Приехали на корабельную практику в Североморск. Разместили нас в 21-м тамбуре гвардейского большого ракетного корабля «Гремящий», ошвартованного к Первому-А причалу. Спали на матрасах, положив их прямо на палубу тамбура, а через переборку от нас спали зенитные ракеты. Только через несколько дней нас перевели во второй кубрик.
После нескольких выходов в море мы получили увольнительные записки и отправились в город Североморск.
На деревянной лестнице, ведущей в северную цивилизацию, собралась небольшая группа из Феликса Витковского, Кольки Левушкина, Генки Денисова и Сашки Ильина.
— Что-то у меня голова раскалывается, — вдруг проговорил Феликс.
— Это, наверное, от вчерашней качки у Кильдина, — попытался того утешить Генка Денисов.
— Нет, Гена, — грустно отозвался Феликс, — это от сегодняшней трезвости.
Они поднялись по лестнице и увидели невдалеке вывеску «Гастроном».
— Вот и блага северной цивилизации, ребята, — рассмеялся Левушкин, — все за мной.
Они зашли в магазин и образовали очередь в отдел, хотя перед ними и стояли человека три, в том числе и моряк с погонами старшего матроса.
Этот матросик попросил у продавщицы бутылку водки. Та, в ответ, попросила его подождать пару минут и упорхнула в подсобку.
Через пару минут она вышла к прилавку и поставила перед военмором требуемую бутылку водки. Матрос протянул продавщице деньги, запихнул бутылку во внутренний карман своего бушлата и собрался, было, уходить.
Но в этот момент в магазин заходит военный патруль во главе с командиром трюмной группы БРК «Гремящий» лейтенантом Шиц.
Патруль подходит к отделу, и начальник патруля обращается к продавщице: «Где?» Та показала на матроса….
— Все. У меня больше нет друзей, — прошептал Сашка Ильин.
— Почему? — также шепотом спросил его Колька Левушкин.
— Я не пью, — с сожалением прохрипел Сашка.
— Нам, пожалуйста, 200 граммов конфет «Мишка на Севере», — протягивая продавщице деньги, попросил Гена, глядя на патрульных.
Друзья вышли из магазина и остановились, переваривая увиденное. Они закурили и, молча, уставились друг на друга.
— Да, ребята, «добрая» продавщица – главная причина выполнения плана гарнизонной комендатурой, — иронично засмеялся Феликс и показал пальцем в направлении здания ресторана, сияющего своими окнами, — может туда? – добавил он, уже хохоча.
И все повернули головы в сторону ресторана.
— Давно прибыли? – вдруг раздался незнакомый голос, — Откуда прибыли, ребята? – продолжил ласково этот же голос.
Все обернулись. Перед ними стоял невысокий, в непонятном возрасте, с приятным лицом мужчина — этакий домашний мужичок.
Он улыбнулся:
— Давайте деньги, я схожу. А вам туда нельзя, — промолвил домашний мужичок.
Минут через десять он вернулся, неся в руках большую бутылку ямайского рома «Негро».
Мы предложили ему выпить, но он сослался на то, что здесь многолюдно, что гуляет патруль, и предложил идти за ним.
Он привёл нас к двухэтажному деревянному дому, в котором подъезды были по бокам фасада дома. Причем у подъездов были устроены, если так можно сказать, беседки, опутанные какими-то «северными лианами», закрывающими внутренность беседки от постороннего взгляда. Внутри оборудован столик и скамейки вдоль ограды беседки.
Вот сюда нас и привел дядя Коля, как он нам представился.
Он забежал на второй этаж к себе в квартиру, и через пять минут на столе в беседке появились моченые яблоки, соленые грибочки и куски копченого палтуса.
— Ну, дядя Коля, мы всякого повидали, но такого гостеприимства…- проговорил Коля Левушкин и развел руки, одновременно выставляя левую ногу вперед в средневековом поклоне.
Выпили по первой. Закусили. Закурили. Вспомнили продавщицу из магазина. Налили по второй.
— Эх, видел бы нас в данный момент начальник патруля лейтенант Шиц, — начал, было, Генка Денисов.
Его перебил Феликс.
— Ага! И препроводил бы нас, с огромным своим удовольствием, в комендатуру, — закончил он фразу, начатую Генкой.
— Эт-то точно, — подал свой голос Саша Ильин и продолжил сквозь, внезапно начавшийся смех, — он кинулся бы к рыжему Феликсу на грудь (потому что он рыжий, высокий – самый из нас заметный) и прошептал бы:
«Не соизволите ли, уважаемые товарищи курсанты, проследовать, тэсэзэть, в гарнизонную комендатуру, где и пройдет некоторая часть вашей, тэсэзэть, практики…» И прослезиться.
И все подхватили Сашкин гомерический смех.
— А чего далеко ходить? – вдруг подал голос дядя Коля, — Да, вот она – эта самая гарнизонная комендатура и гауптвахта при ней здесь же.
Он раздвинул «северные лианы» и мы разом замолкли – метрах в пятидесяти от беседки, в которой курсанты Ленинградского Высшего военно-морского инженерного училища, в компании домашнего мужичка дяди Коли, пили ямайский ром «Негро», располагалось здание гарнизонной комендатуры.
— Не боись, мужики, — с каким-то хриплым смехом проговорил дядя Коля, — Они здесь не ходят, туточки им не интересно. У них маршруты туточки не определены. Они там ходят, где народу много….
С тех пор в увольнение мы ходили только к дяде Коле. Изредка, правда, посещая улицу Сафонова….
Мы сдружились с семьей дяди Коли. Помогали делать уроки «Маленькому оболтусу», как называл своего сына дядя Коля, кололи дрова, застольничали уже не в беседке, а за семейным столом, и хохотали, слушая по радио прогноз погоды….
— Сегодня в нашем городе минус пять градусов тепла, — комментировал его Сашка Ильин.
Жаль только, что быстрее сроков практики закончились курсантские деньги…. А потом поезд умчал нас в Северную Пальмиру.
Даааа… Есть, что вспомнить!
Ром Негро конечно серьезная вещь.Вспоминаю спец.экскурсию в Греческий зал,имея при себе пресловутые бычки в томате,сырок Дружба и прочие атрибуты…Всех благ мореманы!