В 1917 году Россия третий год участвует в Великой войне (впоследствии названной Первой мировой войной, потому что потом была и вторая мировая война). Но в то время она называлась просто Великой войной в которой участвовали десятки стран и десятки миллионов людей.
Практически полыхала в огне войны вся Европа. Во всех морях и океанах проходили сражения флотов. Огромные человеческие потери, (исчислявшиеся десятками миллионов человек на всех фронтах от крайнего Севера и до знойной Африки, от Карибского залива и морей Тихого океана), были несравнимы ни с одной другой войной, известной в истории. Ожесточенность, с которой велись боевые действия между странами тройственного Союза (Германия, Австро-Венгрия и Турция) и странами Антанты (основные из которых Великобритания, Франция, Россия, Италия, Румыния, Сербия), не знала пределов.
Все страны устали, вымотались, экономика, перестроенная на военный лад чихала и кашляла. Депутаты Государственной думы ищут виновного в этой, ставшей непопулярной весьма, среди значительной части населения войне. Найден крайний — это Государь – император. Столица империи – Петроград бунтует. Войска присоединяются к бунтующим. Солдаты даже гвардейских запасных батальонов убивают офицеров. Начинается травля императора и принимаются усилия для его отстранения от власти. Депутаты Государственной думы, с помощью верных им воинских частей, захватывают царский эшелон и требуют отречения Императора России от власти.
Телеграмма председателя Государственной Думы М.В. Родзянко императору Николаю II | «Архивы – школам». Интернет-проект.
«Императорский телеграф в Ставке верховного главнокомандующего.
Телеграмма № Р/39727
303 слов
Подана в Петрограде 26 февраля 1917 г. 21 ч. 52 м.
Получена в Ставке 26 февраля 1917 г. 22 ч. 40 м.
Его императорскому величеству
Действующая армия,
Ставка верховного главнокомандующего.
Всеподданнейше доношу Вашему величеству, что народные волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийный характер и угрожающие размеры. Основы их – недостаток печеного хлеба и слабый подвоз муки, внушающий панику, но главным образом – полное недоверие к власти, неспособной вывести страну из тяжелого положения. На этой почве, несомненно, разовьются события, сдержать которые можно временно ценою пролития крови мирных граждан, но которых при повторении сдержать будет невозможно. Движение может переброситься на железные дороги, и жизнь страны замрет в самую тяжелую минуту. Заводы, работающие на оборону в Петрограде, останавливаются за недостатком топлива и сырого материала, рабочие остаются без дела, и голодная безработная толпа вступает на путь анархии, стихийной и неудержимой. Железнодорожное сообщение по всей России в полном расстройстве. На юге из 63 доменных печей работает только 28, ввиду отсутствия подвоза топлива и необходимого сырья. На Урале из 92 доменных печей остановилось 44, и производство чугуна, уменьшаясь изо дня в день, грозит крупным сокращением производства снарядов. Население, опасаясь неумелых распоряжений властей, не везет зерновых продуктов на рынок, останавливая этим мельницы, и угроза недостатка муки встает во весь рост перед армией и населением. Правительственная власть находится в полном параличе и совершенно бессильна восстановить нарушенный порядок. Государь, спасите Россию, ей грозит унижение и позор. Война при таких условиях не может быть победоносно окончена, так как брожение распространилось уже на армию и грозит развиться, если безначалию и беспорядку власти не будет положен решительный конец. Государь, безотлагательно призовите лицо, которому может верить вся страна, и поручите ему составить правительство, которому будет доверять все население. За таким правительством пойдет вся Россия, одушевившись вновь верою в себя и своих руководителей. В этот небывалый по ужасающим последствиям и страшный час иного выхода нет, и медлить невозможно.
Председатель Государственной думы Михаил Родзянко».
Петиции, ускорившую принятие решения Императором об отречении, подписали почти все командующие фронтами и флотами за редким исключением.
Император выслушав все доводы, будучи Верховным главнокомандующим армии и флота, принимает трагическое для России, армии и флота, и судьбы своей семьи решение. Гвардия предает и покидает своего императора. Николай Второй в Пскове под давлением В.В.Шульгина и А.И.Гучкова и при косвенном воздействии генерала Алексеева и командующих фронтами Брусилова, Рузского и Сахарова и командующего Балтийским флотом адмирала Непенина, отрекся от Престола в Пользу своего младшего брата Михаила Александровича.
Телеграмма отречения от Престола Николая I
«Ставка. Начальнику штаба. В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся поработить нашу Родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь героической нашей армии, благо народа, все будущее дорогого нашего Отечества требуют доведения войны, во что бы то не стало, до победного конца. Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда наша доблестная армия наша совместно со славными союзниками сможет окончательно сломить врага. В эти решительные дни в жизни России почли мы долгом совести облегчить народу Нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы, и в согласии с Государственной Думой признали Мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с Себя Верховную власть. Не желая расстаться с сыном Нашим, Мы передаем наследие Наше Брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу и благославляем Его на вступление на Престол Государства Российского. Заповедуем Брату Нашему править делами государственными в полном и нерушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах. Кои будут установлены, принеся в том нерушимую присягу. Во имя горячо Нашей любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед Ним, повиновением Царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь Ему вместе с представителями народа, вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и Славы. Да поможет Господь Бог России!
Николай г. Псков. 2 марта 15 часов 5 минут 1917 года.»
(02.03). В Петрограде по согласованию между Государственной думой и исполкомом Совета рабочих и солдатских депутатов создано Временное Правительство под председательством князя Г.Е.Львова.
Спустя день внезапно отрекается от власти и Михаил опять же под давлением думских смутьянов. В воюющей стране устанавливается безвластие. Отречение Михаила от Престола
Акт отречения от Престола, составленный под давлением вышеперечисленных Господ:
«Тяжкое бремя возложено на меня волей Брата Моего, передавшего Мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных. Одушевленный, единою со всем народом мыслью, что выше всего благо Родины нашей, принял Я твердое решение в том случае воспринять Верховную власть, если такова будет воля народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном собрании, установить образ правления и новые Основные Законы Государства Российского. Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному Правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всей полнотой власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основании всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа».
И подписав Акт отречения Михаил Александрович добавил В.В.Шульгину: «Мне очень тяжело…. Меня очень мучает, что я не смог посоветоваться со своими. Ведь Брат отрекся за себя…. Я, я, выходит так, что отрекаюсь за всех…..».
А.Ф.Керенский увидев Акт подписанный Михаилом Александровичем воскликнул: «Ваше Высочество, вы – благороднейший из людей! Ваше высочество! Вы великодушно доверили нам священный сосуд нашей власти. Я клянусь вам, что мы передадим его учредительному собранию, не пролив из него ни одной капли!»
Формально Михаил Александрович не отрекся, а отложил решение вопроса до созыва Учредительного собрания и оставался формально Императором до января 1918 года.
Государственная Дума назначает, для управления страной, Временное правительство во главе сначала с князем Львовым, Г.Е., затем с бывшим адвокатом Керенским Александром Федоровичем. Во всех подразделениях армии и флота создаются Советы солдатских и матросских депутатов (Приказ № 1).
Первым популистским приказом Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов стал, так называемый приказ № 1, о демократизации армии сыгравший самую трагическую роль в истории императорских армии и флота, и всей России.
Приказ № 1 Петроградского Совета принят 1 марта 1917 г. на объединенном заседании рабочей и солдатской секций Совета. Для разработки приказа была образована специальная комиссия. Еe возглавил член Исполнительного комитета Петросовета Н.Д. Соколов, оставивший интересные мемуары о том, как создавался текст приказа.
По гарнизону Петроградского округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения.
Совет рабочих и солдатских депутатов постановил:
1) Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.
2) Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в Совет рабочих депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной думы к 10 часам утра 2 сего марта.
3) Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам.
4) Приказы военной комиссии Государственной думы следует исполнять, за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постановлениям Совета рабочих и солдатских депутатов.
5) Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее должны находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам даже по их требованиям.
6) В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности, вставание во фронт и обязательное отдание чести вне службы отменяется.
7) Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т.п., и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т.д.
Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на «ты» воспрещается, и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных командиров.
Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах.
Хрестоматия по истории СССР. 1861-1917. М.. 1970. С. 528-529.
Именно этот приказ стал детонатором к уничтожению системы единоначалия и дисциплины в армии и флоте, массовым унижениям, арестам и убийствам офицеров в армии и на флоте.
Если сначала начались запанибратские разговоры солдат и матросов с офицерами, то в некоторых частях это переросло в срывание погонов, знаков различия и неподчинение приказам. А в некоторых частях начались массовые убийства офицеров, только за то, что они офицеры. Начались митинги, на которых открыто зазвучали призывы подстрекателей к уничтожению и убийствам офицеров.
Уже 3 марта в Кронштадте был зверски убит, после одного из таких митингов, разъяренной толпой адмирал Вирен Роберт Николаевич – командир Кронштадтского порта. Подошедшая толпа, состоявшая из вооруженных матросов и гражданских с оружием, потребовала отчета старого адмирала. А когда он вышел, его сбили с ног и потащили на Якорную площадь. Каждый из толпы старался протиснуться к беспомощному адмиралу ударить в лицо рукой или по телу ногой. Многие плевали ему в лицо. На Якорной площади матросы добили адмирала штыками. Растерзанное тело бросили в овраг. В этот же день, не удовлетворившись одной жертвой толпа захватила еще командира 2-ой бригады линкоров контр-адмирала Небольсина Аркадия Константиновича и сопровождавших его двух флотских офицеров. И они также были зверски растерзаны.
Практически на всех кораблях взбунтовавшиеся команды по ночам сводили счета с офицерами, многие из которых были убиты.
По воспоминаниям очевидцев убийства были весьма зверские и изощренные. Было убито более 40 офицеров. Зверски убиты у памятника адмиралу Макарову и в других местах Кронштадта, спущены под лед, закопаны живыми в землю в гробах, заколоты штыками — начальник штаба Кронштадтского порта контр-адмирал Бутаков Александр Григорьевич, командир 1-ого Балтийского экипажа капитан 1 ранга Бутаков Сергей Сергеевич, командир линкора «Александр II» капитан 1 ранга Повалишин Николай Иванович, начальник учебного минного отряда контр-адмирал Рейн Николай Готлибович, командир учебного корабля «Африка» старший лейтенант Ивков Николай Николаевич, капитан 2 ранга Басов Александр Матвеевич, командир учебного судна «Океан» капитан 2 ранга Сохачевский Владимир Илларионович, командиры парусников «Верный» и «Рында», капитан 2 ранга Буткевич Виктор Николаевич, помощник главного минера Кронштадтского порта старший лейтенант Буткевич Викентий Викентьевич, инженер-механик старший лейтенант Баллас Валериан Константинович, мичман Висковатов Борис Дмитриевич, начальник школы юнг капитан 1 ранга Степанов Константин Иванович, командир 2-ого флотского экипажа генерал-майор по Адмиралтейству Стронский Николай Васильевич. Из армейского гарнизона покончили жизнь самоубийством четыре офицера и одиннадцать пропали без вести в Кронштадте (скорее всего убиты и спущены под лёд).
4 марта в Гельсингофорсе во время стихийных митингов Советом матросских депутатов был отстранён от командования Балтийским флотом вице-адмирал Непенин Адриан Иванович. При выводе его с территории военного порта он был застрелен из толпы одним из матросов.
5 марта взбунтовавшиеся матросы расстреляли командира Свеаборгской крепости генерал-лейтенанта по Адмиралтейству Протопопова Вениамина Николаевича. Были убиты новый командира 1-ого Балтийского экипажа генерал-майора по адмиралтейству Гирс Александр Константинович, командир линкора «Император Павел I» капитан 1 ранга Дмитриев Николай Степанович. В Петрограде застрелен на корабле командир крейсера «Аврора» капитан 1 ранга Никольский Михаил Ильич, убиты командиры миноносцев «Меткий» и «Уссуриец», командир плавбазы для британских моряков в Ревеле.
После гражданской войны в 1922 году информационно-исторический вестник «Андреевский флаг» во Франции опубликовал список на своих страницах убитых офицеров в феврале-марте 1917 года к количестве более 80 человек. Многие уцелевшие офицеры были арестованы командами и посажены в тюрьму, а в 1918 году с объявлением «красного террора» расстреляны или утоплены в баржах в Финском заливе многие десятки офицеров.
Гарольд Карлович Граф – старший офицер эскадренного миноносца «Новик» описывает происходившие событие очевидцем которых он стал в своей книге «На Новике»
Когда происходили вышеописанные события на «Андрее Первозванном», на соседнем «Императоре Павле I» наблюдалась картина еще ужаснее.
Бунт вспыхнул с того, что в палубе был поднят на штыки штурманский офицер лейтенант В.К. Ланге, якобы за то, что числился агентом охранного отделения; в действительности, конечно, ничего подобного не было.
На шум, поднятый во время этого убийства, немедленно пошел старший офицер старший лейтенант В.А. Яновский, предварительно послав дежурного офицера мичмана Шуманского передать распоряжение офицерам, чтобы они шли по своим ротам.
Передав это приказание, мичман Шуманский и несколько других офицеров быстро направились по коридорам к ротам. В коридоре им навстречу шла группа матросов. Мичман Шуманский ее как-то случайно проскочил, а следующий, лейтенант Н.Н. Савинский, был остановлен. Матросы просили Савинского не ходить далее, так как его убьют.
Лейтенант Савинский был совершенно безоружен и на это предупреждение только поднял руки кверху и сказал: «Что же – убейте…» И в тот же момент, действительно, был убит ударом кувалды по затылку. Его убил подкравшийся сзади кочегар Руденок, из крестьян Полтавской губернии.
Когда предупреждавшие Савинского матросы хотели его перенести в лазарет, убийца еще несколько раз ударил его по голове кувалдой.
Той же кувалдой кочегар Руденок убил и проскочившего толпу мичмана Шуманского. Он же убил и мичмана Булича.
Старший офицер, старавшийся на верхней палубе образумить команду, был ею схвачен, избит чем попало, за ноги дотащен до борта и выброшен на лед.
Командир этого корабля капитан 1-го ранга С.Н. Дмитриев на защиту своих офицеров выступить не решился, успокоить команду не пытался и просидел в течение всего острого момента в кают-компании, предоставив каждому действовать по своему усмотрению.
В тот же вечер начала вести себя крайне вызывающе и команда на крейсере «Диана». Хотя убийств пока не было, но у всех офицеров было отобрано оружие, а старший офицер капитан 2-го ранга Б.Н. Рыбкин и штурман были арестованы. Всю ночь эти офицеры, сидя в своих каютах, слышали за стенками разговоры, что их надо расстрелять, спустить под лед и так далее. Самочувствие их было самое ужасное.
На следующий день, 4 марта, их продолжали держать арестованными. К вечеру же они узнали, что их якобы решено отвести на гауптвахту и потом судить.
Действительно, около захода солнца им было велено одеться. С караулом в три или четыре человека, вооруженных винтовками, их вывели на лед и повели по направлению к городу.
Пока они находились на палубе и сходили по трапу, вокруг них собралась толпа матросов и слышались площадная брань и угрозы. Невольно у них закралось сомнение, действительно ли их ведут на гауптвахту и не покончат ли с ними по дороге.
Конвой по отношению к ним вел себя очень грубо и тоже угрожал. Когда их группа уже была на порядочном расстоянии от корабля, а город был еще далеко, они увидели, что им навстречу идут несколько человек в матросской форме и зимних шапках без ленточек, вооруженных винтовками.
Поравнявшись с арестованными офицерами, они прогнали конвой, а сами в упор дали несколько залпов по несчастным офицерам. Те сейчас же упали, обливаясь кровью, так как в них попало сразу по несколько пуль. Штурман, хотя и был тяжело ранен, но не сразу потерял сознание. Он видел, как убийцы подошли к капитану 2-го ранга Рыбкину. Тот лежал без движения, но еще хрипел; тогда они стали его добивать прикладами и еще несколько раз в него выстрелили. Только убедившись окончательно, что он мертв, подошли к штурману. Тот притворился мертвым, и они, потрогав его и несколько раз ударив прикладами, ушли. Эти люди-звери с легкой руки убили двух человек и как ни в чем не бывало ушли, ушли с таким видом, точно исполнили свой долг!
Вскоре после этого штурман лишился чувств. Когда же он очнулся, то увидел, что уже довольно темно и что недалеко от него проходит мальчик лет пятнадцати — финн.
Он подозвал его слабым голосом, попросил помочь встать и отвести в какой-нибудь дом. Мальчик сейчас же подошел; штурман кое-как встал, и общими усилиями они побрели. Но это было трудно, мальчик был слишком слаб, а штурман почти не мог держаться на ногах. Таким образом, падая, отдыхая и ползя, им удалось немного отойти в сторону от дороги. Там мальчик оставил штурмана, а сам побежал в город за извозчиком.
Спустя некоторое время он приехал на извозчике, и вместе они положили раненого на дно саней и покрыли полостью. Через час штурман уже лежал в частной лечебнице с промытыми и перевязанными ранами. А через месяц, несмотря на то что у него было три раны навылет, его здоровье поправилось уже настолько, что он мог уехать тайком в Петроград, а затем и бежать за границу. Все время болезни персонал больницы тщательно его оберегал от возможных встреч с командой «Дианы», скрывая даже, что он офицер. Конечно, это сильно облегчалось тем, что все были убеждены в смерти штурмана…
На 1-м дивизионе тральщиков команда была тоже в очень приподнятом настроении, но убийств не производила; исключением стала команда тральщика «Ретивый», на котором были убиты командир лейтенант А.Н. Репнинский и мичман Д.Н. Чайковский.
Большинство офицеров дивизиона в это время отсутствовало, но как только были получены тревожные сведения, сейчас же все поехали на свои суда. Один из командиров, старший лейтенант В.Н. Кулибин, возвращаясь на свой тральщик, встретил по дороге большую толпу из матросов, солдат и рабочих. На него тут же набросились, хотели арестовать и, пожалуй, прикончили бы, но за него вступились матросы с его дивизиона; благодаря им он был отпущен. Добравшись до своего судна, он ничего особенного на нем не заметил. Команда была совершенно спокойна и к нему очень доброжелательна, так как он был ею любим. Поговорив с ними о происходящем, Кулибин спустился к себе в каюту. Через некоторое время он вдруг услышал, что его кто-то зовет с верхней палубы. Поднявшись на нее, он увидел, что у трапа с револьвером в руке стоит матрос с «Ретивого». Так как виду него был угрожающий, то Кулибин хотел спуститься в каюту и взять револьвер. Но было уже поздно. Раздалось несколько выстрелов, и он упал, раненный двумя пулями. Матрос же продолжал стрелять, пока одна из пуль, рикошетировав от стальной стенки люка, не попала ему самому в живот, и он упал. Сбежалась команда тральщика, сейчас же их обоих отнесли в госпиталь, но убийца, промучившись несколько часов, умер. Кулибин был очень тяжело ранен, так как одна из пуль задела позвоночный столб, и он больше года пролежал почти без движения, имея парализованные ноги и руки. Убийцу же причислили к «жертвам революции» и торжественно хоронили в красном гробу…
Было и еще несколько убитых офицеров на Дивизии траления, но не своими командами, а никому не известными лицами в матросской форме. Ими был убит командир тральщика «Взрыв» капитан 2-го ранга К.П. Гильтебрандт, командир тральщика «№ 218» старший лейтенант Л.К. Львов и командир тральщика «Минреп» лейтенант А.Г. Бойе.
В первый день переворота, на стенке, у которой стояла Сторожевая дивизия, собралась большая толпа из матросов и солдат, вооруженных винтовками и револьверами. Она требовала выдачи офицеров и при этом страшно шумела. Услышав, что на берегу творится что-то неладное, на палубы кораблей вышли некоторые офицеры и матросы. Между ними был и командир «Меткого» старший лейтенант П.Г. Витт.
Увидев, в чем дело, и убедившись, что его миноносцу ничего не угрожает, он повернулся и собирался спуститься вниз, но в этот момент был убит из винтовки каким-то солдатом из толпы.
При аналогичных обстоятельствах были убиты командиры посыльного судна «Куница» лейтенант А.П. Ефимов и сетевого заградителя «Зея» лейтенант граф В.М. Подгоричани-Петрович.
В первый же день революции, очевидно, те же убийцы появились и на бонах, у которых стояли, ошвартовавшись, 9-й и 5-й дивизионы миноносцев. Дело было около полудня, когда почти вся команда ушла на Вокзальную площадь. По-видимому, рассчитывая на это, толпа их подошла сначала к 9-му дивизиону и стала требовать от вахтенных матросов выдачи офицеров. Но те прогнали их вон, не пропустив даже на палубу. Тогда они пошли к 5-му дивизиону. На ближайшем от края миноносце «Эмир Бухарский» как раз в это время вахтенный отсутствовал. Получив «свободу», он стал ею пользоваться в самых широких размерах и, не сменившись, пошел обедать. Негодяи беспрепятственно вошли на миноносец и быстро спустились в кают-компанию. Там сидели за обедом три офицера: старший лейтенант Варзар, мичман Лауданский и мичман Нейберг. Быстро расправившись с ними самым зверским образом, убийцы также быстро и скрылись. Вероятно, они собирались таким же способом поступить и с офицерами других миноносцев, но их случайно заметил офицерский вестовой, который нес в кают-компанию второе блюдо. Он моментально поднял тревогу. Тогда злодеи бежали и, опасаясь погони, скрылись с бонов.
Накануне вечером на этом же дивизионе, на миноносце «Уссуриец» были убиты его командир капитан 2-го ранга М.М. Поливанов и механик старший лейтенант А.Н. Плешков.
Командир «Гайдамака», услышав выстрелы, послал туда своего мичмана Биттенбиндера узнать, что случилось. Но только мичман вошел на палубу, как в него, почти в упор, было выпущено несколько пуль из нагана. Три из них попали ему в живот. Он сейчас же упал, но у него все же еще хватило сил проползти от сходни до носа «Уссурийца». Оттуда его взяла команда соседнего «Всадника» и перенесла на его миноносец.
Промучившись несколько часов, он умер. На похороны его пошла вся команда «Гайдамака», которая его страшно жалела. Но вместе с тем матросы считали, что он – неизбежная жертва революции и этим оправдывали его убийство командой «Уссурийца».
На второй или третий день после переворота были убиты командир Свеаборгского порта генерал-лейтенант В.Н. Протопопов и молодой корабельный инженер Л.Г. Кириллов. Первый был очень гуманный человек, и его все любили, а второй только что начал свою службу и даже не успел себя ничем проявить. Таким образом, нельзя и предположить, чтобы причиной убийства могло послужить их отношение к подчиненным. Тем более, что они были убиты из-за угла какими-то неизвестными лицами, которые безнаказанно скрылись.
На следующий день, рано утром, был арестован и начальник штаба порта контр-адмирал А.Г. Бутаков. На просьбы близких уехать из Кронштадта он отвечал решительным отказом, сказав, что предпочитает смерть бегству. На двукратное предложение матросов признать новую власть адмирал, не задумываясь ни на одно мгновение, ответил: «Я присягал государю и ему никогда не изменю, не то что вы, негодяи!» После этого его приговорили к смерти и расстреляли у памятника адмиралу Макарову. Первый залп был неудачен, и у адмирала оказалась простреленной только фуражка. Тогда, еще раз подтвердив свою верность государю, адмирал спокойно приказал стрелять снова, но целиться уже как следует…
Очень зверски также был убит командир 1-го Балтийского флотского экипажа генерал-майор Н.В. Стронский, нелюбимый матросами за свою требовательность.
Командир учебного корабля «Император Александр II» капитан 1-го ранга Н.И. Повалишин был убит на льду, когда он, видя, что ему неизбежно грозит смерть, хотел скрыться от преследователей. Его заметили и тут же расстреляли.
Старшего лейтенанта Н.Н. Ивкова, плававшего на учебном судне «Африка», команда живым спустила под лед.
Всю ночь убийцы рыскали по квартирам, грабили и вытаскивали офицеров, чтобы с ними расправиться. В числе убитых были капитаны 1-го ранга К.И. Степанов и Г.П. Пекарский; капитаны 2-го ранга А.М. Басов и В.И. Сохачевский; старшие лейтенанты В.В. Будкевич, В.К. Баллас и мичман Б.Д. Висковатов. Остальные – были офицеры по Адмиралтейству, подпоручики и прапорщики. Только по официальным сведениям штаба, очень неполным, убитых было свыше двадцати пяти человек. Кроме того, было убито много кондукторов и сверхсрочнослужащих.
Оставшиеся в живых на кораблях офицеры находились уже в это время под арестом; у них было отобрано оружие и сняты погоны. Жившие на берегу были заключены на гауптвахту, среди них – вице-адмиралы А.Д. Сапсай, А.П. Курош и контр-адмирал Н.Г. Рейн. Адмирал Курош всего только три дня тому назад приехал в Кронштадт, чтобы принять должность коменданта крепости. Контр-адмирал Рейн тоже совсем недавно приехал в Кронштадт, где получил Учебно-минный отряд. Как Курош, так и Рейн держали себя во время ареста и допросов с редким достоинством и стойко переносили глумления.
Всех офицеров непрерывно допрашивали, предъявляя им самые нелепые обвинения. Часть из них была расстреляна на площади перед гауптвахтой. Офицер, который вызывался, мог быть почти уверен, что его расстреляют.
Когда вызвали адмирала Рейна, старого Георгиевского кавалера, он спокойно простился со всеми и сказал, что идет на смерть. Действительно, через несколько минут его уже расстреляли. Во время расстрела его хладнокровие поразило даже самих убийц. На его гордом, красивом лице при виде заряжаемых винтовок мелькнула только презрительная усмешка…
Далее для тех несчастных офицеров, которые пережили этот бунт, потянулись долгие дни тюремного заточения. Маленькие камеры были так переполнены ими, что одновременно все не могли лежать. Спать приходилось на голых досках; заставляли исполнять самые грязные работы и зачастую «забывали» кормить… Пища же, которую давали узникам, была до того отвратительна, что принимать ее можно было только с самым неприятным чувством. Родственников не допускали; провизия, приносимая ими, или не передавалась, или просто не принималась. О нравственных пытках говорить нечего: разнуздавшиеся хамы были очень изобретательны на этот счет. Особо утонченным издевательствам подвергался адмирал Л.П. Курош, на котором старательно вымещали энергичное подавление им Свеаборгского бунта в 1906 году.
В своем труде, охватывающем значительную часть истории флота в Великую войну и революцию, Гарольд Карлович Граф отмечает, что многие убийства офицеров происходили не просто так, а по специальному плану, разработанному немецкими шпионами, стремившимися подорвать мощь Балтийского флота и за счет этого получить преимущества в войне. Судя по убитым офицерам прежде всего из числа командования кораблей и адмиралам можно такое предположить. Матросы же были лишь орудием, использовавшимся немецкими шпионами в этой бойне. До 80% командного состава флота — адмиралы, офицеры, сверхсрочнослужащие (кондукторы и унтер-офицеры) были уничтожены, или посажены в тюрьмы, или просто бежали (дезертировали) с такой службы.
Потеряв свое руководство Балтийский флот России перестал быть стратегической силой, способной решать военные вопросы на Балтике. Поход двух эсминцев «Автроила» и «Спартака» в 1918 году к Ревелю показал это наглядно. Малобоеспособные остатки Балтийского флота, спасенные от пленения Щастным, замерли надолго в гаванях Кронштадта.
