать очередной выговор Нахимову, что команда «Святослава» участвовала в возведении «Святославовской» земляной батареи, расположенной к западу от Килен-бухты и вооружённой 20 орудиями.
Как известно, специальной рабочей одежды нижним чинам при этих работах не выдавалось и та, что была на них, заметно поизносилась. Поэтому одеть дежурные команды в опрятную форму мог только обер-интендант ‒ прижимистый Н.Ф.Метлин по указанию самого Корнилова, что вступило бы в противоречие с их практикой «экономии» казённых средств исключительно в своих интересах…
Если следовать инструкции Корнилова, которую он не мог не накрапать для искорене- ния упущений на брантвахты, а она тогда в отличие от современной противо-пожарной службы в портах ‒ брандвахты не предназначалась для борьбы с пожарами, и встречала приходящие в порт суда, выясняла цель их визита в процессе опроса и, допускала на внутренний рейд до бонов в случае обоснованности цели их визита.
Но Корнилов в обычной своей суетливой манере откровенно уводит от существа события 14 февраля. Француз пришёл под странным флагом, которого нет в между-народном своде сигналов: белое полотнище с красными уголками? Брантвахта доложила по команде, и явился тот, для кого этот флаг на брам-стеньге был понятным сигналом. А со стороны можно удивляться, что твориться что-то противоестественное: генерал-адъютант на шлюпке, без охраны направляется к неизвестному судну… Так что, если бы не прибыл Корнилов, то должен был появиться Меншиков? Вздор, никто не должен был приближаться, заявившимся под не опознаваемым сигнальным флагом и с неизвестной целью! А то, что Корнилов послушно направился к пароходу, говорит о его осведомлённости в отношении белого с красными уголками флага, что был заранее условленным знак от заморских друзей…
И теперь разыгрывается обычная для Корнилова комедия: растрёпанный вид гребцов смутил чопорных французских моряков и обратил их вспять…
Мы так и не узнаем теперь подошла ли шлюпка вплотную к пароходу, чтобы Корнилов мог получить какие-то бумаги, или гости решили свою проблему не входя в контакт. Жандр об этом умолчал, можно предположить, что на борту, заметив интересо-вавшее их лицо, ограничились подачей очередного условного знака, и тем задание по восстановлению связи с резидентом было исполнено…
11 марта Корнилов пишет в Николаев обер-интенданту Н.Ф.Метлину: “Вчера почта принесла представление ваше на отмену торгов на доставку снарядов. Князь по рассмотрении ведомости об имеющихся в Севастополе, нашёл, что этого добра у нас на настоящий случай достаточно и потому решил поступить и с снарядами подобно как общее присутствие положило поступить с железом”. (Корнилов В.А. Из письма Н.Ф.Мет-лину 11 марта 1854 г. «Русская Старина» Т XLVIII, кн. XI 1885 стр. 368). Какой-то умник убедил Меншикова в несметных запасах флотского арсенала, не вникая, всё ли из этого добра, накопившегося за десятилетия, можно использовать. Тем не менее, радость от отмены торгов по доставке очередной партии снарядов так и сквозит в настроении Корнилова. Подобная экономия легко перетекала в бесконтрольное распоряжение ловкого Метлина.
“Нахимов неотступно просил кн. Меншикова о том, чтобы поставить башню в Камышёвую бухту” ‒ пометит в своём дневнике князь лейтенант Л.А.Ухтомский. (Ухтомский Л.А., «Дневник. Октябрь 1854 г.» РГВИА, ф. 174, 1854г., оп. 1, д. 1, лл. 65 об.-69) Для Павла Степановича было очевидно, что в Камышёвую и примыкающую к ней Казачью можно беспрепятственно проникнуть с внешнего рейда. Грозные Констан-тиновская, Александровская и № 10 батареи по своей отдалённости были бессильны помешать этому. Бухты были удобны для высадки войск и размещения флота как единственное место непосредственно на подступе к городу. Французы не случайно устремятся именно сюда после своего обходного марша с востока от Севастополя. Флот их нашёл здесь спокойное пристанище. Здесь они устроились своим лагерем даже лучше англичан и вблизи от осадных позиций. Рискнули бы они появиться здесь, если бы там своевременно встала оборонительная башня и другие укрепления?
А 8 апреля Владимир Алексеевич получил повод ещё раз возгордиться собою: как ловко он подвесил дряхлого Берха, когда Меншиков согласился приставить к нему в качестве соглядатая сообщника Корнилова по распилу казённых средств ‒ обер-интенданта Н.Ф.Метлина. Личный начальник штаба Главного командира ЧФ вице-адмирала М.Б.Берха, каким по совмещению оказался обер-интендант перекроет все связи М.Б.Берха с флотом… “Душевно порадовался решению князя на вас возложить должность официального помощника адм. Берха. Теперь считаю Николаев в безопас-ности”. (Севастополь 8 апреля 1854 г. Корнилов Метлину Н.Ф. «Русская Старина» 1885, Т 48 № 11 стр. 372)
В половине мая, как утверждает в своём «Описании обороны г. Севастополя» Э.И.Тотлебен, “…было учреждено постоянное крейсерство впереди рейда у Херсонского маяка из одного корабля и двух фрегатов с пароходом и бригом, которое проводилось до 24 августа (7 сентября). В течение этого времени, не смотря на бдительность непри-ятельских крейсеров, наши пароходы производили неоднократные рейсы между Севастополем, Одессою и Николаевым и даже успели совершить несколько сильных и удачных поисков к турецким берегам.
Неприятельский флот действовал всё это время весьма осторожно, ограничиваясь рекогносцировками Крымских берегов и только изредка являлся в превосходных силах в виду Севастополя”. («Описание обороны г. Севастополя» под руководством Э.И.Тотле-бена СПБ тип. Н.Тиблена 1863 Т I стр. 129-130).
Но Корнилову показалось вахты у Херсонесского маяка недостаточно, и 27 июня Нахимов по его указанию представит составленное им расписание кораблей и фрегатов по 4-м эскадрам. Эти эскадры должны были посменно выходить на три дня для крейси-рования вдоль западного побережья Крыма. (Сборник «П.С.Нахимов. Документы и материалы» под ред. В.С.Соболева Петербургский институт печати СПБ 2003 Т II стр. 49)
Обращает на себя внимание, что эскадрам не придавались пароходы, и как они могли срочно вернуться в Севастополь под защиту батарей при сменившемся на противный ветре или штиля, было непонятно…
Теперь и сам Корнилов ощутит неудобство скученного размещения флота в верши-не Большой бухты, и разрешит выводить сменные суда с их позиции напротив Голландии в ночь накануне их выхода в патрулирование.
Но нередкий летом “мёртвый штиль отнимал у нас всякую надежду на возможность битвы” с зазевавшимся неприятелем, подходившим со своими пароходами регулярно на близкое расстояние с целью разведки. А неприятель, как это происходило, к примеру 14 июля с утра, “шёл без флагов и парусов на буксире винтовых кораблей и пароходов в направлении к мысу Лукулл (в 12 милях на север от входа в Севастпольскую бухту). В 9 часу можно было уже рассмотреть, что сила союзного флота ‒ 4 трёх-дечных и 10 2-дечных кораблей, винтовой фрегат и 6 больших пароходов ‒ ровнялась нашей (?); но четыре винтовые корабля его водили на буксирах парусные”. (Жандр А.П. «Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии В.А.Корнилова…» СПБ 1859 стр. 170).
Даже такому умеренному по силе отряду из 21 судов нам нечем было противостоять, да ещё и в штиль… Равнялась нашей? О чём это вы, Владимир Алексеевич: мы обладали одним условно большим и относительно быстрым пароходом «Владимиром», винтовых фрегатов у нас не было, трёхдечных у нас насчитывалось всего 3!
Наконец, убедившись в бессмысленности ежедневного корабельного крейсерства, начатого Корниловым с начала июля, своим приказом от 18 августа он прекратит эту имитацию готовности встретить врага на подступах к Севастополю и перенацелит команды кораблей на работы по возведению береговых укреплений. (Жандр А.П. «Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии В.А.Корнилова…» СПБ 1859 стр. 177).
И как убедительно покажут итоги массированной атаки союзного флота 5 октября 1854 г., что только затопленные месяцем ранее корабли, вопреки фанфаронским призывам Корнилова и стопкам инструкций, перегородившие фарватер между входными Константиновской и Александровской береговыми батареями по гениальному решению Светлейшего Князя А.С.Меншикова, не позволят прорваться их кораблям на внутренний рейд, чтобы громить Севастополь одновременной атакой с моря и с суши…