Белгородское Историческое общество «Ратник» опубликовало 27 мая 2020 года в ВК интересную заметку о крымско-татарском набеге на допетровскую Русь в 1643 году, последней его фазе, когда татарская конница уходила с полоном (плененным русским населением) и угнанными стадами скота по Муравскому шляху рядом с Бел Городом (историческое название Белгорода – Авт.). Приведём её.
27 мая 1643 года
«При отступлении татар из Курского уезда по Муравскому шляху в 30 верстах от Белгорода их встретили белгородские ратные люди в числе 700 человек под командой головы Ивана Баландина. Несмотря на значительное численное превосходство татар, белгородцы, «не дав татарам на станех стать, в ранние вечерни почали на татар бить».
Но попытка нападения оказалась неудачной: татары «прочь отбили» от себя белгородцев и их самих в степи «осадили». «И татаровя… к белгородцам приступали крепким приступом и животинными стадами на белгородцев нагоняли трожды. И белгородцы… от татар на степи в осаде сидели в буераке, окопався земляным городком, а татаровя к ним приступали до ночи».
Яблоновский голова Л. Баландин, в отряде которого был 691 человек, «на ранней утренней заре» двинулся на выручку белгородцев. Татары пытались воспрепятствовать соединению отрядов и напали на яблоновских служилых людей.
Сотник Ф. Неудачин с казаками Мишкой Судоплатом и Максимкой Шульгой «на бою скрозь татарские полки скочил к белгородским ратным людям в осаду в земляной городок», взял у них из осады сына боярского, а у них оставил Мишку Судоплата с товарищами. Вслед за тем Л. Баландин со своим отрядом прорвался к белгородцам и освободил их из осады.
Татары прекратили борьбу, снялись со стана и стали уходить «отводом». Объединенные отряды белгородцев и яблоновцев преследовали татар еще на протяжении 20 верст.
Однако татары были ратным людям «не в силу». Татары всех своих убитых и раненых сумели отбить и взять с собой. Ратные люди также имели раненых, потеряли много лошадей; к тому же татары успели выйти «из крепей» в открытые степные места, и преследование было прекращено. Таким образом, татарам удалось полностью увести всю свою добычу, людей и стада».
Исторический контекст, на наш взгляд
Здесь надо сказать, что в эти годы идущая в набег татарская конница всегда имеет от 10.000 до 20.000 сабель, иногда и больше, наши историки не приводят данные этого набега, но преимущество татар над семью сотнями Ивана Баландина было очень большим. И татары «не отступали», они организованно уходили в степь, достигнув своих целей. Почему же Баландин атакует такие значительно превосходящие его силы? Разбить их он не может.
Задача казачьего головы Ивана Баландина другая – задержать татар, не дать им уйти в степь с полоном, или заставить татар бросить полон и уходить налегке, чего удавалось порой добиваться. Задача рискованная, но благородная — отбить полон. Причём, белгородский голова бросается в атаку не дождавшись подхода яблоновских семи сотен, половины войска! Очевидно, татары уже уходили в степь, Иван Баландин настигает их в 30 верстах от Бел Города.
Татарская конница, оценив малочисленность русских казаков, контратакует, и Баландин вынужден уйти в оборону «в земляной город», причём он заранее подготовленный, голова предусмотрел это вариант, иначе казаки не успели бы занять оборону и были разбиты в поле. Обычно, такой «земляной город» представлял собой ряды составленных повозок в лесном массиве, «буераке», или просто подготовленный заранее лесной массив.
Утром следующего дня подходит яблоновский казачий голова П. Баландин (брат? – Авт.) со своим полком, и бросается на выручку белгородцев. Схватка возобновляется с новой силой, но добиться решающего преимущества объединёнными усилиями наши полки всё равно не могут, слишком велик перевес татарской конницы. Тем не менее татары передумывает добивать казаков и уходят в степь, отбиваясь от их наскоков ещё 20 вёрст. Почему?
Представляется, татары опасаются подхода новых русских подкреплений: одно подошло, может подойти и другое. Были такие возможности у Бел Города? Возможно, старооскольский или валуйский полк. Так или иначе, татары предпочитают не рисковать и отрываются от преследования, опираясь на своё превосходство в силах.
А был ли «полк»? «А был ли мальчик?»
Мы комментировали эту заметку в ВК, уточнив, что татарскую конницу атаковали белгородский, а затем яблоновский казачьи полки, и это вызвало почему-то резко негативный комментарий Александра Зорина, курянина, и человека не случайного, а кандидата исторических наук и автора ряда статей в сборнике «Белгородская черта», посвящённого как раз событиям XVII века. Хотя в самой заметке «сотник Ф. Неудачин на бою скрозь татарские полки скочил…» Татарские полки были, а вот русских не было, впрочем «татарские полки» из старинной грамоты, а наши «ратные люди» от наших историков.
Приведём комментарий историка А. Зорина: «Городовые казаки (не «полки») жили по всем порубежным городам и никто из этого тайны никогда не делал. «Ратные люди» или «служилые люди» — обобщающее название, объединявшее различные категории (стрельцы, казаки, пушкари, воротники, дети боярские и пр.). В подобных случаях, как описанный выше. против татар высылались, как правило, сводные отряды, в состав которых могли входить и казаки во главе с казачьим головой, и стрельцы, и дворяне — все со своими частными начальниками, но под общим командованием. Никаких специальных «полков» из казаков не формировали (в отличие от Слободской Украины и Украины вообще, где «полки» были одновременно и территориальными единицами). В обобщающих работах не было места и не имело смысла детально расписывать состав каждого мелкого отряда, высланного на борьбу с каждым мелким набегом, поэтому использовали общие термины. Проще сказать «отряд ратных людей», чем «отряд стрельцов, казаков, детей боярских и пр.»
Здесь всё прекрасно, особенно прекрасен «сводный отряд», в состав которого «могли входить казаки», который атакует превосходящие силы профессиональной татарской конницы в степи (!), можно сказать, в её «родных стенах». И атакует успешно! Но никаких «полков из казаков» в порубежных городах не было. Вот только чем тогда командовал «казачий голова» между набегами татар?
«Полков казачьих не было», а вот «полковые казаки» и «полковые дети боярские» в порубежных уездах были. Даже В.П.Загоровский, правда, только один раз, в своей «Белгородской черте» их упоминает: «Дети боярские выполняли полковую службу», причём «служба детей боярских не отличалась серьёзно от казачьей, жили они в уезде». Упоминает Загоровский и один «сводный отряд»: В 1632 году под Савинской дубравой отряд в 700 ливенцев, детей боярских и казаков, дал бой татарскому войску в 15-20 тысяч конницы». Заметим, что ливенский «казацко-боярский» отряд совпадает по численности с белгородским и яблоновским, и вступает в бой также с на порядок превосходящими силами татарской конницы. Никаких стрельцов, пушкарей и дворян в нём нет, но это тоже «отряд».
Вообще, само по себе это странно, что семь сотен конницы казаков и детей боярских нельзя назвать «полком», в конце концов, «Слово о полку Игореве» все мы читали. Почему-то нам каждый раз подсовывают отряды «ратных людей» на том основании, что в этих сотнях могли быть и стрельцы, и дети боярские, и казаки, и дворяне, и вот, чтобы никого не обидеть, и не перечислять их всех каждый раз, нам говорят об отрядах «ратных людей»? Даже Загоровского здесь поправляют.
Видимо, говоря о «полке», хотя бы в память об Игореве полке, надо будет тогда сказать и о том, какой это был «полк» или чей? Очевидно, что он не «стрелецкий». Причём этот «полк» настолько профессиональный, что атакует превосходящие силы татарской конницы.
Можно назвать этот полк по имени командира, тогда это будет «полк казачьего головы Баландина», что нашим историкам не подходит. Получается ведь, что татарскую конницу атакует всё-таки «казачий полк».
Есть один историк — О.А. Курбатов
Возникает другой интересный вопрос: кто такие «дети боярские»? Загоровский отмечает, что их «служба серьёзно не отличалась от казачьей». Более полно отвечает на него историк РГАДА (Москва) О.А. Курбатов: «дети боярские» — это профессиональная русская конница, называемая также скромно «поместной», они несут службу в «боярских» воеводских полках наравне с казаками, которые составляют половину сотен этих полков. Тогда и казаки тоже профессиональная русская конница, вот они действительно могут бросить вызов татарской коннице. Тогда белгородский и яблоновский полки можно называть «боярскими» или «казачьими». В XVII веке этот вопрос решили, назвав командира полка «казачьим головой», почему?
Возможно потому, что на Белгородской черте казаков и стрельцов часто «верстают» в «дети боярские», они более высокого чина, но конная служба и образ жизни – своим трудом на земле, одинаковые. Фактически все они – казаки разных чинов, что и нашло выражение в наименовании их командира – именно «казачьего головы». Однако наши историки признавать это категорически отказываются, при этом доходя до абсурда, утверждая, как видим, что на Белгородской черте вообще не было «полков». Даже стрелецкие полки они прячут в непонятные читателю «приказы», не утруждая себя пояснить, что их можно называть и «полками».
Впрочем, читая «Белгородскую черту» В.П. Загоровского и других историков советского периода, мы тоже не увидим никаких «казачьих полков», одни «сводные отряды». Казаки — полковые и городовые, ездоки, сторожи и станичники есть, а вот никаких «казачьих полков» нет. Выходит, во что объединялись «сотни» казаков и детей боярских, чем собственно командовал «казачий голова» — наши историки до сих пор не знают. Не «отрядом» же, всё-таки XVII век!
К нашему счастью, историк О.А. Курбатов даёт ответ и на этот вопрос в своей статье «Разряды ратных людей на юге Русского государства накануне создания Белгородской черты в первой трети XVII века», сборник «От Донца до Ворсклы», Белгород, 2016.
Курбатов приводит «Сказку жителей города Данкова» (донесение) начала XVII века, в которой мы ясно видим «полковых казаков», которых не видят иные кандидаты исторических наук: «Сторожевых месечных козаков устроено была 117 человек, а оклад им по петьдесят четвертей (земли) человеку, а денег по шти рублев. А полковых козаков была устроена по четыряста без семинатцати человек, а оклад им землею: пятидесятнику по сорок четьи, а десятникам по тридцати четьи, а редовым козакам по двадцати четвертей человеку. А денежного жалованья по пети рублев человеку». Вот оно как, находим в гарнизоне Данкова сразу пять сотен казаков, причём почти четыреста из них – полковые, и ещё сотня «месечных» — сторожевой, дозорной службы.
«В 1591 году для строящейся крепости Елец с уездом определяется гарнизон в 200 детей боярских, 200 стрельцов, 10 пушкарей и 600 казаков, всего 1010 человек». Из них восемь сотен конницы. Белгородских боярских детей и казаков, атаковавших татар на Муравском шляху, было только немногим меньше — семь сотен.
Полковые казаки живут в уезде, а есть ещё городовые казаки, которые несут службу при городе, живут в пригородных слободах. Курбатов о них, в частности, сообщает: «Городовые казаки (в порубежных городах – Авт.) делились по стрелецкому образцу на сотни и десятки, также в «приборы» и в «приказы». В другом месте он сообщает, что «в обиходе «приказ» называют и «полком». И «прибор» значит тоже.
Вот мы и нашли искомые казачьи «полки» — это «приборные полки», оставим «приказы» стрельцам. «Приказ», «прибор», «полк» — это синонимы в XVII веке. (Другие источники говорят о «городовых казачьих полках».) Причём казаки «приборных» полков не донские, и не мифические «донецкие» Загоровского, если только их самих не считать за «донецких», они прибывают с семьями служить на Белгородскую черту в основном из Рязанских земель, пограничных в XVI веке Казанскому ханству, что совсем не случайно, и уездов центральной России.
Однако, почему «полком» называют эти казачьи сотни в обиходе, а формально – это «приборы»? Дело в том, что конные полки в XVII веке — «воеводские», ими командуют воеводы-бояре, окольничие, поэтому полки – «боярские». Они — большие, как правило, много больше десяти сотен «детей боярских» и казаков. Порубежными же несколькими сотнями командуют «казачьи головы», поэтому они не «полки», а «приборы», но никак не «сводные отряды», по сути, это «малые» или «приборные» казачьи полки. Численность этих полков во всех городах-уездах, как видим, примерно одинаковая, около 700 — 800 сабель.
Ландмилицкие полки
Впрочем, у наших историков-краеведов А.П. Чиченкова и И.Г. Пархоменко все же находим именно белгородские «полки», губернские в начале XVIII века. Они оба приводят, что «в 1713 году из однодворцев была учреждена ландмилиция (просуществовала до 1775 года – Авт.) – род поселенного войска, которое со временем было объединено в 16 конных и 4 пеших полка, называвшихся по месту формирования: Белгородский, Старооскольский, Валуйский и т.д. «В этом веке потомков «старых служилых людей» — детей боярских, казаков, стрельцов, пушкарей, засечных сторожей, несших военно-пограничную службу ещё со времён Ивана Грозного, имевших небольшие поместные участки земли и селившихся одним двором, стали называть «однодворцами».
«В 1731 году согласно императорскому указу, продолжено начатое в 1713 году формирование ландмилицких полков для охраны южной границы и строительства крепостей. Они комплектовались драгунами, стрельцами, городовыми казаками, пушкарями и другими служилыми людьми старого строя. Повелено иметь 16 конных и 4 пеших полка, в их числе были Белгородский, Валуйский, Старооскольский, Курский, Севский, Орловский и другие, названные по месту их формирования.
1732 год. Начато строительство Украинской укреплённой линии, которая протянулась от Северского Донца до Днепра на 268 вёрст. Строившие её ландмилицкие полки стали на ней гарнизонами. К началу 40-х годов линия имела 16 крепостей и четыре укреплённые слободы. (Как раз для 20 ландмилицких полков – Авт.)
1765 год. По указу Екатерины II из относившихся к ведению Белгородского губернатора Слободских административных полков образована Слободская Украинская губерния».
Эти «слободские полки», или украинские черкасские, наши историки всегда нам предъявляют, доказывая, что таких «полков» в Белгородском разряде не было. Да, не было административного деления по полкам, было деление по уездам, но из этого не следует, что в уездах не было «полков». Было целых двадцать полков, в то время как слободских черкасских казачьих полков было сначала четыре: острогожский, ахтырский, харьковский и сумской, а потом их число возросло до шести.
Как будто специально путается «полковое» и «уездное» административное деление, чтобы потом сделать из него удобные выводы. Не говоря уже о том, что в середине XVII века не было ещё никакой «Слободской Украины», её столица – Харьков был основан в 1653 году и представлял собой тогда небольшой острожек в предместье Бел Города.
Наши выводы
Понятно, что «приказные» и «приборные» стрелецкие и казачьи полки на порубежье исчезают, а появляются «сводные отряды», не случайно. Полк – это военное подразделение, а безликий «отряд» может быть именно «сводным», может включать и каких-то служилых военных и простых крестьян.
Полки указывают собой на «поселенное войско», а «исчезают» полки – исчезает и «поселенное войско», В.П.Загоровский вообще «не знает» этого термина. Правда, Чиченков и Пархоменко говорят о «поселенном войске», но никаких выводов из этого не делают, такие были времена?
«Поселенное войско» из казаков и стрельцов, составляющих основную его массу, превращается у наших историков в непонятные «сводные отряды», которые тем не менее героически сражаются в степи с татарской конницей. Вот как пишет об этом Загоровский в «Белгородской черте»: «Населению приходилось самому бороться с татарами. Служилые люди и крестьяне смело вступали в бой с врагом».
Так вместо «поселенного войска» у Загоровского и его последователей появляется на Белгородской черте «мирное крестьянское население», которому реакционное московское боярское правительство не даёт войск для защиты от «грабительских татар»: «Население, состоявшее из мелких служилых людей и крестьян, и занимавшееся мирной хозяйственной деятельностью, одновременно вело мужественную борьбу с грабителями-татарами».
Хотя историк старой школы И.Д. Беляев в своём фундаментальном труде «О сторожевой и станичной службе…» (1846), на который ссылается В.П.Загоровский, прямо говорит о «постоянном содержании сторожевого войска на границе» как главном условии сдерживания татарской конницы. Беляев говорит о сторожевом «поселенном войске», а не о крестьянах, но Загоровский это отбрасывает, потому что Беляев, по его мнению, «явно идеализирует русских царей». Ему важно идеализировать крестьян, которых на Белгородской черте в XVII веке практически нет. Крестьяне-переселены начинают появляться здесь только после окончания строительства Белгородской черты и исчезновения угрозы татарских набегов в конце XVII века.
Виктор Каменев, участник Пушкинского клуба, г. Белгород
01.06.2020
Используемая литература
1 «Разряды ратных людей на юге Русского государства накануне создания Белгородской черты в первой трети XVII века», О.А. Курбатов, РГАДА, Москва, сборник «От Донца до Ворсклы», Белгород, 2016.
2 «Сборник документов и материалов», Государственный архив Белгородской области, составитель А.П. Чиченков, Белгород, 1997.
3 «Белгородская губерния» / Историко-культурологический очерк к 275-летию образования Белгородской губернии /, И.Г. Пархоменко, кандидат исторических наук, Белгород 2002
4 «Белгородская черта», В.П. Загоровский, издательство Воронежского университета, Воронеж, 1969.
5 «От Руси к России», Л.Н. Гумилёв, Москва, АСТ, 2015.
Интересная статья! Похоже, некто Загоровский — из тех «эффективных менеджеров», которые добрались и до истории России.