С.-Петербург
Издательство «Гангут»
1995
OCR -Tsushima
https://tsushima.su/RU/libru/i/Page_6/page_15/grib-borodino/?ysclid=lktwkbgjck944629496
Угасал день. На западе, приплюснутый облаками, длиной кровавой раной догорал закат» — так описывал вечер 14 мая 1905 г. переживший Цусимское сражение бывший баталер броненосца «Орел» А.С.Новиков-Прибой. Закат первого дня Цусимской драмы был действительно кровавый, сотни российских моряков уже погибли вместе с лучшими кораблями флота, носившими гордые имена — символы российской государственности и воинской славы: «Ослябя», «Император Александр III», «Князь Суворов»… Но уцелевшие корабли еще продолжали сражаться. Разбитую эскадру повел броненосец «Бородино», выполнявший последний приказ ее командующего вице-адмирала З.П.Рожественского: «Курс — во Владивосток»… Последние минуты корабля навсегда запечатлел А.С.Новиков-Прибой на страницах своего широко известного романа «Цусима». Ведя за собой эскадру, он имел уже крен на правый борт и тоже пылал. На нем горели мостики, адмиральский салон, вырывалось пламя из орудийных полупортов, играя багровым отсветом на воде. А теперь то, что я увидел, отозвалось в груди раздирающей болью. «Бородино», не выходя из строя, быстро повалился на правый борт, сделав последний залп из двенадцатидюймовой башни. Это случилось в 7 часов 10 минут. Мы пропустили «Бородино» по своему правому борту и пои дальше. За время боя я был переполнен потрясающими впечатлениями. Но на этот раз в моем сознании образовалась пустота…’ Так погиб героический корабль, названный в память самого упорного и кровопролитного сражения XIX века. Его гибелью было отмечено окончание дневного боя 14 мая 1905 г., решающей фазы всего сражения. И сейчас, спустя 90 лет, память о Цусиме не оставляет равнодушным ни одного российского моряка, более того, ни одного настоящего гражданина Отечества. Цусима же остается предметом горячих споров, и загадкой, питающей корни российского маринизма. Велик интерес и к судьбам кораблей того времени, особое место среди которых принадлежит эскадренному броненосцу «Бородино», оставившему короткий, но яркий след в истории нашего флота.
Эскадренный броненосец «Бородино» — головной самой крупной в России серии из пяти эскадренных броненосцев, которые должны были составить ядро флота Тихого океана, основанного императором Николаем II с целью защиты российских владений и обеспечения политических интересов империи на Дальнем Востоке в ответ на военные приготовления Японии. Корабли строились по объединенным в 1899 г. кораблестроительным программам — семилетней «балтийской» (1895 г.) и особой «для нужд Дальнего Востока» (1898 г.), завершавшихся в 1905 г. и предусматривавших постройку одиннадцати эскадренных броненосцев и одного броненосца береговой обороны. Фактически флоту сдали только десять эскадренных броненосцев, из которых пять относились к типу «Бородино». Их строительство финансировалось как по соответствующим расходным статьям обычного морского бюджета в счет программы 1895 г. (четвертый и пятый броненосцы программы «Бородино» и «Орел»), так и за счет ассигнований, отпущенных в 1898 г. на «дальневосточные нужды» (броненосцы «Император Александр III», «Князь Суворов» и «Слава»).
Начало разработке задания на проектирование новых эскадренных броненосцев положило Особое совещание высших членов Морского ведомства, состоявшееся 27 декабря 1897 г. под председательством генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича. Приняв решение о сосредоточении на Тихом океане мощного флота из 10 броненосцев, участники совещания высказались за увеличение главного калибра артиллерии до 305 мм по сравнению с 254-мм орудиями на «Пересвете» — головном броненосце программы 1895 г., строившемся в соответствии с концепцией крейсерской войны. К этому времени уже не являлись секретом основные элементы вероятных противников— японских броненосцев I класса «Фудзи» и «Сикисима», спроектированных на лучших заводах Великобритании по японским заданиям, с учетом английского опыта. Поэтому часть адмиралов, например, Н.И. Скрыдлов, склонялись к увеличению водоизмещения новых кораблей до 15 тыс. т, подобно английскому броненосцу «Маджестик», развитием которого являлись японские корабли типа «Сикисима». Однако по соображениям экономии, а также с учетом собственного опыта водоизмещение ограничили 12000 т при главном вооружении, аналогичном вооружению броненосцев типа «Полтава»: четыре 305-мм и двенадцать 152-мм орудий, считая, что увеличение водоизмещения на 1000 т (проектное водоизмещение броненосца «Полтава» составляло 10960 т) позволит за счет снятия некоторых ограничений в массе энергетической установки повысить ее мощность и, как следствие, увеличить скорость хода до 18 уз.
В начале 1898 г. в Морском техническом комитете (МТК) под руководством его председателя, вице-адмирала Н.М. Дикова и при участии главных инспекторов (кораблестроения — Н.Е. Кутейникова, механической части — Н.Г. Нозикова, артиллерии — А.С.Кроткова, минного дела — К.С. Остелецкого) началась разработка «Программы проекта броненосца» или, как сказали бы сейчас, тактико-технического задания.
Водоизмещение, как уже говорилось выше, ограничили 12 000 т, дальность плавания довели до 5000 миль при скорости хода 10 уз (у броненосцев типа «Полтава» она не превышала 2800 миль). Артиллерийское вооружение дополнили двадцатью 75-мм и двадцатью 47-мм орудиями. Разработанную таким образом «Программу» предполагалось использовать для ведения международного конкурса на составление лучшего проекта нового броненосца. Однако ничего подобного не получилось и фактически вылилось в заказ одного броненосца по типу «Пересвет» в США, благодаря напористости и хватке американского предпринимателя Чарльза Крампа, обещавшего выполнить любые условия «Программы» (в конце концов, построившего для русского флота броненосец «Ретвизан») и переговоры с французским инженером и предпринимателем Амамлем Лаганем, предложившим свой вариант реализации «Программы» и получившим 8 июля 1898 г. заказ на постройку на верфи «Форж э Шантье» для российского флота по своему проекту нового броненосца (впоследствии «Цесаревич») на общую сумму более 30 млн. франков. Не последнюю роль при этом сыграло и недоверие Морского ведомства к возможностям отечественной проектно-конструкторской базы. Положение усугублялось еще и тем, что МТК заранее не побеспокоился о проектировании перспективного типа броненосца и судостроительные заводы оказались перед проблемой загрузки освобождающихся стапелей, требовавшей незамедлительного решения. В результате Балтийскому заводу пришлось заказать броненосец «Победа» — почти точную копию «Пересвета».
На казенных верфях Санкт-Петербургского порта — Новом Адмиралтействе и «Галерном островке» генерал-адмирал также предполагал строить измененные копии «Пересвета». Однако отсутствие свободных стапелей спасло верфи от исполнения этого столь поспешно принятого решения. Тем временем в МТК рассматривались четыре варианта эскизного проекта нового броненосца, представленные инженерами Балтийского завода В.Х. Оффенбергом, К.Я. Авериным, Н.Н. Кутейниковым и М.В. Шебалиным, а также проект, разработанный младшим судостроителем Санкт-Петербургского порта Д.В.Скворцовым.
В соответствии с требованиями «Программы проекта броненосца» все пять проектов по существу представляли собой дальнейшее развитие кораблей типа «Пересвет» с нормальным запасом угля около 1000 т, неполным броневым поясом по ватерлинии, с увеличенным до 305 мм главным калибром и казематным расположением 152-мм артиллерии. Причем Н.Н. Кутейникову удалось при нормальном водоизмещении 13000 т довести в своем проекте количество 152-мм орудий до 18, что выгодно отличало этот проект о прочих. Однако все варианты проекта, по мнению МТК, нуждались в серьезной доработке, вплоть до пересчета статей нагрузки. Таким образом, конкурс так и не привел к определенному решению, зато позволил сделать важные выводы о бесперспективности проектирования «увеличенных «Пересветов», явно уступавших броненосцу А. Лаганя, эскизный проект которого, составленный по откорректированной «Программе», был накануне конкурса представлен в МТК.
Действительно, проект будущего «Цесаревича» имел несомненные достоинства: при незначительном увеличении нормального водоизмещения по сравнению с «Пересветом» и «Ретвизаном» этот корабль получил гораздо более мощную и надежную защиту корпуса и артиллерии. Единственный из броненосцев своего времени, «Цесаревич» имел корпус, защищенный по всей ватерлинии двумя непрерывными рядами броневых плит. Из них нижний ряд на миделе имел толщину 250 мм и ширину 2,0 м (с погружением в воду на 1,5 м), а верхний — соответственно 200 мм и 1,67 м. Общая высота броневой защиты от ватерлинии у форштевня достигала 2,9 м.
Для защиты от подводного минного взрыва на «Цесаревиче» предусматривалась продольная 40-мм переборка, располагавшаяся в средней части корпуса, на расстоянии около 2 м от наружной обшивки и имевшая протяженность 84 м. Привлекало и башенное расположение всей 152-мм артиллерии, имевшей большие углы обстрела. Низкое же расположение батареи из восьми 75-мм орудий по отношению к поверхности воды позволяло, как считалось, надежно поражать атакующие миноносцы.
Относительно небольшая масса корпуса гарантировалась применением качественной стали и оригинальной технологией сборки.
Правда, некоторые особенности проекта сразу вызвали сомнение. Так, вся 75-мм артиллерия устанавливалась без броневой защиты, продольный огонь средних 152-мм башен явно не обеспечивался, несмотря на сложную конфигурацию небронированного борта в средней части корпуса (характерная черта французской школы кораблестроения того времени). Непривычными для русских были и чрезмерно громоздкие двухъярусные боевые марсы с 47-мм и 37-мм пушками.
Однако летом 1898 г. все это казалось несущественным на фоне очевидных достоинств проекта. Да и реализация разработок отечественных инженеров могла обернуться неожиданностями, а воплощение замыслов А. Лаганя, с учетом пожеланий МТК, представлялось гарантированным самой репутацией «Форж э Шантье». Комитет склонялся к постройке броненосцев в Санкт-Петербурге по чертежам будущего «Цесаревича», однако такие авторитетные кораблестроители как Н.Е.Кутейников и Э.Е.Гуляев сомневались в возможности простого повторения французского прототипа на отечественных верфях. Поэтому 7 июля 1898 г. МТК поручил Д.В. Скворцову составить проект, «придерживаясь идеи эскизного проекта г. Лагань и сохранив скорость хода, осадку, артиллерию, бронирование и запас топлива на 5500 миль …, причем допустить некоторое увеличение водоизмещения».
Младший судостроитель Санкт-Петербургского порта Дмитрий Васильевич Скворцов (1859 — 1910), проживший короткую и заполненную непрерывными трудами жизнь, совершенно незаслуженно остался в тени истории отечественного судостроения. Уроженец Санкт-Петербурга, сын придворного служителя, воспитанник технического училища Морского ведомства, он начал карьеру в качестве инженер-механика.
Получив первое назначение еще кондуктором, Д.В.Скворцов с 1880 по 1883 год (в августе 1881 г. Д.В. Скворцову был присвоен офицерский чин прапорщика Корпуса инженер-механиков флота) почти непрерывно находился в ближних и дальних походах на крейсерах «Африка», «Европа» и клипере «Стрелок», приобрел хорошую практику управления главными механизмами, и вдруг после этого совершил неординарный поступок, подав рапорт на Кораблестроительный отдел Николаевской морской академии. Решив сам строить корабли, Д.В.Скворцов фактически начинал новую жизнь. По окончании академии его перевели в Корпус корабельных инженеров и назначили старшим помощником судостроителя Санкт-Петербургского порта. Очевидно, на решении начальства сказались немалый морской опыт и закалка судового механика.
В конце 1891 г., после непродолжительного участия в испытаниях императорской яхты «Полярная Звезда», в постройке броненосца «Полтава» и крейсера «Рюрик», Д.В.Скворцов получил первое самостоятельное назначение. Он стал наблюдающим за постройкой броненосца береговой обороны «Адмирал Ушаков» на Балтийском заводе и возглавил разработку его практических чертежей. Одновременно Д.В.Скворцов наблюдал за постройкой мореходной лодки «Отважный», принимал экзамены у гардемаринов, заменял заведующего Опытовым бассейном, где ему пригодились знания, приобретенные при испытании модели «Полтавы» на заводе Денни в Англии.
Благополучно спустив «Адмирала Ушакова» на воду, Д.В.Скворцов в 1894 г. получил назначение строителем однотипного корабля «Генерал-адмирал Апраксин» на Новом Адмиралтействе. Через два года и этот броненосец сошел на воду из Малого каменного эллинга, а его создатель получил орден Св. Анны 3-й степени, добавочное денежное содержание по 100 рублей в месяц и чин младшего судостроителя. Летом 1898 г., когда «Апраксин» еще достраивался и готовился к официальным испытаниям, Д.В.Скворцову поставили непростую задачу воплощения замыслов А. Лаганя в проекте броненосца для российских заводов.
На выполнение поручения ушло всего 20 дней, и уже 28 июля 1898 г. через командира Санкт-Петербургского порта Дмитрий Васильевич направил в МТК эскизный проект «броненосца в 13225 т водоизмещением» с объяснительной запиской. Он спроектировал несколько более длинный и узкий корабль, чем А. Лагань, а для достижения 18-узловой скорости увеличил мощность машин с 16300 до 16600 л.с. Учет возможностей российских заводов выразился и в большей относительной массе главных механизмов.
Сомнение в обеспечении для средней пары 152-мм башен отечественного типа углов обстрела 180° (в том числе прямо по носу и по корме) привело Д.В.Скворцова к решению расположить четыре 152-мм орудия в среднем каземате (такой же вариант французы применили для своего броненосца «Сюффрен»). МТК, в лице инспектора кораблестроения Э.Е.Гуляева, «куратора» проекта, настаивал на установке башен, так как оси орудий в каземате возвышались над ватерлинией всего на 3,3 м. Тем не менее, Э.Е.Гуляев рекомендовал одобрить проект, «учитывая свойственные Д.В. Скворцову умение и знание дела».
Осенью 1898 г. проектированием броненосца «по эскизным чертежам общества «Форж э Шантье», но с отечественными главными механизмами, занимались инженеры Балтийского завода под общим руководством его начальника К.К.Ратника. Главным исполнителем «балтийского» проекта стал В.Х. Оффенберг, а строительство предполагалось вести в каменном эллинге после спуска на воду крейсера I ранга «Громобой». Все три варианта проекта броненосца В.Х. Оффенберга также получились относительно длиннее и уже «Цесаревича» с расчетом на выигрыш 0,2 уз скорости при условии установки главных механизмов Балтийского завода. Принятое расположение котлов Бельвиля (24 или 25) обеспечивало их удаление от наружного борта на 3,6 вместо 2,7 м в проекте А. Лаганя. Однако МТК, буквально заваленный корректурой и согласованием различных проектов и спецификаций, оказался не в состоянии оперативно руководить проектированием, а тем более не спешил с окончательным заключениями.
Деятельность комитета стимулировал управляющий Морским министерством вице-адмирал П.П.Тыртов, который 14 декабря 1898 г. напомнил о том, что каменный эллинг Нового Адмиралтейства пустует после спуска на воду броненосца «Ослябя», и запросил о готовности чертежей новых броненосцев. И вновь, как и в случае с «Победой», МТК, не имея достаточно проработанных перспективных проектов, признал возможным строить на казенных верфях два броненосца прямо по французским чертежам.
Откорректированные чертежи и спецификации «Цесаревича» комитет одобрил 12 января 1899 г. Тогда же специалисты МТК, считая проект А. Лаганя наилучшим, рекомендовали принять его для постройки броненосца на Новом Адмиралтействе. Утверждая это мнение, П.П.Тыртов, по «решительному настоянию» П.Г. Нозикова, потребовал, чтобы главные механизмы нового корабля представляли собой точную копию машин и котлов «Цесаревича» («иначе нельзя поручиться, что новый броненосец выйдет удачным»). «Копию» взялся выполнить Франко-Русский завод. Однако, большая масса отечественных башен и корпусных конструкций неизбежно вела к увеличению водоизмещения. Поэтому перепроектирование броненосца А. Лаганя для Нового Адмиралтейства опять поручили Д.В. Скворцову при параллельной работе В.Х. Оффенберга над почти аналогичным проектом для Балтийского завода.
Д.В.Скворцову фактически пришлось создавать проект заново, так как в феврале генерал-адмирал и управляющий Морским министерством потребовали защитить броней 75-мм артиллерию, допустив при этом уменьшение толщины главного броневого пояса на 5 мм.
Между тем, 20 марта броненосцу, утвержденному к постройке на Новом Адмиралтействе, присвоили имя «Бородино». Через три дня МТК рассмотрел переработанные проекты В.Х. Оффенберга (под литерой «Ж») и Д.В.Скворцова и, отметив некоторые достоинства первого из них, отдал явное предпочтение последнему.
27 марта генерал-адмирал утвердил к постройке на Балтийском заводе и на верфи «Галерный островок» два броненосца по типу «Бородино», но с главными механизмами по проекту Балтийского завода. Так было положено начало созданию целой серии однотипных кораблей. В апреле 1900 г. к ним добавились еще два: генерал-адмирал «изволил приказать» очередные броненосцы Балтийского завода (±± 7 и 8) строить по типу броненосца «Бородино»…, ввиду однообразия эскадры и уже заказа на оба… артиллерии и установок».
Официальный наряд на постройку броненосца на Новом Адмиралтействе Санкт-Петербургский порт получил 14 мая 1899 г. Строителем корабля назначили Д.В.Скворцова. Торжественная закладка «36-пушечного эскадренного броненосца «Бородино»», как значилось на серебряных закладных досках, состоялась 11 мая 1900 г. в присутствии императора Николая II, обеих императриц — Александры Федоровны и Марии Федоровны, генерал-адмирала, управляющего Морским министерством и прочих официальных лиц.
Имя «Бородино» в XIX в. стало традиционным для линейных кораблей Российского флота. Архангельское адмиралтейство в 1830 и 1850 гг. построило для Балтийского флота два 74-пушечных корабля.
В отличии от своих деревянных предшественников, стальной «Бородино» создавался на берегах Невы, в главном центре кораблестроения России — Санкт-Петербурге. Казенная верфь Новое Адмиралтейство, основанная в 1800 г., к концу XIX в. имела солидный «послужной список». Он включал такие шедевры деревянного кораблестроения, как 128-пушечный корабль «Россия» и 111-пушечный «Император Николай I», а также первенцев броненосного флота — монитор «Ураган» и фрегат «Петропавловск».
В 1892 г. на верфи окончили сооружение большого крытого каменного эллинга размерами 124 x 25,8 x 21,6 м, в котором в 1892—1894 гг. построили эскадренный броненосец «Полтава», а в 1895—1898 гг. — эскадренный броненосец «Ослябя». В мае 1899 г. начались работы по постройке «Бородино», а рядом, в деревянном эллинге, сооружался корпус крейсера I ранга «Аврора».
На Новом Адмиралтействе одновременно трудились до 2000 мастеровых. Еще до полутора тысяч мастеровых были заняты на верфи «Галерный островок», которая 26 октября 1899 г. получила наряд на постройку однотипного «Бородино» эскадренного броненосца «Орел». И мастеровые, и оборудование обеих верфей находились в ведении командира Санкт-Петербургского порта. Командиру порта через главного корабельного инженера подчинялись и строители броненосцев («Бородино» — Д.В.Скворцов, «Орел» — старший судостроитель М.К.Яковлев). При этом все вопросы финансирования и заказов решались в порядке подчиненности и строго централизованно — через Главное управление кораблестроения и снабжений (ГУКиС), а все практические чертежи ‘утверждались в МТК. Такая организация в сочетании со строгой экономией на людях и оборудовании верфей, возведенной в культ при командире порта вице-адмирале В.П. Верховском, в конце XIX в. пришла в явное противоречие с требованиями технического прогресса. Броненосцы «Полтава», «Ослябя», отчасти и другие, оказались «долгостроями» и вызывали нарекания по качеству работ.
Пытаясь вывести казенные верфи из кризиса, с 22 мая 1900 г. строительство кораблей в Санкт-Петербургском порту отделили от судоремонта, создав особую организацию в виде так называемого «Нового судостроения» во главе с главным корабельным инженером, имевшему большую самостоятельность в решении организационных и хозяйственных вопросов. В ноябре 1900 г. дела главного корабельного инженера порта принял Д.В.Скворцов, в апреле следующего года утвержденный в этой должности одновременно с производством в старшие судостроители, возглавивший таким образом общее руководство постройкой «Бородино», «Орла» и других кораблей. Строителем «Бородино» стал младший судостроитель А.М.Токаревский, его помощником — сравнительно молодой выпускник Морского инженерного училища Е.С. Политовский (в будущем — флагманский корабельный инженер 2-й Тихоокеанской эскадры).
«Новое судостроение» явилось лишь первым шагом реорганизации Нового Адмиралтейства и «Галерного островка» в Адмиралтейский завод. При постройке «Бородино» Д.В.Скворцов и его помощники только отчасти смогли воспользоваться преимуществами новой системы, тем более, что новые станки французского производства появились в мастерских с опозданием, а во главе всесильного ГУКиС до 1902 г. находился все тот же В.П. Верховский…
Строителям приходилось считаться с условиями заключенных без их ведома контрактов, с опозданием выполнения работ контрагентами и с изменениями проекта в ходе постройки. Наиболее существенные изменения в конструкции корпуса были связаны с расположением бронирования средней батареи из двенадцати 75-мм орудий, спроектированного Балтийским заводом в двух вариантах. Только в феврале 1900 г. МТК, отклонив вариант наклонного бронирования, остановился на вертикальном и без уступа на батарейной палубе, ликвидированного по предложению Д.В.Скворцова. Толщину главного броневого пояса, во избежание перегрузки, при заказе брони уменьшили до 194 мм.
Образовавшиеся срезы борта в средней части корпуса защитили 51-мм броневой палубой. Вскоре эти срезы решили продлить в корму для свободного прохода на ют. Однако на головном броненосце Балтийского завода, названном «Император Александр III», уже успели сделать главный переход борта к спардеку по образцу «Цесаревича». Поэтому срезы получили «Бородино», «Орел» и два последующих «балтийских» броненосца.
По предложению инженеров Балтийского завода изменилась конструкция нижней броневой палубы: вместо ее закругления и плавного перехода в вертикальную противоминную переборку (как на «Цесаревиче» и «Бородино»), приняли образование в виде наклонного гласиса — карапаса, идущего к шельфу главного броневого пояса. Такую конструкцию утвердили для «Императора Александра III», а потом и для «Орла». «Орел», главные механизмы которого изготовлялись на Балтийском заводе, имел, по аналогии с «Александром III», укороченное на одну шпацию машинное отделение. Эти же корабли стали первыми в русском флоте броненосцами, на которых боевые динамомашины размещались в наиболее защищенных местах — по две в каждом из машинных отделений, что упростило также конструкцию трубопроводов.
Надводные бортовые минные аппараты и сетевое заграждение были ликвидированы, а тиковую подкладку под броню заменили 203-мм лиственничной. В кормовой оконечности корпуса, на протяжении 24.4 м, для улучшения поворотливости устроили аркообразный «прикильный вырез» (его также назвали «вырез кормового дейдвуда» или «дейдвудная выемка»). В 1900 г. МТК приняло решение установить на всех броненосцах паровое отопление: тогда же отказались и от громоздких боевых мачт, замененных мачтами «облегченного типа», но вскоре, по желанию моряков, вернулись к варианту с пулеметами на марсах, а также предусмотрели установку более развитых верхних мостиков, что потребовало переделок уже готовых конструкций.
Броненосец «Бородино» строился, главным образом, силами российской промышленности и из отечественных материалов. Сталь для корпуса поставили Путиловский и Александровский сталелитейные заводы. Большинство корабельных устройств и броневые плиты изготовили на Адмиралтейских Ижорских заводах, где с 1899 г. началось валовое производство брони высшего по тому времени качества — с цементацией и закалкой по способу Круппа.
Башенные установки проектировались и поставлялись Металлическим заводом, артиллерийское и отчасти минное вооружение — Обуховским; там же отливался и форштевень броненосца. Ахтерштевень, рулевая рама и кронштейны гребных валов изготавливались заводами Шкода в Пльзене. Электрооборудование поставлялось отечественными предприятиями — АО Электромеханических сооружений (бывш. Товарищество Дюфлон и Константинович) и Русским обществом Шуккерт.
Несмотря на опоздания поставки стали и ахтерштевня, многочисленные изменения конструкции, проволочки МТК с утверждением практических чертежей, Д.В.Скворцову и А.М. Токаревскому удалось добиться сравнительно быстрого продвижения работ на «Бородино». К 1 января 1901 г. готовность броненосца по корпусу достигла 39,3% от полной. 25 августа комиссия под председательством Д.В. Скворцова осмотрела «работы по корпусу и спусковое устройство». На следующий день в присутствии генерал-адмирала корабль благополучно сошел на воду при спусковой массе около 4700 т и 53% готовности. «Усердие и распорядительность» строителей, по мнению командира порта, позволили завершить стапельный период постройки всего за 27 месяцев. Столь «небывалая в этом порте успешная работа», когда на стапель ежемесячно выставлялось в среднем по 176 т стали, вызвала похвалу даже известного бережным отношением к каждой казенной копейке начальника ГУКиС вице-адмирала В.П. Веховского. Он поддержал ходатайство командира порта о выплате строителям денежного вознаграждения за «скорую и успешную постройку» броненосца.
12 сентября 1901 г. корпус «Бородино» от Нового Адмиралтейства перевели вниз по реке к стенке Общества Франко-Русских заводов, где, согласно наряду ГУКиС, в него предстояло погрузить котлы и машины. Это сразу вызвало огромные затруднения для А.М.Токаревского, которому предстояло устанавливать на броненосец части корпуса, оборудование, броню и вооружение. Металл пришлось перевозить из мастерских Нового Адмиралтейства на телегах. Ход работ, конечно, замедлился. И напрасно, потому что еще целых 5 месяцев Франко-Русский завод затратил на завершение изготовления главных механизмов и только после этого начал погрузку.
Скорость и качество работ заводских механических мастерских вызвало справедливые нарекания Морского Министерства. Несмотря на копирование проверенных иностранных проектов, паровые машины Франко-Русского завода не достигали уровня отечественного Балтийского, а иногда, например как главные механизмы броненосца «Севастополь», бесконечно отлаживались судовыми инженер-механиками уже после приемки в казну.
Не окончили установку котлов и машин на «Бородино» и к 16 июля 1902 г., когда корабль перевели к «Галерному островку», где его решили достраивать вместе с «Орлом», спущенным на воду через 33 месяца с начала постройки. Хотя корпус «Орла» в августе 1901 г. имел готовность 40%, спуск броненосца на воду отложили до следующего года из-за намерения произвести на стапеле погрузку частей главных механизмов, ожидавшихся с Балтийского завода зимой 1901/ 1902 г.
31 мая 1901 г. большой каменный эллинг «Галерного островка» вместе с «Орлом» едва не стал жертвой пожара, уничтожившего расположенный рядом с ним деревянный эллинг с корпусными конструкциями крейсера I ранга «Витязь». При спуске на воду «Орел» задержался на стапеле почти на час: копылья под носовой частью корпуса (спусковая масса около 5200 т, готовность — 56%) раздвинули в стороны полозья спускового устройства. Тогда М.К. Яковлев, определив торможение полозьев о боковые направляющие рыбины, распорядился освободить последние от упоров, и броненосец благополучно сошел на воду.
Теперь на «Орел» предстояло установить броню и артиллерию, которые позднее частично снимались или не ставились вовсе до перевода в Кронштадт для окончательной достройки, так как глубина Морского канала в то время не позволяла вывести из Санкт-Петербурга броненосцы в нормальном грузу. Аналогичные работы велись и на «Бородино».
305-мм орудия головного корабля в июне — сентябре 1902 г. прошли испытания стрельбой на Морском артиллерийском полигоне, каждое со своим станком, изготовленным Металлическим заводом. При этом орудия ±± 36, 37 и 39 признали вполне исправными, а ± 38 оказалось непригодным, и его решили заменить орудием ± 45 из числа заказанных для «Орла». Позднее приняли 152-мм пушки «Бородино», которому предназначались стволы с заводскими ±± 389—396, 398, 399, 401 и 404.
20 октября 1902 г. «Бородино» прошел швартовные испытания. Последние месяцы этого года и весь следующий, 1903, год А.М.Токаревский и М.К.Яковлев достраивали свои корабли, преодолевая последствия «выгодных для казны» заказов ГУКиС и испытывая на прочность принципы «Нового судостроения» в условиях скудных средств Санкт-Петербургского порта и тесноты «Галерного островка».
Единственный 70-тонный кран переводился от одного объекта к другому и едва справлялся с установкой тяжелых броневых плит, которые, за недостатком места, сваливались на стенке в беспорядке — по мере поступления. Плиты для «Бородино» перемешивались с плитами для «Орла», а из-за неточного изготовления в ряде случаев потребовали сложной обрубки на месте. При установке башен, собиравшихся первоначально в Новом Адмиралтействе, на «Галерном островке» пришлось заново делать разбивку на плазе.
В январе 1904 г. для «Бородино» доставили последнюю партию брони. К этому времени готовность корабля превышала 90%, на нем заканчивалась сборка башен, носовые орудия — два 305-мм и четыре 152-мм — уже стояли на своих местах, кормовые предстояло установить после перевода в Кронштадт. Незавершенной оставалась часть работ по вспомогательным механизмам, системе вентиляции и электрооборудованию.
Отсутствовали шлюпки и катера, а также усиленные стрелы для их спуска и подъема. Полная готовность «Бородино» ожидалась к середине сентября 1904 г.
«Орел», по оценке строителей, отставал от головного корабля в части работ по корпусу и механизмам всего на месяц. Окончание же постройки зависело от поставки башенных орудий, орудийных станков и недостающих 86 броневых плит верхнего пояса, каземата и подачных труб. Фактически готовность броненосца составляла около 80%.
В таком состоянии «Бородино» и «Орел» застало начало русско-японской войны, потребовавшей пересмотра привычных порядков мирного времени. Из пяти однотипных броненосцев до внезапного нападения японцев лишь один— «Император Александр III» — успел пройти испытания. Но и он, вместо того, чтобы спешить на Дальний Восток, мирно зимовал во льду Средней гавани Кронштадта, ожидая весеннего времени для завершения некоторых работ и окончательной подготовки к плаванию…
Благодаря лучшему оборудованию мастерских и хорошей организации работ на сравнительно самостоятельном Балтийском заводе, «Император Александр III» еще на стапеле опередил по готовности головной корабль «Бородино» и лишь немного отставал от строившегося в Тулоне «Цесаревича». 18 мая 1901 г. под руководством строителя корабля, младшего судостроителя В.Х. Оффенберга, на «Императоре Александре III» провели успешное испытание водонепроницаемости носового котельного отделения, наполнив его водой до высоты батарейной палубы, а в июле К.К.Ратник доложил о готовности броненосца к спуску на воду. Церемония состоялась в присутствии императорской семьи. «Император Александр III», при небывалой ранее спусковой массе корпуса (около 5300 т), благополучно сошел со стапеля, углубившись носом на 2.7 и кормой на 5.1 м.
Однако торжественный момент омрачился печальным происшествием: внезапно налетевшим порывом ветра с крыши эллинга сорвало тяжелый флагшток с императорским штандартом, рухнувший в толпу зрителей. Погибло три человека. Кроме того, после спуска на воду в подводной части корпуса броненосца от 34 до 59 шпангоутов обнаружилась «погнутость во флорах» со стрелкой прогиба до 3 см. Очевидно, что это повреждение, отмеченное ранее на «Пересвете» и «Осляби», произошло из-за несовершенства традиционных спусковых приспособлений, не учитывавших значительного возрастания размеров и массы кораблей нового поколения.
Заготовка материалов для четвертого корабля серии — «Князя Суворова» — началась в судостроительной мастерской Балтийского завода еще в июле 1900 г., а сборка его корпуса в каменном эллинге — практически сразу после спуска «Императора Александра III». Такая организация работ позволила балтийцам значительно сократить стапельный период постройки и спустить «Князь Суворов» на воду всего через 14 месяцев. При его постройке Балтийский завод уже использовал полученные из Франции станки для производства высадок в кромках листов наружной обшивки. На корабль установили форштевень, отлитый на Обуховском заводе целиком, в отличии от составных, как на остальных броненосцах. Башенные установки «Суворова» и «Александра III» изготовили на Путиловском заводе. При спуске на воду «Князь Суворов» развил скорость до 12 уз, оборвал оба якорных каната и был остановлен только отдачей запасных якорей. На нем также не удалось избежать досадной «погиби флоров».
К осени 1903 г. «Князь Суворов» почти догнал по готовности «Бородино» и «Орел». Поэтому Обуховский завод поставил для него 305-мм орудия, ранее предназначенные для черноморского броненосца «Князь Потемкин-Таврический».
В каменном эллинге вслед за «Суворовым» балтийцы, из заготовленных с июля 1901 г. материалов, начали сборку корпуса пятого броненосца — «Слава». Строителем его, как и предыдущего корабля, стал корабельный инженер К.Я. Аверин. Осенью 1903 г. «Слава» уже достраивалась на Неве с частично погруженными механизмами. В это время «Император Александр III» проходил испытания в Финском заливе вблизи Кронштадта.
Придерживаясь общей идеи и эскизного чертежа А. Лаганя, Д.В.Скворцов спроектировал несколько более крупный и длинный корабль. Устройство корпуса «Бородино», набранного по клетчатой системе, предусматривало подразделение его на 10 главных водонепроницаемых отсеков (переборки на 5, 13, 26, 32, 44, 59, 71, 77, 87 и 91 шп. до высоты батарейной палубы). Кроме этого, пространство от наружной обшивки до продольной противоминной переборки подразделялось еще на 10 «частных» отсеков — по пять с каждого борта. Наружная обшивка в подводной части набиралась из стальных листов, соединявшихся двумя рядами заклепок внакрой — на первых трех кораблях, а на «Князе Суворове» и «Славе» — с высаженными по пазам кромкам, как на «Цесаревиче». Выше бортовой брони вся обшивка соединялась вгладь, а легкие переборки изготавливались из 1,5 мм «волнистой» стали. На протяжении средней части корпуса — от 13 до 87 шп. – были устроены двойное дно и 38-мм противоминная переборка, отстоявшая на 2 м от наружной обшивки. В подводной части к последней крепились боковые кили длиной около 61 м каждый.
Бортовая броня устанавливалась на 203-мм лиственничную подкладку. На расстоянии 1,2 м позади бортовой брони продольной переборкой выделился коридор, подразделенный на 12 водонепроницаемых отделений. Главный броневой пояс при ширине 1,8 м с погружением в воду на 1,3 м состоял из броневых плит толщиной от 145 до 194 мм. Ширина, также непрерывного, второго броневого пояса в середине корпуса составляла 1,65 м, а общая высота броневой защиты на КВЛ, с учетом 76-мм брони центральной батареи, достигала 4,2 м на мидель-шпангоуте и 2,8 м у форштевня.
Горизонтальная защита включала две непрерывные броневые палубы из хромоникелевых плит: 38-мм нижнюю и батарейную толщиной 32 мм в середине корпуса и 51 мм — в носу и корме. Срезы верхней палубы над 75-мм центральной батареей также бронировались 51-мм плитами. Таким образом, суммарная толщина горизонтальной защиты составляла от 70 до 89 мм, а по бортам на протяжении батареи достигала 140 мм. Спардек (навесная палуба) и верхняя палуба в корме поверх железа покрывались 60-мм тиковым («Император Александр III») или 76-мм сосновым («Бородино») настилом. Все палубы внутри корпуса имели покрытие из линолеума.
Учитывая малое возвышение бата рейной палубы над КВЛ (ок. 2 м), все люки на ней снабжались стальными комингсами высотой 1 м, а пространство между батарейной и верхней палубой подразделялось на 5 водонепроницаемых отсеков. Для защиты 75-мм казематов от продольного огня на 5, 13, 31, 63 и 91 шп. устанавливались 76-мм броневые траверзы. Между 75-мм орудиями помещались 12,7-мм броневые траверзы, а носовой и кормовой казематы получили 25,4-мм продольные переборки, разделявшие орудия правого и левого борта.
Боевая рубка имела в плане вид эллипса (большая ось — 5,8 м), образованного 203-мм броневыми плитами высотой 1,52 м, вход в рубку прикрывался 152-мм плоской плитой, а грибовидная крыша выполнялась из 37-мм броневой стали. Специальная броневая (127-мм) труба соединяла рубку с боевым центральным постом, расположенным под броневой палубой.
В носовом и кормовом котельных отделениях поперек корпуса в два ряда размещались 20 котлов Бельвиля с общей нагревательной поверхностью 3873 кв. м («Бородино» и «Цесаревич»; «Император Александр III» и другие — 4200 кв. м) и максимальным давлением пара 19 ат. (21 ат). Полный запас угля на «Бородино» составлял 1235 т, на остальных кораблях — 1350 т. Две главные паровые машины — четырехцилиндровые тройного расширения пара — по контракту развивали мощность 16300 л.с. («Бородино») или 15800 л.с. («Император Александр III» и другие). Питание электрических механизмов и освещение обеспечивалось четырьмя главными паровыми динамомашинами мощностью по 150 кВт (105 В, 1500 А) и двумя вспомогательными по 64 кВт. Водоотливная система включала семь турбин с электрическим приводом производительностью по 800 т/час и три — по 300 т/час.
Рулевое устройство имело паровой и электрический привод, время полной перекладки руля по заданию не превышало 50 с.
В состав артиллерийского вооружения входили четыре 305-мм орудия длиной в 40 калибров в носовой и кормовой башнях (максимальный угол возвышения — 15°, дальность стрельбы — 74 кб, контрактное время заряжания — 50 с), двенадцать 152-мм орудий Канэ длиной в 45 калибров в шести башнях (максимальный угол возвышения — 20°, дальность стрельбы -60 кб, проектировалась на 6 залпов в минуту), двадцать 75-мм орудий Канэ длиной в 50 калибров (дальность стрельбы — 42 кб), двадцать 47-мм орудий Гочкиса, в том числе 4 — для катеров, четыре 7,62-мм пулемета Максима и две 63,5-мм десантные пушки Барановского. Штатное количество боеприпасов в погребах: 240 снарядов и зарядов для 305-мм орудий, 2160 выстрелов — для 152-мм, 6000 — для 75-мм, 16200 — для 47-мм и 900 — для пушек Барановского.
Минное вооружение включало два надводных (носовой и кормовой) и два подводных (бортовых) минных аппарата калибром 381 мм. Для надводных аппаратов имелось по 4 мины Уайтхеда (торпеды) образца 1900 г. («Император Александр III» и «Князь Суворов») или 1898 г. (остальные), а для подводных — по 6 мин образца 1898 г. В носу предусматривался минный погреб на 50 сфероконических мин заграждения. На каждом корабле находилось по два быстроходных минных 56-фунтовых катера водоизмещением 20,5 т и по два 40-фунтовых паровых катера, вооруженных 47-мм и 37-мм пушками.
Жилые помещения броненосцев рассчитывались на экипаж по штату 1904 г.: 745 унтер-офицеров и матросов, 9 кондукторов и 28 офицеров. Однако фактически в 1904 г. на каждом броненосце оказалось от 826 («Князь Суворов») до 846 («Орел») человек, не считая 77 чел. штаба эскадры. Это потребовало оборудования дополнительных спальных мест и ухудшило размещение рядового состава.
Паровое отопление эффективно действовало при температуре наружного воздуха до -19° С, обеспечивая в жилых и рабочих помещениях температуру не ниже +15° — +17°С. Для пополнения запасов питьевой воды предназначались 2 опреснителя Круга производительностью 25 т в сутки.
Эскадренный броненосец «Император Александр III», переведенный в Кронштадт в белоснежной — «заграничной»— окраске для окончательной достройки в августе 1903 г., комплектовался отборным личным составом Гвардейского экипажа. Командиром корабля в сентябре назначили 46-летнего капитана 1 ранга Николая Михайловича Бухвостова, потомка известного «первого русского солдата» петровских времен. До этого он командовал крейсером I ранга «Адмирал Нахимов», который привел на Балтику с Дальнего Востока.
Испытания нового корабля не обошлись без неожиданностей, которые начались 22 августа 1903 г., когда броненосец получил повреждения днища при постановке в док: расположение кильблоков и клеток в недостаточной степени учитывало массу, размеры и форму корпуса корабля. Подобные повреждения в 1901-1902 гг. наблюдались на «Ослябе», «Ретвизане», «Победе» и других кораблях, даже на крейсерах. При исправлении повреждений корпус получил в подводной части подкрепление дополнительными связями. Запоздалое решение об установке сетевого заграждения потребовало отжига броневых плит для крепления башмаков выстрелов. Восстановление противоминных сетей на «Императоре Александре III» и однотипных броненосцах проводилось по требованию главного командира Кронштадтского порта вице-адмирала С.О.Макарова, который настаивал также на увеличении полного запаса угля за счет снятия «бесполезной» (на основании французских опытов) противоминной переборки (выигрыш около 200 т веса). Последнее предложение адмирала, как весьма спорное и радикальное, не было реализовано.
23 сентября 1903 г. на заводских ходовых испытаниях «Император Александр III» при 19 введенных котлах легко развил полный ход около 17,3 уз (106 об/мин), но на циркуляции влево при перекладке руля на угол 15°, неожиданно накренился до 15° на ‘правый борт и «взял воду портами нижней батареи». Причины чрезмерной «поворотливости» (диаметр циркуляции менее 1 кб при времени 3 м 20 с), неустойчивости на курсе и валкости броненосца установила специальная комиссия, предложившая срезать до 18 м боковых килей в носовой части и заделать «прикильный вырез» в кормовой. Необходимость выполнения этих работ в сухом доке, наряду с незавершенностью некоторых устройств и отсутствием минных катеров, отодвинули срок полной готовности броненосца до весны 1904 г., хотя он выдержал официальные ходовые испытания и испытания вооружения.
На артиллерийской стрельбе 15 октября 1903 г. С.О.Макаров обратил внимание на низкую скорострельность 305-мм орудий (1 выстрел в 1,75 мин), вызванную замедленными движениями замка и прибойника. В установках «Князя Суворова» Путиловскому заводу удалось добиться времени полного заряжения в пределах от 58 сек до 1 мин 3 сек. Действительная скорость стрельбы из 152-мм башен составила до 3 выстр/мин из каждого орудия.
Итак, фактически первым в серии оказался «Император Александр III», испытания которого послужили основанием для некоторых переделок на других однотипных кораблях. Вскоре после начала русско-японской войны последовало решение об ускорении достройки «Бородино», «Орла» и «Князя Суворова» и подготовке их к плаванию не позднее 1 июля 1904 г. К.К.Ратник к осени того же года предлагал подготовить и «Славу», но руководство Морским ведомством предпочло сосредоточить усилия на наиболее готовых боевых единицах. Экстренные работы, особенно форсированные после гибели 31 марта 1904 г. вице-адмирала С.О.Макарова под Порт-Артуром, велись под общим руководством вице-адмирала А.А. Бирилева, корабельных инженеров Д.В.Скворцова, К.К. Ратника и под повседневным наблюдением членов МТК. Принимались броненосцы комиссией контр-адмирала А.Н. Паренаго, командующего отдельным отрядом судов, назначенных для испытаний. После этого корабли поступали под начало контр-адмирала З.П. Рожественского, назначенного командующим 2-й эскадрой флота Тихого океана.
3 марта 1904 г. Галерный островок посетил Николай II с наследником престола великим князем Михаилом Александровичем. Они осмотрели достраивающиеся «Бородино» и «Орел». «Работа кипит!» — отметил в дневнике император.
13 апреля на эскадренном броненосце «Бородино» подняли Андреевский флаг, гюйс и вымпел: корабль начал кампанию для перехода в Кронштадт. С частично снятыми плитами броневой стали, и без крупных орудий, разгруженный броненосец имел осадку носом 6,71, кормой — 6,76 м при водоизмещении около 11000 т. Командовал кораблем (с декабря 1902 г.) один из самых старших во флоте капитанов 1 ранга Петр Иосифович Серебренников, бывший командир крейсера I ранга «Россия», имевший большой опыт плаваний в водах Тихого океана. Он же командовал 18 флотским экипажем, комплектовавшим броненосец. Старшим судовым механиком «Бородино» состоял старший инженер-механик Василий Семенович Рябинин, на котором лежала основная тяжесть приемок многочисленных корабельных механизмов.
Задача В.С.Рябинина действительно оказалась нелегкой: его броненосец, помимо различных недоработок Франко-Русского завода, унаследовал и конструктивный дефект главных машин своего прототипа — «Цесаревича». Последний во время испытаний в Средиземном море в июне-августе 1903 г. значительно превысил контрактную скорость, однако на нем обнаружилась систематическая поломка чугунных эксцентриков золотниковых приводов цилиндров высокого давления (ЦВД) паровых машин.
В Кронштадте «Бородино» провел докования в Александровском доке, где на нем заделали «прикильный вырез» и окрасили подводную часть. В мае-июне 1904 г. на корабле ежедневно работали более тысячи мастеровых, устанавливая броню, орудия, сетевое заграждение, систему вентиляции, электротурбины и другие механизмы. В июле-августе «Бородино» трижды выходил на заводские испытания машин, но так и не достиг максимальной скорости. Котлы не обеспечивали полного давления пара, машины обнаружили низкое качество сборки, а 24 июля на скорости 16,5 уз впервые треснул и злополучный эксцентрик ЦВД левой машины. Франко-Русский завод заменил его новым и настаивал на производстве официальных испытаний. Но эти требования, опасаясь новых поломок, отклонил З.П. Рожественский. Корабль условно приняли по результатам неудачной «заводской пробы», а В.С.Рябинин, захватив но_ вые запасные эксцентрики, в предстоящем дальнем походе мог полагаться только на милость Всевышнего и мастерство своих машинистов и ближайших помощников — младших инженер-механиков. Расчетная дальность плавания «Бородино» 10-узловым ходом при полном запасе угля достигала 2370 миль («Императора Александра III» и остальных кораблей — 2590 миль).
При подготовке к походу на «Бородино» были установлены оптические прицелы системы Перепелкина для орудий калибром от 75 до 305 мм, два дальномера системы Барра и Струда, станция беспроволочного телеграфирования системы «Сляби-Арко» германской фирмы «Телефункен», стрелы Темперлея и устройства Спенсера-Миллера для погрузки угля. Для 75-мм и 152-мм орудий, кроме основного боекомплекта погрузили 20% дополнительного. Фактически на корабль приняли 240 305-мм снарядов (72 бронебойных, 144 фугасных и 24 сегментных), 2592 152-мм (677 бронебойных, 1447 фугасных, 468 сегментных), 7200 75-мм патронов (из них 4200 — с бронебойными, а остальные — с чугунными снарядами), 16200 47-мм и 1200 37-мм патронов, 915 выстрелов для десантных пушек. Кроме того, на «Бородино» были погружены патроны для 37-мм учебных стволов, винтовок Бердана, 2 пирамидальных и 2 буксируемых артщита, а также практические боеприпасы для всех орудий: 40 305-мм, 180 152-мм, 300 75-мм выстрелов с чугунными снарядами и по 75 практических патронов на каждое 47- и 37-мм орудие.
Вместо 50 мин заграждения на корабль приняли всего 6, и то неснаряженных, но взяли дополнительно 10 контрмин с 14-пудовыми зарядами и 20 подрывных однофунтовых патронов. На мачтах смонтировали фонари дальней сигнализации системы Табулевича, числовой — систем Сименса и Гальске, и Степанова, клотиковой – системы Морзе. По настоянию П.И. Серебренникова корабль получил приборы для рентгеновского аппарата.
Дополнительные расходные материалы, запасные части, усиленные запасы угля и котельной воды значительно увеличили нагрузку броненосца. Между тем, по расчетам на январь 1903 г., только строительная перегрузка «Бородино» определилась в 575 т. Основную ее часть составила перегрузка по корпусу с устройствами, масса которого достигла 41,3% фактического нормального водоизмещения, возросшего к лету 1904 г., с учетом новых дополнений и изменений проекта, до 14197 т.
Перед выходом из Ревеля, куда броненосец перешел с эскадрой из Кронштадта, суммарная перегрузка «Бородино» превысила 1700 т. При водоизмещении 15275 т и средней осадке около 8,9 м главный броневой пояс корабля полностью ушел в воду, а начальная метацентрическая высота снизилась до 0,76 м. Учитывая поспешность и незавершенность испытаний, руководители МТК Ф.В. Дубасов и Н.Е.Кутейников добились циркулярного предупреждения З.П. Рожественскому о соблюдении особой осторожности в океанском плавании и недопустимости приема новых грузов в помещения выше ватерлинии.
В октябре 1904 г. на борту корабля состояли 831 человек 18 флотского экипажа: 21 офицер, 7 инженер-механиков, 2 врача, священник, 12 кондукторов, 4 унтер-офицера-содержателя, строевой команды — 82 унтер-офицера, 7 музыкантов, 434 рядовых, 239 машинистов и кочегаров, нестроевых — 4 унтер-офицера и 18 рядовых. Кроме того, на броненосце уходили в плавание корабельный инженер Д.М. Шангин, флагманский интендант штаба эскадры капитан 2 ранга А.Г.Витте, а впоследствии добавились и запасные команды миноносцев.
Одновременно с «Бородино» достраивались и готовились к походу остальные броненосцы серии, на которых были произведены аналогичные головному кораблю изменения вооружения, оборудования и предметов снабжения. «Князь Суворов» после прибытия в Кронштадт и докования быстро и успешно окончил испытания. Удачные заводские испытания машин броненосца комиссия засчитала в качестве официальных, и 1 августа 1904 г. на корабле был поднят флаг командующего 2-й Тихоокеанской эскадрой. Командовал флагманским кораблем, укомплектованным офицерами и матросами 8 флотского экипажа, капитан 1 ранга Василий Васильевич Игнациус, известный прекрасными рисунками кораблей Российского флота. Готовность «Орла» едва не сорвала авария корабля в средней гавани Кронштадта, куда он перешел 3 мая 1904 г. К утру 8 мая отсеки левого борта настолько заполнились водой через отверстия для крепления снятой на переход брони, что швартовы не выдержали и «Орел» внезапно накренился на 24°, а после контрзатопления отсеков и попадания воды в котельные и машинные отделения, сел на грунт с креном до 16°. Уже 15 мая воду откачали, броненосец подняли и ввели в док и кратковременное пребывание в воде не успело нанести ущерба главным механизмам.
Ускоренной достройкой «Орла» руководил корабельный инженер В.П. Лебедев, сменивший заболевшего М.К. Яковлева. Ежедневно на бору работали до 1600 мастеровых и не менее 100 чело-век команды, руководили ими 6 инженеров, в том числе недавний выпускник Морского инженерного училища В.П.Костенко. Труды их увенчались успехом: в конце августа 1904 г. «Орел» завершил официальные испытания и 20 сентября догнал эскадру в Ревеле. Команда «Орла» комплектовалась 14 флотским экипажем, командиром броненосца назначили капитана 1 ранга Николая Викторовича Юнга.
Создание кораблей типа «Бородино» явилось несомненным достижением российской промышленности. Более многочисленные серии броненосцев до этого строились только для британского флота, четыре серии по пять кораблей в каждой в 1895-1907 гг. были построены для флота Германии. «Бородино» относился к наиболее крупным линейным кораблям своего времени. Он отличался наиболее полной защитой корпуса по ватерлинии и артиллерии, хотя уступал в толщине бронирования борта и боевой рубки большинству иностранных броненосцев. Обращает на себя внимание также относительно меньший полный запас угля; по позднейшим расчетам дальность плавания броненосцев типа «Бородино» экономическим ходом составила от 2900 до 3200 миль.
По скорости хода «Бородино» явно уступал только «облегченным» итальянским и австрийским броненосцам. Что касается остальных, то в таблице для них показана скорость, достигнутая на испытаниях, а* для «Бородино» — расчетная. Сами рёзультаты ходовых испытаний броненосцев «Цесаревич» и типа «Бородино» несколько противоречивы и, в известной степени, остаются загадкой, разгадать которую, из-за поспешности заводских и официальных испытаний и короткого срока службы четырех кораблей, весьма не просто. Особенно бросается в глаза разница в индикаторной мощности машин одной и той же системы «Орла», «Императора Александра III» и «Славы» при почти одинаковой скорости хода. Скорость, достигнутая «Цесаревичем», теоретический чертеж которого стал прототипом для остальных, выглядит исключением. Ответ могли бы дать только так и не состоявшиеся тщательные испытания самого «Бородино».
Что касается строительной перегрузки, то ею на рубеже XIX — XX вв. страдали корабли всех стран: уровень инженерных расчетов того времени не мог гарантировать от ошибок. Известно, что американский завод Ч. Крампа «недогрузил» «Ретвизан» более, чем на 300 т, в то время, как японский броненосец «Микаса» известная британская фирма «Виккерс» построила с перегрузкой в 782 т.
2 октября 1904 г. 2-я Тихоокеанская эскадра вышла из Либавы на театр военных действий. Ее 1-й броненосный отряд составили четыре эскадренных броненосца типа «Бородино». Ночью 9 октября весь отряд «отличился» в Гулльском инциденте, открыв, в ожидании минной атаки, огонь по рыболовным судам. Выпустив около 2000 снарядов, броненосцы потопили 1 траулер, повредили несколько других, пять снарядов попало в шедший параллельным курсом крейсер «Аврора». В испанском порту Виго для участия в расследовании этого происшествия остались свидетели с трех броненосцев (с «Бородино» — младший минный офицер лейтенант В.Н. Шрамченко). В Танжере эскадра разделилась, и ее 1-й отряд с броненосцем «Ослябя» и тремя большими крейсерами во главе с З.П. Рожественским направился в Индийский океан вокруг Африки.
В походе командующий эскадрой подверг броненосцы типа «Бородино» острой критике за систематический выход из строя электрических приводов управления рулем, разрыв труб главного паропровода и, в основном, за малую дальность плавания. Фактический расход угля в начале похода оказался таким, что при запасе 1100 т и скорости 9,25-9,5 уз корабли, согласно рапортам З.П.Рожественского, могли пройти всего 1900 миль. На каждой стоянке адмирал с завидным постоянством требовал увеличения угольных запасов. Уголь вскоре занял центральную батарею, кают-компанию и даже верхнюю палубу позади кормовой башни.
С уменьшением метацентрической высоты пришлось мириться, «так как иначе нельзя море переплыть: корабли очевидно построены только для Финского залива в расчете на обстоятельства глубокого мира» — язвительно рапортовал Зиновий Петрович в Санкт-Петербург. В начале декабря в Ангра-Пекуэна (на западном побережье Африки) новые броненосцы по грузили по 2200 т угля и водоизмещение «Бородино» достигло 16346 т. С таким количеством топлива «Бородино» и «Орел», в отличии от «Суворова» и «Александра III» имели дифферент на нос и осадку почти на 0,3 м больше. Адмирал поспешил объяснить это своеволием строителей и командиров при постройке кораблей. Однако впоследствии выяснилось, что гвардейский «Император Александр III» в желании быть первым в погрузке топлива (и получать премии) допускал значительные — до нескольких сот тонн — приписки количества принятого угля. Возможно, подобное имело место и на «Суворове».
В сложных условиях плавания броненосцы типа «Бородино» показали хорошие мореходные качества, выдержав в декабре 1904 г. сильный шторм в Индийском океане. При высоте попутной волны более 12 м (длина около 110 м) их крен на качке не превышал 12° на борт, в то время как другие корабли кренились от 20 до 40°.
Во время стоянки в Носси-бе на Мадагаскаре, машинисты «Бородино» под руководством В.С.Рябинина и флагманского инженер-механика В.А. Обнорского привели главные механизмы броненосца в полный порядок, ликвидировав заводские недоделки. Правда, испытаний не проводили: командующий эскадрой не хотел рисковать «надрывом механизмов» на полном ходу.
Здесь же на Мадагаскаре броненосцы шесть раз выходили на эволюции, в том числе три раза — со стрельбой из крупных орудий, которая оказалась далеко не блестящей. Стрельбы прекратились после израсходования практического боезапаса. Боевые снаряды на учебу З.П.Рожественский расходовать не разрешил.
Офицеры и матросы броненосцев в беспримерном походе совершили настоящий подвиг. Длительное плавание в тропиках при частых угольных погрузках, без нормального отдыха, потребовало предельного напряжения физических и моральных сил. Не удалось избежать и несчастных случаев: 29 декабря 1904 г. во время погрузки угля в бортовом коридоре «Бородино» задохнулись и погибли два машиниста.
В марте 1905 г. эскадра пересекла Индийский океан и вскоре сделала остановку в бухте Камранг у берегов Индокитая, откуда, присоединив отряд контр-адмирала Н.И.Небогатова, 1 мая вышла на прорыв во Владивосток. 4 мая после 1922-мильного перехода 2-я Тихоокеанская эскадра вошла в Корейский пролив, где ее поджидал японский Соединенный флот адмирала Х.Того. Следует отметить, что вице-адмирал З.П.Рожественский и его штаб не провели должной подготовки эскадры к бою, в частности, радикальной разгрузки кораблей, избавления их от лишнего дерева и окраски в «боевой» цвет. Броненосцы типа «Бородино» — главная ударная сила эскадры — вступили в бой с суммарной перегрузкой около 1700 т, в результате над водой у миделя осталось всего около 1.4 м, а в носу не более 2 м второго броневого пояса. По другим данным водоизмещение кораблей этого типа перед боем составляло около 15000 т, известно также, что утром 14 мая «Бородино» имел на борту чуть более 1000 т угля. Так или иначе, но перегрузка снижала запас плавучести и боевую устойчивость кораблей в целом.
Эскадренные броненосцы типа «Бородино» вынесли на себе основную тяжесть дневного боя 14 мая 1905 г., выпустив около 3000 снарядов калибром 152 мм и выше, в том числе не менее 492 — 305 мм. Их огнем были повреждены японские броненосцы «Микаса» и «Фудзи», броненосный крейсер «Ниссин» — наиболее пострадавшие в бою корабли противника. Однако и сам 1-й броненосный отряд подвергся сосредоточенному огню японцев и понес катастрофические потери. «Князь Суворов» продержался во главе эскадры чуть более получаса, после чего из-за повреждения рулевого привода вышел из строя. Нормальное управление броненосцем восстановить так и не удалось, но еще более 4 часов экипаж флагманского корабля доблестно сражался с противником. В «Суворов», вероятно, попало более 100 снарядов калибра от 152 до 305 мм, которые сбили трубы и мачты, вызвали взрыв кормовой 305-мм башни и почти сплошной пожар выше верхней палубы. Несмотря на то, что часть попаданий была получена с дистанции всего 13—15 кб, броненосец проявил поразительную живучесть и затонул только после попадания трех торпед с японских миноносцев. С ним погибли находившиеся на борту 935 человек во главе с минным офицером лейтенантом Н.И.Богдановым, вступившим в командование после гибели командира и старшего офицера. 23 человека, включая уцелевших офицеров штаба и раненого командующего эскадрой, незадолго до конца боя спас миноносец «Буйный». «Император Александр III», возглавивший эскадру после «Князя Суворова», получил тяжелые повреждения в носовой части и вышел из строя, но вскоре вновь вступил в кильватер броненосцу «Орел» и вел бой до вечера, когда под огнем броненосных крейсеров вице-адмирала Х. Камимуры перевернулся на правый борт и затонул. С кораблем погиб весь его экипаж в количестве 867 человек.
Броненосец «Бородино», сменив поврежденного «Александра III», вел эскадру практически до конца дневного боя. Его командир маневрировал, пытаясь прикрыть поврежденный флагманский корабль и выполнить приказ адмирала — вести эскадру на прорыв во Владивосток. Вероятно, около 16 ч в просвет боевой рубки (ширина 0,3 м) попал 152-мм снаряд, разрывом которого были убиты старший штурман лейтенант Б.И.Чайковский, артиллерист лейтенант П.Е.Завалишин, мичмана К.Д.Де Ливрон и А.В. Кочуков, оба рулевых. П.И.Серебренников получил тяжелое ранение. В командование броненосцем вступил капитан 2 ранга Д.С.Макаров. «Бородино» продолжал возглавлять колонну русских кораблей. Д.С.Макарову, принявшему нелегкое решение оставить позади горящий флагманский броненосец, удалось вывести эскадру на курс к северу, где она испытала последний за день удар японцев. Тяжело поврежденный «Бородино» вел бой до последней возможности, отстреливаясь из кормовой 305-мм башни и некоторых других орудий. Вскоре после 19 час 305-мм японский снаряд, попавший с правого борта в район носовой 152-мм башни «Бородино», вызвал, очевидно, взрыв боезапаса, Броненосец, не выходя из строя, перевернулся и вскоре исчез под водой. Из 866 человек команды спасся единственный матрос — марсовый Семен Ющин. «Орел», который до последней минуты энергично поддерживал своего переднего мателота, также серьезно пострадал под огнем противника. Потери в личном составе достигли 128 человек (в том числе 13 офицеров) убитыми и ранеными. Смертельно раненного командира броненосца около 15 час сменил раненый и контуженный старший офицер капитан 2 ранга К.Л. Шведе. В бою «Орел» успешно боролся с креном, сохранил полный ход и примерно половину артиллерии.
Утром 15 мая 1905 г. броненосец, находясь в составе отряда контр-адмирала Н.И.Небогатова, последовал примеру своего флагмана и сдался в плен, успев сделать два пристрелочных выстрела по врагу. Суд в 1906 г. признал К.Л.Шведе и других судовых офицеров невиновными в сдаче «Орла», который был тяжело поврежден и имел на борту многочисленных раненых. Переименованный японцами в «Ивами», бывший «Орел» в 1905-1907 гг. прошел капитальный ремонт и модернизацию и до апреля 1922 г. числился в составе японского флота.
Достройка пятого броненосца типа «Бородино» возобновилась осенью 1904 г. В ноябре по инициативе вице-адмирала А.А. Бирилева «Слава» вошла в состав 3-й эскадры флота Тихого океана, готовность которой к плаванию назначалась на 15 мая 1905 г. Зимой 1905 г. работы на корабле прервались из-за забастовок, после Цусимы эскадру расформировали и «Слава», успешно пройдя испытания, вступила в строй Балтийского флота. В ходе достройки на броненосце сняли боевые марсы, почти все 47-мм пушки, а позади 75-мм орудий в центральной батарее устроили продольные переборки «для увеличения боевой непотопляемости».
С 1906 по 1910 гг. в составе Особого (с 1908 г. — Балтийского) отряда судов «Слава» совершила ряд учебных походов в Северный Ледовитый океан и Средиземное Море. В декабре 1908 г. экипаж линейного корабля (по новой классификации 1907 г.) под командованием капитана 1 ранга А.А. Баженова участвовал в спасательных работах в сицилийском городе Мессина после катастрофического землетрясения. В 1909 г. корабельный инженер В.П.Костенко составил проект модернизации «Славы» с заменой 75-мм и 152-мм орудий на 8 120-мм и 8 203-мм (4 башни, в том числе 2 — в диаметральной плоскости). Однако при ремонте в Тулоне 1910-1911 гг. ограничились только заменой котлов. Во время первой мировой войны «Слава» отличилась в боевых действиях в Рижском заливе. В июле-августе 1915 г. линкор, под командованием капитана 1 ранга С.С.Вяземского, неоднократно вступал в неравный бой с германскими линейными кораблями, препятствуя попыткам противника прорваться через Ирбенский пролив. Для увеличения дальности стрельбы 305-мм орудий до 95 кб командир приказал затопить часть бортовых отсеков и создать крен 3,5°. 12 сентября 1915 г. в бою с германскими полевыми батареями у м. Рагоцем С.С.Вяземский был убит осколками снаряда, разорвавшегося у визирной прорези боевой рубки. Осенью 1915 г. «Слава» под командованием капитана 1 ранга В.В. Ковалевского неоднократно поддерживала огнем сухопутные войска на побережье – Рижского залива, а 9 октября обеспечивала высадку десанта у м. Домеснес. Аналогичные задачи линкор решал в Рижском заливе и в кампании 1916 г., после чего прошел докование в Кронштадте и модернизацию артиллерии в Гельсингфорсе. Угол возвышения 305-мм орудий увеличили до 25°, что соответствовало дальности стрельбы 115 кб. К началу 1917 г. в состав вооружения «Славы», кроме 305- и 152-мм входили 12 75-мм орудий, 4 76.2-мм зенитные пушки и 2 подводных минных аппарата. Экипаж насчитывал 825 человек.
26 августа 1917 г. «Слава», под командованием капитана 1 ранга В.Г. Антонова, Моонзундскими проливами перешла в Куйваст и вскоре приняла участие в Моонзундском сражении. 4 октября 1917 г. русские корабли под командованием вице-адмирала М.К.Бахирева на рейде Куйваст вступили в неравный бой с германским отрядом вице-адмирала Бенке. «Слава» вела артиллерийскую дуэль с дредноутами «Кенинг» и «Кронпринц» (всего 20 305-мм орудий) и заставила противника отступить. Но через некоторое время германские дредноуты быстро сблизились и добились 7 попаданий в «Славу», на которой к этому времени по техническим причинам вышла из строя носовая 305-мм башня. Корабль принял 1127 т воды, и его осадка носом достигла 10 м. Так как мелководный Моонзунд стал для «Славы» не-проходим, М.К. Бахиров приказал при отступлении затопить линкор у входа в канал, взорвать погреба боезапаса и дополнительно подорвать корабль торпедой с эскадренного миноносца «Туркменец-Ставрополъский». В 1935 г. эстонцы начали разбирать остов линкора для продажи на слом. При этом во время демонтажа одного из 305-мм орудий произошел нечаянный выстрел снарядом, заряженным в него в 1917 г. Он прозвучал прощальным салютом боевым подвигом «Славы», его безвременно погибшим собратьям и трудовому подвигу Дмитрия Васильевича Скворцова, который скончался от тяжелой болезни всего на 51 году жизни.
1. В. и Ж. Почему перевертывались наши броненосцы в Цусимском бою. СПб.: 1906.
2. Дмитриев Н.И., Колпычев В.В. Судостроительные заводы в России и за границей. СПб.: 1909.
3. Костенко В.П. «На Орле» в Цусиме. Л.: Судостроение, 1968.
4. Летопись войны с Японией. СПб.: 1904 — 1905.
5. Отчет по делу о сдаче отряда бывшего адмирала Н.И.Небогатова. СПб.: 1907.
6. Отчет по Морскому ведомству за 1897 — 1900 гг. СПб.: 1902.
7. Отчеты по Балтийскому заводу за 1900, 1901, 1902, 1903, 1904 гг. СПб.: 1900 — 1904.
8. Русско-японская война. Действия флота. Документы, отд. IV, кн.З, вып. 5-й, Петроград.: 1914.
9. Campbell N. J. The Battle of Tsu-Shima. Warship, ±± 5-8,1978.
10. Westwood J.N. Witnesses of Tsushima. Tokio: 1970.
11. РГАВМФ, ф.417,оп.1, д.1728, 2652, 2660; оп.5 д. 2042; ф.421,оп.1, д.1354, 1385, 1448; оп.2, д.1354, 1378; оп.З, д.566, 616, 618, 694, 704, 706; ф.427, оп.1, д.1368; ф.650, оп.1, д. 711; ф.763, оп.1, д.281, 321, 322.