«Что-то с памятью моей стало, все, что было не со мной, помню». С этой строчки куплета песни нашего знаменитого мэтра музыкального Олимпа, можно и начать свое повествование.
Память человеческая бывает разная и у каждого представителя «гомо сапиенс» своя, то есть индивидуальна. С этой индивидуальностью памяти мне часто приходилось сталкиваться за годы своей военной службы. Ну, а в период службы на корабле командиром боевой части связи, начальником радиотехнической службы, с индивидуальностью памяти советского матроса. Об одном таком случае я сейчас и расскажу.
Пришло к нам на корабль новое пополнение из учебных отрядов флота. Чему их там полгода учили? Кто служил в Вооруженных Силах в то время, хорошо это знает. Как правило, учили любить Родину, а в основном рыть канавы и траншеи, то есть время учебы использовалось с пользой для страны и шло на решение всевозможных хозяйственных нужд. Следует отметить, что на строительство дач для наших адмиралов, новоиспеченные защитники морских рубежей отчизны не привлекались, не нынешние времена. Хозяйственные нужды в те времена были только общественными.
Новое пополнение экипажа распределили по принадлежности боевых частей корабля. Учитывая недокомплект сигнальщиков в боевой части связи, я так же получил выпускника учебного отряда, где его полгода готовили специалистом связи флота. Ну, об этом как-то сразу забылось, и подготовку специалиста сигнальщика пришлось начинать с азов военной службы и знаний по специальности.
Матрос Огурцов, оказался смышленым малым и дисциплинированным военным, все зачеты на допуск к самостоятельному исполнению своих обязанностей сдал своевременно и был допущен к самостоятельному несению вахты сигнальщиком. Вышли мы в море на отработку курсовой задачи. Дело происходит зимой, в условиях и прелестях полярной ночи. Стоит на вахте новоиспеченный сигнальщик на ходовом мостике, я заступил вахтенным офицером корабля. Видимость плохая, периодически налетают снежные заряды, как подарок северных широт.
Наш боец вахту несет стойко и бдительно, ничем не отвлекаясь, из ходовой рубки корабля нам с командиром видна его мелькающая тень фантома. Пошли доклады сигнальщика. Первый доклад: — Цель слева 20, дистанция 20 кабельтов.
Мы с командиром по выносному прибору радиолокации в ходовой рубке корабля давно уже наблюдаем цель. Наблюдать то, наблюдаем, но только она справа 20. Разница есть. Командир думал не долго и решил мудро: — Молодой еще, карась. Опыта нет, волнуется, вот и перепутал борт.
Я командую на мостик: — Сигнальщик! Нести вахту бдительно.
Второй доклад пришел быстро. И опять: — Цель слева 19, дистанция 20 кабельтов. Сигнальщик цифры докладывает правильно, морской глазомер развит и присутствует. Но борт? Тут и я от командира, благо стою рядом, получил пи..лей по самые свои большие уши. Главный вопрос командира: — лейтенант, ты чему его учил?
Выскакиваю с разрешения командира на ходовой мостик и интересуюсь у матроса Огурцова, где и что он наблюдает. В ответ матрос вполне серьезно, показывая на цель с правого борта, объясняет мне, что цель с левого борта.
Ну, тут завелся я — педагог, какого хрена учили — не знает в каком месте у корабля левый борт и где же правый.
Начинаю практическое обучение по методу для гондурасов, с учетом полученного урока от командира корабля и воодушевленный его ненормативной лексикой.
Кстати, знаете, что такое «гондурас»? Ответ Ваш известен, есть такая страна в Южной Америке и будете правы, но не совсем. Гондурас — это еще и наш советский матрос.
Обучение простое: «Смотри лицом на нос корабля. Там, где у тебя левая рука, там левый борт. Где у тебя правая рука, там правый борт».
Все понятно. Все. Встали. Разобрались. С бортами определились. Все просто.
Где у тебя цель? Цель с правого борта. Ну, вроде все понятно. Бегу обратно в ходовую рубку корабля.
Полчаса замечаний нет. Ходовая вахта идет спокойно, доклады поступают четкие.
Через полчаса новая чехарда из этой же оперы. Ну, путает сигнальщик борт, хоть ты тресни. Выскакиваю снова на мостик и начинаю обучать тем же методом, то есть опять — для гондурасов.
И тут, что я слышу от своего сигнальщика? «Товарищ лейтенант, я все время руку путаю. Забываю, где она у меня левая, а где же правая». Вот теперь все, как говориться приплыли. Вот тебе бабушка и Юрьев день. И меня, кстати, зовут Юра.
Первое, что делаю, докладываю командиру корабля о нестандартной ситуации. Принимается командиром решение снять сигнальщика с вахты.
Встал извечный русский вопрос: — Что делать?
Эврика! Выход был найден достаточно быстро помощником командира корабля. Выход был прост и оригинален.
«Лейтенант, — было сказано мне, — возьми в шкиперской белую масляную краску и подпиши по-русски своему раздалбаю Огурцову на его куртке-канадке полное наименование его рук. И пусть эта жертва человеческой памяти несет вахту одетым только в эту куртку в любое время года.
Что я и сделал. Крупными буквами написал: ЛЕВАЯ и ПРАВАЯ.
И не было у нас больше, впоследствии, замечаний по несению сигнальной вахты матросом Огурцовым. Не было вплоть до его увольнения с корабля. Вахту нес на сигнальном мостике в куртке-канадке даже летом, когда в полярный день и на Севере бывают теплые деньки.
Нам повезло, в то время пополнение поступало хоть грамотным, русскую грамматику разумело и книжки читало. Как сейчас?
Не знаю.
Вот и положительный пример: «Выпуклый военно-морской глаз» — в действии!