Владимир Иванович Даль – человек, которому все удавалось, за что он не брался. Н.И.Пирогов.
Владимир Иванович Даль родился 22 (10) ноября 1801 года в Лугани (нынешнем Луганске, бывшем Ворошиловграде) в семье датчанина Иоганна Христана фон Даля, приехавшего из Дании в Россию по приглашению Императрицы Екатерины на должность придворного библиотекаря Императрица сочла полезными его разносторонние познания: он был лингвистом, знал европейские языки и древнееврейский язык. Спустя некоторое время в России Иоганн фон Даль получил медицинское образование и окончательно осел в России, в Екатеринославской губернии, а приставка «фон» и вовсе забылась. До конца дней своих он работал как врач-практик. В России женился на Ульяне (Марии) Христофоровне Фрейтаг – дочери обрусевших швейцарцев и французских гугенотов, вынужденных бежать в Россию со своей Родины. По некоторым данным отец свободно говорил на восьми языках, мать на пяти. В семье было 5 детей: мальчики Владимир, Карл, Лев, Павел и сестра Паулина. Когда Владимиру Далю исполнилось 4 года семья переехала в Николаев. Начальное образование Даль получил на дому. В доме его родителей много читали и ценили печатное слово, любовь к которому передалась всем детям. Мать лично занималась воспитанием и образованием своих детей, только математику и рисование доверила другим учителям. А ещё она была рукодельница, чему непременно учила и детей. Она говорила: «Надо зацеплять всякое знанье, какое встретится на пути; никак нельзя сказать вперёд, что в жизни пригодится». Способность «зацеплять» знания и ремёсла, и самое главное – слова, останется у Даля на всю жизнь. Владимир Даль был «многоязычником» (сейчас бы мы сказали полиглотом). Кроме русского языка, Владимир Даль с детства знал немецкий, французский, английский языки, а также украинский, белорусский, польский. Читал и писал на латыни, изучал болгарский и сербский языки. Позднее свободно мог общаться на татарском, казахском и башкирском языках.
В 1814 году Иван Матвеевич (Иоганн Христиан Даль), старший лекарь Черноморского флота выслужил потомственное дворянство и получил право на обучение своих детей в Петербургском морском кадетском корпусе за казённый счёт. В 1814 году 13-летнего Владимира Даля и его младшего брата Карла родители отправили в Санкт-Петербург учиться в морском корпусе. Во время обучения в корпусе на учебном корабле «Феникс» Владимир Даль посетил Родину своего отца и написал в записках:
Когда я плыл к берегам Дании, меня сильно занимало то, что увижу я отечество моих предков, моё отечество. Ступив на берег Дании, я на первых же порах окончательно убедился, что отечество моё Россия, что нет у меня ничего общего с отчизною моих предков.
Вместе с Далем учились будущие известные моряки Новосильский П., Лихонин, Завалишин Д., Адамович И., Рыкачев А., Колычев Ф., Бутенев И., Небольсин Н., Анненков Н., Веселаго Ф. На год старше учились Нахимов П., Станицкий П, Дудинский З., Феофанов Н.
Морской корпус он закончил в марте 1819 года двенадцатым по успеваемости из 86 гардемаринов. Однако об обучении в корпуса он остался не очень высокого мнения, так как больше всего запомнил розги, которым воспитатели секли непослушных кадетов. Позднее свою учёбу в корпусе он описал в повести «Мичман Поцелуев, или Живучи оглядывайся». Брат Карл закончил морской корпус на год позже Владимира.
В 1819 году Владимир даль в чине мичмана был направлен служить на Черноморский флот. Местом назначения стал родной Николаев, небольшой приморский город примерно с 14-тысячным населением, где тогда находился штаб Черноморского флота и где жила его семья. Сюда же после окончания корпуса определился на службу и его брат Карл.
В Николаеве прошли следующие пять лет жизни В.И. Даля, которые, если верить его «Автобиографической записке», он оценивал, как время, потраченное впустую. «После корпусного воспитания, — не было у меня никаких разумных наклонностей: я шатался с ружьем в степи, не брал книги в руки». Даль — по своему обыкновению — строг к себе. Исследованиями последних лет показано, что время, свободное от нелегкой морской службы, он проводил в обществе людей образованных и незаурядных. Правда, он сам признавал, что «по какому-то чутью искал знакомства и товарищества с лучшими людьми», (лейтенант П. Скарбелли, братья Рогули, Е.П. Зайцевский), но почему-то нет упоминаний о его хороших знакомых — астрономе К.В. Кнорре, которому он посвятил одно из своих первых литературных произведений, и А.П. Зонтаг (1787-1864, урожденной Юшковой), племяннице поэта В.А. Жуковского, известной детской писательнице.
Уже на службе на Черноморском флоте, он начал собирать свой будущий «Толковый словарь живого великорусского языка». Общение с матросами из разных регионов Российской империи давало возможность собирать слова, словосочетания и сравнивать их.
Помимо этого, он начал еще при обучении в морском корпусе, писать стихи, которые подписывал «Казак Луганский» видимо по месту своего рождения. К литературным опытам относятся и «Записки» Владимира Даля, которые он вел, исполняя обязанности по службе на борту фрегата «Флора», который с 1 июня по 1 сентября 1820 г. был в плавании по Черному морю. Вместе с тем в «Записках» видно, что несмотря на то, что плавание увлекало его, и он гордился своим быстроходным кораблем, но приступы морской болезни заставляли его подумывать о смене профессии. Так, 13 июня он писал: «Вчера и сегодня — два злые дня для меня; ветер свежий и я уже брожу без головы. — Неужели я весь свой век буду мучиться таким образом, не будучи в состоянии помочь себе? — Не только не приносить ни малейшей пользы отечеству и службе, но и напротив того, быть в тягость самому себе и другим? — Неприятная, сердце оскорбляющая мысль. Надобно ждать облегчения от времени (если это возможно) или искать другую дорогу».
По данным, дошедшим до наших времен, главнокомандующий флотом адмирал Алексей Грейг был под сильным влиянием своей любовницы (впоследствии ставшей его женой) Лии (Лейки) Кульчинской. Он отдал все вопросы снабжения флота подрядчикам, землякам своей «подруги», которые наживались на этом в ущерб интересам флота. Она помогала еврейским поставщикам флота, которые считали её правоверной хасидкой, поддерживающей связи с раввинами, еврейская община Николаева боготворила её и образно величала «Царицей Эсфирь Николаевской». Все это активно обсуждалось на флоте и в Николаевском обществе, и вызывало с его стороны порицание командования флота.
И вот в ночь с 19 на 20 апреля 1823 года мирная размеренная жизнь в Николаеве была взорвана расклеенными по городу «четвертными листами, заключающими в себя, как посчитало командование, пасквиль», а по сути – стишками сатирического содержания под заголовком «С дозволения начальства».
Безусловно это была мальчишеская выходка молодежи, протест, если не сказать, что просто шутка. тем более, что Даль бывал в доме адмирала Грейга и был лично знаком с красавицей Юлей-Лейкой.
Приведем этот стих:
Профессор Мараки сим объявляет, что он бесподобный содержит трактир, причём, всенароднейше напоминает Он сброду, носящему флотский мундир, что тёща его есть давно уж подруга Той польки, что годика три назад Приехала, взявши какой-то подряд. Затем он советует жителям Буга, Как надо почаще его навещать, Иначе он всем, что есть свято, клянётся: Подрядчица скоро до них доберётся.
Стихи были расклеены по всему Николаеву. Строчки фактически ничего не значащие, видимо по каким-то признакам имели огромнейший успех среди населения, так как большинство служащих во флоте и жителей Николаева были возмущены деятельностью еврейской мафии, присосавшейся к флоту.
Стихи дошли до адмирала. Он был в гневе и приказал полицмейстеру начать расследование и найти виновника-антонима. Под подозрение попали все молодые люди, баловавшиеся стишками. Одним из подозреваемых был Владимир Даль, известный написанием острых стихов. В доме его полицмейстером Николаева был произведен обыск и в сапожном ящике было найдено еще одно стихотворение-эпиграмма, как бы продолжение упомянутого выше стихотворения: Называлось на этот раз «Без дозволения начальства. Антикритика».
Вот оно:
Дурак, как Мараки над ним забавлялся, Марая Мараку, он сам замарался. На всех, как Мараки, пасквиль писать, Ума хоть не станет бумаги читать. Та полька – не полька, а Лейка-жидовка, Сатирик в герольдии, знать, не служил: Сестра её, мать – такие торговки, Подрядами ставят, чем Бог наградил. В таком-то местечке меня уверяли, Что Лейку прогнали и высекли там, Я, право же, верю: из зависти лгали — Наш битого мяса не любит и сам».
Если в первом стихотворении еще можно было подставить под сомнение про кого и кем написано, то второе стихотворение – продолжение давало конкретный уже ответ — кто написал и о ком написано.
Мичман Даль на суде отрицал свою причастно к первому, расклеенному по всему городу стихотворению, а от второго он не стал отказываться — все же нашли в его доме. Адмиралу было все понятно и мичмана Даля по его приказу предали военному суду «за сочинение пасквилей на командующего флотом». Адмирал угрожал ему расправой, разжалованием, шпицрутенами, штрафными ротами, требовал признания. Скорее все и возмущенная Юля требовала примерного наказания.
По приговору суда и последующему приказу главнокомандующего Черноморским флотам, мичмана Даля разжаловали в матросы «за сочинение пасквилей». Однако обвинения против Даля были столь абсурдны и не доказаны, нелепо выглядел в этом деле и сам главнокомандующий флотом, ополчившийся на кого — на мичмана. Дело получило общественный резонанс и дошло до Санкт-Петербурга. И в окончательное решение был вынужден вмешаться лично Император, который восстановил Владимира Даля в звании, присвоил звание лейтенанта флота и перевел служить на Балтийский флот.
12 апреля 1824 года Даль был выпущен на свободу из-под ареста, попрощался с родителями и братом и уехал служить в Кронштадт. Брат Карл кстати умер от чахотки в 1828 году.
Однако Владимир Даль, уже потерял желание служить на флоте и скоро подал прошение об отставке. Причина была указана одна 0- не переношу качку. Прошение было практически сразу Императором удовлетворено. Слишком большой скандал тянулся за лейтенантом из Николаева. так было проще.
Владимир же получив свободу от службы, принял решение продолжить учиться по профессии отца. Некоторые врачебные навыки он приобрел еще дома у отца — главного врача Черноморского флота и большим удовольствием поступил в Дерптский университет на медицинский факультет. В университете Даль подружился с учащимися там писателями Н. М. Языковым, В. А. Жуковским, А. Ф. Воейковым, будущим профессором и известным врачом Пироговым Н.И. Обучаясь в университете Даль не бросил свою литературную деятельность. В 1827 году журнал Александра Воейкова «Славянин» публикует первые стихотворения Даля. В 1830 году В. И. Даль выступает уже как прозаик; его повесть «Цыганка» печатает «Московский телеграф».
Пирогов отмечал: «Какое счастливое у него сердце! Увидит знакомого — так и вспыхнет от радости!». Особенностью Владимира Даля было то, что он одинаково умело владел и левой и правой рукой. И в хирургии это было очень важно.
Однако учёбу пришлось прервать в 1828 году, с началом войны с турками (1828—1829), когда в связи из-за большого количества раненых и с распространившимися за Дунаем случаями чумы действующая армия потребовала усиления военно-медицинской службы. Владимир Даль досрочно «с честью выдержал экзамен на доктора не только медицины, но и хирургии» по теме: «Об успешном методе трепанации черепа».
Оперировать приходилось раненых солдат днем и ночью Помимо ранений Далю пришлось в карантинах бороться с чумой, которая распространялась среди солдат. За эту кампанию Даль был награждён серебряной медалью на георгиевской ленте и орденом Святой Анны.
После окончания турецкой компании началось польское восстание 1830-1831 года и Даль был отправлен заниматься врачебной практикой в Польшус русскими войсками. Во время этого восстания Далю пришлось выступать в роли не только врача-хирурга, но и инженера. Генералом Ридигером ему было поручено составить проект моста через Вислу у Юзефува и построит его. Инженера не было, а на глаза генералу попался Владимир Даль, имевший не только медицинское образование, но и морское, которое давало навыки в инженерном деле. В отсутствие инженера Даль сумел спроектировать и навести мост. Потом он с солдатами строителями защищал его при переправе своих сил и сам взорвал его, когда мостом попытались воспользоваться польские мятежники. За польскую компанию император Николай I наградил Даля орденом Святого Владимира 4-й степени с бантом.
Находясь на войнах Даль продолжал собирать фольклорную лексику солдат, которую оформлял на специальных карточках, которые возил с собой.
С марта 1832 года он служит ординатором в столичном военно-сухопутном госпитале и вскоре становится медицинскою знаменитостью Петербурга. П. И. Мельников пишет:
— Здесь он трудился неутомимо и вскоре приобрёл известность замечательного хирурга, особенно же окулиста. Он сделал на своём веку более сорока одних операций снятия катаракты, и всё вполне успешно. Замечательно, что у него левая рука была развита настолько же, как и правая. Он мог левою рукой и писать и делать всё, что угодно, как правою. Такая счастливая способность особенно пригодна была для него, как оператора в хирургии. Самые знаменитые в Петербурге операторы-хирурги приглашали Даля в тех случаях, когда операцию можно было сделать ловчее и удобнее левою рукой.
Позднее, оставив хирургическую практику, Даль не ушёл из медицины совсем. Он сохранил интерес к офтальмологии и пристрастился к использованию в лечении гомеопатией.
В 1832 году Даль публикует свое сочинение «Русские сказки из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные Казаком Владимиром Луганским. Пяток первый». Это сочинение принесло ему известность не только в литературных кругах русской столицы, но и среди высшего общества.
Министр просвещения, однако, посчитал «Русские сказки» неблагонадёжными из-за доноса на автора книги со стороны управляющего III отделением Александра Мордвинова: «…она напечатана самым простым слогом, вполне приспособленным для низших классов, для купцов, для солдат и прислуги. В ней содержатся насмешки над правительством, жалобы на горестное положение солдата и пр.» и осенью этого же года Даля арестовали прямо во время обхода больных и доставили в Третье отделение. Его спасло от репрессий заступничество поэта Жуковского, наставника наследника престола, представившего ему всё происшедшее с Далем в анекдотическом свете как совершенное недоразумение (согласно исследователю творчества Даля Владимиру Порудоминскому, Жуковский в тот момент находился за границей и о неприятностях, произошедших с Далем, узнал намного позже, а заступился за Даля командир пехотного корпуса генерал-лейтенант Фёдор Ридигер. Обвинения с Даля сняли, выпустили в тот же день, однако нераспроданный тираж «Русских сказок» был изъят из продажи.
Неудачным из-за этих сказок было в это же время сватовство Владимира Даля к Юлии Андре. Ее отец категорически не захотел иметь зятя, который находился под следствием. Однако в 1833 году Владимир даль все же женился на Юлии Андре.
В Петербурге в 1832 году Владимир Даль впервые познакомился с Александром Пушкиным, которого ценил и уважал за его известные стихи. Он вспоминал: Я взял свою новую книгу и пошёл сам представиться поэту. Поводом для знакомства были «Русские сказки. Пяток первый Казака Луганского». Пушкин в то время снимал квартиру на углу Гороховой и Большой Морской. Я поднялся на третий этаж, слуга принял у меня шинель в прихожей, пошёл докладывать. Я, волнуясь, шёл по комнатам, пустым и сумрачным — вечерело. Взяв мою книгу, Пушкин открывал её и читал сначала, с конца, где придётся, и, смеясь, приговаривал «Очень хорошо». Пушкин очень обрадовался такому подарку и в ответ подарил Владимиру Ивановичу рукописный вариант своей новой «Сказки о попе и о работнике его Балде» (1830) со знаменательным автографом «Твоя от твоих! Сказочному казаку Луганскому, сказочник Александр Пушкин»
После женитьбы на Юлии Андре Владимир Даль был назначен Императором в Оренбург чиновником особых поручений при военном губернаторе В. А. Перовском. На этой должности он служил около восьми лет. Во время пребывания на Южном Урале много ездил по уездам, собирал фольклорные материалы, занимался естественными науками. За свои коллекции по флоре и фауне Оренбургского края избран в 1838 г. членом-корреспондентом Петербургской академии наук по физико-математическому отделению. Собранные материалы по фольклору, этнографии башкир, казахов, русских и других народов легли в основу его произведений: «Охота на волков» (1830‑е гг.), «Башкирская русалка» (переложение башкирского эпоса «Заятуляк и Хыухылу», 1843), «Майна» (1846), «Обмиранье» (1861), «Башкиры. Этнографический очерк, описание башкирцев и их образа жизни» (1862) и другие.
В сентябре 1833 года, Даль сопровождал Пушкина по пугачёвским местам Оренбургского края. Именно от Пушкина он узнал сюжет «Сказки о Георгии Храбром и о волке». Вместе с Далем поэт объездил все важнейшие места пугачёвских событий. В благодарность он прислал Далю в 1835 году подарочный экземпляр своей «Истории Пугачёва».
В 1835 году Даль избран уже член-корреспондентом первого состава Уфимского губернского статистического комитета. Он продолжал и литературные занятия, активно сотрудничал в журнале «Сельское чтение». В 1833—1839 годах вышли в свет «Были и небылицы Казака Луганского».
В конце 1836 года Даль приезжал в Петербург. Пушкин радостно приветствовал возвращение друга, многократно навещал его, интересовался лингвистическими находками Даля. Пушкину очень понравилось услышанное от Даля, ранее неизвестное ему, слово «выползина» — шкурка, которую после зимы сбрасывают змеи, выползая из неё. Зайдя как-то к Далю в новом сюртуке, Пушкин весело пошутил: «Что, хороша выползина? Ну, из этой выползины я теперь не скоро выползу. Я в ней такое напишу!» — пообещал поэт. Не снял он этот сюртук и в день дуэли с Дантесом. Чтобы не причинять раненому поэту лишних страданий, пришлось «выползину» с него спарывать.
Даль здесь присутствовал при трагической кончине Пушкина, он участвовал в лечении поэта от смертельной раны, полученной на последней дуэли, вплоть до смерти Пушкина 29 января (10 февраля) 1837 года. Узнав о дуэли, Даль приехал к другу, хотя родные не пригласили его к умирающему поэту. Он застал погибающего друга в окружении знатных врачей: кроме домашнего доктора Ивана Спасского, поэта осматривали придворный лейб-медик Николай Арендт и ещё три доктора медицины. Пушкин радостно приветствовал друга и, взяв его за руку, умоляюще спросил: «Скажи мне правду, скоро ли я умру?» И Даль ответил профессионально верно: «Мы за тебя надеемся, право, надеемся, не отчаивайся и ты». Пушкин благодарно пожал ему руку и сказал облегчённо: «Ну, спасибо». Он заметно оживился и даже попросил морошки, а Наталья Николаевна радостно воскликнула: «Он будет жив! Вот увидите, он будет жив, он не умрёт!». Даль под руководством Н. Ф. Арендта вёл дневник истории болезни Пушкина. Позже И. Т. Спасский вместе с В. И. Далем проводил вскрытие тела Пушкина, и Даль писал протокол вскрытия. Перед смертию умирающий Пушкин передал Далю свой золотой перстень-талисман с изумрудом со словами: «Даль, возьми на память». Когда же Даль отрицательно покачал головой, Пушкин настойчиво повторил: «Бери, друг, мне уж больше не писать». Впоследствии по поводу этого пушкинского подарка Даль писал В. Одоевскому: «Как гляну на этот перстень, хочется приняться за что-либо порядочное». Владимир Даль пытался вернуть перстень вдове Александра Пушкина, но Наталья Николаевна запротестовала: «Нет, Владимир Иванович, пусть это будет вам на память. И ещё я хочу вам подарить пробитый пулей сюртук Александра Сергеевича». Этот был тот самый сюртук-выползина.
В 1839—1840 гг. доктор Владимир Даль участвовал в Хивинском походе и опять занимался врачебной деятельностью. Военная деятельность в Хивинском походе освещена в ряде его сочинений мемуарного характера, например, «Донская конная артиллерия» и «Письма к друзьям из похода в Хиву».
В 1841 году Даль по рекомендации своего начальника В. Перовского был назначен секретарём его брата Л. А. Перовского, а потом заведовал особой канцелярией его, как министра внутренних дел. С 1841 по лето 1849 года жил в Петербурге в казённом доме по адресу: Александрийская площадь, 11. К этому времени относится расцвет литературной деятельности Даля, публикация им очерков в духе натуральной школы. Свои повести, очерки и статьи он печатал в «Библиотеке для чтения», «Отечественных записках», «Москвитянине» и сборнике Башуцкого «Наши».
Из разных уголков России от своих знакомых он регулярно получал образцы пословиц, сказок и народных говоров, которые он продолжал собирать для своего объемного труда.
В 1849 году Даль был назначен управляющим Нижегородской удельной конторой, ведавшей делами 40 тысяч государственных крестьян, и прослужил на этом посту, предоставившем ему возможность десять лет наблюдать разнообразный этнографический материал. Именно в Нижнем была завершена многолетняя работа Даля по собиранию русских пословиц. Однако цензура стала препятствовать публикации сборника, Даль начертал на нём слова: «Пословица не судима». Обработку толкового словаря Даль довёл в Нижнем Новгороде до буквы «П».
В 1859 году в должности действительного статского советника Владимир Иванович Даль вышел в отставку и поселился на Москве на Пресне. После переезда в Москву он приступил к публикации основных, как он сам считал, двух капитальных трудов, над которыми работал всю жизнь — «Толкового словаря живого великорусского языка» (1861—1868) и сборника «Пословиц русского народа» (1862).
Помимо лексики и пословиц, Даль в течение всей жизни собирал народные песни, сказки и лубочные картины. Сознавая недостаток времени для обработки накопленного фольклорного материала, собранные песни, которые он отдал для публикации Киреевскому, а сказки передал Афанасьеву. Богатое, лучшее в то время собрание лубочных картин Даля поступило в Императорскую публичную библиотеку и вошло впоследствии в издания Ровинского.
Овдовев в 1838 году, Даль женился в 1840 году на Екатерине Львовне Соколовой (1819—1872), дочери героя Отечественной войны 1812 года. В этом браке родились три дочери: Мария (1841), Ольга (1843), Екатерина (1845). От Юлии Андре у Даля было двое детей сын Лев (1834) и дочь Юлия (1838) при родах которой скончалась ее мать.
Владимир Иванович Даль скончался в возрасте 70 лет и был похоронен на Ваганьковском кладбище рядом с супругой
Памятником Владимиру Далю стал его огромнейший труд Многотомный «Толковый словарь живого великорусского языка» — magnum opus (главное детище) Даля. Словарь создавался Владимиром Ивановичем с 1819 года; первое четырёхтомное издание вышло в период с 1863 по 1866 год. Основу труда составляет язык русского народа, различных его наречий из многих регионов России.
Имя Владимира Даля известно и сегодня, но мало кто знает насколько талантливым был этот человек и любое дело за которое он брался давалось ему легко, что отмечал профессор Пирогов.
Литература:
Из Интернета:
Даль Владимир Иванович https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D0%B0%D0%BB%D1%8C,_%D0%92%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BC%D0%B8%D1%80_%D0%98%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87
Мичман даль и адмирал Грейг: история конфликта: https://weekend.rambler.ru/items/35264856-michman-dal-i-admiral-greyg-istoriya-konflikta-na-fone-stoletiy/?ysclid=lcwu7syxbp980773465
Грейг Алексей Самуилович https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D1%80%D0%B5%D0%B9%D0%B3,_%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B5%D0%B9_%D0%A1%D0%B0%D0%BC%D1%83%D0%B8%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87
Илья Куксин: Юлия Михайловна Грейг https://club.berkovich-zametki.com/?p=6017&ysclid=lcww3ftwfw606908577
Владимир даль. Биография https://www.culture.ru/persons/8128/vladimir-dal?ysclid=lcwyu6gfd566379104