Ильин А. О серьёзном, но с юмором … О наградах

Жизнь флотского механика – это такая специальность, которая разнообразна, разнопланова, непредсказуема и наказуема….

Её нельзя сравнить ни с одной  другой специальностью – это, попросту, бесполезно….

Судите сами….

Случилось моему доброму другу Диме Стабровскому попасть во Вьетнам, в непонятный для неспециалистов городок Камрань.

И случилась там для него спасательная операция вьетнамского сухогруза, который «причалил» на «банку» (небольшая каменная подводная гряда) в южной части Южно-китайского моря.

Ну, наши друзья, Правительство Вьетнама, через МИД обратилось за помощью к правительству СССР….

Ну, и закрутилось. Развернули посты «оказания помощи аварийному кораблю» на ЦКП ВМФ и на КП ТОФ, и выслали в район бедствия силы советской бригады кораблей — СКР пр.1135М, в качестве ретранслятора связи, и МТ пр.266 М, в качестве корабля-буксировщика.

Димка прибыл в район, где его с большими трудностями высадили на этот злосчастный транспорт, полностью загруженный местной 32-х градусной водкой.

Дали ему, для оперативной связи, матроса с рацией «Р-105», которая «сдохла» через 3 часа. И вот, после изучения обстановки на судне, выяснилось, что днище вьетнамского «титаника» вспорото, как консервная банка,  руль и винты деформированы. Вот в такой ситуации Стабровский и начал руководить подготовкой судна к съёму его с «банки».

И Москва и Владивосток «давали» Димке много ценных рекомендаций по этому поводу….  Но он их не слышал, т.к. радиостанция, как  уже говорилось, «сдохла», а смартфонов и тому подобной техники тогда еще не было.

Провозившись с какой-никакой герметизацией днища «вьетнамца» двое суток, на третьи, во время прилива, с помощью  морского тральщика сняли судно с мели.

Ну, а дальше, переправив матроса на советский корабль, было решено, во время буксировки, оставаться на аварийном судне т.к. в любой момент могла случиться разгерметизация корпуса, и надо было руководить борьбой за живучесть.

А тут, ко всему прочему, начался жуткий шторм. Из двух проживавших на сухогрузе свиней, одна сдохла… от качки.

Скорость буксировки самая малая, иначе порвется буксировочный конец, и тогда всё….

Но всё хорошо, что хорошо кончается….

Потом уже, в своей каюте, корабельный инженер-механик Дима Стабровский проспал двое суток.

Правда, московские и владивостокские специалисты не спали – писали отчеты о проделанной работе по грамотному руководству спасательной операцией.  

Вот эти «товарищи» из Москвы, за то самое руководство операцией, и получили ордена «Красного знамени». А «товарищи» из Владивостока – ордена «Красной звезды»….

Митьке, конечно, было «очень жаль», что он не слышал их ценных указаний. Может ему бы на его грудь «Орден Ленина» или «Звезду Героя» повесили….

Зря он жалел, его тоже наградили…  грамотой от Командующего ТОФ.  Правда, её ему так и не вручили.

И вспомнились моему другу Диме наставления генералиссимуса Александра Васильевича Суворова: «Доблестный воин служит не за награды, а ради чести».

Да, Дима, хорошие слова сказал адмирал Саша Сидоров: «Награждают доярку, а не корову».  Но об этом ниже…

Орден… «Запомните, товарищ капитан 3-го ранга, что в штабах  частенько сидят те, кому умственное развитие не позволяет выполнять физическую работу….» Начальник Ремонтного отдела ТУ ТОФ Б.А.Захаров                                

1982 год. Отгремели далекие бои, в которых Туманный Альбион присоединил к своей великой империи, путем «освободительной войны» против Аргентины, не менее туманные, чем он сам,  Фолклендские острова.  Все нюансы этой войны всеми товарищами военными были внимательно изучены, записаны и загрифованы «Совершенно секретно».

Но  поздним летом этого самого 1982 года на Дальнем Востоке решили провести военно-морские учения, и вдруг вспомнили об этих далеких боях в южных широтах Южного Атлантического океана.                                                                                                                  

— Послушай, Сергей Георгиевич, — обратился к Главнокомандующему ВМФ СССР Адмиралу флота Советского Союза Горшкову Сергею Георгиевичу Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Дмитрий Федорович Устинов, — А ты смог бы на контейнеровозах доставить авиационную технику, ну, — он задумался и продолжил, — ну, например, в Анголу.

— В разобранном виде запросто, — ответил Горшков.

— А как же англичане? Они же взлетали с палуб контейнеровозов и садились на палубы после полетов, — развивал свою мысль Устинов, — Вот что, — закончил свой разговор Министр, — Ты на ТОФе проводишь учения. Вот давай и полетай там с контейнеровоза какого-нибудь, и проверь, смогут ли наши заводы переоборудовать контейнеровоз под вертолетоносец.  Раз у нас «Харриеров» нет.

И Главком отправился на Дальний Восток. 

Суббота. Встали пораньше – решили поехать загород на залив. Завтракаем. Вдруг звонок в дверь. Открываю. Стоит матрос-рассыльный: «Товарищ капитан 3 ранга! Вас вызывает пятнадцатый».  Все – выходной закончился.

В Техническом управлении флота вся наша группа надводного судоремонта собрана в полном составе.

Начальник нашего отдела Борис Александрович Захаров сначала озвучивает план предстоящих учений с упоминанием имен Министра обороны и Главкома ВМФ, а потом ставит задачу:

— Вы, товарищ Ильин, как представитель флота на Дальзаводе, и Вы, товарищ Сошин, как старший группы, сейчас отправляетесь в Отдел военных перевозок для согласования вопроса о выделении контейнеровоза под переоборудование в вертолетоносец.

Едем с Лешей Сошиным в Отдел военных перевозок. Действительно, под переоборудование Дальневосточное пароходство выделило флоту контейнеровоз «Михаил Пришвин», который должен подойти к стенке завода для производства работ уже в воскресенье вечером.

Утром в воскресенье отправился на ЗКП (запасной командный пункт) флота. Отправился один, так как Леха заявил, что «ты и один с этими адмиралами справишься, ты же у нас питон, нахимовец значит, а у меня, в коем-то веке, появился шанс нормально отдохнуть в выходной день на рыбалке».

Зашел в штабной домик, в котором проводил совещание Главком, и … зажмурился от сияния «золота», блестевшего на погонах и лампасах присутствующих:

— Елки-палки, — думаю, — что я здесь делаю? Одни адмиралы и генералы. Одни шитые звезды на погонах и Золотые Звезды Героев на тужурках. И я – простенький капитан третьего ранга. Ну, Леха! Ну, гад! Вот это подставил! Он на рыбалке, а я, согласно его пожеланию, должен этих «золотопогонников» побеждать. Хорошо, что хоть проштудировал материалы по Фолклендам и проекту «Арапахо», проекту переоборудования англичанами контейнеровозов в вертолетоносцы.

Начальник штаба докладывает план учений – направления движения кораблей и караванов судов, количество самолетов и маршруты их полетов, ну, и тому подобное, что положено докладывать Главнокомандующему ВМФ, что бы того впечатлило….                      

Но вот Начальник штаба в своем докладе упомянул контейнеровозы-вертолетоносцы.

Главком сразу оживился.  Он встает и задает  вопрос Начальнику штаба:

— Кто у нас будет заниматься переоборудованием гражданского судна в военный корабль?

— Техническое управление флота, — отвечает Начальник штаба.                                                            

— Так. А кто тут у нас представитель Технического управления? – спрашивает Горшков, обратившись к адмирало-генеральской аудитории.

Он был немало удивлен, когда из этой аудитории офицеров с шитыми погонами  поднялся офицер при погонах капитана третьего ранга. Он представился:

— Офицер ремонтного отдела Технического управления капитан третьего ранга Ильин.

— Очень хорошо, — сказал Главком и добавил, указывая на меня пальцем, — Вот ему мы и поручим это дело. Сегодня воскресенье. Значит так – в четверг я прилетаю на вертолете и произвожу посадку на палубу переоборудованного контейнеровоза. Вам понятно, товарищ капитан третьего ранга? Прилетаю и сажусь.

— Так точно! – отвечаю. А сам думаю: «Ошалел он, что ли? За три дня переоборудовать контейнеровоз в вертолетоносец – это ж как надо напрячься!? У англичан на переоборудовании одного контейнеровоза работали три сотни компаний в течение недели, а здесь три завода за три дня… Точно – ошалел. Все, Шурик, отслужился». 

С понедельника начались работы. Ну, о подробностях рассказывать не буду – это не интересно. Скажу только, что работы шли и днем и ночью. Курировал переоборудование Заместитель Командующего ТОФом по вооружению и судоремонту контр-адмирал Александр Иванович Сидоров — мужик, родившийся, наверное, в тельняшке. Настолько он был влюблен в море и корабли. Он приезжал на контейнеровоз рано утром, и его хриплый голос доносился то из одного отсека судна, то из другого. Вечером он подошел ко мне и не прохрипел, а уже просипел, так как за день накричался, мне на ухо:

— Слушай, Шурик! Если эта посудина вовремя примет вертолет Деда (на флотах так звали Главкома ВМФ С.Г.Горшкова), то получишь орден на грудь.

Наступил четверг. Переоборудованный контейнеровоз-вертолетоносец вышел в условленный квадрат Амурского залива и встал на якоря.

По палубе ходит контр-адмирал Сидоров. Он потирает руки и улыбается. Подхожу к нему и докладываю, что его приказание выполнено – судно готово к приему вертолетов.

Добавляю: «Кто будет докладывать Главкому о выполнении его задания Вы или я? Ведь он пальцем на меня показывал?»

— Успокойся, Шурик. Сам доложу, — отвечает мне Сидоров и заключает свой спич, — А ты коли дырку под орден. Давай-ко, я ее тебе самолично просверлю.

Он вытаскивает из кармана нож и делает мне в тужурке дырку.

Послышался шум работы моторов вертолетов. Сначала приземлился

Ми-8 с Дедом на борту, а следом за ним опустился на палубу «Михаила Пришвина» вертолет Ми-14. Все это действо закончилось коллективной адмирало-генеральской фотографией и небольшим обедом, за которым Горшков выпил рюмочку коньяка – за успех.

Мне за этим столом места не нашлось, да, в принципе, я туда и не рвался. Мы с Мишей, старшим помощником этого «вертолетоносца», сели у него в каюте и спокойненько принялись за японское пиво «Сантори», закусывая его сушеным морским гребешком. Мы отдыхали. И нам уже было безразлично, что происходило за столом в кают-компании.

Прошли недели после морских учений. Подвели итоги. Отметили заслуги кого положено, с кого-то, в виде поощрения, сняли ранее наложенное взыскание.

«Михаил Пришвин» снова ходил под флагом СССР, как контейнеровоз, а на моей тужурке сияла дырка, просверленная Заместителем Командующего флотом под орден.

Однажды Заместитель Командующего зашел в наш отдел.

— Товарищ контр-адмирал, — спрашиваю его, — что мне с этой дыркой на тужурке делать? Зашивать или все же она орденом будет прикрыта?                                                           

— Поехали. Я тебе твой орден покажу, — прохрипел он в ответ.

И мы поехали в отдел военных перевозок.

— Вон, гляди – твой орден, — нагнулся он ко мне и указал на заместителя отдела военных перевозок по политической части, — гляди, как хорошо смотрится. И запомни, что корову орденом не награждают. Награждают доярку.

Я присмотрелся – на груди замполита отдела военных перевозок красовался  новенький орден.

Дырку на тужурке я не зашил, а привинтил к тужурке новый знак «За дальний поход». В этих дальних походах я бывал неоднократно и подолгу, а посему и знаков этих у меня было вполне достаточно и даже с подвеской «Океан». 

Но слова адмирала Александра Ивановича Сидорова о корове и доярке я запомнил на всю жизнь!