Ильин А. Тоже флот или разговоры за чашкой адмиральского чая в доме на Лиговке

Будни. Баллады о капитане Клоссе

Когда я прибыл в училище, на погонах у меня сверкали три лычки – старшины первой статьи. С таким багажом я вошел под своды Ленинградского Высшего военно-морского инженерного училища из-под сводов Ленинградского Нахимовского военно-морского училища.

      Вы правильно меня поняли — в училище появился этакий борзый (все повидал, все знает, на английском, как родном бухтит…) уже не питон и товарищ курсант, а старшина первой статьи.

      Каково же было мое удивление, когда вернувшись из отпуска (пока молодое пополнение проходило курс молодого бойца), меня встретил плотный, выше среднего роста, курсант с погонами главного старшины.

      У него было открытое лицо с добрыми, и в то же самое время хитрыми, глазами. Он представился – главный старшина Виктор Кулаков.

      И понял я, что в роте появился, как заявил ротному командиру Георгию Вячеславовичу Степанову, на одной из наших встреч, Славка Кононов – «самый главный начальник».

      Так состоялось мое знакомство с известным среди курсантов, впрочем, и среди «некоторой» части жителей города Пушкина, «капитаном Клоссом».

                     НЕ КАПИТАН, НО КАПИТАН-ЛЕЙТЕНАНТ…

      Прибыл Витя на паросиловой факультет Ленинградского Высшего военно-морского инженерного училища отслужив срочную службу на Северном флоте. На плечах, как я уже говорил, сияли погоны главного старшины. Учеба и служба шли у него хорошо, а посему, будучи уже курсантом третьего курса, был он направлен старшиной роты на младший курс – в роту капитан-лейтенанта Горохова. Надо заметить, что старшина роты Кулаков, по результатам строевой проверки его подразделения, был поощрен проверяющим из Москвы полковником Пузачевым. А у Пузачева получить поощрение было оч-чч-чч-чень непросто (сам знаю). Вот такой служака (в хорошем смысле этого слова) был Виктор.                                              

      Но ничто человеческое не чуждо даже «самым главным».

      Как-то один раз наступила суббота. А, как всем известно, раз суббота – значит увольнение курсантов в город.

      Отправив своих подчиненных в увольнение, вернулся Витя в ротную канцелярию, подошел к окну, и стало ему очч-чч-ень тоскливо.

      За окном во всей своей красе серебрились белые ночи, по аллеям «Катькиного сада» гуляли молодые барышни, в «Белом зале» начинались танцы….  А тут настоящая тоска – сиди и обеспечивай уставной порядок в роте.

      Но флот недаром славится своей дружбой.

      Внезапно за окном мелькнули две тени, и за оконной решеткой показались физиономии Витиных приятелей Вовки Зотова и Витьки Ерина.

      — Ну, что? Сидишь? – прозвучали их слова, — Может, ударим алкогольной зависимостью по театрально-развлекательной?

      И передали через решетку в канцелярию бутылку водки и закуску:

      — Не скучай. А мы в «Белый зал». Мы уж там – за тебя…..

      Витя смотрел на бутылку и закуску – в одиночку пить не хотелось.

      Он позвонил в роту….

      Через пару минут в канцелярии, где Виктор «обеспечивал» ротный порядок, появились его друзья Саша Шишков и Лешка Горелов.

      Они разлили водку по стаканам, благо канцелярия предназначалась для командира роты и старшины роты, и была обеспечена предметами первой необходимости, выпили и закусили. Помолчали.

      А за окном-то белые ночи…. А где-то там же  «Садом и Гамымры»….

      Решение пришло внезапно. Витя открыл шкаф командира роты. В нем на плечиках висел белого цвета китель с погонами капитан-лейтенанта, рядом на полке лежали снаряжение и красные повязки с надписью «ПАТРУЛЬ».

      Следом за решением пришло действо.

      Витя напяливает на себя каплейский китель, Сашка и Лешка нацепили повязки. Поглядели друг на друга — ну, просто настоящий «ПАТРУЛЬ»!

      Через проходную не пошли. Пошли через строительную площадку мимо первокурсника из дежурного взвода. Тот, с перепугу, «чуть ли не виляя хвостом», как позже заметил Шурка Шишков, представился начальнику патруля и доложил, что «на посту происшествий не случилось».

      Через мгновение вся троица очутилась на улице и направилась в «Белый зал», где во всю уже шли танцы.

      Они шли через «Катькин сад» и радовались тому, что впереди их ждут музыка и веселые барышни. За ними увязалась собака. Она шла за «патрульными», словно ее вели на поводке.

      — Во! И сторожевой пес вышел на патрулирование, — заметил Леша Горелов.

      — Собака – друг человека, — отозвался Саша Шишков.

      — Какой же собака друг? — рассмеялся «начальник патруля» Витя Кулаков, — Она же не пьет.

      Его смех подхватили приятели.                                             

      У входа в «Белый зал», эдакое подковообразное здание, в котором во времена А.С.Пушкина и позже размещался конный манеж, они встретили молодого милицейского лейтенанта.

      — Как обстановка, лейтенант? – сходу ошарашил того Кулаков.

      — Да, все спокойно, — ответил лейтенант, — А вас, что, на усиление прислали, даже с собакой? – тут же задал он вопрос, — В зале уже один патруль есть.

      — Это хорошо. Свободен, лейтенант, — проговорил в ответ Кулаков.

      — Тээкс, — заговорил Витя, когда милиционер ушел, — два патруля в одном помещении – это очень много. Особенно, если принять во внимание, что в комендатуре патрульные видят друг друга. Какие предложения, господа?

      — Осталось нам одно, — неожиданно шекспировским стихом заговорил Шишков, — разоблачиться и простыми мирианами явиться в свет. Доспехи боевые пусть пес наш охраняет….

      Остальные уставились на него с открытыми ртами.

      Вскоре снаряжение начальника патруля и красные повязки с надписью «ПАТРУЛЬ»  лежали в кустах.

      — Охранять! – скомандовал Кулаков собаке. Пес удивительно легко послушался ему.

      Они вошли в зал. На Виктора сразу было обращено внимание присутствовавших здесь девушек. А как же – молодой, белый китель, погоны капитан-лейтенанта, на груди наградные планки, взгляд завораживающий….

      Когда объявили «Белый танец», к капитан-лейтенанту Кулакову выстроилась очередь. А он стоял посредине зала, как «Фаянсовая киса» – «Руками не трогать!»….

      Каким образом Витька оказался с какой-то блондинкой в Ленинграде, и куда делись его патрульные Сашка и Лешка, он, наверное, и сам уже не помнит. Появился «капитан-лейтенант» в училище где-то под утро в хорошем настроении.

      Но, сняв белый китель, Витя слегка расстроился. Китель-то, если так можно выразиться, оказался не несколько, а изрядно помят и загрязнен.

      И опять Виктора выручили друзья. Дежурным по роте стоял Сержа Колпашников, который взялся вычистить командирский китель.

      Он его взял и… постирал. Спохватившись, что китель будет очень долго сохнуть и до прихода командира роты Горохова не высохнет, Сережка его высушил утюгом, а заодно этим же утюгом и погладил. Посмотрев на свою работу, остался доволен результатом и повесил китель на плечиках в шкаф.

      Витя же радовался, что сегодня воскресенье и можно отдохнуть от белоночных прогулок….  Плотно пообедав, улегся Кулаков на коечку, которая стояла в канцелярии за шкафом, и отправился отдыхать в царство Морфея.

      Его разбудила команда дневального: «Рота! Смирно! Дежурный по роте на выход!» Это прибыл командир роты капитан-лейтенант Горохов.                                                   

      — Виктор Иванович, Вы отдыхаете? А мне вот, заступать помощником дежурного по училищу, — проговорил Горохов, зайдя в канцелярию, — ну, отдыхайте, отдыхайте.

      Он открыл шкаф, снял с плечиков свой китель и попытался его одеть на свое тело. Китель, однако, оказался ему тесноват….

      — Что такое? – удивился Горохов, — Только же в пятницу я его получил, и он был мне в самый раз, а сегодня?  Ничего не понимаю….

      — Может за субботу пп-пп-поправились, товарищ капитан-лейтенант? – попытался из-за шкафа заикаясь пошутить Витя.

      Он прекрасно понял, что после Колпашниковской стирки кителек командира роты банально сел!..

      В понедельник вечером, после самостоятельных занятий, Кулаков был вызван в канцелярию к капитан-лейтенанту Горохову.

      Первое, что Витя увидел в помещении, были разложенные на командирском столе китель, снаряжение и повязки с надписью «ПАТРУЛЬ».

      — Что это? – прямо в лоб Кулакову задал вопрос Горохов.

      Витя только пожал плечами. О чем думал он в этот момент, я думаю, все поняли – грозит отставка от блондинок и брюнеток недели на две, как минимум….

      — Это, дорогой мой Виктор Иванович, самые настоящие атрибуты самовольщика, — произнес командир роты и добавил, — Вы хороший старшина роты, товарищ Кулаков, имеете богатый жизненный и служебный опыт. Но Вам следует запомнить – каким бы крутым ни был бык, а на банке все же пишут «Тушенка». Так, что две недели без берега, товарищ главный старшина.

      — Ох, не прост ты, товарищ Горохов, — промолвил про себя Витя, выйдя из канцелярии, — окружил себя опричниками да чекистами. А я-то сам? Мог бы и подумать об этих ребятах…. А как хорошо было…. Правда, вчера казалось, что суббота прошла великолепно. Но судя по утреннему в воскресенье состоянию души, это, все-таки, были Шишков, Горелов и водка….

      Но… две недели он без берега не отсидел – не усидел….

           НЕ КАПИТАН, НО ВСЕ ЖЕ СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ…

      1970 год. Этот год известен, как холерный год. Четверокурсников на практику на Черноморский флот не отправляют – карантин. Начинается учебный год.

      Карантин. Выход в город запрещен. А хочется. За заборами и стенами учебных корпусов училища кипит жизнь. Там по улицам города и аллеям парков, которыми так богат Пушкин, гуляют наши дорогие, любимые и просто девушки.

      Ох, как сердце и вся душа рвутся туда – за ограду, к ним, к этим небесным созданиям, которые стоят под окнами училища, всматриваясь в лица своих дорогих мальчиков….

      Но… карантин.                                                

      И, все-таки, выход был найден.

      В училище на экзаменационную сессию приезжали офицеры-заочники. В основном, это были молодые ребята с погонами старших лейтенантов. Получили они свои офицерские звания, имея в кармане дипломы о среднем техническом образовании, после завершения обучения на краткосрочных офицерских курсах.

Эти парни частенько обращались к нам за помощью. Мы им делали различные расчеты или выполняли за них курсовые проекты. Благодарность их была безгранична в пределах коньячной бутылки или другого подобного рода напитка.

      И Витя Кулаков понял: «выход на волю — это офицерская форма»!!!

      Сделав как-то курсовую работу по хитрому предмету под названием

«Теория машин и механизмов и деталей машин» («ТММиДМ», мы эту аббревиатуру расшифровывали так – «Тут Моя Могила и Друзей Моих»), Витя (а он был участником НОК – Научное общество курсантов) и его закадычный приятель Шурка Шишков, вместо коньяка, выпросили у заочников их офицерские тужурки.

      Переодевшись в старлейтскую форму, благо фуражки у парней были офицерские (как-никак, а уже 4-й курс), Витя с Шуркой, благополучно миновали курсантика из дежурного взвода (опыт уже был), который, в свою очередь, поприветствовал их воинским приветствием, и рванули в город.

      Приобретя в магазине «Густерин» малый и большой «джентльменский наборы», парни направили свои стопы в Красное село к своим пассиям.

      Однако барышень дома не оказалось. Кулаков с Шишковым, приняв, с горя, слегка «на грудь», направились к автобусной остановке.

      Подошел автобус. Два старших лейтенанта залезли в него, и автобус повез их в сторону родного города Пушкина. У комендатуры, улица Красной Звезды, автобус остановился. Его двери открылись и, о, ужас, в переднюю дверь заходит мама их сокурсника Димки Ласкова Валентина Александровна, а в заднюю дверь заходит патруль во главе с майором (как оказалось – патрульные были из Пушкинского ракетно-технического училища, вечные соперники нашего училища).

      — Витя! Что это значит? Что за маскарад? – удивленно воскликнула она, увидев обоих друзей при офицерских погонах.

      Витя, мигом подскочив к ней, дыша на нее перегаром, тихо прошептал в ухо: «Валентина Александровна, ради Бога, замолчите. Потом все объясню».

      Та, ошарашено, посмотрела на Витю, потом на Сашу и медленно опустила свое тело на пассажирское сиденье. Выражение ее лица ничего не выражало….

      В это время начальник патруля, симпатичный, этакий подтянутый офицер, обратил свой взгляд на Кулакова и поманил его пальчиком к себе:

      — Товарищ старший лейтенант. Приведите себя в порядок – застегните, пожалуйста, тужурку. И товарищу своему скажите, чтобы сделал то же самое. Вы поняли?

      — Так точно! – ответил Витя и посмотрел в сторону Шишкова.

       Шурка стал застегиваться. Он поторопился выполнить «просьбу» майора, и от этой торопливости неожиданно из кармана его тужурки вывалилась бутылка вина. Она с грохотом упала на пол автобуса и подкатилась к ногам начальника патруля.

      Майор подобрал бутылку и, обращаясь к Вите, постучал бутылкой по карману его тужурки. Раздался приглушенный стук.

      — У вас тоже вино? – не удивившись, спросил начальник патруля, — А, вообще-то, вы, ребята, откуда такие будете? – продолжил он.

      — Из Ленинграда, — ответил Кулаков.

      — Значит так, товарищи офицеры, — проговорил майор, отдавая Вите бутылку, — сейчас вы выходите из автобуса, берете такси, и исчезаете из гарнизона. Ни мне, ни Вам, я так думаю, проблемы не нужны. Особенно, если учесть кто у нас помощник коменданта и кто такой начальник гауптвахты (он намекал на двух старлеев, двух «строевых зверей» – Борю Логинова и Мишу Розенблата).

      Парни вышли из автобуса, переглянулись, и … сели в следующий автобус.

      — Ну, что? На Ленинградскую? К моей Ирине? – обратился Витя к Шурику.

      Встретили их без удивления. Весело. Было много народу – какие-то студенты, курсанты училища, девушки. Много танцевали, пели песни, произносили тосты….

      Но… наступил момент, когда остались на столе одни бутылки, а в них ничего не было.

      Естественно, все присутствующие скинулись (у кого сколько было), и отправили старшего лейтенанта Кулакова и его даму-Ирину в магазин, сунув Вите в карман авоську.

      Молодые люди зашли в магазин, купили полную авоську портвейна «777», более известный в народе, как «Три кочерги». К этому прикупили еще одну авоську закуски – спелых, и оттого черносиних слив. И вышли из магазина. Они, эта пара влюбленных, присели на скамейку, выпили «на брудершафт», смачно поцеловались, покурили, и пошли дальше.

      Но наша страна, а тем более городок Пушкин, всегда славились своей истеричной непредсказуемостью.

      Внезапно Виктор услышал позади себя топот ног, и чья-то рука коснулась его плеча.

      Витя обернулся, и… с ним чуть не случилась истерика – перед его глазами стоял тот же самый патруль из автобуса.  Взгляд майора не выражал никаких эмоций, кроме злости. Кулаков отдал авоську с портвейном Ирине, а сам строевым шагом подошел к начальнику патруля.                                                

      — Товарищ старший лейтенант, почему Вы не уехали из города? – зло проговорил майор, обращаясь к Виктору, — А ну-ка, покажите Ваше удостоверение личности, а я решу, что с Вами делать дальше. Кстати, а где второй? Вроде, он попьянее Вас был….

      И снова потребовал предъявить Кулакова удостоверение личности.

      Витя в душе выматерился, потом перекрестился – в карманах у него кроме магазинной сдачи, и то в монетках, больше ничего не было.

      Да, русские женщины непредсказуемы.

      Пока Витька в душе матерился, к майору подошла, со слезами на глазах (и когда успела) Ирина.

      — Това-аа-рищ майор, — хлюпая носом, запричитала она, — зачем Вы забираете моего жениха?  Мы же никому не мешаем. Нас ждут. Дяденька майор, отпустите нас.

      От услышанного, майор обалдел:

      — Это Ваш жених?

      — Да, мой жених, — ответила девушка.

      — Вы, девушка, очень красивая пара. Но, по-моему, Ваш жених очень злоупотребляет спиртным, — проговорил начальник патруля, показывая на авоську с портвейном.

      — Это мой будущий тесть так пьет, — неожиданно брякнул Кулаков.

      — Не трогай моего папу, — взвизгнула в его сторону Ира.

      Начальник патруля, видя, что назревает семейная разборка, подозвал Виктора к себе:

      — Ладно, иди. Но, — он протянул тому руку для рукопожатия, — больше не пей.

      — Почему? – спросил Виктор, отвечая на рукопожатие.

      — Эта девушка слишком умна, чтобы иметь такую… хм, попу. Не справишься…

      — Не извольте беспокоиться, товарищ майор! – ответил Кулаков.

      Офицеры козырнули друг другу, и разошлись в разные стороны.

      Около трех часов ночи два старших лейтенанта Кулаков и Шишков тихонечко поднимались в помещение своей роты.

      Каково же было их удивление, когда дневальный по роте направил эту пару прямиком в ротную канцелярию, в которой, по его словам, проходило офицерское собрание.

      Открыв дверь, они застыли в недоумении – во главе стола сидел их командир роты капитан третьего ранга Георгий (он же Жора) Вячеславович Степанов, а перед ним стояло семь таких же, как и они «офицеров»….

      Все было ясно без слов….

                                             ФИНАЛ…

      Карантин, как и маскарадные вылазки курсантов, несмотря на запреты и наказания продолжились. Лето, тепло, травка зеленеет, девицы в прозрачных платьицах и сарафанах, чуть ли не топлесс, фланируют….

      Ну, как здесь усидишь?  И не сидели….

      В один из солнечных дней Витя Кулаков, при погонах старшего лейтенанта, в сопровождении очаровательной Ирины направлялись в сторону училища.

      Недалеко от училища располагалась закусочная под интересным названием «Три ступеньки вниз». Вот, как раз, эта парочка возле этой самой забегаловки и столкнулась с начальником паросилового факультета капитаном первого ранга Земляк Иосифом Давыдовичем.

      Витя натянул на глаза фуражку и быстро козырнул. Земляк же ответил на приветствие строго по уставу, с поворотом головы в сторону поприветствовавшего его офицера.

      От увиденного начальник факультета не опешил, а остолбенел – его рука машинально стала опускаться вниз, а лицо из нормального принимало удивленно-возмущенное выражение.

      — Кулаков! – вскричал Земляк, — Ко мне!

      Витя вздохнул и направился к начальнику факультета:

      — Товарищ капитан первого ранга, главный старшина Кулаков по Вашему приказанию прибыл.

      — Нет, нет, нет, — пророкотал Земляк, — Вы какие погоны на плечах носите? А? Какие? Я тебя, Кулаков спрашиваю….

      Витя посмотрел на свои плечи и ответил:

      — Прошу прощения, товарищ капитан первого ранга. Конечно, старший лейтенант Кулаков по Вашему приказанию прибыл.

      — Немедленно в училище! – приказал начальник факультета.

      И опять на выручку Вите пришла Ира, вмешавшись в разговор двух офицеров:

      — Товарищ капитан первого ранга! Разве офицеры флота бросают своих дам посредине улицы?

      Иосиф Давыдович Земляк был очень тактичным и воспитанным офицером, как уже говорилось ранее.

      Немного оторопев, он взял себя в руки и, обращаясь к Ирине, произнес:

      — Вообще-то, этот субъект, по фамилии Кулаков, является курсантом 4-го курса. Но, все же, Вы правы.

      Он остановил такси, и они отвезли Иру домой. Земляк не стал препятствовать молодым людям прощаться, но предупредил Ирину, что ее разлука с любимым  Витей Кулаковым продлится как минимум три недели.

      В училище, бросив дежурному на КПП мичману фразу: «Этот со мной!», Земляк и Кулаков направились на факультет.

      — Переодеться и ко мне, за пряниками! – только и сказал Иосиф Давыдович Кулакову.

      Переодевшись в робу, Кулаков вошел, с низко опущенной головой, в кабинет начальника факультета. Начальник сидел за столом. Спиной к двери сидел Витин командир роты капитан третьего ранга Жора Степанов.

      Витя, как положено, представился, и снова опустил голову.

      — Ну, и как Вас, Кулаков, теперь называть? – спросил начфак.

      Вместо Вити, не поворачивая в сторону последнего головы, ответил командир роты:

      — А зовут его, товарищ капитан первого ранга, «Капитан Клосс».

      — Не понял, — встрепенулся начфак, — что значит «Капитан Клосс»? Это еще кто такой?

      Георгий Вячеславович объяснил, что «Капитан Клосс» герой модного в то время польского сериала о разведчике, который для выполнения задания переодевался в немецкий мундир.

      — Ну, чтож, «Капитан Клосс» — это хорошо. Пусть будет Клосс, — произнес Иосиф Давыдович, и объявил Вите, как и обещал Ирине, три недели без берега.

      Если откровенно, то начальник факультета очень уважал и, по-своему, любил Витю за его незаурядные знания и службу. В одном из разговоров он даже пообещал выпустить Виктора из училища сразу старшим лейтенантом.

      Не выпустил.

      А «Капитан Клосс» отслужил на Северном флоте, много лет занимаясь судоремонтом, нося на груди Приказ ГК ВМФ №195 1973 года (О судоремонте).

      Он носил погоны и старшего лейтенанта, и капитан- лейтенанта….

      Сегодня он живет в Подмосковье. Воспитывает внуков.       Но навсегда он остался, с легкой руки Георгия Вячеславовича Степанова, «Капитаном Клоссом», готовым вспомнить годы учебы и службы, поделиться своим опытом, а, если потребуется, то и прийти на помощь.