Аронов Л. Как нас «тормознули» по дороге домой

В 1974 году БПК «Огневой», после трехлетнего ремонта и модернизации, в результате которой он стал проектом 61МП (модернизированный переоборудованный), и двухлетних испытаний на Балтике (о модернизации я уже писал) начал движение на родной Северный флот.

Корабль был загружен топливом и продовольствием по нормам, и мы рассчитывали максимум через пару недель оказаться в Североморске.

Но, как было сказано у Ильфа и Петрова, «судьба играет человеком, а человек играет на трубе».

Короче, у небезызвестного как точка поворота «за угол» норвежского мыса Нордкап корабль получил радиограмму типа «Прошу доложить о готовности к выполнению боевой задачи».

Как выяснилось чуть позже, в Северном море и Атлантике внезапно начались военно-морские маневры НАТО, а наша разведка этот момент пропустила. В результате единственным кораблем ВМФ СССР, находящимся ближе всего к месту этих событий, оказался «Огневой».

Как читатель хорошо понимает, ответ был единственным из возможных – «Готовы», и мы развернулись назад.

«Огневому» «выпала честь» отслеживать английский авианосец «Ark Royal».

Мы его обнаружили довольно быстро, пристроились к ордеру сопровождения, и начали выполнять задачу. Надо заметить, что поскольку такое «развлечение» не предусматривалось, а планировался простой переход, наш начальник РТС Володя Лысиков успешно убыл, то ли в отпуск, то ли еще куда, и мы остались втроем: командир группы РЭБ Аркадий Басин, инженер РТС Юра Вербицкий (из «пиджаков»), и Ваш, как говорится, покорный слуга, старший по званию и сроку службы, со всеми вытекающими последствиями отвечающий за все, входящее в обязанности РТС.

По сравнению с обычным плаванием, нагрузка резко возросла: мы должны были не только постоянно фиксировать ситуацию с кораблями в ордере, держать  и обеспечивать расхождение с ними и другими встречными судами, но и каждые 30 минут отправлять в ГШ ВМФ закрытые радиограммы о положении кораблей в ордере, постоянно выдавать ЦУ на стрельбовые станции для готовности применить оружие в случае массового взлета самолетов, и каждые 4 часа отправлять в Москву и на флот закрытые радиограммы о надводной обстановке. Так что, при вахте 4 через 8, напряг был серьезный.

К тому же, как известно, Северное море не самый благоприятный район для плавания. Периодически качка усиливалась, что приводило к выбыванию из строя не только планшетистов БИП, но и оператора на «Волге» В результате приходилось прыгать от планшета к ВИКО «Волги», и обратно.

Как я уже писал, у нас на корабле образовалось большое количество вахтенных офицеров, и они стояли 4 через 32. Клянусь, не из зависти, но так как РТС отвечает и за разведку, мы с Аркадием предложили нашему командиру Анатолию Константиновичу Хохлову поручить свободным от вахты офицерам вести на ГКП по нашим данным постоянную прокладку ордера авианосца, с его изменениями. Мы считали, что этот материал будет полезен для последующего анализа.

Командир нашу инициативу поддержал и, забегая вперед, скажу, что, когда мы пришли в базу, он отнес все эти материалы в штаб флота.

По ходу этих маневров было еще одно приключение: мы пошли на дозаправку, а слежение передали балтийцам, которые к этому времени уже подтянулись в район.

Не знаю, как у них это получилось, но они ночью потеряли авианосец, и мы получили команду его снова найти. Район поиска нам дали.

Было уже не до отдыха, и мы с Аркадием всматривались в ВИКО «Ангары», где было пусто. И вдруг, на самом краю экрана, появилась мигающая точка (мы потом решили, что это был эффект сверхрефракции). Мы классифицировали ее как подъем вертолета с авианосца. Командир засомневался, но другого выхода не было, и мы полным ходом пошли туда, где была обнаружена цель. Каково же было наше счастье, когда мы в этой ночи увидели ходовые огни «Ark Royal».

По прибытии в базу, несмотря на успешно выполненную задачу, насколько я помню — нас посадили на месячный оргпериод, заставили пересдавать К-2, и прочее. В общем все, как написано у С. Трофимова про проверки штабом 5-й эскадры, только проверяли нас уже родные штабы.

Кстати, на БС в 1975-м мы каким-то чудом не попали под проверку 5-й эскадрой, хотя угроза была (неделю круглые сутки правили ЖБП, старшинские тетради и пр.)

Еще маленькая зарисовка: поскольку переход должен был быть кратким, на корабле кончилось курево. Моряки вычистили окурки из всех пиллерсов. А у меня было небольшое количество табака (я иногда трубку покуривал). Я объявил: вахте БИП, отстоявшей без замечаний, выдается табак на закрутку.  Служили – безупречно, не за страх, а за стимул.

Когда мы, по окончании мероприятия, начали движение к тому же Нордкапу на встречу с танкером и судном снабжения, нас запросили о пожеланиях. Естественно, все запросили сигареты (папиросы нам не предлагали). В итоге нас снабдили громадным количеством каких-то жутких сигарет с фильтром. Как назывались, не помню. Конечно, когда пришли в Североморск и можно было приобрести нормальные сигареты и папиросы, никто эту гадость брать не хотел, и эти сигареты долго валялись у нас с Басиным в каюте.

Как только мы пришвартовались, а я, как уже писал ранее, командуя постановкой трапа и заводкой дополнительных концов и имея возможность в любом порту сходить первым, этим воспользовался, в корне причала поймал какого-то мичмана, стрельнул у него Беломорину, причём правильную – фабрики Урицкого, и с наслаждением ее выкурил. В скобках — в 1994 году, через 3 года после увольнения в запас, я с этой привычкой, после 33 лет курения, расстался.