19 марта страна в 18-й раз отметит День подводника России.
ТОЛЬКО ОДИН ЭПИЗОД ИЗ ЖИЗНИ ПОДВОДНИКОВ.
КАСАНИЕ ГРУНТА.
Апрель 1966 года. Наш атомный ракетоносец отрабатвает задачу №2, где основными элементами вляются понружение и всплытие лодки во всех их разнообразии. Все офицеры экипажа, за исключением миханической части, и командир, хотя и опытный, с дизельных подводных лодок.
Надводное положение. Команда отобедала. На мостике командир капитан 1 ранга В. Шеховцов и я, помощник командира – вахтенный офицер. Есть ещё и старший на борту, заместитель командира дивизии, естественно, опытный подводник-атомщик. Но он внизу в каюте, и даёт «добро» начать отработку срочного погружения. Командир решил отработать срочное погружение под электромоторами. Обговорил всё со мною и спустился вниз, откуда подал команду на действия.
Я сыграл срочное погружение, задраил верхнерубочнй люк и мгновенно очутился в ЦП (центральный пост), начав давать последующие команды. Одной из команд я решил перейти на режим движения «турбина в маневренном режиме», но командир сказал, что будим погружаться на электромоторах на глубину 40 метров.
В лодке установилась тишина, каждый делал своё дело, выполняя команды. На глубине 12 метров продута цистерна быстрого погружения, лодка погружается на глубину 40 метров, но рули не удерживают её на глубине. Начали откачку воды из уравнительной цистерны. Эффекта нет. Всё равно моторы не могут удержать массу с водоизмещением более шести тысяч тонн. Командир не даёт разрешение на использование турбины, и только на глубине 90 метров дает разрешение на это.
Маневр занимает секунды. В эти секунды надо остановить электродвигатель и подключить турбину на винт. В этот момент лодка как бы зависает, лаг зануливает, а из штурманской рубки раздаётся зычный голос штурманёнка лейтенанта В. Абросимова: «Лодка коснулась грунта!». Но уже работает турбина и лодка без всяких происшествий всплывает на глубину 40 метров.
Но надо же!.. В момент возгласа штурманёнка в ЦП входил старший на борту. От этого всё и завертелось.
Было приказано всплыть и во всём разобраться. Наш разбор показал, что касания не могло быть, потому что минимальная глубина в районе была 125 метров. Глубиномер, который не зависит от хода, а только от глубины, показал максимальную глубину в 100 метров. Но как бы то ни было, командир через час, поднявшись на мостик, сказал: «Я дал радиограмму о касании грунта». Я удивился, а он преподал мне урок морской этики: «Если бы старший на борту стал приказывать сделать это, я бы сопротивлялся и доказывал нашу правоту. Но он сказал: «Владимир Павлович, прошу тебя сообщить об этом, потому, что если действительно было касание – отвечать мне». Против этого я возразить не мог.
Через час мы получили команду следовать в базу. Начались разбирательства, проверка корпуса водолазами. Худшие опасения не подтвердились. Резина на нашей лодке была ровной, мы только в декабре пришли с завода, и ни одной царапины не имела. Если бы было касание, то… Одним словом – хорошо то, что хорошо кончается.
Однако этот случай многому научил наш экипаж. Попутно выяснилось, что клапан цистерны быстрого погружения был негерметичен и пропускал воду, цистерна заполнялась, а сигнализация не срабатывала. Лейтенант Абросимов понял, что нельзя лезть попередь батьки…, т. е. штурмана, и многое другое. Авторитетная комиссия даже выявила недочёты в «Инструкции по управлению АПЛ», где предписывалось маневр срочного погружения производить на режиме движения, с которого этот маневр начат, до его завершения. Что мы и делали.
Вот так неординарно рождаются пункты инструкций. И я на всю жизнь запомнил положение, что в любом деле «всякая инструкция написана кровью», разница лишь в том – малой или большой.
ВАДИМ КУЛИНЧЕНКО
капитан 1 ранга в отставке, ветеран-подводник, участник боевых действий.