Лагард А. Катастрофа Балтийского флота

В 1917 году Россия третий год участвует в Великой войне (впоследствии названной Первой мировой войной, потому что потом была и вторая мировая война). Но в то время она называлась просто Великой войной в которой участвовали десятки стран и десятки миллионов людей.  

Практически полыхала в огне войны вся Европа. Во всех морях и океанах проходили сражения флотов. Огромные человеческие потери, (исчислявшиеся десятками миллионов человек на всех фронтах от крайнего Севера и до знойной Африки, от Карибского залива и морей Тихого океана), были несравнимы ни с одной другой войной, известной в истории. Ожесточенность, с которой велись боевые действия между странами тройственного Союза (Германия, Австро-Венгрия и Турция) и странами Антанты (основные из которых Великобритания, Франция, Россия, Италия, Румыния, Сербия), не знала пределов.

Все страны устали, вымотались, экономика, перестроенная на военный лад чихала и кашляла. Депутаты Государственной думы ищут виновного в этой, ставшей непопулярной весьма, среди значительной части населения войне. Найден крайний — это Государь – император. Столица империи – Петроград бунтует. Войска присоединяются к бунтующим. Солдаты даже гвардейских запасных батальонов убивают офицеров. Начинается травля императора и принимаются усилия для его отстранения от власти. Депутаты Государственной думы, с помощью верных им воинских частей, захватывают царский эшелон и требуют отречения Императора России от власти.

Телеграмма председателя Государственной Думы М.В. Родзянко императору Николаю II | «Архивы – школам». Интернет-проект.

«Императорский телеграф в Ставке верховного главнокомандующего.

Телеграмма № Р/39727

303 слов

Подана в Петрограде 26 февраля 1917 г. 21 ч. 52 м.

Получена в Ставке 26 февраля 1917 г. 22 ч. 40 м.

Его императорскому величеству

Действующая армия,

Ставка верховного главнокомандующего.

Всеподданнейше доношу Вашему величеству, что народные волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийный характер и угрожающие размеры. Основы их – недостаток печеного хлеба и слабый подвоз муки, внушающий панику, но главным образом – полное недоверие к власти, неспособной вывести страну из тяжелого положения. На этой почве, несомненно, разовьются события, сдержать которые можно временно ценою пролития крови мирных граждан, но которых при повторении сдержать будет невозможно. Движение может переброситься на железные дороги, и жизнь страны замрет в самую тяжелую минуту. Заводы, работающие на оборону в Петрограде, останавливаются за недостатком топлива и сырого материала, рабочие остаются без дела, и голодная безработная толпа вступает на путь анархии, стихийной и неудержимой. Железнодорожное сообщение по всей России в полном расстройстве. На юге из 63 доменных печей работает только 28, ввиду отсутствия подвоза топлива и необходимого сырья. На Урале из 92 доменных печей остановилось 44, и производство чугуна, уменьшаясь изо дня в день, грозит крупным сокращением производства снарядов. Население, опасаясь неумелых распоряжений властей, не везет зерновых продуктов на рынок, останавливая этим мельницы, и угроза недостатка муки встает во весь рост перед армией и населением. Правительственная власть находится в полном параличе и совершенно бессильна восстановить нарушенный порядок. Государь, спасите Россию, ей грозит унижение и позор. Война при таких условиях не может быть победоносно окончена, так как брожение распространилось уже на армию и грозит развиться, если безначалию и беспорядку власти не будет положен решительный конец. Государь, безотлагательно призовите лицо, которому может верить вся страна, и поручите ему составить правительство, которому будет доверять все население. За таким правительством пойдет вся Россия, одушевившись вновь верою в себя и своих руководителей. В этот небывалый по ужасающим последствиям и страшный час иного выхода нет, и медлить невозможно.

Председатель Государственной думы Михаил Родзянко».

Петиции, ускорившую принятие решения Императором об отречении, подписали почти все командующие фронтами и флотами за редким исключением.

Матросский патруль в Петрограде

Император выслушав все доводы, будучи Верховным главнокомандующим армии и флота, принимает трагическое для России, армии и флота, и судьбы своей семьи решение. Гвардия предает и покидает своего императора. Николай Второй в Пскове под давлением В.В.Шульгина и А.И.Гучкова и при косвенном воздействии генерала Алексеева и командующих фронтами Брусилова, Рузского и Сахарова и командующего Балтийским флотом адмирала Непенина, отрекся от Престола в Пользу своего младшего брата Михаила Александровича.

Телеграмма отречения от Престола Николая I

«Ставка. Начальнику штаба. В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся поработить нашу Родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь героической нашей армии, благо народа, все будущее дорогого нашего Отечества требуют доведения войны, во что бы то не стало, до победного конца. Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда наша доблестная армия наша совместно со славными союзниками сможет окончательно сломить врага. В эти решительные дни в жизни России почли мы долгом совести облегчить народу Нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы, и в согласии с Государственной Думой признали Мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с Себя Верховную власть. Не желая расстаться с сыном Нашим, Мы передаем наследие Наше Брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу и благославляем Его на вступление на Престол Государства Российского. Заповедуем Брату Нашему править делами государственными в полном и нерушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах. Кои будут установлены, принеся в том нерушимую присягу. Во имя горячо Нашей любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед Ним, повиновением Царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь Ему вместе с представителями народа, вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и Славы. Да поможет Господь Бог России!

Николай г. Псков. 2 марта 15 часов 5 минут 1917 года.»

(02.03). В Петрограде по согласованию между Государственной думой и исполкомом Совета рабочих и солдатских депутатов создано Временное Правительство под председательством князя Г.Е.Львова.


Спустя день внезапно отрекается от власти и Михаил опять же под давлением думских смутьянов. В воюющей стране устанавливается безвластие. Отречение Михаила от Престола

Акт отречения от Престола, составленный под давлением вышеперечисленных Господ:

«Тяжкое бремя возложено на меня волей Брата Моего, передавшего Мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных. Одушевленный, единою со всем народом мыслью, что выше всего благо Родины нашей, принял Я твердое решение в том случае воспринять Верховную власть, если такова будет воля народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном собрании, установить образ правления и новые Основные Законы Государства Российского. Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному Правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всей полнотой власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основании всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа».

И подписав Акт отречения Михаил Александрович добавил В.В.Шульгину: «Мне очень тяжело…. Меня очень мучает, что я не смог посоветоваться со своими. Ведь Брат отрекся за себя…. Я, я, выходит так, что отрекаюсь за всех…..».

А.Ф.Керенский увидев Акт подписанный Михаилом Александровичем воскликнул: «Ваше Высочество, вы – благороднейший из людей! Ваше высочество! Вы великодушно доверили нам священный сосуд нашей власти. Я клянусь вам, что мы передадим его учредительному собранию, не пролив из него ни одной капли!»

Формально Михаил Александрович не отрекся, а отложил решение вопроса до созыва Учредительного собрания и оставался формально Императором до января 1918 года.

Государственная Дума назначает, для управления страной, Временное правительство во главе сначала с князем Львовым, Г.Е., затем с бывшим адвокатом Керенским Александром Федоровичем. Во всех подразделениях армии и флота создаются Советы солдатских и матросских депутатов (Приказ № 1).

Первым популистским приказом Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов стал, так называемый приказ № 1, о демократизации армии сыгравший самую трагическую роль в истории императорских армии и флота, и всей России.

Приказ № 1 Петроградского Совета принят 1 марта 1917 г. на объединенном заседании рабочей и солдатской секций Совета. Для разработки приказа была образована специальная комиссия. Еe возглавил член Исполнительного комитета Петросовета Н.Д. Соколов, оставивший интересные мемуары о том, как создавался текст приказа.

По гарнизону Петроградского округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения.

Совет рабочих и солдатских депутатов постановил:

1) Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.

2) Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в Совет рабочих депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной думы к 10 часам утра 2 сего марта.

3) Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам.

4) Приказы военной комиссии Государственной думы следует исполнять, за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постановлениям Совета рабочих и солдатских депутатов.

5) Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее должны находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам даже по их требованиям.

6) В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности, вставание во фронт и обязательное отдание чести вне службы отменяется.

7) Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т.п., и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т.д.

Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на «ты» воспрещается, и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных командиров.

Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах.

Хрестоматия по истории СССР. 1861-1917. М.. 1970. С. 528-529.

Именно этот приказ стал детонатором к уничтожению системы единоначалия и дисциплины в армии и флоте, массовым унижениям, арестам и убийствам офицеров в армии и на флоте.

Если сначала начались запанибратские разговоры солдат и матросов с офицерами, то в некоторых частях это переросло в срывание погонов, знаков различия и неподчинение приказам. А в некоторых частях начались массовые убийства офицеров, только за то, что они офицеры. Начались митинги, на которых открыто зазвучали призывы подстрекателей к уничтожению и убийствам офицеров.

Уже 3 марта в Кронштадте был зверски убит, после одного из таких митингов, разъяренной толпой адмирал Вирен Роберт Николаевич – командир Кронштадтского порта. Подошедшая толпа, состоявшая из вооруженных матросов и гражданских с оружием, потребовала отчета старого адмирала. А когда он вышел, его сбили с ног и потащили на Якорную площадь. Каждый из толпы старался протиснуться к беспомощному адмиралу ударить в лицо рукой или по телу ногой. Многие плевали ему в лицо. На Якорной площади матросы добили адмирала штыками. Растерзанное тело бросили в овраг. В этот же день, не удовлетворившись одной жертвой толпа захватила еще командира 2-ой бригады линкоров контр-адмирала Небольсина Аркадия Константиновича и сопровождавших его двух флотских офицеров. И они также были зверски растерзаны.

Патруль матросов

Практически на всех кораблях взбунтовавшиеся команды по ночам сводили счета с офицерами, многие из которых были убиты.

По воспоминаниям очевидцев убийства были весьма зверские и изощренные. Было убито более 40 офицеров. Зверски убиты у памятника адмиралу Макарову и в других местах Кронштадта, спущены под лед, закопаны живыми в землю в гробах, заколоты штыками — начальник штаба Кронштадтского порта контр-адмирал Бутаков Александр Григорьевич, командир 1-ого Балтийского экипажа капитан 1 ранга Бутаков Сергей Сергеевич, командир линкора «Александр II»  капитан 1 ранга Повалишин Николай Иванович, начальник учебного минного отряда контр-адмирал Рейн Николай Готлибович, командир учебного корабля «Африка» старший лейтенант Ивков Николай Николаевич, капитан 2 ранга Басов Александр Матвеевич, командир учебного судна «Океан» капитан 2 ранга Сохачевский Владимир Илларионович, командиры парусников «Верный» и «Рында», капитан 2 ранга Буткевич Виктор Николаевич, помощник главного минера Кронштадтского порта старший лейтенант Буткевич Викентий Викентьевич, инженер-механик старший лейтенант Баллас Валериан Константинович, мичман Висковатов Борис Дмитриевич, начальник школы юнг капитан 1 ранга Степанов Константин Иванович, командир 2-ого флотского экипажа генерал-майор по Адмиралтейству Стронский Николай Васильевич. Из армейского гарнизона покончили жизнь самоубийством четыре офицера и одиннадцать пропали без вести в Кронштадте (скорее всего убиты и спущены под лёд).

4 марта в Гельсингофорсе во время стихийных митингов Советом матросских депутатов был отстранён от командования Балтийским флотом вице-адмирал Непенин Адриан Иванович. При выводе его с территории военного порта он был застрелен из толпы одним из матросов.

5 марта взбунтовавшиеся матросы расстреляли командира Свеаборгской крепости генерал-лейтенанта по Адмиралтейству Протопопова Вениамина Николаевича. Были убиты новый командира 1-ого Балтийского экипажа генерал-майора по адмиралтейству Гирс Александр Константинович, командир линкора «Император Павел I» капитан 1 ранга Дмитриев Николай Степанович. В Петрограде застрелен на корабле командир крейсера «Аврора» капитан 1 ранга Никольский Михаил Ильич, убиты командиры миноносцев «Меткий» и «Уссуриец», командир плавбазы для британских моряков в Ревеле.

Матросы спарывают погоны

После гражданской войны в 1922 году информационно-исторический вестник «Андреевский флаг» во Франции опубликовал список на своих страницах убитых офицеров в феврале-марте 1917 года к количестве более 80 человек. Многие уцелевшие офицеры были арестованы командами и посажены в тюрьму, а в 1918 году с объявлением «красного террора» расстреляны или утоплены в баржах в Финском заливе многие десятки офицеров.

Митинг на Якорной площади в Кронштадте

Гарольд Карлович Граф – старший офицер эскадренного миноносца «Новик» описывает происходившие событие очевидцем которых он стал в своей книге «На Новике»

Ког­да про­ис­хо­дили вы­ше­опи­сан­ные со­бытия на «Ан­дрее Пер­возван­ном», на со­сед­нем «Им­пе­рато­ре Пав­ле I» наб­лю­далась кар­ти­на еще ужас­нее.

Бунт вспых­нул с то­го, что в па­лубе был под­нят на шты­ки штур­ман­ский офи­цер лей­те­нант В.К. Лан­ге, яко­бы за то, что чис­лился аген­том ох­ранно­го от­де­ления; в дей­стви­тель­нос­ти, ко­неч­но, ни­чего по­доб­но­го не бы­ло.

На шум, под­ня­тый во вре­мя это­го убий­ства, не­мед­ленно по­шел стар­ший офи­цер стар­ший лей­те­нант В.А. Янов­ский, пред­ва­ритель­но пос­лав де­жур­но­го офи­цера мич­ма­на Шу­ман­ско­го пе­редать рас­по­ряже­ние офи­церам, что­бы они шли по сво­им ро­там.

Пе­редав это при­каза­ние, мич­ман Шу­ман­ский и нес­коль­ко дру­гих офи­церов быс­тро нап­ра­вились по ко­ридо­рам к ро­там. В ко­ридо­ре им навс­тре­чу шла груп­па мат­ро­сов. Мич­ман Шу­ман­ский ее как-то слу­чай­но прос­ко­чил, а сле­ду­ющий, лей­те­нант Н.Н. Са­вин­ский, был ос­та­нов­лен. Мат­ро­сы про­сили Са­вин­ско­го не хо­дить да­лее, так как его убь­ют.

Лей­те­нант Са­вин­ский был со­вер­шенно бе­зору­жен и на это пре­дуп­режде­ние толь­ко под­нял ру­ки квер­ху и ска­зал: «Что же – убей­те…» И в тот же мо­мент, дей­стви­тель­но, был убит уда­ром ку­вал­ды по за­тыл­ку. Его убил под­крав­ший­ся сза­ди ко­чегар Ру­денок, из кресть­ян Пол­тав­ской гу­бер­нии.

Ког­да пре­дуп­реждав­шие Са­вин­ско­го мат­ро­сы хо­тели его пе­ренес­ти в ла­зарет, убий­ца еще нес­коль­ко раз уда­рил его по го­лове ку­вал­дой.

Той же ку­вал­дой ко­чегар Ру­денок убил и прос­ко­чив­ше­го тол­пу мич­ма­на Шу­ман­ско­го. Он же убил и мич­ма­на Бу­лича.

Стар­ший офи­цер, ста­рав­ший­ся на вер­хней па­лубе об­ра­зумить ко­ман­ду, был ею схва­чен, из­бит чем по­пало, за но­ги до­тащен до бор­та и выб­ро­шен на лед.

Ко­ман­дир это­го ко­раб­ля ка­питан 1-го ран­га С.Н. Дмит­ри­ев на за­щиту сво­их офи­церов выс­ту­пить не ре­шил­ся, ус­по­ко­ить ко­ман­ду не пы­тал­ся и про­сидел в те­чение все­го ос­тро­го мо­мен­та в ка­ют-ком­па­нии, пре­дос­та­вив каж­до­му дей­ство­вать по сво­ему ус­мотре­нию.

В тот же ве­чер на­чала вес­ти се­бя край­не вы­зыва­юще и ко­ман­да на крей­се­ре «Ди­ана». Хо­тя убий­ств по­ка не бы­ло, но у всех офи­церов бы­ло отоб­ра­но ору­жие, а стар­ший офи­цер ка­питан 2-го ран­га Б.Н. Рыб­кин и штур­ман бы­ли арес­то­ваны. Всю ночь эти офи­церы, си­дя в сво­их ка­ютах, слы­шали за стен­ка­ми раз­го­воры, что их на­до расс­тре­лять, спус­тить под лед и так да­лее. Са­мочувс­твие их бы­ло са­мое ужас­ное.

На сле­ду­ющий день, 4 мар­та, их про­дол­жа­ли дер­жать арес­то­ван­ны­ми. К ве­черу же они уз­на­ли, что их яко­бы ре­шено от­вести на га­уп­твах­ту и по­том су­дить.

Дей­стви­тель­но, око­ло за­хода сол­нца им бы­ло ве­лено одеть­ся. С ка­ра­улом в три или че­тыре че­лове­ка, во­ору­жен­ных вин­товка­ми, их вы­вели на лед и по­вели по нап­равле­нию к го­роду.

По­ка они на­ходи­лись на па­лубе и схо­дили по тра­пу, вок­руг них соб­ра­лась тол­па мат­ро­сов и слы­шались пло­щад­ная брань и уг­ро­зы. Не­воль­но у них зак­ра­лось сом­не­ние, дей­стви­тель­но ли их ве­дут на га­уп­твах­ту и не по­кон­чат ли с ни­ми по до­роге.

Кон­вой по от­но­шению к ним вел се­бя очень гру­бо и то­же уг­ро­жал. Ког­да их груп­па уже бы­ла на по­рядоч­ном рас­сто­янии от ко­раб­ля, а го­род был еще да­леко, они уви­дели, что им навс­тре­чу идут нес­коль­ко че­ловек в мат­рос­ской фор­ме и зим­них шап­ках без лен­то­чек, во­ору­жен­ных вин­товка­ми.

По­рав­нявшись с арес­то­ван­ны­ми офи­цера­ми, они прог­на­ли кон­вой, а са­ми в упор да­ли нес­коль­ко зал­пов по нес­час­тным офи­церам. Те сей­час же упа­ли, об­ли­ва­ясь кровью, так как в них по­пало сра­зу по нес­коль­ко пуль. Штур­ман, хо­тя и был тя­жело ра­нен, но не сра­зу по­терял соз­на­ние. Он ви­дел, как убий­цы по­дош­ли к ка­пита­ну 2-го ран­га Рыб­ки­ну. Тот ле­жал без дви­жения, но еще хри­пел; тог­да они ста­ли его до­бивать прик­ла­дами и еще нес­коль­ко раз в не­го выс­тре­лили. Толь­ко убе­див­шись окон­ча­тель­но, что он мертв, по­дош­ли к штур­ма­ну. Тот прит­во­рил­ся мер­твым, и они, пот­ро­гав его и нес­коль­ко раз уда­рив прик­ла­дами, уш­ли. Эти лю­ди-зве­ри с лег­кой ру­ки уби­ли двух че­ловек и как ни в чем не бы­вало уш­ли, уш­ли с та­ким ви­дом, точ­но ис­полни­ли свой долг!

Вско­ре пос­ле это­го штур­ман ли­шил­ся чувств. Ког­да же он оч­нулся, то уви­дел, что уже до­воль­но тем­но и что не­дале­ко от не­го про­ходит маль­чик лет пят­надца­ти — финн.

Он по­доз­вал его сла­бым го­лосом, поп­ро­сил по­мочь встать и от­вести в ка­кой-ни­будь дом. Маль­чик сей­час же по­дошел; штур­ман кое-как встал, и об­щи­ми уси­ли­ями они поб­ре­ли. Но это бы­ло труд­но, маль­чик был слиш­ком слаб, а штур­ман поч­ти не мог дер­жать­ся на но­гах. Та­ким об­ра­зом, па­дая, от­ды­хая и пол­зя, им уда­лось нем­но­го отой­ти в сто­рону от до­роги. Там маль­чик ос­та­вил штур­ма­на, а сам по­бежал в го­род за из­возчи­ком.

Спус­тя не­кото­рое вре­мя он при­ехал на из­возчи­ке, и вмес­те они по­ложи­ли ра­нено­го на дно са­ней и пок­ры­ли по­лостью. Че­рез час штур­ман уже ле­жал в час­тной ле­чеб­ни­це с про­мыты­ми и пе­ревя­зан­ны­ми ра­нами. А че­рез ме­сяц, нес­мотря на то что у не­го бы­ло три ра­ны на­вылет, его здо­ровье поп­ра­вилось уже нас­толь­ко, что он мог у­ехать тай­ком в Пет­роград, а за­тем и бе­жать за гра­ницу. Все вре­мя бо­лез­ни пер­со­нал боль­ни­цы тща­тель­но его обе­регал от воз­можных встреч с ко­ман­дой «Ди­аны», скры­вая да­же, что он офи­цер. Ко­неч­но, это силь­но об­легча­лось тем, что все бы­ли убеж­де­ны в смер­ти штур­ма­на…

На 1-м ди­визи­оне траль­щи­ков ко­ман­да бы­ла то­же в очень при­под­ня­том нас­тро­ении, но убий­ств не про­из­во­дила; ис­клю­чени­ем ста­ла ко­ман­да траль­щи­ка «Ре­тивый», на ко­тором бы­ли уби­ты ко­ман­дир лей­те­нант А.Н. Реп­нин­ский и мич­ман Д.Н. Чай­ков­ский.

Боль­шинс­тво офи­церов ди­визи­она в это вре­мя от­сутс­тво­вало, но как толь­ко бы­ли по­луче­ны тре­вож­ные све­дения, сей­час же все по­еха­ли на свои су­да. Один из ко­ман­ди­ров, стар­ший лей­те­нант В.Н. Ку­либин, воз­вра­ща­ясь на свой траль­щик, встре­тил по до­роге боль­шую тол­пу из мат­ро­сов, сол­дат и ра­бочих. На не­го тут же наб­ро­сились, хо­тели арес­то­вать и, по­жалуй, при­кон­чи­ли бы, но за не­го всту­пились мат­ро­сы с его ди­визи­она; бла­года­ря им он был от­пу­щен. Доб­равшись до сво­его суд­на, он ни­чего осо­бен­но­го на нем не за­метил. Ко­ман­да бы­ла со­вер­шенно спо­кой­на и к не­му очень доб­ро­жела­тель­на, так как он был ею лю­бим. По­гово­рив с ни­ми о про­ис­хо­дящем, Ку­либин спус­тился к се­бе в ка­юту. Че­рез не­кото­рое вре­мя он вдруг ус­лы­шал, что его кто-то зо­вет с вер­хней па­лубы. Под­нявшись на нее, он уви­дел, что у тра­па с ре­воль­ве­ром в ру­ке сто­ит мат­рос с «Ре­тиво­го». Так как ви­ду не­го был уг­ро­жа­ющий, то Ку­либин хо­тел спус­тить­ся в ка­юту и взять ре­воль­вер. Но бы­ло уже поз­дно. Раз­да­лось нес­коль­ко выс­тре­лов, и он упал, ра­нен­ный дву­мя пу­лями. Мат­рос же про­дол­жал стре­лять, по­ка од­на из пуль, ри­коше­тиро­вав от сталь­ной стен­ки лю­ка, не по­пала ему са­мому в жи­вот, и он упал. Сбе­жалась ко­ман­да траль­щи­ка, сей­час же их обо­их от­несли в гос­пи­таль, но убий­ца, про­мучив­шись нес­коль­ко ча­сов, умер. Ку­либин был очень тя­жело ра­нен, так как од­на из пуль за­дела поз­во­ноч­ный столб, и он боль­ше го­да про­лежал поч­ти без дви­жения, имея па­рали­зован­ные но­ги и ру­ки. Убий­цу же при­чис­ли­ли к «жер­твам ре­волю­ции» и тор­жес­твен­но хо­рони­ли в крас­ном гро­бу…

Бы­ло и еще нес­коль­ко уби­тых офи­церов на Ди­визии тра­ления, но не сво­ими ко­ман­да­ми, а ни­кому не из­вес­тны­ми ли­цами в мат­рос­ской фор­ме. Ими был убит ко­ман­дир траль­щи­ка «Взрыв» ка­питан 2-го ран­га К.П. Гиль­теб­рандт, ко­ман­дир траль­щи­ка «№ 218» стар­ший лей­те­нант Л.К. Ль­вов и ко­ман­дир траль­щи­ка «Мин­реп» лей­те­нант А.Г. Бойе.

В пер­вый день пе­рево­рота, на стен­ке, у ко­торой сто­яла Сто­роже­вая ди­визия, соб­ра­лась боль­шая тол­па из мат­ро­сов и сол­дат, во­ору­жен­ных вин­товка­ми и ре­воль­ве­рами. Она тре­бова­ла вы­дачи офи­церов и при этом страш­но шу­мела. Ус­лы­шав, что на бе­регу тво­рит­ся что-то не­лад­ное, на па­лубы ко­раб­лей выш­ли не­кото­рые офи­церы и мат­ро­сы. Меж­ду ни­ми был и ко­ман­дир «Мет­ко­го» стар­ший лей­те­нант П.Г. Витт.

Уви­дев, в чем де­ло, и убе­див­шись, что его ми­нонос­цу ни­чего не уг­ро­жа­ет, он по­вер­нулся и со­бирал­ся спус­тить­ся вниз, но в этот мо­мент был убит из вин­товки ка­ким-то сол­да­том из тол­пы.

При ана­логич­ных об­сто­ятель­ствах бы­ли уби­ты ко­ман­ди­ры по­сыль­но­го суд­на «Ку­ница» лей­те­нант А.П. Ефи­мов и се­тево­го заг­ра­дите­ля «Зея» лей­те­нант граф В.М. Под­го­рича­ни-Пет­ро­вич.

В пер­вый же день ре­волю­ции, оче­вид­но, те же убий­цы по­яви­лись и на бо­нах, у ко­торых сто­яли, ош­варто­вав­шись, 9-й и 5-й ди­визи­оны ми­нонос­цев. Де­ло бы­ло око­ло по­луд­ня, ког­да поч­ти вся ко­ман­да уш­ла на Вок­заль­ную пло­щадь. По-ви­димо­му, рас­счи­тывая на это, тол­па их по­дош­ла сна­чала к 9-му ди­визи­ону и ста­ла тре­бовать от вах­тенных мат­ро­сов вы­дачи офи­церов. Но те прог­на­ли их вон, не про­пус­тив да­же на па­лубу. Тог­да они пош­ли к 5-му ди­визи­ону. На бли­жай­шем от края ми­нонос­це «Эмир Бу­хар­ский» как раз в это вре­мя вах­тенный от­сутс­тво­вал. По­лучив «сво­боду», он стал ею поль­зо­вать­ся в са­мых ши­роких раз­ме­рах и, не сме­нив­шись, по­шел обе­дать. Не­годяи бес­пре­пятс­твен­но вош­ли на ми­ноно­сец и быс­тро спус­ти­лись в ка­ют-ком­па­нию. Там си­дели за обе­дом три офи­цера: стар­ший лей­те­нант Вар­зар, мич­ман Ла­удан­ский и мич­ман Ней­берг. Быс­тро рас­пра­вив­шись с ни­ми са­мым звер­ским об­ра­зом, убий­цы так­же быс­тро и скры­лись. Ве­ро­ят­но, они со­бира­лись та­ким же спо­собом пос­ту­пить и с офи­цера­ми дру­гих ми­нонос­цев, но их слу­чай­но за­метил офи­цер­ский вес­то­вой, ко­торый нес в ка­ют-ком­па­нию вто­рое блю­до. Он мо­мен­таль­но под­нял тре­вогу. Тог­да зло­деи бе­жали и, опа­са­ясь по­гони, скры­лись с бо­нов.

На­кану­не ве­чером на этом же ди­визи­оне, на ми­нонос­це «Ус­су­ри­ец» бы­ли уби­ты его ко­ман­дир ка­питан 2-го ран­га М.М. По­лива­нов и ме­ханик стар­ший лей­те­нант А.Н. Плеш­ков.

Ко­ман­дир «Гай­да­мака», ус­лы­шав выс­тре­лы, пос­лал ту­да сво­его мич­ма­на Бит­тенбин­де­ра уз­нать, что слу­чилось. Но толь­ко мич­ман во­шел на па­лубу, как в не­го, поч­ти в упор, бы­ло вы­пуще­но нес­коль­ко пуль из на­гана. Три из них по­пали ему в жи­вот. Он сей­час же упал, но у не­го все же еще хва­тило сил про­пол­зти от сход­ни до но­са «Ус­су­рий­ца». От­ту­да его взя­ла ко­ман­да со­сед­не­го «Всад­ни­ка» и пе­ренес­ла на его ми­ноно­сец.

Про­мучив­шись нес­коль­ко ча­сов, он умер. На по­хоро­ны его пош­ла вся ко­ман­да «Гай­да­мака», ко­торая его страш­но жа­лела. Но вмес­те с тем мат­ро­сы счи­тали, что он – не­из­бежная жер­тва ре­волю­ции и этим оп­равды­вали его убий­ство ко­ман­дой «Ус­су­рий­ца».

На вто­рой или тре­тий день пос­ле пе­рево­рота бы­ли уби­ты ко­ман­дир Све­аборг­ско­го пор­та ге­нерал-лей­те­нант В.Н. Про­топо­пов и мо­лодой ко­рабель­ный ин­же­нер Л.Г. Ки­рил­лов. Пер­вый был очень гу­ман­ный че­ловек, и его все лю­били, а вто­рой толь­ко что на­чал свою служ­бу и да­же не ус­пел се­бя ни­чем про­явить. Та­ким об­ра­зом, нель­зя и пред­по­ложить, что­бы при­чиной убий­ства мог­ло пос­лу­жить их от­но­шение к под­чи­нен­ным. Тем бо­лее, что они бы­ли уби­ты из-за уг­ла ка­кими-то не­из­вес­тны­ми ли­цами, ко­торые без­на­казан­но скры­лись.

На сле­ду­ющий день, ра­но ут­ром, был арес­то­ван и на­чаль­ник шта­ба пор­та контр-ад­ми­рал А.Г. Бу­таков. На прось­бы близ­ких у­ехать из Крон­штад­та он от­ве­чал ре­шитель­ным от­ка­зом, ска­зав, что пред­по­чита­ет смерть бегс­тву. На двук­ратное пред­ло­жение мат­ро­сов приз­нать но­вую власть ад­ми­рал, не за­думы­ва­ясь ни на од­но мгно­вение, от­ве­тил: «Я при­сягал го­суда­рю и ему ни­ког­да не из­ме­ню, не то что вы, не­годяи!» Пос­ле это­го его при­гово­рили к смер­ти и расс­тре­ляли у па­мят­ни­ка ад­ми­ралу Ма­каро­ву. Пер­вый залп был не­уда­чен, и у ад­ми­рала ока­залась прос­тре­лен­ной толь­ко фу­раж­ка. Тог­да, еще раз под­твер­див свою вер­ность го­суда­рю, ад­ми­рал спо­кой­но при­казал стре­лять сно­ва, но це­лить­ся уже как сле­ду­ет…

Очень звер­ски так­же был убит ко­ман­дир 1-го Бал­тий­ско­го флот­ско­го эки­пажа ге­нерал-май­ор Н.В. Строн­ский, не­люби­мый мат­ро­сами за свою тре­бова­тель­ность.

Ко­ман­дир учеб­но­го ко­раб­ля «Им­пе­ратор Алек­сандр II» ка­питан 1-го ран­га Н.И. По­вали­шин был убит на ль­ду, ког­да он, ви­дя, что ему не­из­бежно гро­зит смерть, хо­тел скрыть­ся от прес­ле­дова­телей. Его за­мети­ли и тут же расс­тре­ляли.

Стар­ше­го лей­те­нан­та Н.Н. Ив­ко­ва, пла­вав­ше­го на учеб­ном суд­не «Аф­ри­ка», ко­ман­да жи­вым спус­ти­ла под лед.

Всю ночь убий­цы рыс­ка­ли по квар­ти­рам, гра­били и вы­тас­ки­вали офи­церов, что­бы с ни­ми рас­пра­вить­ся. В чис­ле уби­тых бы­ли ка­пита­ны 1-го ран­га К.И. Сте­панов и Г.П. Пе­кар­ский; ка­пита­ны 2-го ран­га А.М. Ба­сов и В.И. Со­хачев­ский; стар­шие лей­те­нан­ты В.В. Буд­ке­вич, В.К. Бал­лас и мич­ман Б.Д. Вис­ко­ватов. Ос­таль­ные – бы­ли офи­церы по Ад­ми­рал­тей­ству, под­по­ручи­ки и пра­пор­щи­ки. Толь­ко по офи­ци­аль­ным све­дени­ям шта­ба, очень не­пол­ным, уби­тых бы­ло свы­ше двад­ца­ти пя­ти че­ловек. Кро­ме то­го, бы­ло уби­то мно­го кон­дукто­ров и сверх­сроч­нослу­жащих.

Ос­тавши­еся в жи­вых на ко­раб­лях офи­церы на­ходи­лись уже в это вре­мя под арес­том; у них бы­ло отоб­ра­но ору­жие и сня­ты по­гоны. Жив­шие на бе­регу бы­ли зак­лю­чены на га­уп­твах­ту, сре­ди них – ви­це-ад­ми­ралы А.Д. Сап­сай, А.П. Ку­рош и контр-ад­ми­рал Н.Г. Рейн. Ад­ми­рал Ку­рош все­го толь­ко три дня то­му на­зад при­ехал в Крон­штадт, что­бы при­нять дол­жность ко­мен­данта кре­пос­ти. Контр-ад­ми­рал Рейн то­же сов­сем не­дав­но при­ехал в Крон­штадт, где по­лучил Учеб­но-мин­ный от­ряд. Как Ку­рош, так и Рейн дер­жа­ли се­бя во вре­мя арес­та и доп­ро­сов с ред­ким дос­то­инс­твом и стой­ко пе­рено­сили глум­ле­ния.

Всех офи­церов неп­ре­рыв­но доп­ра­шива­ли, предъ­яв­ляя им са­мые не­лепые об­ви­нения. Часть из них бы­ла расс­тре­ляна на пло­щади пе­ред га­уп­твах­той. Офи­цер, ко­торый вы­зывал­ся, мог быть поч­ти уве­рен, что его расс­тре­ля­ют.

Ког­да выз­ва­ли ад­ми­рала Рей­на, ста­рого Ге­ор­ги­ев­ско­го ка­вале­ра, он спо­кой­но прос­тился со все­ми и ска­зал, что идет на смерть. Дей­стви­тель­но, че­рез нес­коль­ко ми­нут его уже расс­тре­ляли. Во вре­мя расс­тре­ла его хлад­нокро­вие по­рази­ло да­же са­мих убийц. На его гор­дом, кра­сивом ли­це при ви­де за­ряжа­емых вин­то­вок мель­кну­ла толь­ко през­ри­тель­ная ус­мешка…

Да­лее для тех нес­час­тных офи­церов, ко­торые пе­режи­ли этот бунт, по­тяну­лись дол­гие дни тю­рем­но­го за­точе­ния. Ма­лень­кие ка­меры бы­ли так пе­репол­не­ны ими, что од­новре­мен­но все не мог­ли ле­жать. Спать при­ходи­лось на го­лых дос­ках; зас­тавля­ли ис­полнять са­мые гряз­ные ра­боты и за­час­тую «за­быва­ли» кор­мить… Пи­ща же, ко­торую да­вали уз­ни­кам, бы­ла до то­го от­вра­титель­на, что при­нимать ее мож­но бы­ло толь­ко с са­мым неп­ри­ят­ным чувс­твом. Родс­твен­ни­ков не до­пус­ка­ли; про­визия, при­носи­мая ими, или не пе­реда­валась, или прос­то не при­нима­лась. О нравс­твен­ных пыт­ках го­ворить не­чего: раз­нуздав­ши­еся ха­мы бы­ли очень изоб­ре­татель­ны на этот счет. Осо­бо утон­ченным из­де­ватель­ствам под­вергал­ся ад­ми­рал Л.П. Ку­рош, на ко­тором ста­ратель­но вы­меща­ли энер­гичное по­дав­ле­ние им Све­аборг­ско­го бун­та в 1906 го­ду.

В своем труде, охватывающем значительную часть истории флота в Великую войну и революцию, Гарольд Карлович Граф отмечает, что многие убийства офицеров происходили не просто так, а по специальному плану, разработанному немецкими шпионами, стремившимися подорвать мощь Балтийского флота и за счет этого получить преимущества в войне. Судя по убитым офицерам прежде всего из числа командования кораблей и адмиралам можно такое предположить. Матросы же были лишь орудием, использовавшимся немецкими шпионами в этой бойне. До 80% командного состава флота — адмиралы, офицеры, сверхсрочнослужащие (кондукторы и унтер-офицеры) были уничтожены, или посажены в тюрьмы, или просто бежали (дезертировали) с такой службы.

Потеряв свое руководство Балтийский флот России перестал быть стратегической силой, способной решать военные вопросы на Балтике. Поход двух эсминцев «Автроила» и «Спартака» в 1918 году к Ревелю показал это наглядно. Малобоеспособные остатки Балтийского флота, спасенные от пленения Щастным, замерли надолго в гаванях Кронштадта.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *