« Если вы помогли другу в беде,
он наверняка вспомнит о вас,
когда снова окажется в беде»
Из просторов интернета
«Ты должен делать добро из зла,
потому что его больше не из чего делать»
Роберт Пенн Уоррен
«У каждого человека столько проблем,
сколько он сам себе их создает»
Из высказывания человека, который
всю жизнь создавал себе проблемы
— Брошу-ка я курить, — сказал я громко и аккуратно, дрожащей рукой, затушил окурок о край урны, стоящей сбоку от автобусной остановки, у которой я стою вот уже сорок минут. А это была уже пятая сигарета. Звук моего хриплого голоса насторожил, стоящих рядом людей и они дружно, бочком-бочком сдвинулись в сторону. И, наверняка, каждый из них подумал:
— Странный, если не сказать ненормальный, лучше от него держаться подальше.
И я подумал в ответ, как мне показалось, тоже хрипло:
— Я вас понимаю… и, в такой же ситуации, поступил бы также.
А в моей голове шумело, в горле было сухо и сердце колотилось. Казалось, что оно вот-вот выскочит из штатного места. Но мысли мои были не о вреде курения и пагубном влиянии алкоголя на собственный организм. Думал я о превратностях судьбы, о том, что еще вчера я был преуспевающим некурящим и малопьющим бизнесменом, а сегодня я обыкновенный житель без определенного места пребывания или как его цинично саббревиатурили — БОМЖом. В карманах с трудом нашаривалась мелочь, смятая пачка сигарет, ключи от моей бывшей квартиры и какие-то бумажки. Одет я еще вполне прилично, но помят и в некоторых местах не аккуратно запачкан. Лицо, которое я приблизительно рассмотрел в отражении грязного стекла остановки, напоминало небритый выброшенный зарубежный фрукт авокадо. Такое же было оно зеленое, в пупырышках и помятое. Иначе говоря, я был личностью, от которой брезгливо сторонятся приличные граждане, девушки и даже одинокие женщины бальзаковского возраста. Что все они и делали. Только одна сухонькая старушка, с сочувствием посмотрев на меня, сказала:
— Как тебя скрутило, сынок, — но на всякий случай тоже отошла от меня в сторонку, изредка бросая на меня взгляд сожаления:
— Мол, не старый еще, а как себя довел.
А был тогда я еще не старый, молодым даже был я. Разве тридцать шесть лет — это возраст? Но жизнь моя, как мне казалось, подошла к своему концу. Хорошо, что я не был женат, детей у меня не было, родители очень рано ушли с этого света, братьев и сестер у меня, даже в троюродном родстве не наблюдалось. Один одинешенек был я на этом несправедливом свете. И это, как я отметил, единственный плюс в моем положении.
Первый день моего бомжевания начался после первой ночи, которую я лихо провел в разгуле и пьянстве, не расчетливо пропив единственную тысячу долларов, оставшуюся у меня в бумажнике, после выбрасывания меня же из моей собственной фирмы. Хотел было вернуться и вступить в неравный бой, но понял, что бесполезное это занятие и поплелся, как говорят в русских народных сказках, куда глаза глядят, но не за тридевять земель. Хотя было бы лучше туда. Но я не знал, где эти чудесные земли. Знал я, где находится ресторан, куда я и направил свой взгляд и ноги. При этом решил:
— Выпью немного, обдумаю ситуацию и что-нибудь придумаю.
Из задуманного хорошо получилось только первое. Остальное начинал делать, но скорость принятия текилы и пива, повернули мои мысли в другую сторону и до окончания тысячи, там и находились. А, когда халдей не досчитался при расчете денег, я оказался, тем же способом на асфальте, в метрах пяти от ресторана. Компания моя, успешно заливающая в себя мои же напитки, заботливо помогла охране выбросить меня. Обломал я, видите ли их. И они со всей пролетарской ненавистью стали добровольными помощниками по выкидыванию не рассчитавшихся граждан из питейного заведения.
И, вот, я стою на автобусной остановке с мыслями бросить курить и о несправедливости капиталистического способа производства в России. Ехать мне некуда, идти тоже, стоять же я могу, где захочу. Что я и делаю.
Надо бы вернуться в прошлое и рассказать заинтригованному читателю о себе, о причинах и следствиях произошедшего. Но вы меня поймете: не то сейчас у меня состояние и сделаю я все это попозже, как только приду в себя. А я обязательно приду, а эти строки прошу считать предисловием к моему рассказу, название которому будет: «Плата за добро и зло»
Глава 1. Ловите мысли – это полезно для здоровья.
Вдруг, в голове сверкнула мысль. Сверкнула и куда-то исчезла, оставив в душе маленький след надежды.
— Соберись, Саша, — фамилиарно и на ТЫ обратился я сам к себе, — Мысль надо вернуть, — но голова, отравленная алкоголем и болевшая в местах ушиба, не отзывалась.
Вспомнил, что мне думается хорошо во время движения, и я пошел. Направление выбрал на солнце с учетом кривизны улицы и стал пытаться думать. Хорошо, что на дворе лето. Да не только на дворе – в районе этом оно было и, догадываюсь, что на этих широтах тоже было лето. То есть, было светло, тепло, но голодно и пить хотелось.
— Какой же я не расчетливый? – вопросительно подумал я и тут же мысль, зацепившись за слово «расчетливый», укрепило мне то самое чувство надежды. Не то, чтобы я вспомнил, я и не забывал, а просто выпустил из головы. Вернее, мне на какое-то время выбили из нее память. И вы, наверняка удивились бы, если бы бизнесмен не оставил что-нибудь на черный день. Конечно, оставил! И не просто оставил, а хорошо оставил и очень бережно это сделал.
У меня же есть дача. Плохонькая такая, в садоводстве, но на четверти гектарах. От родителей осталась. И я, когда они были еще живы, бывал у них и прятал вместе с отцом свою заначку. А клад этот был не такой как у аббата Фариа, но по нынешним меркам очень даже хороший. Не буду хранить коммерческую тайну, а скажу: на карточках что-то около ста тысяч и наличными еще миллион восемьсот тысяч. Естественно, в валюте. Кто же зарывает клады в рублях? Только коллекционеры и идиоты. Я не был собирателем банкнот и идиотом, в полной мере тоже не был. В части касающейся, понятно, был. Иначе не шел бы я сейчас по улице навстречу солнцу.
Теперь, надо добраться до середины Карельского перешейка. До Сосново, и там, пешочком, пройти до родительского имения.
— Не будем делать резких движений, и нанимать экипаж с обещаниями расплатиться на месте. Не поверят с первого взгляда. Будем, усиленно думать, как сделать все грамотно, — с такими мыслями я приступил к осуществлению операции по добыче собственных денег.
— На электричку денег нет, пешком пятьдесят километров не пройду, милостыню просить не научился, — взгляд скользнул по табличке с названием улицы, — Надо же привязать себя к месту.
Говорят, что чудес не бывает. Еще как бывают. Вот оно: улица имени профессора Иванова, дом семь, квартира тридцать – это адрес моей хорошей подруги, и я стою здесь.
— Хорошо бы, чтобы… — думал я, нажимая кнопку звонка.
Дверь лязгнула двумя оборотами замка и отворилась. Конечно, меня узнали через глазок и из чистого женского любопытства решили посмотреть лично.
Глаза милой и молодой женщины выразили по очереди: удовлетворение моим жалким видом, чуть-чуть сострадания и жалости (русская женщина все-таки, хотя и брошенная), немного злости и много любопытства (женщина все-таки).
Фраза: — Какими половыми судьбами тебя занесло? – была сказана сварливым голосом. Было еще добавлено:
— Что случилось, — голосом всепрощающей женщины. И было притворное намерение захлопнуть передо мной дверь.
Надо было что-то говорить. Что я и сделал, не давая ей по-настоящему закрыть дверь.
— Света, — дрожащим голосом произнес я. Тут надо сыграть очень хорошо, — Я попал в переделку и мне нужна твоя помощь. Прости, если сможешь, но без тебя мне не справиться.
Лед стал таять.
— Что случилось, — уже с участием спросила она.
— Мне надо привести себя в порядок и нужно немного денег, — торопливо сказал я и также скороговоркой добавил:
— Очень скоро я верну.
Лед подтаял еще, но не до конца: сомнения в глазах присутствовали.
— Набрался, и бабу захотелось? – уже по инерции сварливо сказала Света, но почувствовалось, что сострадание перевешивает злость на меня.
— Впусти, я все тебе объясню, — попросил я, а про себя подумал, — Если поможет, то умеренно озолочу.
Сомнения стали таять, и я был запущен внутрь.
Вода и средства бытовой химии сделали свое дело: я стал выглядеть вполне прилично.
— Садись, поешь, — из Светы выглянули русская женщина и неудовлетворенное любопытство.
Я поел и даже выпил пиво. Мой рассказ был почти правдивым. Я пропустил две детали: деньги и загул. Придумал, что в одиночку и с горя напился, а деньги у меня украли. Теперь, мне надо снять деньги со своего счета, который у меня в Выборге и вернуться к ней, чтобы отдать долг.
— Знаешь, Саша, — сказала Света, — Давай, ложись, выспись, а завтра займешься своими делами. – И она постелила мне в другой комнате: чувство обиды, брошенной женщины еще оставалось.
Я был совсем не против – не до любви мне было. Хотелось спать и ехать, даже за кладом, совсем не хотелось.
Перед тем как провалиться я подумал:
— Хорошо, что на свете есть русские заботливые и всепрощающие женщины.
Глава 2. Верьте женщинам избирательно
Проснулся я не с первыми лучами солнца, а от давящего мне на глаза яркого света светодиодного фонаря. Темной ночью.
— Ну и что за дача с деньгами? – точно, после того как моя голова выдержала несколько крепких ударов, я разговорился во сне.
— Что и сумму я назвал? – пошутил я и еще успел подумать, — Вот, паскуда, прослушала мой ночной бред, связалась с моими рейдерами и вызвала их к себе. Знала, ведь, где моя фирма и телефоны не забыла. А я еще думал о загадочном характере русской женщины. Хорошо думал, а не надо было. Следовало бы взять деньги и делать ноги.
Дополнительный не сильный, но ощутимый удар в лоб, отбил у меня охоту разговаривать в любом тоне: и в шутливом, и в серьезном.
Крупный гражданин и еще два таких же, похоже, были настроены серьезно. Эти ребята были из той команды рейдеров, которые обобрали меня почти до нитки и хотели добавки.
Как же получилось, что я профукал свою фирму. Надо начинать сначала.
К началу нового тысячелетия, я крепко стоял на ногах и думал в каком направлении развивать свой бизнес. Подвернулся случай, и я прикупил несколько маленьких спиртзаводов в Воронежской, Саратовской областях и в Северной Осетии. Получил лицензию в Министерстве на производство дезинфицирующей жидкости, а это чистый питьевой спирт, заключил договоры с РЖД о продаже этой жидкости для мытья вагонов, построил пункт дезинфекции и стал помаленьку считать прибыль. Можно было бы пустить эту жидкость на производство левой водки, но это направление мне претило.
Конечно, внимание к таким заводам было повышенное, и мне предлагали пойти по пути спирт – левая водка, но я не соглашался. И стали ко мне приезжать различного рода проверяющие. Копать стали, даже рыть, но ничего не находили. И, вот, в один из дней появился целый подполковник, начальник ихней экономической безопасности и сфальсифицировал нарушения, тянущие на незаконное предпринимательство в этой сфере деятельности.
Я с ним встретился и в приватной беседе он предложил порешать вопросы по двум направлениям: я 75% спирта отправляю на водку или плачу ему по полмиллиона долларов в месяц. Взяв паузу, я посоветовался с собственной безопасностью, и мы проработали операцию по поимке коррупционера.
Дальше все по накатанному: взяли и предъявили. Во время захвата, это мент мне сказал шепотом одно слово:
— Бойся.
Пять лет пролетели незаметно. Заводы я продал и нарабатывал деньги в другой сфере. Не знал я, что подполковник, как это у нас часто бывает, выкрутился и стал готовить захват моего бизнеса.
Умен был подполковник и знал все дыры в законодательстве. В результате, оказалось, что я должник, что у меня есть компаньоны в Воронеже и меня после скорого и справедливого суда выкинули из собственной фирмы, пообещав, если я не успокоюсь, то меня выкинут из списка живых. Видимо, чувство ненависти у подполковника было так сильно, что он решил меня добить до конца. К этому процессу и приступили эти крепкие ребята.
Били меня больно и сильно, однако, делали это умело: сознания я не терял. А хотелось бы. Но я решил, что честно им рассказывать о своих деньгах я не буду. Но и строить из себя партизана в гестапо не следует. Только, придумать что-то хитрое у меня не получалось: перерывы между побоями были очень короткими. Понимая, что получив, все они избавятся от меня, я стал значительно сообразительней и внимательней. Когда, я изобразил, что потерял сознание, гестаповцы решили сделать перерыв. Двое их них куда-то уехали, а один остался охранять меня. Время шло, мой охранник вышел по нужде, а Света, которая заглянула в комнату и, увидев результаты своей мести, ужаснулась.
— Ну, что, довольна,- прохрипел я, — Только, имей ввиду, тебя они не оставят в живых. Вместе закопают, чтобы не скучно нам было.
Похоже, моя речь была очень убедительна, что она поверила и испуганно спросила:
— Что же делать?
— Думать, — сказал я, но в это время в комнату вернулся страж и, сказав ей:
— Пошла отсюда, — перевел внимание на меня:
— Очнулся? Значит, продолжим, — но продолжать, видимо, не собирался, а отправился на кухню перекусить: я, же был связан по рукам и ногам.
У меня была передышка на раздумья:
— Может сказать им часть правды и привезти их на другую дачу?
Нет, — отмел я этот вариант, — Там шансов убежать не будет. Только, упрощу им доставку собственного тела до места ликвидации.
— Приготовь мне пожрать, — услышал я из кухни голос громилы, — А потом развлечемся.
Последние слова не очень понравились Свете и она, как я выяснил чуть позже, сказала:
— Хорошо, — достала сковородку для поджаривания чего-нибудь, зажгла огонь на газовой плите и, спросив:
— Вам из скольких яиц? – опустила чугун не на конфорку, а на, не совсем, как оказалось, крепкую голову бугая, добавив:
— Минус два!
Самообладания у Светы было не занимать. Она вбежала с ножом в мою пыточную, разрезала путы, и наивно спросила у меня:
— Что же делать?
Я заглянул на кухню: около стола истекал кровью верзила. У меня не было желания проверять его самочувствие и оказывать ему помощь методом искусственного дыхания рот в рот. Да и времени не было. Поэтому, я крикнул Свете:
— Документы и деньги, — и направился к выходу. Она держалась рядом. Очень вовремя, потому, что когда мы заворачивали за угол дома, к подъезду подкатил джип с гестаповцами.
У нас была фора в три минуты, и мы ею воспользовались. Если машина двигается со скоростью шестьдесят км в час, то через три минуты мы были на расстоянии в два – три километра от места прощания с жизнями: ее и моей. Этого было достаточно, а возвращаться обратно и делать им гримасы мы не собирались.
Глава 4. «Если у тебя нет паранойи, это еще не значит, что за
тобой не следят» или рубим «хвост»
Рубим «хвост» или уходим от слежки — вспомнилась, вдруг эта фраза. Читал же я детективы и приключения, кино на эту тему смотрел. Но дальше этого мои познания в вопросах обнаружения слежки и отрыва от нее были крайне ограничены. В памяти всплывали действия типа завязывание шнурков, витрины магазинов, телефонные будки и прочий мусор. Как человек, загнанный в угол, преданный дважды, я не имел права на ошибку. Но у меня было преимущество: я знал о том, что за мной будут следить, а противная сторона не знала. Значит, я должен вести себя естественно для человека, опасающегося за свою жизнь и ожидающего неприятностей в любую секунду. Света не должна догадаться, что я ее подозреваю и даже наоборот, она должна думать, что я благодарен ей за спасение и, что я в нее еще раз влюблен.
Приблизительная линия моего поведения вырисовалась.
— Светочка, — нежно обняв ее, сказал я, — Нам надо подумать о том, как добраться до дачи и взять деньги.
Она ответила на мою нежность и, соглашаясь со мной, проворковала:
— Давай сядем на электричку и доберемся до места.
Тут я включил недовольство и слегка раздраженно назидательным тоном выдал:
— Ты, что не понимаешь, что нас будут ждать на всех вокзалах?
У нас один способ: только на автотранспорте и по второстепенным дорогам. А для этого надо изучить все маршруты в сторону Выборга. Внизу есть интернет-кафе. Мы сейчас спустимся и поработаем в сети.
— Кроме того, — я решил сыграть полное к ней доверие, — Я посмотрю там все способы обнаружения слежки и способы отрыва от преследования. А ты распечатай все маршруты в сторону Выборга и обрати внимание на подъезды к Первомайскому. Этой фразой я не прозрачно намекнул на приблизительное место клада.
— И еще. Нам нужны будут деньги, и я знаю, где их достать.
Спустившись в холл, я не стал изображать из себя спокойного и уверенного человека. Было бы не естественно, если бы я периодически не оглядывался и не осматривался. Я делал так, и это мне помогло: я почти сразу определил двух заинтересованных моей персоной. Определил, но всем своим организмом не подал виду, тем самым притупив их бдительность.
Я внимательно прочитал шпионские рекомендации, заботливой рукой, выложенные в интернете и предлагаю сделать это вам. Правда, интерпретация будет моя, то есть я адаптирую текст для лучшего восприятия.
Приемы ухода (отрыва) от наблюдения
«Итак, Вы заметили наблюдение за собой. Надо ли сразу его «сбрасывать»? Не надо…» — дальше идут рассуждения, не относящиеся к моему случаю. Вроде: «Может, это вообще не за Вами следят? Может, с кем-то перепутали? … Если начнете дергаться и тем более демонстрировать какие-то навыки (ведь наружное наблюдение непросто даже заметить, не то чтобы уйти) – привлечете внимание. И если так за Вами ходит филер или пара, то после привесят целую бригаду… Велик ли шанс, оторваться от такой бригады? Нет!
– тут я не буду спорить, а сделаю это.
Дальше для меня:
«Если все же решились «отрываться», то надо сделать это без грубых методов. «Они» должны считать, что сами лопухнулись и Вас упустили. Ряд способов описан ниже. Но даже и это надо делать только в случае, когда Вам серьезно есть что скрывать»
— здесь соглашусь.
«Если же объект применяет, скажем, приемы откровенного отрыва на машине, то эту машину к следующему разу изуродуют открыто (что гуманно) или повредят рулевое, тормоза, чтобы при повторной демонстрации водительского мастерства случилась авария»
— приму к сведению.
«Ну а если объект выкинул что-то типа «спрятался за углом, подождал наблюдателя и треснул ему по башке», то гнев наружников будет неописуем»
– этого делать я и не собирался.
«Итак, сперва наружное наблюдение надо засечь» — уже засек. «Простейшие приемы – легендированный разворот и уход в мертвую зону. Например: свернув за угол, начать звонить по стоящему там таксофону. При этом повернуться в сторону, откуда пришел. Теперь объект видит тех, кто шел за ним: как минимум, кто-то из наблюдателей выскочит из-за угла и хоть как-нибудь, но обозначит оглядывание по сторонам».
– этого делать я не буду.
«Осмотрелись, пригляделись и решили: наблюдение есть, надо отрываться. Как делать это? Если это целая бригада, то у них обязательно есть машина. От нее и надо отрываться в первую очередь. Как? Используя места, где пешеход пройдет, а машина – нет. Перешел пешеходный мостик через реку или железную дорогу – вот и оторвался от машины»
— не буду, потому что чтение этой статьи навело меня на свой собственный способ.
Но, ради любопытства, посмотрим еще:
«Есть такой прием: попав в толпу и скрывшись вместе с ней из поля зрения наблюдателя, снять куртку (или наоборот, надеть заранее припасенную куртку, вывернуть другой стороной, если она двусторонняя). Может помочь. Но в любом случае отрыв от наружки в одиночку – нелегкая задача»
— сделали еще позавчера.
«Проще сделать это при помощи своих людей» — вот, главная мысль, которая уже вертелась у меня в голове и наконец, довертелась.
Курсы разведчиков я окончил за полчаса. А, говорят, что этому делу надо учиться с детства.
Света принесла распечатку карт и, как я заметил, оставила в своем компьютере закладки. Впрочем, я тоже подкинул этим хлопцам свои интересы. Пусть знают, чем я интересуюсь.
— Пора, — сказал я Свете, — Собирайся. Поедем к моему другу за деньгами, а дальше – на природу.
Моя очаровательная подлюга быстро сложила свои манатки, и мы двинулись в сторону приключений. Направление нашего движения на частнике было простым: на Петроградку, а затем, как была уверена Света, в Первомайское.
У меня же были другие планы.
Через полчаса я остановил «жигуленок» около Ординарной улицы. По моим расчетам, мой хороший товарищ и по совместительству владелец охранной фирмы «Кречет» должен быть на месте.
Страж, спросив у меня, к кому мы прибыли, доложил директору. Нас встретила очаровательная секретарша, которая мне очень нравилась в раньшее время.
Дело в том, что эта охранная структура охраняла мою фирму, а директор Володя Степанов был моим одноклассником. После школы он пошел в Рязанское училище ВДВ, был разведчиком и Героем России. О его подвиге можно написать целую книгу и, если я выживу, то обязательно это сделаю.
Володя встретил нас в приемной. Мы обнялись, а потом он вежливо поклонился Светлане:
— Шура, что тебя привело ко мне в столь ранний час?
— Понимаешь, Володя, я попал в затруднительное положение и мне нужны деньги. Поможешь?
— Если миллион, то не дам. Нет у меня сейчас миллиона.
— Нет, мне нужно тысяч шестьдесят.
— Пройдем в кабинет, а Вы, Света, попейте кофе.
В кабинете Володя сразу спросил:
— Что произошло? – чувствуется, что разведчик.
Я рассказал, в течение двух минут, про свои дела, акцентируя внимание на последних событиях и на слежке.
— Значит, так! Бери деньги и иди за мной.
Мы прошли через его комнату отдыха в другое помещение, а оттуда – через подземный тоннель в соседнее здание. Во дворе уже на парах стояла машина. Володя приказал водителю:
— Отвезешь до магазина «Океан» и сразу обратно, — и уже обращаясь ко мне, на прощание сказал:
— Выберешься, позвони по этому номеру, — он дал мне прочитать цифры.
Я хотел было спросить у него как же он, но Володя, уловив мой мысленный вопрос, ответил:
— Со мной они связываться не будут: руки коротки и зубы тупые.
Я сел в машину, удовлетворенно и с некоторым торжеством, представляя себе состояние предательницы и резко упавшее настроение моих преследователей. Представил, но знать мне этого, было не дано, а встречаться я с ними сегодня не хотел, а завтра, в смысле в будущем, обязательно: и материально, и физически.
Чувство справедливой мести клокотало внутри.
(продолжение следует)